Это могут быть просто слова осуждения, осуждающий взгляд или особое отношение. Мы стараемся избегать осуждения со стороны других, потому что осуждение причиняет боль, возлагает на нас чувство вины. Кажется, что осуждение заложено и в основе религии: сама встреча грешного человека со святым Богом подразумевает осуждение и наказание за любое, даже самое незначительное преступление.

Утверждение апостола «нет никакого осуждения» — это ответ на вопрос в завершении седьмой главы: «Бедный я человек! Кто избавит меня от сего тела смерти?» (Рим. 7:24). Ответ этот звучит как эмоциональный срыв человека, измученного самокопанием, поиском своих грехов, чувством вины, страдающего от душевной боли. Религия не сделала этого человека светлее и счастливее, но стала бременем для него.

Самая известная картина Василия Поленова, которую можно увидеть в Русском музее Санкт-Петербурга, — «Христос и грешница». Эта картина — иллюстрация того, что представляет собой религия осуждения. Художник изобразил на полотне толпу людей, испуганную женщину и Христа с учениками в тот момент, когда «книжники и фарисеи привели к нему женщину, взятую в прелюбодеянии, и, поставив ее посреди, сказали Ему: Учитель! эта женщина взята в прелюбодеянии; а Моисей в законе заповедовал нам побивать таких камнями: Ты что скажешь?» (Ин. 8:3–5). Иисус ответил им: «Кто из вас без греха, первый брось на нее камень». А когда все разошлись, не найдя что ответить, спросил женщину: «Где твои обвинители? никто не осудил тебя?.. и Я не осуждаю тебя» (Ин. 8:7, 10, 11).

Религия Христа — это религия духа. Он оценивает нас не по сегодняшним недостаткам, но по тому, кем мы можем быть по Его благодати: Закон, дарующий жизнь во Христе Иисусе, освободил меня от закона греха и смерти.

Книга Откровение рассказывает о двух великих городах. Вавилон великий — вершина человеческой цивилизации, где политики решают судьбы мира, банкиры приумножают свой капитал, толпы в поисках развлечений снуют по улицам, освященным неоновым светом реклам; и Новый Иерусалим, который освещает слава Божья.

В Откровении также говорится о двух великих пирах. На один ангел созывает птиц со всех лесов и полей мира: «Летите, собирайтесь на великую вечерю Божию» — финал Армагеддонского сражения и поле, усеянное погибшими (Откр. 19:17). Другой пир — брачная вечеря Агнца и Его невесты, церкви.

Книга Откровение рассказывает о двух великих собраниях людей: «И выйдет (сатана) обольщать народы, находящиеся на четырех углах земли… и собирать их на брань; число их — как песок морской… окружили стан святых и город возлюбленный» (Откр. 20:7, 8). Люди в этом мире — «море», «многие воды» — стихия «революционных масс», стихия толпы. Ими управляет зверь из бездны. Собрание этих людей называется Армагеддон, и они остаются за воротами Небесного Иерусалима.

Последнее блаженство книги Откровение говорит о другом собрании: «Блаженны те, которые соблюдают заповеди Его, чтобы иметь им право на древо жизни и войти в город воротами» (22:14).

Другое множество со всех концов света входит через северные, западные, восточные и южные ворота в Новый Иерусалим, чтобы стать участниками великого пира, брачной вечери Агнца: «И будет в последние дни, гора дома Господня будет поставлена во главу гор и возвысится над холмами, и потекут к ней все народы» (Ис. 2:2). Блаженны званные на брачную вечерю, ибо они позваны из мира, они отделились от мира, вышли из стихии толпы, чтобы войти в Небесный Иерусалим и сесть за один стол с Агнцем.

Цель библейских пророчеств — напомнить нам о том, что время жизни дано для того, чтобы обрести вечность. Время жизни — это кредит, который дается Творцом для того, чтобы его пустить в оборот и получить прибыль в виде вечности. Спаситель сравнивает жизнь с деньгами, которые даны в долг: «Итак, бодрствуйте, потому что не знаете ни дня, ни часа, в который приидет Сын Человеческий. Ибо Он поступит, как человек, который, отправляясь в чужую страну, призвал рабов своих и поручил им имение свое: и одному дал он пять талантов, другому два, иному один, каждому по его силе» (Мф. 25:13–15).

Господин выдает кредит, чтобы приумножить его. Вера дается, чтобы ее приумножить, а не растерять. Время жизни дается, чтобы приобрести вечность, а не растратить ее напрасно. От того, как мы распорядимся временем, зависит наша вечная участь: «Всякому имеющему дастся и приумножится, а у неимеющего отнимется и то, что имеет» (стих 29). Апостол Павел говорит: «Поступайте осторожно, не как неразумные, но как мудрые, дорожа временем, потому что дни лукавы» (Еф. 5:15, 16).

Цель библейских пророчеств — напомнить нам о вечной ценности времени жизни. Сегодня разворачивающийся на наших глазах кризис напоминает тот, что описан в пророчествах книги Откровение. Там сказано: «Блажен бодрствующий!» — блажен, кто дорожит временем жизни, чтобы обрести вечность.

Апостол Петр, призывая к святости, цитирует заповедь из книги Левит: «По примеру призвавшего вас Святого, и сами будьте святы во всех поступках. Ибо написано: „будьте святы, потому что Я свят“» (1 Петр. 1:15, 16). Мы не становимся святыми автоматически, получив оправдание верой. Апостол Павел призывает «обновиться духом ума вашего и облечься в нового человека, созданного по Богу, в праведности и святости истины» (Еф. 4:23, 24).

Слово Божье говорит о необходимости усилий в достижении святости: «Старайтесь иметь святость»; «Будьте святы во всех поступках»; «Облекитесь в нового человека по образу Божьей святости». Другими словами, святость — это условие спасения. Христиане должны обладать реальной святостью, а не только теоретической — «по вере». Мы слышим призыв Слова Божьего: «Старайтесь» — спасение только верой не освобождает от необходимости быть святым.

Искупление в Библии — это возвращение утерянного образа Божьего, по которому был создан человек и который был утрачен в результате грехопадения. «Вера, требуемая от нас, — это не праздная вера; спасающая вера действует любовью и очищает душу. Тот, кто протягивает к Богу чистые руки, лишенный всякого гнева и сомнения, будет неуклонно идти по пути соблюдения Божьих заповедей» (Уайт Э. Вера и дела. С. 48). Без святости «никто не увидит Господа».

Мир — многозначное слово в русском языке: мир как среда обитания или цивилизация человека; мир как покой души в контрасте с тревогой. За мир во всем мире надо бороться. Кто хочет мира, тот должен готовиться к войне.

Апостол говорит о другом мире, «который выше человеческого понимания», потому что не является следствием борьбы за мир или попытки обрести душевное равновесие с помощью рекомендаций психотерапевта. Этот мир является даром Божьим. Можно иметь все условия для счастья, но быть несчастным: «Все труды человека — для рта его, а душа его не насыщается» (Еккл. 6:7).

Но Божий мир не «падает с неба» как снег — мир дается тем, кто его ищет. Искать мира — значит сознательно выбирать, куда направлять свое «сердце и мысли». Жители Иерусалима знают, что, если ветер дует с юга, где пустыня, погода будет жаркой, если с запада, где море, — будет прохладно: «Когда вы видите облако, поднимающееся с запада, тотчас говорите: „дождь будет“, и бывает так; и когда дует южный ветер, говорите: „зной будет“, и бывает» (Лк. 12:54, 55).

Обретение мира Божьего зависит от направления наших помышлений. Если, начиная день, мы обращаем свои мысли к новостям этого мира, то вряд ли найдем в них источник мира и радости, но только тревогой наполним свое сердце. Апостол говорит о выборе направления наших помышлений: «Помышления плотские суть смерть, а помышления духовные — жизнь и мир, потому что плотские помышления суть вражда против Бога» (Рим. 8:6, 7).

Мир Божий не приходит сам по себе, но только если ищем его, как большую ценность. Чтобы обрести его, надо направить свои «помышления» на источник мира — на Христа.

Царь Давид причисляет себя и свой народ к «странникам и пришельцам», хотя Израиль к тому времени основательно закрепился в Ханаане: построил дома, насадил виноградники, все приготовил для строительства храма. Но все же «дом» Божьего народа не здесь, но в вечности, они имеют небесное происхождение, и этим объясняется их благородство, нравственность, воспитанность, честность, что отличает их от других. Апостол Петр повторяет мысль псалмопевца: «Со страхом проводи́те время странствования вашего» (1 Петр. 1:17). Здесь речь идет не о земном страхе, но о небесном — особом роде «благородства», когда «делаем поправку на вечность», стремимся к вечному идеалу, который явлен в жизни Христа.

«Выше самых высоких человеческих устремлений Божий идеал для Его детей. Благочестие, богоподобие — вот цель, к которой следует стремиться. Перед учащимся здесь открывается путь постоянного возрастания. У него есть цель для достижения, образец для подражания, который включает в себя все доброе, чистое и благородное. Он добьется значительных успехов в достижении истинного знания. Но его усилия будут сосредоточены на предметах настолько более высоких, чем эгоистичные и временные интересы, насколько небеса выше земли» (Уайт Э. Воспитание. С. 18).

Благородство во Христе возвышает над другими не родословной, не богатством, не социальным положением, но тем, что человек всегда берет выше: избирает образцом для подражания Христа. В отличие от фарисеев и книжников, апостолы были простыми людьми — рыбаками, которые до своего призвания не отличались ученостью, богатством или еще чем-то таким, что могло бы послужить поводом для возвышения в глазах других людей. Но именно им Бог доверил быть Его церковью на земле.

Однажды весной на собрание пришел незнакомый молодой человек. Позже выяснилось, что он — комсомольский активист, «миссионер»-атеист, он задал вопрос: «Вот все говорят, что Христос воскрес из мертвых. А как можно воскресить мертвых? В каком теле воскреснет человек, если, когда он умер, на его могиле выросла яблоня? Ее яблоки съел другой человек, умер, и опять выросла яблоня, и опять съел кто-то яблоки, и т. д.?»

Вопрос этот не нов, он звучал две тысячи лет тому назад: «Как можно воскресить мертвых? И в каком теле они явятся?»

На что апостол Павел отвечает: «Какое безумство! Что сеешь ты, не будет ведь оно оживотворено, если не умрет прежде. И сеешь ты вовсе не то тело, коему только предстоит явиться [стебель и листья. — Прим. авт.], а голое зерно, пшеничное или другое какое. Бог же по Своему усмотрению дает ему тело, каждому семени — свое… Вот и при воскресении мертвых так: сеется в тлении, воскрешается в нетлении; предается земле в унижении, воскрешается в славе; сеется в слабости, воскрешается в силе… Я говорю о том, братья, что плоть и кровь не могут наследовать Царства Божьего и тление не наследует нетления» (1 Кор. 15:35–38, 42, 43, 50; ИПБ).

Надежда на вечную жизнь связана с искуплением не бесплотной души, но тела, мы ждем «усыновления, искупления тела нашего» (Рим. 8:23). Искупленное тело — это иное тело, неподверженное болезни, старению, тлену, — как у Христа после воскресения. Воскресение из мертвых — это как замена старой одежды на новую, уничиженного тела на прославленное. А новую одежду не шьют из старой и изношенной, но из новой: «Мы ожидаем, что Спаситель наш, Господь Иисус Христос, с неба придет. Действием той силы, которой может всё Себе подчинить, Он преобразит и это жалкое тело наше так, что подобно оно будет телу Его, облеченному славою» (Флп. 3:20, 21; ИПБ).

На Домском соборе в Риге вместо креста установлен петух. Многие лютеранские церкви в Европе венчали свои церкви не крестами, а фигурками петушков, чтобы отличаться от католиков. Петух пропел после того, как апостол Петр отрекся от Иисуса. Петух, как и рыба, — древний христианский символ. Петух на соборе — это напоминание о том, что христианин должен бодрствовать и молиться, чтобы не впасть в искушение, как Петр, и что мы спасены Богом не за свои заслуги и дела, а по благодати, как и в случае с отрекшимся апостолом Петром.

Пение петуха стало моментом истины для Петра, который думал, что готов отдать жизнь за Учителя, но отрекся от Него, испугавшись вопроса какой-то служанки. Петух на шпиле Домского собора — напоминание о том, что все мы нуждаемся в спасительной благодати Божьей.

Потом Учитель снова находит Симона (Петра) на берегу Галилейского озера: «Когда же они обедали, Иисус говорит Симону Петру: Симон Ионин! любишь ли ты Меня больше, нежели они?» (Ин. 21:15). Господь повторяет вопрос трижды, что равнозначно троекратному отречению Петра.

Отречение Петра становится причиной благодати: «наша неправда открывает правду Божию» (Рим. 3:5) Если бы ученики не бежали в страхе, а Петр не отрекся, то и Иисус не стал бы их снова искать. Он знал, где их найти, ведь они были рыбаками и больше ничего делать не умели. Теперь Его благодатью они должны стать апостолами.

«Наше дело — взирать на Христа и следовать за Ним. Мы будем подмечать ошибки других людей, их недостатки — людям свойственны слабости. Но во Христе мы обретем совершенство. Взирая на Него, мы преображаемся» (Уайт Э. Желание веков. С. 816).

Почему Христос воскресил Лазаря именно на четвертый день? Согласно представлениям иудеев, живших в эллинистическую эпоху, после смерти душа человека три дня пребывала рядом с телом, а потом уходила, и его уже нельзя было оживить. Господь не случайно медлил три дня, чтобы явить Свою силу над смертью, и именно поэтому воскрешение Лазаря так поразило всех, кто его видел.

Спаситель говорит Марфе: «Я есмь воскресение и жизнь; верующий в Меня, если и умрет, оживет. И всякий, живущий и верующий в Меня, не умрет вовек. Веришь ли сему?» (Ин. 11:25, 26).

Воскрешение Лазаря разделило людей на верующих и неверующих. Если Марфа отвечает: «Я верую, что Ты Христос, Сын Божий, грядущий в мир» (Ин. 11:27), то иудейские старейшины собираются в среду перед Пасхой, чтобы вынести Иисусу смертный приговор. Неверие иудеев, несмотря на чудо, которое совершилось на их глазах, удивляет. Неверие очевидцев воскрешения Лазаря перестает быть неверием, но становится сознательным противлением бесспорной истине.

Христос не объясняет, почему умер Лазарь, но только говорит о необходимости веры в Него. Иисус знал, что Лазарь был смертельно болен, и мог отправиться в путь тогда, когда только услышал об этом. Иногда Бог допускает временное торжество зла ради торжества жизни, добра и справедливости в будущем. Иисус медлит с пришествием для того, чтобы мир сделал самый важный выбор — выбор веры.

Спаситель спрашивает Марфу: «Веришь ли, что Я есмь воскресение и жизнь»? Воскресение Лазаря было только прелюдией великого воскресения, когда поглощена будет смерть победою (см. 1 Кор. 15:54). И пусть в любых обстоятельствах нашим ответом будет: «Верую, Господи».

В Евангелии Христос называет Своим другом только Лазаря. Господь часто бывает в его доме, где Лазарь жил со своими сестрами Марфой и Марией, в Вифании, деревне на юго-восточном склоне Елеонской горы, недалеко от Иерусалима. И вдруг Лазарь заболевает, он при смерти, сестры сообщают об этом Учителю — они знают, что Он может исцелить любую болезнь! Но Господь не спешит на помощь. Он дает Своему другу умереть, ждет, когда его похоронят.

Иисус пришел только спустя четыре для после смерти Лазаря, и люди говорили между собой: «Не мог ли Сей, отверзший очи слепому, сделать, чтобы и этот не умер?» (Ин. 11:6, 37).

Мы верим, что Бог обладает всемогуществом — Он может все; всеведением — Он знает все; и вездесущностью — Он пребывает везде. Эти три качества перед лицом беды вызывают вопросы: если Бог всемогущ, то почему Он это допускает? Если Бог всеведущ, то почему не отвечает? Если вездесущ, то где Он был, когда я обращался к Нему за помощью? Почему Он медлит?

Господь говорит Марфе: «Я есмь воскресение и жизнь». И спрашивает: «Веришь ли сему?» Господь не отвечает на вопрос, почему Он замедлил и почему допустил смерть Лазаря. Он спрашивает, ее о вере. Если бы Бог всегда отвечал на все наши вопросы о том, почему и зачем что-то произошло, то не осталось бы места для веры.

Вера в Бога подразумевает, что Его воля о нас всегда благая, хотя порой нам это трудно понять. Всевышний не хочет ввергнуть нас в несчастье или причинить нам вред: «Ибо только Я знаю намерения, какие имею о вас, говорит Господь, намерения во благо, а не на зло» (Иер. 29:11).

Спаситель говорит Марфе: «Если будешь веровать, увидишь славу Божию». Те, кто встречают печали с верой, перерождаются, еще более укрепляются в вере и любви к Богу. Воскрешение Лазаря — это образ воскрешения во Христе каждого из нас, свидетельство того, что для Бога нет ничего невозможного.

Пасхальные праздники уходят корнями в далекое прошлое, когда евреи находились в египетском рабстве и Моисей был послан Богом их освободить. Египетская армия была одной из самых сильных армий того времени, она противостояла безоружным, порабощенным и сломленным евреям, у которых не было никаких шансов на победу.

Пасхальная трапеза — последний ужин евреев в их египетских домах. Ужинать надо было торопливо, надо было быть одетыми, имущество должно было быть собрано в дорогу, ослы и верблюды навьючены — все должно было быть готово, чтобы отправиться в путь рано утром на рассвете.

Дома в Египте строили из необожженного кирпича, а дверные коробки делали каменными, чтобы держались двери. На эти коробки пучком иссопа надо было нанести кровь пасхального ягненка или козленка — это был знак для ангела-губителя, который должен был подготовить путь для исхода. Ангел проходил ночью, чтобы убивать первенцев в каждом доме, где не было кровавой отметины. Когда ангел, видя знак, проходил мимо, то можно было с облегчением сказать, что опасность миновала. Отсюда название праздника — от еврейского слова песах, что означает «миновать», «пройти мимо». Утром путь для исхода из Египта был свободен, и Израиль двинулся в путь, в долгое путешествие.

По традиции во время пасхального ужина самый младший ребенок в еврейской семье задавал вопрос: почему эта ночь отличается от всех других ночей? В ответ глава семьи отвечал: «В ту ночь вывел нас Господь из Египта». Нас, а не только далеких предков, мы — непосредственные участники тех пасхальных событий. Пасхальная история — это не просто дань традиции, она продолжается, и мы можем войти в нее, влиться в непрерывный поток истории шествующих в Землю обетованную.

Большинство бед, происходящих в этом мире, — результат случайности. Учитель из Назарета умер в расцвете сил: Ему было немного больше тридцати лет. Его обвинили в преступлении, которого Он не совершал. Римский наместник Пилат знал, что Иисус невиновен, но предал Его смерти в угоду иудейским вождям. Сказано, что наш Господь стал «причастным плоти и крови», другими словами, стал человеком из плоти и крови, пришел в наш мир и оказался в самом эпицентре зла и несправедливости.

Римляне принесли с собой понимание ничтожности человеческой жизни: гладиаторы убивали друг друга, дикие звери терзали людей на аренах театров ради развлечения собравшейся на зрелище публики. Псалмопевец пророчески говорит о зрелище, которое делает из мученической смерти Христа толпа, собравшаяся поглазеть на очередную публичную казнь, устроенную римлянами: «Скопище злых обступило меня, пронзили руки мои и ноги мои. Можно было бы перечесть все кости мои; а они смотрят и делают из меня зрелище» (Пс. 21:17, 18).

Спаситель пришел в мир, где даже невинные люди совершенно беспричинно и в любой момент могут умереть страшной смертью. Он, подобно любому из нас, стал игрушкой в руках случая: Его ученикам смерть Учителя могла показаться случайной и нелепой: «А мы надеялись было, что Он есть Тот, Который должен избавить Израиля» (Лк. 24:21).

Но смерть Христа не стала очередной нелепой случайностью, но была искупительной жертвой. План спасения заключался не в том, чтобы силой искоренить зло и смерть, но чтобы подчиниться темной силе зла и несправедливости смертного приговора, чтобы смертью победить смерть и даровать жизнь верующим в Него.

Обычно художники изображают бронзового змея, сделанного Моисеем в пустыне (см. Числ. 21), в виде живой змеи, которая обвивается вокруг жезла. Такое представление напоминает современный медицинский символ — посох со змеем греческого бога медицины Асклепия. На самом деле в Пятикнижии имеется в виду не посох, а заостренный кол или древко знамени, на которое насажена убитая змея.

Здесь отражен древний обычай насаживать труп врага на кол и поднимать на всеобщее обозрение, чтобы показать свою окончательную победу над врагом: «И сожег Иисус Гай, и обратил его в вечные развалины… а царя Гайского повесил на дереве» (Нав. 8:28, 29).

Мертвый змей, которого насадили на кол и подняли, как побежденного врага, и Иисус, Которого пригвоздили ко кресту, выставили на всеобщее осмеяние и оставили умирать, как это делали римляне со своими врагами. Победа и торжество Христа — в Его поражении, поругании и смерти. Апостол Павел говорит об искуплении: «Христос заплатил за освобождение нашеот того самого проклятия, что высказано в Законе, на Себя приняв проклятие за нас.Ведь написано: „Проклят всякий, висящий на дереве“» (Гал. 3:13; ИПБ).

Иисус, Учитель из Назарета, не был первым, кого убили именно таким образом, было много насаженных на кол и распятых за всю жестокую историю человечества. Но Он не был обычным человеком или ангелом с неба. Он — Сын Божий, Творец мира. Таинство искупления мира совершается Тем, Кто создал этот мир. Таинство спасения начинается с того, что Творец спускается на самое дно и оказывается «повешенным на дереве», «насаженным на кол», «распятым на кресте» для того, чтобы поднять нас на небеса. Христос «грехи наши Сам вознес телом Своим на древо, дабы мы, избавившись от грехов, жили для правды: ранами Его вы исцелились» (1 Петр. 2:24).

Синоптические Евангелия рассказывают о чудесах, чтобы показать силу Царства Божьего, которое побеждает царство тьмы. Иоанн говорит о чудесах, используя слово знамения, чтобы подчеркнуть, что чудеса — знаки, указывающие на то, что «Иисус есть Христос (Мессия), Сын Божий».

Иисус приглашен на свадьбу вместе с семьей. Возможно, семья жениха или невесты были Его родственниками или друзьями, а Мария готовила пищу и подавала на стол. Все было как обычно до тех пор, пока не обнаружилось, что запасы вина кончаются. Свадьба на востоке не то что у нас, это событие, к которому долго и тщательно готовились: собирали приданое, откладывали деньги на свадебный пир… Обычно пир длился неделю. Если что-то было не так, то это сказывалось на репутации жениха — повод для разговоров.

Мария обратилась к Иисусу как к мужчине с просьбой сделать что-нибудь: «Вина нет у них». Иисус ответил ей: «Что Мне и Тебе, Же́но? еще не пришел час Мой» (Ин. 2:3, 4). Жертвенный час еще не пришел, но неминуем, и вот сейчас будет сделан первый шаг.

В этот момент отношения Сына и матери приобретают другой смысл: она увидела Его, Каким не знала раньше, и уверовала в Него: «Матерь Его сказала служителям: что скажет Он вам, то сделайте» (Ин. 2:5). Мы не можем давать указание Богу, что Он должен делать, но можем положить нужду у Его ног — Он знает, что сделать.

Иисус учился грамоте, изучая Тору. Евангелист Лука рассказывает, как Иисус в двенадцать лет сдавал экзамен на знание Торы в храме. Приемной комиссией были раввины, которые удивились Его знаниям Слова Божьего. Апостол Павел, прежде чем учить других, сам изучал Закон Божий в школе Гамалиила. Этот учитель одновременно является святым для христиан и авторитетным учителем для иудеев (Деян. 22:3).

В Евангелиях к Иисусу обращаются «Равви», или «Учитель», а апостолы называются учениками. В первых главах Евангелия от Иоанна ученики Иоанна Крестителя обращаются к Иисусу: «Равви́ (что значит: „учитель“), где живешь?» «Говорит им: пойдите и увидите. Они пошли и увидели, где Он живет; и пробыли у Него день тот» (Ин. 1:38, 39). В то время большинство известных раввинов были людьми небогатыми и собирали учеников у себя дома. Таким образом, мы видим, что Иисус начал Свое служение с того, что открыл Свою школу, куда стал набирать учеников.

Во времена Иисуса школы носили имена своих основателей. Например, фарисеи учились в школах Бейт Шаммай или Бейт Гиллель. Каждый учитель Закона у кого-то учился в свое время и принадлежал к какой-то раввинистической традиции. Но где же учился Сам Иисус? Апостол Иоанн отвечает на этот вопрос: «И дивились Иудеи, говоря: как Он знает Писания, не учившись? Иисус, отвечая им, сказал: Мое учение — не Мое, но Пославшего Меня» (Ин. 7:15, 16). Другими словами, Иисус указал на небесного Учителя, Который основал школу, школу Царства Небесного.

Нагорная проповедь — это краткое содержание трехлетнего курса обучения в школе Иисуса. Курс начинается с описания того, какими хотел бы Учитель видеть Своих учеников: «Блаженны нищетой духа своего томимые» (Мф. 5:3; ИПБ). Блаженны, потому что «нищета духа» привела их в школу Царства Небесного, чтобы учиться у Самого Иисуса. И мы — ученики этой школы.

Современное знание, в отличие от предположений Демокрита, видит мир намного сложнее. Например, квантовая механика — физическая теория, описывающая природу в масштабе атомов и субатомных частиц, — во многом противоречит нашим представлениям о здравом смысле. В повседневном опыте нам приходится иметь дело с крупными объектами и явлениями, а на атомарном и субатомном уровне работают совершенно другие законы, действие которых не укладывается в обычное представление о логике.

Точно так же попытка объяснить природу Бога, явившего Себя в истории спасения в трех лицах, следуя законам логики, тщетна, как сказано: «Ибо мудрость мира сего есть безумие пред Богом». Библия не рассказывает нам о Боге языком естественных наук или философии. Бог явлен нам в откровении любви: в образе Отца, Который отдает своего единородного Сына ради спасения верующих в Него; в образе Сына, Который оставляет славу небес, чтобы взойти на крест; в образе Друга и Утешителя — Духа Святого, Который приходит от Отца и Сына, чтобы вести церковь в небесную обитель.

Не все согласны удовлетвориться простым ответом. Люди склонны к поискам тайн. Сенсационные знания популярных интернет-блогеров, утаенная мудрость древних и современных апокрифов, которые именуют «новым светом», или непогрешимый авторитет науки… Современный мир снисходительно смотрит на христиан, слишком простым и примитивным кажется их библейский рассказ о сотворении мира или рождении Спасителя. Более правдоподобным кажется то, что сложно, например теория самозарождения жизни или тайны загадочной родины слонов Гипербореи.

Апостол Павел противопоставляет простоту «во Христе» знанию ложных учителей, которое казалось соблазнительным: «Боюсь, чтобы, как змий хитростью своею прельстил Еву, так и ваши умы не повредились, уклонившись от простоты во Христе». Ева искушалась знанием того, что ей было недоступно: «И увидела жена, что дерево хорошо для пищи, и что оно приятно для глаз и вожделенно, потому что дает знание». Сложное всегда кажется более привлекательным, чем простое. Знание — как дверь в таинственный мир, где можно стать «богом».

Ложные учителя, подобно «змию», соблазняли знанием, объясняющим «тайны Божьи». В глазах членов коринфской общины лжеучителя выглядели интеллектуалами по сравнению с Павлом и другими апостолами. Апостол говорит: нет «нового света», есть только верность хорошо известной истине: «Если кто из вас думает быть мудрым в веке сем, тот будь безумным, чтобы быть мудрым» (1 Кор. 3:18).

Раннехристианский богослов и апологет Ириней Лионский так говорил о простоте истины и сложности заблуждений: «Ибо заблуждение заманчиво и вероподобно и нуждается в прикрасах, а истина без прикрас и потому вверена детям» (Против ересей). Евангелие по сути чрезвычайно просто — «ничего, кроме Иисуса Христа». В этой простоте его сила.

Иисус избирает и посылает впереди Себя семьдесят учеников в города, куда хотел идти. Перед тем Иисус уже посылал двенадцать Своих учеников с проповедью. Число двенадцать соответствует двенадцати сыновьям Иакова, родоначальникам Израиля. Семьдесят — численность семейства Иакова, когда он отправился в Египет, а также число старейшин Израилевых при исходе из Египта (см. Быт. 46:27), и оно также символизирует весь Божий народ. Таким образом, повеление, полученное семьюдесятью учениками, относится к каждому христианину, и мы являемся частью этих семидесяти учеников.

Власть «наступать на змей и скорпионов» (Лк. 10:19) — это исполнение мессианского пророчества Исаии: «И младенец будет играть над норою аспида, и дитя протянет руку свою на гнездо змеи» (Ис. 11:8).

Местом служения Спасителя была Галилея, Его учениками были простые люди. Семьдесят посланы за пределы Галилеи, в города, которые хотел бы посетить Иисус, но не мог. Они должны были стать орудием Божьим в том, чтобы «наполнить землю ведением Господа», миссионерами, которые отправятся с проповедью к язычникам, живущим по всей земле.

В современном мире рассказ о Спасителе, Который пришел в мир спасти грешников, кажется слишком простым и даже наивным. Да и сами слушатели Иисуса, галилейские рыбаки, были простыми людьми. Они, будучи младенцами в своем познании, оказались мудрее раввинов, посвятивших свою жизнь изучению Торы, потому что непосредственно встретились с истиной, миновав долгий путь абстрактных рассуждений: «И, обратившись к ученикам, сказал им особо: блаженны очи, видящие то, что вы видите!» (Лк. 10:23). «Ты утаил сие от мудрых и разумных и открыл младенцам» — слова истины просты. Сила Евангелия — в простоте, которая доступна всем.

Однажды Блаженный Августин, пытаясь своим умом постигнуть тайну Божьего существования, утомился и вышел на берег Средиземного моря подышать свежим воздухом. На берегу он увидел мальчика, который в песке выкопал ямку и ладонями носил в нее воду. Августин спросил, что он делает. «Хочу перелить море в эту ямку», — ответил мальчик. Августин удивился и сказал, что это невозможно. Пройдя немного, он оглянулся. На берегу уже никого не было. Тогда он понял, что так Бог показал тщетность его усилий.

Неверующие в своем утверждении о том, что Бога не существует, отчасти правы, потому что Он не существует подобно тому, как существуем мы — Его создания. Он существует в неприступном свете, потому недоступен нашему наблюдению, опытному познанию и пониманию. Он является причиной всего существующего, а не частью созданного им мира. Он, а не мы «животворит мертвых и называет несуществующее, как существующее» (Рим. 4:17).

Хотя Творец и открывает Себя в мироздании, но это откровение лишь косвенно говорит о своем Создателе. Что может, например, сказать построенная из сетчатых металлических конструкций в форме гиперболоида вращения радиоантенная башня, которая находится в Москве, на Шаболовке, о своем создателе Владимире Григорьевиче Шухове как человеке? О его личности, его жизни, особенностях характера? Как бы мы ни исследовали башню, мы не найдем в ней самого мастера, ее построившего.

Точно так же, когда мы смотрим на мироздание, сколько бы мы его ни исследовали, мы не найдем в нем Творца, потому что «человек Его видеть не может». Но эта неспособность видеть не является препятствием для веры: «Которого, не видев, лю́бите, и Которого доселе не видя, но веруя в Него, радуетесь радостью неизреченною и преславною, достигая наконец верою вашею спасения душ» (1 Петр. 1:8, 9).