Цитата сообщения Цехерит Про фильм "Стиляги" и взросление Пеппи



Впечатления от фильма «Стиляги», как, собственно, и сам фильм, отчетливо распадаются на два совсем не связанных друг с другом куска. Эти куски даже не половинки одной некогда единой курицы, а, скорее, половинка курицы и, допустим, черепок от вазы. Курица – это жанр. Да-да-да, старый-добрый формальный подход для «Стиляг» годится более чем любой другой. Странно, честно говоря, пытаться понять логику тех людей, которые рассуждают об адекватном отражении эпохи в фильме и горюют о несоответствии песен времени – вроде бы рок восьмидесятых не должен звучать в пятидесятые (мне-то, в общем, пофиг, я достаточно чужд этой культуры и не считаю все эти пафосные слова вершинным достижением поэзии и борьбы за свободу – но не об этом речь). На самом деле, перед нами мюзикл, тупо мюзикл, а задачей этого жанра никогда не было внимательное отношение к каким бы то ни было реалиям. Внимательное отношение никак не может вязаться со в любой удобный и неудобный момент поющими и танцующими массовками. Грубо говоря, мюзикл – это такой сценический эпистолярный роман, которому до психологии – как до небес. Не может Кларисса, переживая жуть какие трогательные треволнения строчить по сотне страниц в день всем своим подругам. Так же – с точки зрения психологизма – недостоверен и любой мюзикл. Но у него другая задача, примерно такая же, как у балета или оперы. Страдания Иоланты отдают бредом, если из них убрать колышущий люстры Большого театра голос примы. То же происходит и с мюзиклом – оперой для бедных, или, если угодно, оперой ан масс, для большинства. Естественно, что здесь, как и в любом явлении массовой культуры, на сцену вместо одного актера выходит массовка, вместо арии получается целый хор-кордебалет, а сюжет все так же пылится в некоем условном либретто, потому что ведь надо же и песню допеть.
Фильм «Стиляги» как будто не понял этого главного. Он попытался сесть на два стула, и в результате завис в некой неловкой позе, став недомюзиклом и недоартхаусным кино. Попытка нашинковать один и тот же сюжет песнями (естественно, большинство из них дано на откуп массовке, а меньшая часть скверно пропета самими актерами при поддержке все тех же широких масс) и волнениями героев показала только одно: даже двух с половиной часов мало, чтобы сделать из кентавра человека.
Однако о сюжете, кратким пересказом которого интернет полнится и без меня. Правильный комсомолец 50-х годов, украшающий свой досуг облавами на стиляг, влюбляется в до ужаса неформальную девушку Пользу, делает себе кок, покупает у спекулянтов (привет «Иван Васильичу» и транзисторам) стильный оранжевый галстук, с трудом (ну точно жена декабристов, которую предупреждают, что в Сибири холодно) добывает себе саксофон и в результате становится своим в стиляжной тусовке. Девушка Польза (вялая эротическая сцена) дарит бывшему комсомольцу (на редкость, кстати, некрасивый мальчик) свою любовь, он рвет с комсомолом и бывшей комсомольской подругой вождистского типа, после чего у девушки Пользы рождается негритенок (фильм «Цирк» наоборот) – плод скоротечной любви с залетным американцем. Впрочем, поводом для разрыва это не становится, отец бывшего комсомольца (талантливый, но невезучий Сергей Гармаш) успокаивает буйную совковую мать Пользы, и в финале скурвившийся стиляга, приятель главных героев, говорящий, что в Америке стиляг нет, терпит моральный крах: вся Тверская заполнена неформалами разных времен и толков (символ). Бывший комсомолец и девушка Польза убегают в Прекрасное Далеко (плюс – не прямо убегают, а в бок, в переулок).
Сюжет, в общем, неплох – если бы не мюзикл, буквально рвущий его на части, он мог бы получить твердую четверку, но… Плод любви белки и слона не умеет ни прыгать, ни толком пастись. Поэтому на выходе мы получаем все тот же массовый продукт – пипл хавает, а интеллигентнее говоря, клиповое сознание воспринимает. Отрывочные сцены, исчерпывающие каждую из заявленных мыслей (тот же скурвившийся стиляга – пять минут, и тема закрыта, жизнь коммуналки – пять минут – тема закрыта, комсомольское судилище – пять минут…), до боли напоминают чудную фразу из «Плеска звездных морей»: «Об этом он подумал все».
Вероятно, таким и должен быть продукт для масс, какими их представляет режиссер фильма: коротко о главном. Выходов, расширений темы никак не получается. Наоборот, там, где можно было бы домыслить пару собственных предложений, экран уже позаботился о вас – с него скажут нехитрую мораль («Хорошо быть разными») и пошлость похоронит благие порывы на самостоятельное мышление.
Другое дело… Другое дело, что в этом есть некоторые резоны – скажите, разве вы не знаете, что хорошо быть разными, что серость не тру, а красота-любовь-добро спасут мир? В том-то и дело, что знаете, поэтому додумывать тут, в общем, нечего – так и сказать спасибо за лаконичные выводы режиссеру. Он избавил нас от пошлых мыслей, он честно их сказал сам.
И в то же время все не так плохо. Да, песни в фильме никакие (за исключением соло все того же харизматичного и невезучего на сценарии Сергея Гармаша – «Доктор едет-едет»), актерам – в том числе Ярмольнику и Янковскому – трагически негде развернуться, избыток моралите и недостаток психологизма… Но – есть вычурная операторская работа (именно вычурная – она необычна, ярка и под конец сильно утомляет), голова, все стремящаяся домысливать, домысливает, а композиция даже на уровне микросюжета выстроена грамотно.
Так и получается, что фильм застрял где-то на уровне школьной тройки (заметим, что мне не интересны все ассоциации и аллюзии – хоть с доисторически «Бриолином», хоть с тем же «Цирком»), ему не получить плюса, но и не сорваться в минус – впрочем, до хранилища на жестком диске не добраться тем паче.

А теперь, конечно, ЗЫ. "И Тутти - бедная Суок".
Главная героиня, неформальная девушка Польза, прельстительна. Она в своем роде неправильно, не в ту сторону выросшая Пеппи Длинныйчулок (я сейчас не о книге, а больше о самом образе). Глупенькая субкультурка, обязательное, на манер Веры Гончарова тайное падение с негром-Волоховым, стремительное превращение в Наташу Ростову – все это борется с идеалом, котором должна была стать наша Пеппи. И за ассоциации, связанные с нею, героиня нравится – но глупенькая эротика, натуралистическая сцена с матерью и недовыписанность образа сильно портят неформальную девушку Пользу – опять-таки та самая тройка.
По-хорошему, у Пеппи может быть всего три пути взросления – самоубийство, которое обязательно бы прописал кондовый реалист девятнадцатого века (ну, чтобы героине не испортиться под влиянием обстоятельств), «Греческая смоковница» с ее энтомологическим интересом к людям и большой любовью в финале (хороший, очень хороший модернистский выбор) и милая, жестокая и ни к чему не обязывающая крылатая девушка из Уотт-Эванса, этакая забавляющаяся богиня. Тут уже, конечно, сугубое фэнтези.
Девушка Польза не подпадает ни под один из вариантов – значит, она на самом деле не была Пеппи. Теорема доказана.