Илья Ильф и Мария Тарасенко: Трогательный роман в письмах, который помог пережить разлуку



https://kulturologia.ru/blogs/111017/36282/

Удивительная, трогательная история любви и верности. После смерти мужа, она продолжала писать ему письма. Ритуал был неизменный: надевала красивое платье, красила губы, выбирала из стопки писем очередное письмо, когда-то написанное для неё и писала ответ.

Илья Ильф и Маруся Тарасенко. / Фото: www.fenixclub.com



У них была короткая и яркая любовь. Илья Ильф и Маруся Тарасенко.



Маруся Тарасенко появилась в жизни Ильи Ильфа в то время, когда его одолевала грусть и неуёмное желание стать знаменитым. А потом они писали друг другу письма. Об этой переписке долгие годы было неизвестно даже их дочери.

Удивительная, трогательная история любви и верности. После смерти мужа, она продолжала писать ему письма. Ритуал был неизменный: надевала красивое платье, красила губы, выбирала из стопки писем очередное письмо, когда-то написанное для неё и писала ответ.

Илья Ильф и Маруся Тарасенко. / Фото: www.fenixclub.com



У них была короткая и яркая любовь. Илья Ильф и Маруся Тарасенко.



Маруся Тарасенко появилась в жизни Ильи Ильфа в то время, когда его одолевала грусть и неуёмное желание стать знаменитым. А потом они писали друг другу письма. Об этой переписке долгие годы было неизвестно даже их дочери.

Ей было семьдесят семь, никто больше не звал Марию Николаевну Марусей. Ночами она теперь не спала, но совсем не мучилась бессонницей. Включала ночник и доставала свое тайное сокровище, о котором не подозревали даже дочь Александра и внук Илюша: пачки писем, перевязанные ленточками. Мария Николаевна знала наизусть каждое, но играла сама с собой. Наугад вынимала из стопки ветхий конверт — руки дрожали так, будто она только что его получила. Взгляд выхватывал написанные любимым почерком слова: «милая моя девочка», «моя маленькая, чудесный, нежный ребенок», «достоевчик мой», «нас ничто не разделит, я никому тебя не отдам»...

Она читала — и переносилась на шестьдесят лет назад. Нужно ответить, ведь он ждет, волнуется! Брала ручку — теперь уже шариковую, а не перышко, — и принималась писать. Как в счастливые роковые двадцатые. Когда влюбленная Маруся Тарасенко садилась за письмо Илье Ильфу, она, словно собираясь на свидание, прихорашивалась у зеркала и шла к столу как к памятнику или тенистому каштану, где условились встретиться. Ни Маруся, ни Илья тогда понятия не имели, что впереди — годы страстной любви и недолгого супружества, всемирная слава и даже бессмертие.