Я жил без нее двадцать лет своей жизни. На двадцать первый - не смог.
Она все время была рядом, но никогда не заглядывала через плечо.
Она полюбила меня достаточно быстро после знакомства, но я смотрел на это так, как и должен был смотреть счастливый в любви с другой молодой человек - с легкой растерянностью и жалеющей усмешкой.
Она же смотрела на меня, только на меня, и, затем, в одной из наших бесед, заявила мне, что я - плохой, и это - прекрасно.
Восхищенный славой злодея, я не нашел ничего лучшего, чем сжать ее в объятиях.

А потом были ее частые и короткие телефонные звонки, без упреков - просто с желанием убедиться, что все кончено, и горький чай, и несколько ночных кафе, где мы сидели за маленьким столиком, такие похожие на влюбленные, и я твердил: "Невозможно".
- Ты ведь знаешь, что это не так, - ее глаза из коричневых становились черными, - Мы подходим друг другу, от этого никуда не деться. Мне было так хорошо с тобой.
Но я не хотел слушать и с ненавистью ел сладкий жирный торт. Мне почему-то было страшно, очень страшно.
Мне ведь тоже было с ней хорошо.

А потом был надвигающийся зимний холод, и случайная наша встреча - я - с другой, и она... с другим. И - внезапно резанувшее ощущение неправильности происходящего. И - звук ее спокойных шагов, сочетающихся с чужими - у меня за спиной.