В полумраке вечернего сада в полном одиночестве чилила хрупкая девушка-вегетарианка. Она уютно устроилась в беседке, заплетенной виноградом, забравшись с ногами в кресло-качалку и молча смотрела как быстро темнеет море и город внизу зажигает ночные огни. Такими теплыми летними вечерами все выглядит немного не так. Все немного не так, как выглядит. Запах дыма, ночной аромат бурманстрии, голоса и смех с веранды. Все привычно и знакомо и в то же время не так как было вчера и точно - не так как будет завтра. Прошлое растет, а будущее сокращается. И у нас все меньше шансов что-нибудь сделать - и все обиднее за то, чего не успел

 

Наконец девушка пошевелилась и протянула руку вперед. На столике перед ней стояла низкая тарелка с голубой каёмочкой с ажурной нарезкой морозного сала. Белоснежные кусочки, уложенные ромашкой, источали аромат чеснока, соли и свежей убоинки, который разил даже издали. Тарелку она изящно придержала левой рукой, а правой, не менее изысканно, стала брать сало и сосредоточено пожирать шмоток за шмотком, пока не доела всё до конца.

 

Потом она откинулась на спинку кресла и закрыла глаза. На лице ее было написано сомнамбулическое наслаждение кранаховской Евы, которая поела яблок с Древа Познания и наконец то почувствовала себя сытой.

 

Миру мир леди и внимательные поцоны. Некоторые вынуждены прилагать массу усилий, чтобы получить то, что другим достается просто так, за красивые глаза. Будьте осторожны.

 

Тысяча очевидных причин заставляет нас говорить как цивилизованные люди. Сдержанно и спокойно. И пусть внутри все кипит и срывает крышку, а телефон постоянно работает в режиме полета, поскольку мы летим в пизду. 

 

Вероятно наши сдержанность и интеллигентность базируются на том, что мы истощили свою способность к крику. И это чрезвычайно легко объяснить. Мы с недавних пор вновь обречены на ничтожество. В последнее время все к этому и шло. Довели себя до того, что теперь вынуждены бесконечно мусолить и перебирать в руках как ядовитые четки свои выродившиеся добродетели и измельчавшие пороки. Чтобы верифицировать наши упаднические нарративы достаточно включить телевизор. Убедиться что наша дорогая редакция снова права и выключить. Или, как Джимми Пейдж с Плантом, Бонэмом и Полом Джонсом, выкинуть плоское государево око в окно..

 

Однако, никто ничего не делает. Не хватает решимости. Потому что для того, чтобы делать надо начать мыслить, а на подобное мужество не каждый человек способен. Слова - паразиты, предложения - твари, абзацы - пидоры. Поэтому лучше молчать в тряпочку и ни о чем не думать. И мы вас понимаем. Русская тюрьма - это ещё большее унижение, чем русская жизнь.

 

И вот мы, философски говоря, уменьшились, доеблись до мышей, постарели, узнали, что у каждого в жизни есть или будет что-то очень плохое; знание - это как хроническая болезнь, от которой не вылечиться. 

 

А недавно стало совершенно ясно, что мы оказались недостойны даже страха, который, как мы полагали, еще можем внушать. И теперь - это наш главный государственный секрет. Так у нас заведено. Ненавидим чужих до крайней степени, но уж сверх всякой меры ненавидим своих. Если чужой нам поможет навредить своему, то дай Аллах ему всякого здоровья. Возможно поэтому мы так надолго пережили своих богов-лузеров, и теперь наши верования сводятся к нагромождению нелепых сказок. А если бог все-таки еще где-то есть, то нам его владычество уже давно боком выходит.

 

Миру мир прекрасные поцоны и мудрые дево. Иногда достаточно произнести несколько бессмысленных слов, чтобы попасть в историю. Поэтому остерегайтесь, но не бойтесь. Все будет хорошо.