В первую очередь, мне бы очень хотелось отметить общую картинку – сцену. На мой взгляд, очень ярким решением было использовать на сцене второй занавес. Причём занавес этот, как все помнят, был полупрозрачный и тёмно-бордовый, поэтому перевоплощался в зависимости от поворотов сюжета то в границу между комнатами, то в стену, растущую между братом и сёстрами, то в отблеск пожара, то в символ ухода из этого мира. Также мне показалось точным световое решение: особенно заметное в монологе Чебутыкина о том, что «может быть, мы и не существуем вовсе, а только кажется, что существуем», в сцене разговора Андрея и Наташи о Бобике и ряженых и в финале пьесы. Я считаю, что это помогло и актёрам, и зрителям: зрителям – для создания особенного настроя, для более точной передачи эмоции, актёрам – для вдохновения, для тонкого восприятия атмосферы драмы, откуда, разумеется, вырастает и более искренняя игра. Фонари на сцене создавали особенное настроение – их свет отличался от света софитов. Казалось бы, они не так уж много освещают, горят по сравнению с прожекторами тускловато, но зато как здорово они передавали настроение!

Теперь – об актёрах. Чтобы не метаться от персонажа к персонажу по принципу: «Боже мой! А вот об этом я забыла, и ещё не договорила о том, а про вон того вообще ещё не начала говорить, что же делать, давайте – обо всех подряд!» – пойду по той логике, которую предложил нам Антон Павлович, дав список персонажей в начале пьесы.

Наталья Ивановна – Лена Демурина. Лена меня очень и очень порадовала! Даже та, казалось бы, мелочь, что она хорошо смотрится рядом с Митей, мне понравилась. Под «хорошо» я имею в виду то, что рядом они похожи на Андрея и Наташу. Лена мягкий человек, и пусть этого может не знать зритель, я всё же упомяну, что ту стервозность, которую она продемонстрировала на сцене, она в себе старательно воспитывала – я не могу забыть, как мы с ней сидели в классе и учились стучать кулаком по столу, чтобы разозлиться и потом передать это своему тону на сцене)))) Методы не так уж важны (главное, чтоб они были миролюбивы) – важен результат. Лена, действительно, работала над своей ролью, и та внешняя лёгкость, с которой она её в итоге сыграла – плод настоящей работы, и это очень ценно! У Лены получилась отличная Наташа: постоянно пытающаяся продемонстрировать покладистость, в ней прорывалась истинная властность, выраженная в жёстком тоне и крике – и это было очень ярко. Кричать на сцене так, чтобы это было не наигранно, не так уж легко, тем более что ей приходилось это делать достаточно часто. Я слышала, как многие зрители после спектакля (не знающие Лену), уходя из зала, говорили: «Может, она себя играла? – такая естественная!» По моему мнению, это наивысшая оценка актёрской работы – если зрителю кажется, что актёр играет себя, значит, исполнение было максимально естественно, и очень органично смотрелось. Это очень здорово! Особенно запомнилась мне её сцена в финале о том, как она всё изменит после отъезда сестёр, и сцена с Андреем – о Бобике и ряженых.

Ольга Прозорова. Ольгу играла Таня Юсова. Сложно найти слова, но мне хотелось бы поговорить о Танюше отдельно. Я часто была на репетициях, но только на спектакле я поняла, насколько тяжёлая у неё роль. Ольга появляется не так уж часто, и постоянно кого-то утешает: то Машу, то Ирину, то Анфису. Непросто в этой ситуации не впасть в однообразие. Таней я буквально любовалась – мало того, что она была прелестно женственна, но ещё и удивительно тонко и чётко играла каждой чертой лица. Это поистине удивительно! У меня создавалось впечатление, что продуман каждый жест, каждое движение – и всё это настолько точно… И улыбка, и взгляды – действительно, было здорово. Очень большая часть её роли молчаливая, а это не всякому удаётся. Вообще люди на сцене (я не имею в виду актёров «Трёх сестёр», я говорю в целом) часто именно ИГРАЮТ молча: то есть помнят, что они молчат, но нужно играть. И старательно это делают. В Танином случае это иначе – она была воплощением естественности, и это потрясающе! Честно говоря, наиболее яркой частью мне показался финал в Танином исполнении. Сыграть финал очень сложно – тем более, после той драмы, которая разыгрывается на глазах зрителей: гибель Тузенбаха, полная власть Наташи над домом, покорность Андрея, отъезд Вершинина – Таня сумела при этом сделать финал светлым. Когда она говорила и улыбалась, и у неё текли слёзы – это давало ощущение какой-то светлой, щемящей, но надежды. Но от того что она светлая, её «Если бы знать» в конце звучало не приговором, а хрупким оптимизмом – и это было сыграно блестяще.

Маша Кулыгина – Аня Формозова. Анечка была замечательна! Скажу честно, когда я впервые пришла на репетиции, я не сразу «поверила» её Маше – но чем дальше шла её игра, тем больше она меня убеждала. И в итоге, сыграла она, на мой взгляд, очень необычно. Глядя на Машу, становилось понятно, почему её так любит Кулыгин, становилось понятно, за что в неё влюбился Вершинин, и почему она сама изменяет мужу. По-моему, блестяще была проведена последняя сцена: от вопроса Чебутыкину: «Вы любили мою мать?» – до тихого и почти безнадёжного: «Надо жить». Действительно, здорово. Мне кажется, самое главное для актёра – это творческий рост. Ани это касается в полной мере (равно как и Тани, Маши, Володи и других) – она была очень хороша в «Вишнёвом саде». В «Трёх сёстрах» она переиграла себя прошлогоднюю, и это мне особенно понравилось! Видеть развивающуюся от года к году игру – это прекрасно, и это не так уж часто встречается. Анютка – умница! Сцена расставания с Вершининым была крайне убедительна.

Ирина Прозорова – Маша Губанова. Как мне кажется, Маша здорово выбрала очень точные интонации в самых непростых сценах. Если не так уж сложно заплакать на сцене, то весьма не просто делать это в течение большей части спектакля! А ведь Маше приходилось заниматься именно этим: слёзы после возвращения с телеграфа во II сцене, взрыв и упадок сил в III действии, слёзы по своей потерянной жизни и Тузенбаху в IV действии. Крайне сложно сыграть отчаяние и не сбиться при этом на истерику, крайне сложно! Но это у Маши получилось – и это тоже было отработано, отрепетировано очень хорошо! Ирина была яркая. Может быть, в моём восприятии Ирина должна была бы быть более нежной и робкой, но у Маши получилась достаточно сильная Ирина – и это тоже интересно. Ирина при этом убедительна, а это всегда здорово, когда последовательно, в течение всего спектакля убеждают в своей точке зрения. Особенно я для себя отметила II и III сцены в Машином исполнении – Ирины в них много, а ведь непросто везти на себя большую часть зрительского внимания. Маша с лёгкостью с этим справилась!

Кулыгин Фёдор Ильич – Руслан Султанов. Кулыгин, как мне кажется, поразил большую часть аудитории. Меня – в том числе. Немного зная Руслана и помня его роли как в спектаклях, так и на конкурсе монологов, я совершенно не ожидала увидеть его в этом амплуа. Поэтому отдельный Руслану поклон за смелость. Как мне представляется очень важным творческий рост, так не менее серьёзно я воспринимаю и творческий поиск. Руслан в роли Кулыгина – на мой взгляд, блестящий эксперимент. Нужно обладать определённой смелостью и актёрскими способностями, чтобы не побояться сыграть комическую роль в полной драматизма пьесе. Быть забавным, смешным, несуразным среди страдающих персонажей… Но ведь это очень естественно! А разве не так в жизни? Даже Анфиса в исполнении Ольги Юрьевны была драматичной, даже у неё была своя драма. Безусловно, у Кулыгина она тоже была, но Руслану удалось совместить её с внешней аляповатостью своего персонажа. Я знаю, многих «задел» финальный «проход» на коленях перед Машей – а мне он ужасно понравился… Объясню, почему: мне кажется, это символ всей роли Кулыгина – драматичность с одной стороны и комизм с другой. Роль Кулыгина кажется на первый взгляд чуть ли не полупроходной, несложной. Руслан для меня открыл её как очень не простую и очень естественную. Спасибо ему за это. И мне показалось, что блистательно, на все сто было отыграно IV действие: когда Кулыгин становится свидетелем прощания Маши с Вершининым. Безусловно, здесь и крайне чутко безмолвно сыграла Таня – увидев Кулыгина в то время, как обнимаются Вершинин и Маша, она сначала словно метнулась к ним, чтобы прервать их объятия, потом – к Кулыгину, чтобы как-то закрыть их от его взгляда, а потом… осталась на месте – потому что ничего не изменить. И это было до потрясения естественно! А Кулыгин – Кулыгин, который знает, что Маша ему не верна, который знает даже имя её любовника – Кулыгин стоял в глубине сцены, растерянный, даже испуганный, и снимал и надевал очки: сначала убеждаясь в том, что видит, потом – не желая этого видеть и стремясь показать, что не видел. И потом – когда он только повторяет: «Она не плачет, она добрая» – у Руслана были слёзы на глазах, это было видно (я в привилегированном положении – я в этот момент снимала камерой крупный план), и это меня окончательно убедило. Я очень благодарна Руслану за это роль – это было сильно! Просто сильно!

Тузенбах Николай Львович – Володя Демиденко. Я искренне восхищена своим братом! И я очень рада, что я испытываю это чувство. Я думала, что Вова в любом случае будет стараться и будет хорош в этой романтичной роли, но я не ожидала того, что в итоге получилось. Если в начале Володя ещё немного напоминал горящими глазами своего прошлогоднего героя – Петю Трофимова, то уже в финале I действия, в сцене признания (по-видимому, очередного) Ирине, когда они сидят за столом и он повторяет: «О чём Вы думаете?» – я поверила: передо мной – барон, офицер, романтик, влюбленный! Я считаю очень тонкой Вовину игру в сценах признания. Очень трудно трижды в течение спектакля повторять одно и то же: «Я люблю Вас, поедемте со мной». Но у Вовы каждый раз это звучало по-новому, очень искренне. Да – обречённо, его герой почти не верил в ответное «да». Но искренне. Я считаю, что если роль получается искренней, то актёр заслуживает самых высоких похвал! Тузенбах был таким – искренним. В четвёртом действии  прощание с Ириной – на мой взгляд, было проведено великолепно. Ведь Тузенбах прощается в этой сцене – он знает, что не вернётся с дуэли. И его троекратное: «Скажи мне что-нибудь» – каждый раз произнесённое с новой интонацией, звучало удивительно естественно. Насколько я заметила по притихшему залу – всем стало ясно, что Тузенбах не вернётся, что это его «земле последнее прости», а ведь он не говорил этого впрямую. Просто повторял: «Скоро я вернусь», «снова буду с тобой». А ощущение прощания сообщилось всем. И это было прекрасно сыграно, на мой взгляд. И очень эффектно смотрелось это расставание сквозь красный занавес – барон был уже не с залом и не с Ириной – он уже уходил навсегда. Человек, верящий в будущее, романтичный дворянин, тонкий, интеллигентный должен был погибнуть от руки Солёного – и эту обречённость Вова сыграл очень тонко. Ведь у него роль непростая, а получилась обаятельной, привлекающей внимание. За это я ему очень благодарна! Смотреть на такого барона было приятно!

Солёный Василий Васильевич – Саня Барменков. Сашка, как и Таня, меня всегда восхищал умением играть на заднем плане. Казалось бы (ошибочно, конечно :)!), всё внимание зрителя – на говорящих, можно и расслабиться. Нет! Саша ни на секунду не выходил из роли. Меня очень умилил (по-хорошему умилил) тот факт, что Саня, загримировавшись, разыскивал портреты Лермонтова, чтобы попытаться быть на него похожим. Именно попытаться – ведь схожесть с Лермонтовым у Солёного только на словах. И, действительно, Саша не был похож на самого себя, но он был естественен, особенно в I и II действиях. Он был Солёным даже со спины! Ну, в самом деле, его настроение, характер его персонажа читались даже тогда, когда он отворачивался к пианино – и это мне очень запомнилось! Приятно видеть, что Саня как всегда работал над своим персонажем и своей ролью: пробовал разные интонации, позы, жесты. Занятый по горло работой с другими актёрами, постановкой мизансцен, он сумел в минимальные сроки сформировать свой образ Солёного, образ непростой, в чём-то странный, но интересный!

Чебутыкин Иван Романович – Артём Айвазов. Тёма меня уж-жасно обрадовал! Мне импонировали как его старания на репетициях, так и игра в пятницу. Как и в случае с Аней Формозовой, я не сразу «доверяла» его Чебутыкину. И так же точно, как Ане, стала доверять в конечном итоге. Очень сложный и самый важный для его персонажа монолог – об умершей по его вине женщине, произнесённый в темноте на авансцене, был им сыгран очень тщательно! Да, именно «тщательно»: очень верным был жест отбрасывания своего портфеля, ярким – разбивание фотографии, точными – интонации и финальное: «Не угодно ль этот финик вам принять?». Мне кажется, очень и очень непросто сыграть пьяного – всегда тянет переиграть, даже самых талантливых профессионалов. Артём остался на грани – сыграл здорово, естественно, точно. И его Чебутыкин убеждал, убеждал! Это меня особенно порадовало в его персонаже!

Вообще относительно второстепенные роли в этом спектакле, как и всегда у Чехова, очень важны! – спектакль не удастся, если сильны только 3-4 главных персонажа, а остальные слеплены кое-как. От второстепенных зависит очень и очень много – они создают общий фон и план, оттеняют, с одной стороны, и окрашивают главных персонажей, с другой. И Чебутыкин, и Анфиса – не заглавные персонажи – блестяще с этим справились. Конечно, Анфиса в первом составе получилась очень неожиданная: во-первых, все были удивлены появлением на сцене Ольги Юрьевны, а во-вторых, разумеется, никому бы до спектакля, я думаю, не пришло бы в голову воспринимать Анфису как драматичного персонажа. Так… служанка… Нет! У Ольги Юрьевны получилась не служанка – а очередная несчастная судьба, похожая на судьбу сестёр, с их «неудачной жизнью», как говорит о себе Маша. Ольга Юрьевна сыграла свою драму, внесла в спектакль свой маленький спектакль – драму Анфисы, и это невозможно оставить незамеченным. Анфиса запоминалась, и это здорово!

Я хотела бы сказать огромное-огромное спасибо замечательным актёрам! За их старания, за их волнение, за их игру, за их улыбки на поклонах. Актёр не может любить себя – актёр может любить только зал, а себя – рядом с залом. Я чувствовала, как дорожат мнением зала те, кто играл в «Трёх сёстрах», и эта искренность – одно из самых дорогих качеств нашего театра. Именно она во многом питает и вдохновляет наших актёров. Спасибо вам, дорогие, за очередное удовольствие и за высокий уровень, который вы нам продемонстрировали!

А отдельная безграничная благодарность тем, кто всё это сделал: от света и звука (Макс Бессолицын и Тёма Ставниченко) до тонкостей постановки (Саша Барменков и, конечно, Лев Иосифович) и вдохновения нашим актёрам (Лев Иосифович – как всегда, на мой взгляд, совершенно неподражаемо умеет вдохновлять!!). Я видела, как много людей болело и переживало за постановку, участвовало в ней, помогало… Это счастье! Спасибо вам всем, ребята!