Августа Филипповна Даманская [28 июля (9 августа) 1877 — 27 января 1959] — русская писательница. (81) 145 лет со дня рождения
Филип Ларкин (Philip Larkin) [9 августа 1922 — 2 декабря 1985] — английский поэт. (63) 100 лет со дня рождения
Дэниел Киз (Daniel Keyes) [9 августа 1927 — 15 июня 2014] — американский писатель. (86) 95 лет со дня рождения
Вардгес Амазаспович Петросян [9 августа 1932 — 15 апреля 1994] — армянский писатель. (61) 90 лет со дня рождения
Игорь Алексеевич Акимов [9 августа 1937] — русский писатель. (85) 85 лет со дня рождения
Джон Варли (John Varley) [9 августа 1947] — американский писатель. (75) 75 лет со дня рождения
Сергей Викторович Хелемендик (Sergej Chelemendik) [9 августа 1957 — 5 мая 2016] — русско-словацкий писатель. (58) 65 лет со дня рождения
†
Герман Гессе (Hermann Hesse) [2 июля 1877 — 9 августа 1962] — немецкий писатель; лауреат Нобелевской премии по литературе (1946). (85) 60 лет со дня смерти
Эрнст фон Саломон (Ernst von Salomon) [25 сентября 1902 — 9 августа 1972] — немецкий писатель. (69) 50 лет со дня смерти
Ульрих Пленцдорф (Ulrich Plenzdorf) [26 октября 1934 — 9 августа 2007] — немецкий писатель. (72) 15 лет со дня смерти
Пятнадцать звонков я не двигался с места. Вы пробовали читать, когда звонит телефон? После шестнадцатого звонка я выбрался из ванны. Вытерся, надел халат, нарочито медленно пошел в гостиную. Долго смотрел на телефон. После пятидесятого звонка я снял трубку. — Вы слушаете запись. Пожалуйста, не кладите трубку, пока сообщение не за кончится. Вам звонят из дома вашего ближайшего соседа Чарльза Клюга. Звонок будет повторяться через каждые десять минут. Мистер Клюг понимает, что не был хорошим соседом, и заранее приносит извинения за причиненное беспокойство. Он просит вас немедленно пройти к его дому. Ключ лежит у входа под ковриком. Войдите в дом и сделайте то, что необходимо будет сделать. За ваши услуги вы будете вознаграждены. Благодарю вас. Щелчок. И гудки. Я никогда не тороплюсь. Десятью минутами позже, когда снова зазвонил телефон, я все еще сидел и обдумывал полученное сообщение. Потом снял трубку и стал слушать. Текст оказался в точности таким же. Как и прежде, в трубке звучал не голос Клюга, а что–то синтезированное, механическое, начисто лишенное человеческой теплоты.
Занятная штука — мозг.
Когда–то компьютеры занимали целые здания и поглощали сотни киловатт энергии — впрочем, такие есть и сейчас, но их возможности возросли в сравнении невообразимо — а теперь некоторые чипы и без увеличительного стекла–то не разглядишь. Но тем не менее пара кубических дециметров вязкой органики в нашем с тобой, мой дорогой %username%, хрупком черепе по–прежнему превосходят практически во всём любые детища научно–технического прогресса. И даже не из–за недостатка вычислительной мощности — что–что, а считать железки умеют значительно лучше людей — а как раз потому, что ничего больше они и не умеют. Это всё те же числодробилки, только более сложные.
Но может, есть и другой путь?
Вот например, модные сейчас "нейросети". Нейросети научились диагностировать рак по рентгеновскому снимку, нейросети научились различать фотографии собак и кошек, нейросети то, нейросети сё... Конечно, это просто хитроумное программное обеспечение, и "под капотом" нетрудно обнаружить ту же самую привычную мельницу для чисел, однако подход в сравнении со многими другими попытками создания "искусственного интеллекта" поменялся принципиально. Не пытаться "запрограммировать" процесс мышления, насилуя в принципе не приспособленные к "думать" микросхемы, а лишь создать структуру, которая сможет запрограммировать себя сам самостоятельно — "обучиться". Так же, как это делаем мы, люди. А началось всё это в далёком уже 1960 году, когда Фрэнк Розенблатт построил свой "Марк 1" на основе "перцептронов" — структур, имитирующих нейроны живого мозга. С тех пор утекло немало воды, и предложенные Розенблаттом принципы моделирования не раз уточнялись и корректировались, но сама идея о том, что можно построить "место", которое со временем перестанет быть "пусто", по–прежнему живёт и, как нетрудно заметить, успешно развивается.
Но сколько же нам понадобится электронных блоков, связанных в подобные "сети", чтобы в этой гигантской паутине затеплилось подобие сознания?
Осборн ударил себя ладонью по ляжке. — Если бы мерзавец остался в живых, я сам бы его убил, — сказал он. — Но теперь я начинаю думать, что он никогда не был жив. — Не понимаю. — Если бы я своими глазами не видел труп… — Осборн сел чуть прямее. — Он писал, что не существует. И это почти так. В электрогазовой компании о нем никогда не слышали. Клюг подключен к их линии, сотрудник компании каждый месяц снимал показания со счетчиков, но компания никогда не выставляла ему счетов. То же самое с телефоном. У него дома целый коммутатор, который изготовлен телефонной компанией, доставлен и установлен ею же, но у них нет об этом никаких сведений. Клюг не открывал счета ни в одном из банков Калифорнии — похоже, он ему просто не был нужен. Мы обнаружили около сотни компаний, которые продали и доставили ему то или иное оборудование, а затем либо сделали отметку о том, что счет оплачен, либо напрочь забыли, что вообще имели с ним дело. В некоторых фирмах зафиксированы номера чеков и счетов, но ни сами счета, ни даже банки физически не существуют.
Виктор Апфел — одинокий пятидесятилетний ветеран войны в Корее, страдающий эпилепсией после ранения. Он обычный и даже, пожалуй, консервативный человек; в его доме минимум электроприборов, да и те довольно примитивные, поскольку ему нравится делать домашние дела самостоятельно. Виктор с переменным успехом борется с болезнью, живёт на скромную пенсию и в целом не испытывает никаких особых хлопот. До тех пор, пока вдруг не зазвонит телефон.
Апфел находит своего соседа, Чарльза Клюга, среди разнообразной компьютерной техники, за работающим терминалом — и с простреленной головой. Казалось бы, обычное самоубийство, но обстоятельства произошедшего раз за разом ставят как главного героя, так и прибывших по его вызову детективов, в тупик. Помимо вороха электронного барахла обнаруживаются и различные таблетки — не лекарства, ясное дело, причём огромными коробками; все финансовые операции, которые вёл покойный, существуют лишь виртуально, а самого плательщика никто никогда не видел; более того, неизвестно вообще, Клюг ли он на самом деле — во всех доступных полицейским картотеках его отпечатки пальцев не значатся. Как будто такого человека никогда и не было на земле. Впрочем, был он или нет, но это не помешало Чарльзу Клюгу, как бы его не звали изначально, быть тем не менее в курсе событий личной жизни людей в радиусе нескольких кварталов, а в предсмертной записке перечислить все их грехи, после чего сказать "...тридцать лет мистер Апфел расплачивается за ошибку, которую он не совершал. Я, пожалуй, не предложил бы его кандидатом в святые, но ввиду отсутствия за ним явных грехов — а в данной ситуации этого достаточно — я оставляю всю свою законную собственность Виктору Апфелу".
И кроме собственности Виктор получит чек на семьсот тысяч долларов с мелочью. Деньги, которые тоже никогда не существовали — пока так не решил Клюг.
Через какое–то время в этом странном замке компьютерных привидений появится Лиза Фу, молоденькая вьетнамка–гик, и начнёт разгадывать его секреты. Они с Виктором подружатся, и от Лизы тот узнает: покончивший с жизнью сосед был весьма талантливым хакером, "отцом" многих существующих информационных систем, и мог творить настоящие чудеса даже в реальном мире, по–прежнему сидя дома перед клавиатурой, не говоря уже о чудовищной лёгкости, с которой он проникал в совершенно секретные банки данных.
— Это страшно, — сказала она. — За последнее время я побывала во многих запретных местах. Клюг туда попадал по первому желанию, и мне до сих пор страшно. Грязные места. Там знают кое–какие вещи, про которые, как мне казалось раньше, я тоже хотела бы узнать. Она вздрогнула, не решаясь продолжить. — Ты имеешь в виду военные компьютеры? ЦРУ? — С ЦРУ все началось. К ним попасть легче всего. Потом я забралась в компьютеры системы NORAD — это те парни, которые должны вести следующую мировую войну. И от того, с какой легкостью Клюг к ним забирался, у меня волосы дыбом встали. Просто ради практики он разработал методику начала Третьей мировой войны. Запись хранилась на одном из тех дисков, что мы уже стерли. А последние два дня я ходила на цыпочках вокруг действительно серьезных заведений. Разведывательное управление министерства обороны и NSA, Управление национальной безопасности.
Ох, секретные службы убрали чрезмерно умного, но не слишком осторожного компьютерщика, вот это поворот. А что по этому поводу думают сами компьютеры?
— Клюга очень интересовала одна проблема. Он постоянно следил за тем, что делается в лабораториях, которые занимаются искусственным интеллектом, и много читал по неврологии. Я думаю, он пытался найти что–то общее… — Между человеческим мозгом и компьютером? — Не совсем так. Компьютеры представлялись ему нейронами. Клетками мозга. — Она показала рукой на свою машину. — Этой штуке или любому другому компьютеру до человеческого мозга — как до звезд. Компьютер не способен обобщать, делать выводы, изобретать. При хорошем матобеспечении может возникнуть впечатление, будто он что–то такое делает, но это иллюзия. Есть такое предположение, что, мол, когда мы наконец создадим компьютер, в котором будет столько же транзисторов, сколько нейронов в человеческом мозге, у него появится сознание. Я лично думаю, что это чушь. Транзистор не нервная клетка, квинтильон транзисторов ничем не лучше, чем дюжина. Так вот, Клюг, похоже, придерживался такого же мнения, и он начал искать общие свойства у нейронов и однобайтовых компьютеров. Потому–то у него дома и полно разного потребительского барахла — все эти «Trash–80», «Atari», «TI», «Sinclair». Сам он привык к куда более мощным машинам. Это все для него игрушки. — И что он узнал? — Похоже, ничего. Восьмиразрядная машина гораздо сложнее нейрона, но все равно ни один компьютер не выдерживает сравнения с человеческим мозгом. Если их вообще можно сопоставлять. Да, «Atari» сложнее нейрона, но на самом деле их трудно сравнивать. Все равно, что направление с расстоянием или цвет с массой. Они разные. Но есть одна общая черта. — Какая? — Связи. Опять же, тут все по–разному, но принцип тот же. Нейрон связан со множеством других нейронов. Их триллионы, этих связей, и то, как передаются по ним импульсы, определяет, кто мы такие, что мы думаем и что помним. С помощью такого вот компьютера я тоже могу связаться с миллионами других компьютеров. Эта информационная сеть обширнее человеческого мозга, она содержит больше данных, чем все человечество в состоянии усвоить за миллион лет. Она тянется от «Pioneer–10», который сейчас где–то за орбитой Плутона, до каждой квартиры, где есть телефон. С помощью этого компьютера ты можешь получить тонны сведений, которые когда–то были собраны, но некому было даже взглянуть на них, времени не хватало. И как раз это интересовало Клюга. Старая идея «критической компьютерной массы», когда компьютер обретает сознание, но он рассматривал эту идею под новым углом. Может быть, считал он, важен не размер компьютеров, а их количество. Когда–то компьютеры считали на тысячи, теперь — на миллионы. Их ставят уже в автомобили и в наручные часы. В каждом доме их несколько: от простенького таймера в микроволновой духовке до видеоигр и компьютерных терминалов. Клюг пытался выяснить, возможно ли набрать критическую массу таким путем. — И к какому выводу он пришел? — Не знаю. Он только начинал работу.
Как там в старой поговорке? "Любопытство убило кошку".
Безусловно, эта книга полна наивности в отношении возможностей как электронной техники, так и специалистов, ей занимающихся. Но ведь все мы любим фильм "Хакеры" с молодой тогда ещё Джоли, несмотря на то, что он восхитительно бестолков по матчасти буквально в каждом кадре. Мы, безволосые обезьяны, вообще больше любим принимать на веру, чем разбираться в сути.
Однако мысль о том, что когда–нибудь железок и взаимосвязей между ними станет столько, что они смогут образовать некое подобие человеческого мозга, была вполне справедливой. И более того, пугающей. А ведь за минувшие тридцать пять лет электроники вокруг нас стало больше на порядки даже относительно реальности, описанной Джоном Варли. Ха–ха. Ха.
Мой дорогой %username%, когда ты смотришь на монитор или экран телефона — не думаешь ли ты о том, что нечто уже сейчас, в этот самый момент, возможно смотрит на тебя в ответ?..
KotBeber
rss_dirty_ru
