Бок о бок с шашлычной, шипящей так сочно,

киоск звукозаписи около Сочи.

И голос знакомый с хрипинкой несется,

и наглая надпись: «В продаже – Высоцкий».

Володя, ах, как тебя вдруг полюбили

Со стереомагами автомобили!

Толкнут прошашлыченным пальцем кассету,

И пой, даже если тебя уже нету.

Торгаш тебя ставит в игрушечке-«Ладе»

Со шлюхой, измазанной в шоколаде,

и цедит, чтоб не задремать за рулем:

«А ну-ка Высоцкого мы крутанем!»

Володя, как страшно меж адом и раем

крутиться для тех, кого мы презираем!

Но, к нашему счастью, магнитофоны

Не выкрадут наши предсмертные стоны.

Ты пел для студентов Москвы и Нью-Йорка,

Для части планеты, чье имя – «галерка».

И ты к приискателям на вертолете

Спускался и пел у костров на болоте.

Ты был полу-Гамлет и полу-Челкаш.

Тебя торгаши не отнимут. Ты наш…

Тебя хоронили, как будто ты гений.

Кто - гений эпохи. Кто - гений мгновений.

Ты - бедный наш гений семидесятых

И бедными гениями небогатых.

Для нас Окуджава был Чехов с гитарой.

Ты - Зощенко песни с есенинкой ярой,

И в песнях твоих, раздирающих душу,

Есть что-то от сиплого хрипа Хлопуши!

…Киоск звукозаписи около пляжа.

Жизнь кончилась. И началась распродажа.

Евгений Евтушенко, «Киоск звукозаписи», 1980