«Выступления Шаляпина в Париже обставлялись оперной дирекцией Церетели с небывалой роскошью. Первым шёл «Борис Годунов». Как пел Шаляпин! Как страшен и жалок он был в сцене с призраком убитого царевича! Какой глубокой тоской и мукой звучали его слова: «Скорбит душа!..» И когда в последнем акте он умирал,