«Не скрою, было больно наблюдать за событиями, которые происходили на юге России. Не только мне. Многие наши граждане восприняли их близко к сердцу. Потому что Отечество одно. Учитывая роль Беларуси в разрешении этой ситуации, должен в этом кругу сказать несколько слов о том, что случилось, и пояснить нашу позицию и принятые решения. Особенно в свете последних вбросов и инсинуаций, которые все больше и больше появляются, особенно в российских средствах массовой информации. Тем более что и беглые наши засуетились. Правда, фальстарт произошел. Стремятся продемонстрировать своим кураторам наличие хоть каких-то результатов. 250 миллионов надо же получить. Только там они поделят, а эти наши безумцы, которых еще несколько тут осталось, не вычистили мы, — они же ничего не получат. Опять пушечным мясом будут», – отметил Александр Лукашенко.

 

«Успели даже опубликовать очередные призывы и планы (я о беглых). Мол, тоже готовы реализовать очередной сценарий «вооруженного мятежа» — надо же отчитываться, — сказал Президент. — Даже такие случаи были. Насколько обезумели так называемые калиновцы. Их же на фронт загнали, воюют. А тут услышали: в Беларуси чуть ли не революция. Рванули оттуда, а заградотряды: «Назад, ребята, не вовремя».

 

«Когда события в России происходили, мною были отданы все распоряжения по приведению армии в полную боевую готовность. Никто даже в этих сопливых Telegram-каналах не вякнул против. Ни одна семья, ни жены, ни дети, ни родственники — никто. Армия в течение полудня, все Вооруженные Силы, в том числе и милиция, спецподразделения, были приведены в полную боевую готовность», — отметил глава государства.

 

«Вчера утром я принял решение, что пришло время на эту тему что-то сказать (естественно, не все), притом честно, открыто, ничего не скрывая. Подтолкнуло меня к этому как раз то, что в СМИ, особенно России… Белорусы — молодцы. Я, откровенно говоря, попросил пресс-секретаря обзвонить руководство основных наших СМИ и попросить, чтобы они не топтались на этой теме. Радоваться нечему. Вы сейчас узнаете почему. Но в России, как всегда, всегда так бывает, появились ура-патриоты, я увидел эту тенденцию, которые начали выть и кричать, осуждать Путина, требовать от него не прекращать уголовные дела, ловить, мочить, сажать. Вот это то, от чего я хотел бы предостеречь и нас, и российское общество. И в связи с этим, когда разворачивалась, как Президент Путин назвал ее, эта смута в России, как-то все под веником сидели. Матвиенко оказалась мужественной, Володин, Патриарх, пара человек — и все. А после драки руками мы умеем махать, ох как умеем, и советовать: «Мочить, мочить и мочить». Слушайте, ну есть кого мочить, особенно знаете где. Есть кого сажать там, где это нужно».

 

«Вот это меня подтолкнуло к тому, что я должен сказать несколько слов о ситуации, которая развивалась в пятницу и в субботу, поскольку был погружен, как вы знаете, в эти события полностью».

 

«Для того чтобы вы понимали и знали, почувствовали, что происходило и что могло случиться. Мне хотелось бы, чтобы вы точно знали и понимали, что было и что могло бы быть».

 

О поступлении тревожной информации

 

«Итак, пятница. Вы знаете, у нас такой день был счастливый, мы все готовились отпраздновать день выпускников. Естественно, и я был занят прилично этими вопросами. Да и как-то, откровенно скажу… Получая редкую информацию о том, что происходит в России, в Ростове, на юге, я как-то и внимания особо не обращал. Война идет, мало ли что там происходит.

 

Но к утру субботы с 8 часов утра мне уже поступает тревожная информация о ситуации в России. Кое-кто мне там подсказывает, что пишут в этих Telegram-каналах, мессенджерах… Через ФСБ и наш Комитет госбезопасности, генерала Тертеля мне докладывают: Президент Путин хочет связаться. Пожалуйста. Договорились в полдесятого, что мы переговорим в любое удобное для него время. Когда в 10 он выступил, в 10.10 позвонил и подробнейшим образом проинформировал меня о ситуации, которая происходит в России».

 

«Задал (Путину. — Прим. БЕЛТА) несколько вопросов, в том числе и про противодействие этому, и понял, что ситуация сложная. Не буду конкретизировать эту часть разговора».

 

О предложении Путину не торопиться с жестоким решением

 

«Самое опасное, как я понял, — это не в том, какая она была, ситуация, а как она могла развиваться и ее последствия. Это было самое опасное. Я также понял: принято жестокое решение (оно и прозвучало подтекстом в выступлении Путина) — мочить. Я предложил Путину не торопиться. Давай, говорю, поговорим с Пригожиным, с командирами его. На что он мне сказал: «Слушай, Саша, бесполезно. Он даже трубку не берет, ни с кем разговаривать не хочет».

 

Как удалось выйти на Пригожина

 

«Я спрашиваю: «Где он?» — «В Ростове». Я говорю: «Хорошо. Худой мир лучше любой войны. Не торопись. Я попробую с ним связаться». Он в очередной раз говорит: «Это бесполезно». Я говорю: «Хорошо, подожди». Где-то мы разговаривали, наверное, с полчаса. Потом он меня проинформировал, что на фронте. Помню его слова: «Ты знаешь, а на фронте, как ни странно, лучше, чем когда-либо было». Я говорю: «Вот видишь, не все так печально». В 11 часов… Надо было еще эти телефоны найти… Говорю: «Как с ним связаться? Дай телефон». Он говорит: «Скорее всего, у ФСБ есть телефон». Мы уточнили. Установили к середине дня целых три канала, по которым мы можем разговаривать с Ростовом».

 

«В середине дня третий, четвертый раунд переговоров мы уже вели по этому каналу, там у меня в доме были, в загородной резиденции, посредники, которые осуществляли нам эту связь».