Дополнение к статьям «Жены декабристов. Камилла Петровна Ивашева (Ле-Дантю): «Любовь, любить велящая любимым»»







А.И. Герцен в "Былом и думах" написал: "Они, женщины, не участвовали в ... позорном отречении от близких им людей... Жены, сосланных в каторжную работу мужей, лишились всех гражданских прав, бросали богатство, общественное положение и ехали на целую жизнь неволи в страшный климат Восточной Сибири, под еще страшнейший гнет тамошней полиции. Сестры, не имеющие права ехать, удалялись от двора, многие оставили Россию; почти все хранили в душе живое чувство любви к страдальцам... Она (Камилла) увяла, как должен был увянуть цветок полуденных стран на сибирском снегу. Ивашев не пережил ее, он умер ровно через год после нее, но и тогда он уже не был здесь; его письма носили след какого-то безмерно-грустного, святого лунатизма, мрачной поэзии; он, собственно, не жил после нее, а тихо, торжественно умер".





Памятник декабристам в Чите.



После смерти Василия Ивашева осталось трое маленьких детей: старшей, Марии, было пять лет, сыну Пете - четыре года, а младшей, Верочке, – два… К счастью, рядом с ними была любящая бабушка, но, хотя она и была ещё полна сил (Ивашев в письме сестре рассказывал, как бабушка с Манечкой скакали на одной ножке), но годы и беды давали себя знать. И.И.Пущин сообщал: «Теперь на наших руках четверо детей, из которых старшему 68 лет, это их бабушка, приехавшая похоронить и дочь и зятя».

Н.П. Козлов. Портрет Камиллы Петровны Ивашевой. Ок. 1831 г. Государственный Эрмитаж



Что нам известно о совместной жизни этой супружеской четы?



Жизнь не пощадила молодых. Камилла вытерпела всё: и жуткую студёную дорогу, и унизительные требования отречься от всего самого святого. Дело в том, что декабристкам не только запрещалось брать с собой ценные вещи и деньги (которые она, однако, спрятала в высокую причёску), но даже запрещалось писать письма родственникам. А самым трудным для любящего сердца было то, что свидание с мужем можно было иметь только в арестантской палате под присмотром дежурного офицера и не чаще одного раза в три дня. При этом разговаривать разрешалось исключительно на русском языке, что было испытанием для потомственной француженки.