Будущий генерал-майор СВР Юрий Георгиевич Кобаладзе несколько лет проработал в Лондоне под «крышей» бюро Гостелерадио (в том числе и на Иновещании) — радиокорреспондентом. Обаятельная, располагающая к себе улыбка, добрый, и, в то же время, уверенный взгляд, острый аналитический ум, крепкое рукопожатие и замечательное чувство юмора. Именно таким должен быть настоящий дипломат, разведчик, журналист, спортсмен, педагог…

«СП»: — Юрий Георгиевич, вам, наверное, помогает сегодня опыт журналиста, которым вы в свое время трудились и в ТАСС (а потом и ИТАР-ТАСС), и на радио, и по основной профессии?
— Конечно. Журналист, не аналитик и не колумнист, а человек, занимающийся какими-то расследованиями и получающий информацию из своих источников, должен обладать теми же качествами, что и разведчик. По крайней мере, большой разницы между их профессиональной деятельностью я не вижу. Ведь это же заблуждение, легенда — о том, что разведчик должен быть серым и неприметным. Наоборот, это, как правило, эрудированный, открытый человек, располагающий к себе собеседника. Возьмите Штирлица — разве он был серым, неприметным? Наоборот, его удивительная способность завоевывать людей, умение находить общий язык как с обычным пастором Шлагом, так и с шефом гестапо — это же колоссальный талант. Он, наверное, читал Карнеги еще до того, как тот был опубликован.

«СП»: — А стать разведчиком было вашей мечтой с детства?
— Нет, просто в то время в разведку набирали в основном выпускников элитарных гуманитарных ВУЗов. А так как я закончил МГИМО, то, когда мне предложили, согласился.

«СП»: — Что, прямо так подошли и предложили: хочешь, мол, к нам?
— Я работал в ТАСС, в то время там были люди от разведки, кадровые сотрудники, которые изучали кандидатов и приглашали их в свои ряды.

«СП»: — Общеизвестно, что тех, кто проявлял инициативу, предлагая спецслужбам свои кандидатуры, как правило, не брали на службу.
— По крайней мере, я лично с такими людьми, «инициативниками», не сталкивался, хотя не исключаю, что они были. Но с тех пор методы поменялись. Например, когда я руководил пресс-бюро внешней разведки, мы в ВУЗах читали лекции, рассказывали о своей организации и обращались к студентам, говоря, что готовы рассмотреть их кандидатуры. Так же, кстати, происходит и в Америке, когда сотрудники ЦРУ приезжают в университеты и вербуют молодежь. А сегодня я сам уже являюсь заместителем декана факультета международной журналистики МГИМО и читаю там лекции.

«СП»: — Юрий Георгиевич, наши Воздушно-Космические силы в Сирии уничтожают базы и нефтепоезда ИГИЛ*. Можно ли сказать, что российская разведка на Ближнем Востоке на высоте?
— Я могу только сказать: надеюсь, что это так. Причем, это же разведка не та, в которой я служил, а разведка космическая, которая обеспечивает точное наведение на цели самолетов Воздушно-Космических сил РФ. Но не исключаю, что и обычная, наша разведка (назовем ее условно гражданской) тоже ведь дает информацию, которая позволяет вскрывать местоположение боевиков-игиловцев. По крайней мере, по опыту прошлых лет я знаю, что в критические, узловые, я бы даже сказал переломные моменты международных отношений разведка всегда была на высоте. Хотелось бы верить, что и сейчас она с честью выполняет возложенные на нее задачи.

«СП»: — Есть ли шанс победить ИГИЛ силами одной только одной России или для этого нужно объединить все заинтересованные страны?
— Только широкая коалиция, основанная на доверии и взаимопонимании в состоянии одолеть это зло. Потому что даже если мы сейчас придушим ИГИЛ, может вспыхнуть что-то новое. Во что этот радикальный исламизм выльется завтра, мы предугадать не можем. Именно поэтому нужна постоянная, кропотливая работа, основанная на взаимодействии и кооперации всех спецслужб. Особенно таких передовых стран, как Америка, Англия, Франция, Германия и, конечно же, Россия.

«СП»: — Насколько сегодня опасен этот вызов?
— Я считаю, что очень опасен. И мы убеждаемся в их злонамеренности их политики каждый день и в том, что появился новый тип угрозы — мусульманский боевик, который готов жертвовать собственной жизнью. Причем, у них, по всей вероятности, настолько хорошо отлажена вербовочная работа и промывание мозгов, что 15-летние юнцы — и те идут на смерть, обвязываясь поясами шахидов. И, конечно же, с этим бороться чрезвычайно сложно. Или, например, как в Америке семейная парочка купили оружие и пошли стрелять в людей. Ну как их выявить?! Это очень сложная работа, которая требует каждодневных постоянных усилий, напряжения, агентурной работы. И главное — кооперации.
У нас же уровень доверия ниже плинтуса. И прежде всего, с американцами. Когда в СВР пришел и возглавил эту службу Евгений Примаков, российская разведка впервые предложила такую широкую кооперацию для решения проблем, борьба с которыми представляют взаимные интересы. Ведь терроризм тогда, 20 лет назад, назывался в числе первых угроз. И такое сотрудничество вроде бы стало налаживаться. Но потом произошли хорошо всем известные события, после которых мы свернули это сотрудничество. Ну, а в последние годы, вы знаете, от сотрудничества мы скатились к прямой конфронтации.

«СП»: — Какова же роль США в истории с ИГИЛ?
— То, что рыльце у них в пушку, — это очевидно. Как, впрочем, и у нас. Еще с советских времен для СССР ведь существовали хорошие террористы (это те, кто за нас, то есть борцы за национально-освободительное движение) и, наоборот, плохие. Так вот настало уже время не делить их на хороших и плохих, так как они все плохие! И нет национальной направленности терроризма. Сейчас, когда взрывают самолет с гражданами десятков стран мира, это против кого теракт? Даже если этот самолет российский, он все равно международный по своей сути. Поэтому и надо бороться с этим злом всем сообща.
И вроде бы сейчас (нет худа без добра) теракты в Париже все-таки подвигнули западные страны к мысли: а стоит ли так Россию отталкивать. Хорошо, можно с ней в чем-то соглашаться или критиковать. Но есть ведь проблемы, которые представляют такую же угрозу как для нас, так и для них. Так давайте же сотрудничать. Показательны в этом вопросе визиты Олланда в США и в Россию. Наверняка появились какие-то проблески, возможности, словом, забрезжил наконец-то свет в конце тоннеля.

«СП»: — Не получится ли так, что мы выдавим боевиков за пределы Сирии, а они отдохнут, довооружатся и с новыми силами полезут в САР?
— Самое опасное, если они полезут в Россию. Владимир Путин об этом прямо говорит, что лучше их задушить на территории Сирии, чем ждать, когда они переползут в Россию. Мы-то ведь не понаслышке знаем, что это такое — сами боролись с терроризмом, в том числе и с международным, во время антитеррористической операции в Чечне. Причем, это не пустая угроза, так как все происходящее не так далеко от наших границ. И, как оказалось, эта угроза не стала пустой ни для французом, ни для американцев. Все одинаково подвержены ей, но мы — в большей степени, поскольку это вот, рядом — «на расстоянии вытянутой руки».
А что будет через год-два-три — неизвестно. И совершенно не понятно, как все будет развиваться. Потому что если бы кто-то нарисовал сегодняшнюю картину 10, а то и 20 лет назад, ему бы сказали, наверное: ты что — сумасшедший? Этого не может быть, поскольку не может быть никогда. Но мы сегодня живем с этими реалиями. И нам не дано предугадать, как наше слово отзовется.
Если бы нам будущее посылало «оттуда» сигналы, то мы были бы, наверное, очень умны: вот послать бы такого терминатора в прошлое, чтобы со всем этим разобраться. Но так ведь не бывает. Поэтому надо быть готовыми ко всему и исходить из того, что только кооперация и совместные усилия могут дать позитивный результат.

«СП»: — Сегодня позиции нашей разведки так же сильны, как и во времена Советского Союза?
— Ближний Восток разнообразен — там много стран. Где-то у нас были и остались сильные позиции, а где-то они изменились, потому что изменились конфигурации границ и государства стали иными. Казалось бы, еще вчера у нас с Израилем вообще не было дипломатических отношений, а сегодня это одна из наиболее дружественных нам стран. Еще вчера турки были нашими братьями и партнерами — сегодня мы находимся с ними чуть ли не в состоянии горячей войны. Это вообще сложный регион, подверженный колебаниям и изменениям. Поэтому говорить о том, что в какой-то конкретной стране у России особые позиции, нельзя.
Да, в некоторых странах, я знаю, мы хорошо представлены и можем получать там информации больше и лучшего качества. Но для каждой страны это отдельный случай. Так что, повторюсь, в совокупности, если мы объединимся, то вместе у нас в этом плане будут очень мощные возможности. По крайней мере, я на это надеюсь.

* Движение «Исламское государство» решением Верховного суда РФ от 29 декабря 2014 года было признано террористической организацией, ее деятельность на территории России запрещена.

Виталий Карюков
http://svpressa.ru/post/article/138664/