В тот промозглый апрель случались снеговые дожди, и в пятницу было бы лучше оставаться дома, что я и сделал, отпросившись вчера с работы. Но мне предстояло выползать из дома на улицу, где сейчас так противно находиться и ехать в далёкий храм, где-нибудь, в пригороде, и там будет проходить первая в моей жизни исповедь. Я решил идти в любой храм, наугад. Не в такой, куда ходит вся питерская интеллигенция или не тот, где служит всем известный и чтимый в народе духовник или проповедник, мелькающий в телевизоре, а именно такой, о котором мало, кто знает. Я так решил. Я никого там не знаю и никто там не знает меня. Нет «километровых» очередей, куда надо вставать с ночи, нет ненужного общения…

Я – это я, и у меня будет так, как нужно мне, и хватит уже мне подстраиваться под других. Господь Бог не наделил меня умом, к сожалению, зато не обидел интуицией, и мой внутренний голос ещё ни разу не подвёл меня, да только я его ни разу ещё не послушался. А теперь, вот, решил ему внять.

Было ещё позднее утро, и я собирался, не спеша. Надо взять с собой побольше денег… спрятать их на грудь, под майку… список грехов не забыть…

За окном так и льёт. Капли бьют по металлу, слышно, как ветер завывает… обычное для Питера состояние – холодно, ветрено, промозгло, а там, где нет ветра – воняет болотной гнилью. Гнилой город. Не люблю его. Если ночью иду по нему, то, обязательно, обильно пописаю в Неву. Вот такой я гад!..

Шучу. Не писаю я не в какую Неву по той простой причине, что мне физически не удобно было бы это сделать. Нет у меня такого приспособления, что бы, стоя, пописать с набережной или моста. Мне, pardon, нечем  длинную струйку пускать. Читать далее