Книга Александра Федоровича Ясько "Больно даже мёртвым" потрясла меня. О такой войне 1941-1945гг. я не знала. Знала о Хатыни, деревне Переходы,  бывала в этих трагических местах еще в школьном возрасте. Возможно, жившие в то время, в 70х, люди, очевидцы войны, щадили нас, не рассказывали подробностей страшной трагедии, которая произошла на моей родной земле в годы войны с фашистскими захватчиками.

         Книга "Больно даже мертвым" - книга о трагических событиях, реально происходивших в годы Великой Отечественной войны на территории Белорусского Полесья. Содержит воспоминания свидетелей, архивные документы, подтверждающие преступления немецко-фашистских захватчиков, планомерно уничтожавших мирных людей в ходе операций "Хорнунг" ("Февраль"),  "Никсе" ("Русалка").

    Почему была написана книга, автор Александр Федорович Ясько объясняет так: "Прежде всего, повлияли воспоминания моих родителей, очевидцев трагедии.  Еще будучи студентом юрфака я начал собирать материалы о событиях тех страшных дней, горячие воспоминания. В 1968 году опубликовал статью о гибели наших деревень на Полесье.
       В то время как раз разворачивались работы по строительству мемориального комплекса Хатынь, как символа всех сожженных деревень. В Хатыни погибло 79 человек… В моей же родной деревне Пузичи за один только день фашисты заживо сожгли 783 человека. Всего за неделю в ходе двух гитлеровских карательных операций «Хорнунг» («Февраль») и «Никсе» («Русалка») на Полесье было уничтожено (заживо сожжено) около 15 тысяч мирного населения…

      Я не филолог, не журналист, поэтому не ищите в книге каких-то литературных образов или художественных сюжетов. Это документальный рассказ… И нет ни одной вымышленной фамилии, ни одного придуманного эпизода. Семь лет я собирал архивные материалы, воспоминания очевидцев, а затем в течение двух лет именно писал о том, как нацисты целенаправленно и намеренно шли бить безоружных и беззащитных, в массовом порядке осуществлять полное уничтожение мирного населения, реализовывать свою главную преступную доктрину - расчищать жизненное пространство для «великой, единой и неповторимой немецкой нации»."

    Больно даже мёртвым

…Бердникович Анне Ивановне в февральские дни 1943 года было немногим больше тринадцати лет. Кроме нее, в семье было еще пятеро малолетних детей. Все мал мала меньше. Она помощницей маме была.
Жили в деревне Красное Озеро. Но семье как-то сразу не повезло. Отца, Макаревича Ивана, там же, в Красном Озере, схватили немцы и отправили на работы в Германию. Он оказался в категории людей, пока что нужных рейху. А вот вся его семья попала в разряд людей, вовсе не нужных рейху.

Маме приходилось особенно тяжело. Только подумать - как жить без хозяина в такое лихое время? Чем кормить кучу детей-малолеток? К тому же и лошадки своей в хозяйстве не осталось. Забрали новые хозяева жизни. Поэтому переехали жить к маминой братовой в Осово. Там, в Осово, всех и захватили каратели. Почему-то погнали всех осовских жителей толпой через Путище на Забродье.

Анюта, так ее называют все в Забродье, помнит тот страшный день до мельчайших деталей: «Когда пригнали нас в Забродье, то сама деревня уже была спалена. Стояло только на отшибе огромное колхозное гумно. Приберегли последние хоромы для нас. В него нас и загнали. Там соломы много было. Мы сразу и поняли, почему нас сюда гнали. Видно, специально выбрали такую постройку, чтобы быстро сгорела.
В углу гумна лежала большая куча обмолоченного овса. Взрослым было не до еды. А мы, малышня, все голодные. Навалились на этот овес, стали его вылущивать и есть. Маленький Мишка, ему исполнился только годик, был у мамы на руках и постоянно плакал.

Наверное, у мамы от страха молоко пропало. Братик постоянно голодный был, вот и плакал. Валечке было 7 годиков, Нинке - 5, а Костику только 3. У мамы руки заняты грудничком Мишкой, ну, а я уже старшая, постоянно держу при себе 3-летнего Костика, как самого маленького.

Вдруг открылись двери гумна, зашла целая группа в форме и с автоматами. Человек 7 - 8. Стали возле двери, направили на нас оружие. А один бегает возле нас и выстраивает всех в ряд. Все от него шарахаются. А он прошел вдоль одной стенки, протянул руку и показывает рукой, где всем выстроиться в ряд. Даже слово это мне на всю жизнь врезалось в память, орет: «Ин Фольг! Ин Фольг!»

 Долго возился он с нами, пока не выстроил всех ровненько напротив дверей, вдоль стенки. Затем с одного края начал ставить всех на колени. Дошел до нас. Мама была с Мишкой на руках слева, а трехлетний Костик справа от меня. Поставил и нас на колени. Братик плачет. Я его обнимаю за плечики и прижимаю к себе, а фашист заметил, подошел, дал мне подзатыльник и выравнял братика, чтобы самостоятельно стоял. Только отвернулся немец, я опять братика к себе прижала. Тогда он сильно ударил меня сапогом. И я, и братик уже стояли как вкопанные.

Стоим на коленях, а справа по ряду уже начали строчить из автоматов. Стонут и храпят раненые, поднялись жуткие крики. Всё это превратилось в какой-то нечеловеческий гул. У меня мгновенно страшно заболела голова. Но сознание не теряю. Братика маленького очень жалко. Краем глаза смотрю на него, а он дрожит, и вдруг его головка у меня на глазах разлетелась на части во все стороны. Мозги на меня брызнули, и я упала. Не видела и не чувствовала, как потом на меня убитая мама, с маленьким Мишкой на руках, упала.

Видимо я потеряла сознание просто от страха и нервного напряжения. Не слышала даже, когда на всех нас сверху солому клали, чтобы лучше горели. Потом очнулась. Лежу и думаю, что я уже мертвая. Вспоминаю, что старые люди рассказывали, что все мертвецы еще 9 дней всё понимают и чувствуют, потому что душа еще не покинула тело. Но говорили, что мертвым не больно! А у меня нога отекла, и мне больно. Когда я падала, то нога подвернулась неловко, и мама убитая наверх на меня упала. С мамы очень много крови на меня налилось. Пытаюсь ногу вытащить из-под мамы, а мне еще больнее. Почему-то подумала, что, может, старые люди знали, что не больно только тем, кто уже отстрадал свое и умирает от болезней, а убитым БОЛЬНО ДАЖЕ МЁРТВЫМ.
А тут гул какой-то пошел. Дыму полно. На мне солома горит и одежда моя загорелась. Я быстренько одежду стащила горящую.

Фото из интернета

На маме была большая хустка (платок) шалиновка, вся мокрая от крови. Она была накинута маме на плечи, мама упала на нее, и она вся пропиталась кровью. Я стала вытаскивать из-под мамы платок. А тут уже чувствую, что задыхаюсь от дыма и сама начинаю гореть. Вытащила мокрую шалиновку, обернулась в нее, вылезла из-под трупов и увидела дыру в стене, через которую всегда снопы жита подавали в гумно. Доползла до дыры, вывалилась в снег, покачалась по нему и перестала гореть. Всё затянуло дымом, жар сильный от горящего гумна. Но я сообразила, что на улицу выползать мне еще нельзя. Могут быть немцы.

Недалеко стояла устепка. Заползла в нее. Притаилась и посматриваю через щелочку в двери. Вижу, идет здоровенный такой фашист, в каске и с автоматом. Спокойно так идет, вразвалочку и на ходу курит. Я его и сейчас узнала бы. Лицо какое-то не наше, не деревенское, белое и жирное. Несет в одной руке скрученный соломенный жгут. Подошел к горящему гумну, зажег жгут, вернулся к моей устепке и сунул этот факел под ее соломенную крышу. Ну, думаю, опять мне придется гореть! А на мне мокрая от маминой крови шалиновка и так уже вся в дырках, попрогорала.

Выползла из устепки, и хорошо, что прямо от нее к лесу была глубокая разора. Так я по этой разоре, по глубокому снегу и доползла до леса. В лесу встретила незнакомого мужчину. Он расспросил, кто я и откуда? Приказал мне спрятаться где-нибудь в лесу, а он постарается добыть мне что-нибудь из одежки. Я ведь абсолютно босая и голая на снегу. Только заворачиваюсь в прогоревшую мамину шалиновку. Мужчина ушел, а у меня зуб на зуб не попадает, так замерзла. А я же на покос уже ходила, местность знала. Побежала к стожку. К счастью, по дороге встретила соседку Степку. В деревне Красное Озеро наши дома рядом стояли. Она тоже удрала прямо из горящего гумна. Но когда бежала, ее заметили, стреляли по ней и ранили в ногу. Зашились мы со Степкой глубоко в наш стожок и в нем переночевали. Утром Степка порвала свою сорочку, обмотала ею мне ноги, а они у меня уже распухли, и предложила идти в Красное Озеро искать какую-нибудь одежку и еду.

Фото из интернета
 

       Пришли к родной деревне, а там сплошное пепелище. Вертелись, вертелись вокруг пепелища, где наши дома стояли, и ничего не нашли. Только в дальнем углу огорода не сгорела часть забора, и на нем висела выброшенная старая мамина свитка и рубашка. Такие одежки в деревне никто в мусор не выбрасывал. Хранили, чтобы по осени с них пугало от воробьев на просяное поле поставить. Выбирать уже не приходится - обмоталась в эти лохмотья. Пошли обратно в лес и натолкнулись на людей из Рожков. Они сидели возле костра и пекли картошку в золе. Накормили меня картошкой, и я уснула возле костра, на их дерюжках. Не знаю, что это было - обморок или сон. Но эти люди из Рожков говорили, что я не просыпалась более двух суток. Ну а потом, я же понимаю, что им лишний рот тоже ни к чему. Стала спрашивать, как мне родственников своих отыскать? Мне подсказали, что недалеко в будане прячется моя дальняя родственница из Заберезников. Отвели меня к этому будану, а тетушка из Заберезников уже знала, где прячется в лесу родная мамина сестра из Сковшина. Отвели меня к ней. Стою перед ней, вся в лохмотьях, обгоревшая, а она сразу громко заголосила.

       Мне показалось, что она плачет, глядя на меня, меня жалеет. А она причитает: «А как же ты меня нашла?! А зачем же ты меня нашла!? У меня же своих маленьких восьмеро, уже третий день ничего не ели!» Дошло до меня, что никому не нужна, хотя и спаслась с такими страхами. Снимаю с себя прогоревшую мамину шалиновку и говорю тете: «Я всё понимаю. Пойду искать, может пристану к каким-нибудь добрым людям. Возьмите вот мамину шалиновку. Пусть будет у вас. Это всё, что осталось от нашей семьи. Наверно, и я всё равно погибну». Тетя еще сильнее разрыдалась, обняла меня, стала целовать и просить прощения. Уговорила остаться с ее семьей. Так и мыкались по лесу холодные и голодные, пока не освободили наши».

После каждой карательной операции в столицу рейха посылались отчеты о совершенных подвигах. Из архивных документов:

"Шефу полиции безопасности СД. Штаб командования. Берлин, 19 марта 1943 года.

Совместно проведенная полицией безопаности и силами вермахта в районе озера Кайзер (так названо Красное озеро в донесении) севернее ж/д линии Микашевичи - Птич, операция "Никсе" в настоящее время закончилась. После разрушения зараженных бандитами деревень и вражеских передовых дозоров было уничтожено множество укрепленных бункеров и командных пунктов, расстреляно свыше 400 бандитов и их пособников, около 1000 человек эвакуировано и захвачено большое количество скота. Обер-группенфюрер СС и генера полиции фон Бах."

Нужно понимать, что под словом эвакуация подразумевается уничтожение, эвакуация в вечность сотен и тысяч мирных людей.

- По воспоминаниям очевидцев, всё было гораздо страшнее, чем показывают в кино… - говорит  Александр Фёдорович. - И всё, что касается памяти жертв минувшей войны, сконцентрировано в одной фразе, оброненной когда-то мудрым человеком и ставшей крылатой:

«Это нужно не мертвым, это нужно живым!»

Глубочайший и не теряющий с годами актуальности смысл этой фразы я почувствовал в разговоре с двумя сестрами-старушками возле обелиска памяти погибшим жителям небольшой деревушки Кочева: «Мы никогда не ждем указаний и праздников Победы, Дедов, Дней Поминовения, - рассказывают они. - Приходим регулярно и досматриваем могилы. А иногда и сами погибшие приглашают нас к себе. Станет вдруг невыносимо грустно, тоскливо на душе, нахлынут воспоминания и необъяснимая печаль, мы приходим сюда, к своим односельчанам, родным и близким. Посидим возле братской могилы, мысленно поговорим с ними, и сразу становится легче и спокойнее».

    Итогом  нацистской  политики  геноцида  и  «выжженной  земли» в  Беларуси  стали          2230000  человек,  уничтоженных  за  три  года  оккупации. Согласно уточненным данным погиб каждый третий житель Беларуси.

        Очень хотелось бы, чтобы каждый житель нашего многострадального края помнил, что среди наших земляков и односельчан было немало выдающихся личностей. Личностей, которые активно участвовали во всех значительных исторических событиях нашей Родины. И не только участвовали, но и всеми силами противостояли злу, насилию. Всеми доступными им средствами боролись с оккупантами.

        А самое главное, пройдя сквозь суровые испытания жестокой и варварской войны, сохранили свои лучшие человеческие качества - наш знаменитый, широко известный белорусский менталитет.
 

        По канонам Русской Православной Церкви все невинно убиенные непременно поселяются в вечной загробной жизни в райских обителях. Следовательно, мы лишь подтверждаем давно закрепленный за ними Церковью высокий статус, называя места их земного вечного упокоения - святыми… Важно сделать всё возможное, чтобы и почести соответствовали этому высокому статусу.
 

Это нужно не мёртвым! Это нужно живым!
 

Источники

http://mvd.gov.by/main.aspx?guid=133093
http://db.narb.by/upload/Tragedyja_vesak1.pdf

Серия сообщений "Великая Отечественная война":
Часть 1 - Операция "Багратион"
Часть 2 - Легендарная "Катюша"
...
Часть 11 - День памяти о жителях деревни Переходы
Часть 12 - Говорите, пили бы баварское? Точно-точно?
Часть 13 - Больно даже мёртвым. Полесская трагедия
Часть 14 - Высота Гули Королёвой
Часть 15 - Брестская крепость
...
Часть 37 - Первые часы Великой Отечественной войны: хронология событий
Часть 38 - 900 дней и ночей МУЖЕСТВА. Ленинградская Победа 27 января 1944 года
Часть 39 - Мемориал «Мирным гражданам Советского Союза, погибшим в ходе Великой Отечественной войны»