- Ты будешь? – Саске кивком указал на кусочек огромной пиццы, с которой они с Узумаки разделывались вот уже второй час.

- Не, не могу больше, - прокряхтела блондинка, привалившись спиной в дивану в их гостиной.

- А если я тебя заставлю?

- Пожалуйста, - пожала плечами девушка, - только потом не слишком громко матерись, когда мать заставит тебя отскребать остатки лопнувшей меня со всех стен гостиной.

Брюнет помрачнел:

- Ну, спасибо тебе, Узумаки, теперь даже я есть расхотел.

- Правда? Вот и отлично, а то я внезапно захотела, - она с прытью, завидной для объевшегося колобка, выхватила последний кусочек лакомства прямо из рук Учихи и отправила его себе в рот.

- Ммм вкуфно, - сообщила она, не слишком заботясь о том, что едва языком ворочает из-за наполненности пищей ротовой полости.

- Даже не знаю, что портит мне аппетит больше – это или красочные описания твоих внутренностей на стенах, - поморщился брюнет.

- Вабей, - посоветовала она, запивая пиццу колой прямо из большой двухлитровой бутылки, - всё равно аппетит тебе сейчас не понадобиться, есть больше нечего, - произнесла она уже отчётливо – вредный, но вкусный напиток неплохо помог справиться с проглатыванием.

- Это можно исправить, ещё осталось целых две порции удона, - из-за двери выглянула мать Наруки.

- Мааам, не начинай, а? – простонала девушка, растянувшись на тонком ковре.

- Оставьте нам на завтрак, если можно, - вежливо улыбнулся брюнет через плечо. 

- Конечно, конечно, -  женщина согласно закивала, - кстати, батарейки в пульте сели, так что громкость поднять можно на самом экране, в правом нижнем углу, -  как бы между прочим заметила она и с каким-то уж слишком заговорщическим выражением лица прикрыла за собой дверь.  

- А твоя мать умеет прозрачные намёки давать, - плотоядно ухмыльнулся брюнет, так и не встав с колен и начав уверенно, будто пантера перед броском, приближаться к девушке, - сама перевоплотишься, или опять помогать? – Саске уже склонился над ней, намереваясь призвать в этот мир Наруто, как всегда очень чувственным поцелуем, но объевшийся колобок на удивление ловко перекатился прямо из-под него.

- Хрен тебе, - заявил колобок, стаскивая плед с дивана и кутаясь в него с головой.

- Не, ну предки даже разрешение дали, а ты ломаешься. Где справедливость?

- Разрешали дочери. А что с ними будет, когда узнают, что добровольно утвердили меня на голубом пути?

- Это что же ты меня динамить до самого признания собираешься? – Саске даже опешил от такой вопиющей несправедливости, а потому вновь пододвинулся к блондинке, завёрнутой в плед, и потряс её за плечо, в надежде вытрясти из неё ответ на своё возмущение.

- В десятку, Учиха. Придётся тебе подождать, уж прости, – донеслось из-под ткани.

- Господи, да я двадцать раз постарею, прежде чем это случится, - брюнет возвёл тёмны очи к светлому потолку, жаль Узумаки не могла оценить его стараний в демонстрации всей трагичности ситуации, в которую он попал. Хотя, это-то как раз можно было легко исправить.

Он уже протянул руку, собираясь сдёрнуть с девушки плед, но в последний момент передумал.

«И как я вообще терплю её до сих пор?» - Саске ещё какое-то время изучал задумчивым взглядом бесформенный кокон перед собой, а потом, вздохнув, сдёрнул его край с белокурой головы. А то б ещё чего доброго задохнулась и унесла с собой возможность увидеть Наруто вновь.

- Эй! – возмутилась девушка, уже собираясь вступить в бой за так нагло отдёрнутый плед, но, наткнувшись на серьёзный взгляд Саске, остановилась.

- Ты чего?

- Мы с таким трудом вырвали у них эту поездку, будет хреново, если ты копыта откинешь ещё до её начала, - он взглянул куда-то за её спину, а потом добавил, - укрывайся нормально, не буду я тебя трогать.

- Ты и не смог бы, - с блаженной улыбкой потянулась блондинка, вновь разлёгшись на полу, - мой отец – лучший каратист в Японии, помнишь?

- Которого я всё-таки вырубил. Да, я помню, - хмыкнул брюнет, с удобствами устроившись на диване.

- Вот не можешь, чтоб последнее слово не твоё было, - пробормотала девушка с пола.

- Не могу, - признал Учиха, - таким уж уродился. Спи уже.

- Ага, и тебе в потолок не плевать, - сонно отозвалась Нарука.

 

***     

Блондинка ожидала, ещё как минимум получасовых препирательств с Учихой за последнее слово, но тот остался молчалив, по-видимому, решив предоставить девушке оценить всю щедрость своего поступка – ещё бы, не каждый заткнётся практически по первой твоей просьбе, дабы дать тебе хотя бы немного времени на спокойный сон. Кстати, последний как-то слишком внезапно исчез, так девушке только и оставалось, что разглядывать тёмные очертания стеклянной тумбочки, на которой высилась их широкая плазменная панель.

Блондинка, тихо вздохнув, подсунула руку под голову, создав тем самым некое подобие подушки, и всё же заставила свои веки сомкнуться в бесплотной попытке принудить себя ко сну. Но как бы ни старалась она расслабиться, долгожданная дремота всё не наступала, поэтому мозг решил развлечь свою владелицу прокруткой сегодняшних ещё совсем ярких и полных деталями событий.

Вначале всё шло очень гладко. Малыши выбрались на сцену и начали полёт своего танца, однако очень скоро, что-то случилось со звуком – музыка просто пропала, лишив юных танцоров звукового сопровождения. Правда, всего на доли секунды – именно столько понадобилось Хинате, чтобы взять ситуацию под свой контроль, а точнее под контроль своего чарующего голоса. Блондинка очень встревожилась произошедшей заминкой, но всё равно не могла оторвать глаз от сцены – настолько естественно звуковая запись уступила голосу Хинаты, что казалось, будто так и было задумано. 

Краем уха девушке даже удалось услышать подтверждение своих мыслей – Ино и Суйгетсу подсмотрели за тем, что творилось в зале, и принялись шёптом заверять своих одногруппников, что пока всё идёт даже очень гладко. Ну, и слава богу. Девушка чувствовала, что нервный комок, в который уже успел скрутиться её желудок, понемногу отпускает свою хватку, и уже скоро Нарука вновь была поглощена безудержным адреналином, готовая выступить и урвать победу для своего будущего. А может быть, не только своего. 

Нарука бросила краткий взгляд на Учиху, которому что-то нашёптывал на ухо его лучший друг. Кажется, брюнет даже улыбнулся. Не едко и не насмешливо, как делал это скорее по инерции, нежели из злобного умысла, а вполне нормальной, даже немного дружелюбной улыбкой. В тот момент блондинка ощутила острую уверенность в их победе. Каким бы ни был плагиат соперников, им удастся их обойти. А всё потому что, ей безумно хотелось вернуть свой первоначальный облик, чтобы он улыбнулся точно так же, просто и искренне, но только для Наруто. 

 Малыши как раз оттанцевали свою часть и уже скрылись за кулисами, уступая дорогу старшим, которые достойно приняли эстафету – благо Нарука не сразу бросила бальные танцы, на которые её впихнула заботливая мамочка в начале средней школы – помучилась с месяцок – на большее её не хватило. Саске, разумеется, ничем подобным раньше не занимался и прекрасно себе жил без танцевальных навыков в данной области, так что всю ответственность Узумаки пришлось взвалить на свои не такие уж и хрупкие плечи. Она умело вела его в танце, при этом умудряясь создавать видимость, что всё это великолепие - заслуга самого Учихи, который всё-таки немного подыгрывал ей, так сказать, для полноты картины.

Вообще Саске выглядел на редкость не похожим на самого себя. Чего только стоили его белый пиджак с рукавом в три четверти, схожая по крою чёрная рубашка под ним и тёмно-бардовые слегка зауженные брюки в тон искусственной розе, приколотой на его груди, чуть выше места, где неистово билось сердце. В тот момент Нарука впервые в жизни жалела, что не надела платье, всё-таки, даже, несмотря на свою истинную сущность, в той ситуации лучшим вариантом был бы именно этот предмет гардероба. Когда малыши ещё были на сцене, Сакура на пару с Ино даже попыталась натянуть на неё что-то лёгкое и блестящее, да ещё и короткое к тому же, но у них ничего не вышло. Разве что комбинезон с неё стащить удалось, да впарить узкие белые штаны в комплекте с алой туникой и белой шляпкой. Конечно, в такой одежде ощущался сильный дискомфорт, но всё лучше, чем платье. По крайней мере, так она думала, когда брюнет увлекал её за собой на сцену. А теперь…что ж, придётся из кожи вон лезть, чтобы у неё хватило всего очарования, дабы завладеть публикой и без помощи коротенькой юбочки.

Из непривычных ей мыслей о шмотках, девушку вывел брюнет, невежественно отдавив её правую ногу.

«Ох, дождёшься у меня!» - сообщил её яростный взор в миг, пока публика лицезрела лишь её ровную спину.

«Скажи спасибо, что вторую не оттоптал…хотя, время ещё есть» - опять этот насмешливый взгляд из-под чёрных ресниц. Надо же. Хоть Наруке уже и приелось его лицо, за всё недолгое время их знакомства, она ни разу не обратила внимания на этот атрибут его внешности, а теперь вот заметила. А ещё она не могла не ощущать его руку, на удивление уверенно придерживавшую её за тонкую талию. Такая тёплая, совсем как дыхание, немного сбившись, вырывавшееся из чуть приоткрытого рта Учихи – всё-таки, куда ни плюнь, а спортсменом он всё ещё был никаким – всего какую-то минуту танцуют, а уже отдышка такая…а может дело вовсе не в усталости? Может, ему, как и Узумаки просто было приятно ощущать эту удивительную близость, которую им дарил танец, пусть даже это происходило и перед сотнями глаз притаившихся в зале зрителей?

Девушка почувствовала, как вместе с жаром, которым объяло все её помыслы, и её тело начало покалывать, как обычно бывает, если входишь в холодную воду – вроде и не готов и отступать уже некуда. Однако даже несмотря на эти предупреждающие знаки, девушка не предприняла никаких попыток успокоиться и продолжала наслаждаться моментом в компании брюнета. 

Хорошо, хоть брюнет сохранил более-менее хладнокровное состояние.

- Узумаки, ещё немного, и я буду обнимать тебя настоящего, - усмехнувшись, шепнул он девушке на ухо, когда совершенно неожиданно наклонил её, якобы выполняя красивую танцевальную поддержку, и также внезапно вернул первоначальное положение их телам, не забывающим следовать в такт мелодии голоса Хинаты. Этого вполне хватило, чтобы девушка попыталась остудить свой пыл. Она даже слегка отстранилась от брюнета, освободив побольше пространства между ними, и почти пересчитала взглядом, упавшим в пол, все составляющие его досточки. Но даже это не помогло ей хоть немного отвлечься, и тело всё настойчивее намекало ей, что в ближайшие секунды туника и узкие белые брючки станут ей «слегка» не по размеру.

«Господи, только не меня! Кого угодно, женщин, детей, бобров, только не меня! Пусть мне хоть сегодня повезёт, а?» - мысленную мольбу блондинке пришлось произносить с натянутой на лицо улыбкой, застывшей на её губах ещё с тех пор, как они оказались на сцене посреди этого вездесущего тумана, от которого её волосы заметно потяжелели и теперь заметнее хлопали по полуобнажённым плечам, когда их танец стремительно менял направление.

Всё это время, пока девушка пыталась совладать с собой, брюнет крепко сжимал её руку в своей, пытаясь влить в неё свою уверенность в том, что чем бы ни закончился этот танец, на конец света он явно не тянет - и не из такого выбирались. Главное – брюнет рядом и если что поможет.

Да уж и с каких пор она вообще начала надеяться на других и совсем забыла о том, что раньше ей было достаточно полагаться лишь на себя? Наверное, с момента поступления в этот универ всё и началось. А ведь только месяц прошёл. Поразительно, как сильно меняется течение стабильной на протяжении десяти лет жизни за какой-то месяц…

Девушка уже успела мысленно похоронить их надежды на победу в этом дурацком посвящении и даже глаза зажмурила, ясно представив себе какой кошмар сейчас начнётся, но ничего не произошло – Хината приступила к заключительной части своей песни, а девушка по-прежнему не приняла мужского обличья. Неужели, удача и впрямь решила улыбнуться ей в этот раз, а не оскалиться, как делала это по обыкновению?

И тут из зала раздался то ли тягостный то ли восхищённый вздох, и последовавшие за ним слова, полные беспокойства за самочувствие Тэтсуи-сана. Что ж, а вот и тот, через кого госпожа фортуна решила свою улыбку отослать. Наруке оставалось только надеяться, что лис не использовал слишком большую порцию магии, исчезновение которой могло быть опасным для него самого. 

Вскоре танец под руку с хрустальной песней плавно подошёл к своему завершению в клубах неверного тумана. Зал сотрясли оглушительные аплодисменты, звучавшие, даже когда вся группа, высыпавшая на сцену и поклонившаяся, ретировалась обратно за кулисы. Хорошо хоть ведущие более-менее опытные были, а потому всё же смогли унять возбуждённую публику. Через каких-нибудь четыре минуты замирания сердец, грызения ногтей, и даже пожёвывания печенюшек (копия Суйгетсу благодушно поделилась своим съестным сокровищем со всеми жаждущими заесть свой стресс) их признали победителями. Но это ликование было ничем по сравнению с тем, что творилось с победителями, особенно с Учихой и Узумаки, когда Тэтсуя озвучил им остров. Судьба, (в лице лиса, разумеется), отправила их на Кубу. Конечно, после, того, как они вдоволь наобнимались и наговорились по окончанию выступления со своими одногруппниками, и философ подвозил их домой к Узумаки, Нарука выпытала-таки это у Тэтсуи и ничуть не удивилась его утвердительному ответу – он помог им дважды за вечер. 

Правда, на вопрос о том, не будет ли ему хуже от применения магии, обладатель огненной шевелюры лишь беспечно отмахнулся и, высадив их в пункте назначения, укатил прочь, к себе на съёмную квартиру, если точнее. А ведь мог остаться. Похоже, всё-таки он приукрасил действительность, и им с Саске придётся выяснить, каковы истинные последствия его самоотверженной помощи.

- Завтра перед вылетом надо будет к нему заскочить, - произнёс брюнет отчётливо – видимо, на бок повернулся, так что теперь его отнюдь не сонный голос слышался более отчётливо.

- Да. Мы его не оставим.

- Его оставишь, - хмыкнул брюнет, - и вообще, спи уже, а то завтра не добудишься тебя и с усилителем у уха.

- Кто бы говорил, Учиха, молчи лучше, - фыркнула девушка, вновь натянув плед почти по самую макушку.

- Как раз собирался, спать по-другому всё равно не умею.

- А я вот болтаю во сне. Иногда, - неожиданно даже для самой себя поделилась Нарука.

- При мне можно, я и так уже все твои секреты знаю, - уверенно заявил брюнет, накрывшись своей толстовкой, валявшейся до этого на кресле.

- Всех, Учиха, даже я сама о себе не знаю.

- Ничего, наверстаешь, времени-то полно.

- Да как сказать…

- Ну, всё спи уже, давай.

- Ладно. Спокойной.

- Ага, и тебе.

Удивительно, но после этого короткого разговора с Учихой, волнения Наруку больше в эту ночь не потревожили. Только снился Тэтсуя, пускающий самый настоящий туман из невероятно дорогой курительной трубки, да мама, танцующая в платье с блестками и держащая в руках по тарелке удона в каждой.   

*** 

На тонкую, почти прозрачную занавеску то и дело нападал осенний ветер, урывками принося с собой клочки предрассветных сумерек, мелькавших на приоткрывающемся из-под тюли  кусочке частично посветлевшего неба. Ветер деловито бродил по кухне, набирал себе сувениры в качестве больше всего понравившихся частичек тепла – в основном рядышком с молодым мужчиной, сидевшим за небольшим столиком здесь же, у окна – и вновь, как какой-нибудь заправский вор, ускользал через окно на студёную им же улицу.

Мужчина уже порядком продрог – ещё бы, целый час добровольно мёрзнуть, сидя на голом стуле в одних лишь тапках и джинсах – и не так окоченеешь! – но даже осознание этого факта не побудило его прикрыть окно, на радость жадному до тепла ветру. Ну, и пускай. Какая теперь уже разница? Очень скоро его не будут волновать такие вещи, как холод, голод, даже любовь. Так уж устроен этот мир – хочешь иметь что-то, отдай в несколько раз больше, чтобы это получить. А то и вовсе с пустыми руками останешься.

Мужчина, скрестив ноги под стулом, так что один тапок всё-таки соскользнул с его ступни, предательски оголив её перед орудующим на кухне диким холодом, уронил голову на скрещенные руки, покоившиеся на столешнице. Как же не хотелось. Дико не хотелось, чтобы всё обернулось именно так, но что сделано давно – исправить почти невозможно, по крайней мере, без ущерба для самого себя, что он благополучно и провернул. А как хотелось бы увидеть его лицо ещё раз перед тем, как уже навсегда оставить лишь его образ в голове в качестве слабого, но единственного утешения…

Задний карман его тёмных джинсов завибрировал, сообщая владельцу, что кто-то жаждет разговора с ним в столь ранний час. А кстати, сколько сейчас? 

Мужчина, нехотя, поднял голову на настенные часы, висевшие прямо над холодильником. Покрытый пылью циферблат показывал начало шестого утра. В такое время мало кто мог позвонить. По крайней мере, это точно не по работе, да и аренду он погасил ещё позавчера, значит…

Он, впопыхах вскочив со стула, неуклюже извлёк всё ещё звонивший телефон в комнатный полумрак и поднёс его к щурящимся от не такой уж внезапной яркости дисплея устройства – на нём слабо мерцали до боли знакомые иероглифы.

Наспех прочистив горло, он принял вызов:

- Да, - всё же вышло более хрипло, чем хотелось бы.

- Разбудил?

- Нет, я уже встал.

- Сегодня суббота, - напомнил ему голос.

- Знаю.

- Тогда зачем поднялся так рано?

- А чёрт его знает, - мужчина, испустив едва уловимый вздох, поднёс уже зажжённую сигарету к губам, - спать не хотелось больше.

- Тэтсуя, ты точно в порядке? Саске сказал, ты их вчера к Узумаки подвозил.

- Ага.

- И почему ко мне не заехал после? Я ждал тебя, - в голосе его собеседника было столько упрёка, что мужчина чуть не закашлялся после затяжки, которую успел сделать, пока от него не требовалось ответа.

- Прости, так вышло, - бесцветным голосом сообщил ему мужчина, хмуро затушив только начатую сигарету о блюдце, уже испачканное круглыми разводами от кофе, оставленными чашкой прошлым утром.

- Я думал, ты достаточно хорошо знаешь меня, чтобы понять – такие оправдания меня не устраивают.

- Даже если найду те, что устроят, легче всё равно не станет, - горько усмехнулся мужчина, отодвинув от себя блюдце, - прости, больше говорить не могу.

- Тэтсуя, только попробуй отключиться, ты же знаешь, что я так просто этого не оставлю.

- Я знаю, Итачи, именно поэтому, я тебя и полюбил. И я счастлив, что это было взаимно, пусть и недолго. Знаю, что не сможешь, но всё равно, хотя бы попытайся меня простить, - сказав это, мужчина завершил разговор и тихо опустил трубку на стол. На его идеальный торс упала капля. Пот? Вряд ли. Здесь слишком холодно. Тогда…

Рука сама взметнулась к подбородку, затем проследовала по влажному следу до самого уголка глаза. Кажется, теперь ему подвластны все человеческие чувства, без исключения. И каждое из них, если и не прекрасно, то, по крайней мере, особенное, и заставляет душу трепетать настолько сильно, что тело отзывается на этот трепет то случайной улыбкой, то случайной слезой. Жаль, что очень скоро ничего из этого не будет трогать его вновь запирающееся сердце.

На его плоскую грудь упала вторая слеза, следы которой он поспешно стёр с лица и вновь рухнул на стул, откинувшись на его спинку и закрыв глаза – не помогло. Боль в сердце была такой силы, что буквально выдавливала из теперь уже в прошлом философа всё новые и новые слёзы. Что ж, по крайней мере, он сможет проститься со своей любовью таким непривычным для него способом.

Когда, покрасневшие глаза перестали выплёскивать всю глубину его печали наружу, и мужчина наблюдал за тем, как мерцает его рука. Она, будто испорченная голограмма то исчезала, уступая место лисьей лапе, то вновь возвращалась, будто намекая, что ещё не всё потеряно. А тут ещё этот стук в дверь. Настойчивый такой. Неужели опять соседка со своими причитаниями, что у неё в зале куревом несёт? Вентиляция в этом доме так себе, да и стены не шибко толстые. Так что обвинение может быть не таким уж и беспочвенным.

Уже не уверенный в том, что доберётся до двери в нормальном облике, лис пошаркал в коридор, и, как только открыл дверь, обнаружил на пороге ту самую старуху, которая, отчитав его, на чём свет стоит, гордо удалилась в свою клетушку.

«Печально, что именно она – последняя, кто увидит меня в человеческом облике» - подумал он, вернувшись в кухню.

Его телефон опять завибрировал. Но Тэтсуя твёрдо решил никому не отвечать. А смысл, если он через каких-нибудь пять минут навсегда вернётся в лисью оболочку? Однако мобильный не переставал нервировать его своим брюзжащим звуком, а потому, мужчина, в конце концов, не выдержал и ответил.

- Адрес, - проронил динамик.

- Итачи, не надо, - тихо попросил Тэтсуя, прислонившись к оклеенной дешёвыми обоями стенке.

- Диктуй. Я пытался пробить его через универ, но там сказали, что ты нигде не числишься, всё не можешь найти себе подходящее жильё. Так, где ты?

- Я не могу.

- Прекрати ломаться! Ты же не девчонка какая-нибудь! Что это вообще за хрень со всем этим прости-прощай? Если думал, что так просто отпущу, то ты жестоко ошибся. Так говори. По-любому выясню ведь, так что в общем-то неважно скажешь мне сейчас ты, или люди, которые у папы в секретных службах числятся.

Тэтсуя больше не мог сопротивляться, а потому капитулировал и, изложив адрес, всё же попросил его не приезжать, после чего нажал на кнопку «отбоя».

- Ну, почему ты не можешь мне позволить даже расстаться с тобой, как человеку, а не как животному? – мужчина с чувством врезал кулаком по стене и медленно по ней же осел на пол, даже не заметив, как от удара теперь саднит его рука. А жаль. Он надеялся, физическая боль хоть немного перекроет душевную, но куда там. И близко не похоже. Душевные раны вообще на редкость болючие, особенно когда тот, кто может принести им исцеление, попутно является для них ещё и самым страшным ядом.

***   

- Щпащибо, мам, ошень вкуфно, - пробормотала Нарука, на ходу запивая не проглоченную еду свежевыжатым лимонным соком с щедрым добавлением в него воды, пары чайных ложек сахара и щепотки корицы.

- Не болтай с набитым ртом, сколько раз тебе говорить? – возмутилась мать, приняв грязную посуду из рук дожёвывающей дочери.

- Это без толку, Кушина-сан, я пытался, - усмехнулся брюнет, опершись на дверной косяк.

- Ах, ты свинтус мелкий! – воскликнула женщина, легонько шлёпнув девушку полотенцем по плечу, - даже парень и тот тебя манерам учит, постыдилась бы.

- Да у нас с ним вообще общение познавательное, всегда есть чему поучиться друг у друга, правда же, Саске? – девушка метнула в него убийственный взор в совокупе с маниакальной улыбкой – получилось впечатляюще зловеще.

- Не то слово, - не остался в долгу брюнет, - ты давай, наверх дуй, тебе ещё сумку собирать.

- Ты ещё и вещи не складывала? – ахнула мать.

- Типа того. Я скоро, - девушка поспешила убраться с кухни, пока ноги были целы и могли унести её злосчастную тушку подальше от внезапно (а точнее, с подачки Учихи) вскипевшего материнского гнева. Саске с Кушиной лишь обменялись понимающими взглядами. Однако, долго ждать возвращения девушки им и впрямь не пришлось. Она показалась в коридоре со своей университетской универсальной (даже больше мужской) сумкой на длинной лямке через плечо и отправила Саске обуваться, а сама задержалась, дабы попрощаться с мамой.

- Жалко, папа в командировке. Он бы вас подвёз до аэропорта.

- Да ладно, мам, мы на такси доберёмся. Нам всё равно сначала ещё к Саске за документами заскочить надо, да и что-то из вещей, может, захватит, а оттуда его брат до аэропорта обещал подбросить.

- Ну и хорошо, - женщина удовлетворённо кивнула, - папа вчера так обрадовался, когда я про ваш выигрыш рассказала. Он гордится тобой, дочка, и я тоже, - Кушина крепко обняла дочь.

«Прости, мам. Но, в лице дочери ты видишь меня в последний раз»

- Узумаки, долго ещё ты там копаться будешь? Таксист уже стареть начал! – поторопил её брюнет с крыльца, просматривающегося через открытую настежь парадную дверь.

- Ничего, некоторых годы красят! – парировала девушка и вновь обернулась к матери, - лан, мам, побегу, а то он меня задолбает. А мне ещё с ним две недели тусоваться…

- Ну, и хорошо, что вы вместе будете. Мне так спокойнее.

- Ты это специально с пультом, да? Хотела его проверить?

- А то как же, - рассмеялась женщина, - и он её прошёл на пять с плюсом.

«Конееечно, мам. Десять раз. Прошёл бы он, если бы не я. Ну, да ладно, пусть живёт пока, не для одного него надрываюсь»

- Ага, спал, как сурок, - девушка напоследок одарила мать милой улыбкой и умчалась обуваться. 

- Ну, наконец-то у моей дочери началась нормальная студенческая жизнь, - счастливо вздохнула женщина, и, помахав удаляющейся чёрной машине вслед, отправилась загружать посудомойку. Может, она даже успеет съездить на ту выставку камней и прикупит дочери тот симпатичный медальончик. Как раз отличный подарок к её возвращению. Кто сказал, что сувениры должны дарить только путешествовавшие?

 

***   

Настойчивый стук в дверь вывел Тэтсую из полудрёмы, в который он пребывал, всё также сидя на полу. Еле подняв отёкшее в таком положении тело, он открыл дверь, даже не удосужившись посмотреть в глазок, чтобы выяснить, кто же на этот раз окажется его гостем. Да это и не нужно было. Мужчина знал, что он придёт, и убегать от неизбежного не собирался – раз судьба решила ещё немного поизмываться над его истрёпанным его же собственными душевными терзаниями сердцем, её ничто не остановит, тем более какая-то дверь.

Как только Итачи переступил порог съёмной квартиры, то тут же придирчиво осмотрел её временного хозяина, едва державшегося на ногах у двери. Ясное дело, выглядел тот из рук вон плохо, поэтому, брюнет, не говоря ни слова, повёл философа в его спальню и усадил на кровать. После чего было перерыто немногочисленное содержимое его шкафа и найдена свободная футболка естественно-зелёного оттенка и светло-серые шорты в комплект к ней. 

- Надевай, - обронил Итачи. Тэтсуя послушно, будто кукла, механически выполнил его требование и, как только с переодеванием было покончено, вновь уселся на кровать, наблюдая за тем, как Учиха, пытается аккуратно прикрыть раздолбанную и висящую на соплях дверь шкафа. Который даже не был его мебелью. Здесь вообще ничего, кроме одежды и пары мелочей, типа планшетки и зарядника, ему не принадлежало и даже лучше. Все свои немногочисленные пожитки он отдаст Итачи, а тот уж пусть сам решает, выбросить их или себе оставить. Удручённый лис втайне надеялся на второе, но вслух по-прежнему не произносил ни слова.

Наконец, Итачи удалось справиться с хлипкой дверцей, поэтому он повернулся к Тэтсуе и поинтересовался, где тот хотел бы поговорить? Лису нечего было ответить на этот вопрос, потому что не было особой разницы, о какой именно пол (кафельный или линолеумный) окончательно разобьётся его сердце, а потому он лишь неопределённо пожал плечами, взвалив тем самым принятие решения на самого гостя. Тот измываться не стал – видел же всё-таки, в каком состоянии пребывает философ, а потому велел ему прилечь, пока он чего-нибудь сварганит на кухне, чтобы хоть немного привести его в чувство.

Тэтсуя слышал, как зашумела вначале вода из крана, а затем и сам чайник, возвещая о скорой готовности горячего, пусть и растворимого, кофе. Спустя несколько минут к этим звукам прибавилось и шкварчание масла в сковородке. От мысли о еде у молодого мужчины протяжно заныло в животе, но он подавил желание ринуться на кухню, дабы помочь брюнету с готовкой. Итачи просил полежать, а значит, так лис и сделает. Заодно подумает над тем, как ему получше объяснить наличие хвоста, уже не исчезающего и теперь надёжно спрятанного под одеялом.

Прошло около двадцати минут, прежде чем Итачи вновь обозначился в его спальне, но в голову Тэтсуи так и не пришло ничего, кроме как сказать возлюбленному правду, какой бы горькой та ни была.

- Давай – давай, поднимайся. Уж не знаю, что с тобой стряслось, но выглядишь дерьмово, так что надо поесть.

«Если бы еда могла остановить неизбежное» - слабо усмехнувшись этой мысли, философ осторожно принял сидячее положение – не хотелось отсидеть вновь обретённый хвост, да и раньше времени демонстрировать его Учихе тоже желания не возникало – и принял в руки тарелку с глазуньей, гренками и фасолью в томате – всем, что нашлось в холодильнике лиса. Хотя, признаться честно, Итачи в готовке силён не был, так что будь там хоть сто ингредиентов к любому блюду, содержимое тарелки, возникшей перед Тэтсуей не слишком отличалось бы от нынешнего. Но, и такой европейский вариант завтрака его устраивал.

О простецкую тумбочку звякнуло уже вымытое блюдце, на котором обозначилась и небольшая чашечка кофе. Его аромат дразнящее щекотал ноздри, но Тэтсуя решил не обжигать язык ещё кипящим напитком, а потому принялся уплетать уже успевшее немного подостыть угощение.

Всё то, время, пока обладатель огненных волос орудовал палочками, пытаясь справиться с яичницей, Итачи неотрывно смотрел на него, словно пытаясь увидеть ответ на сегодняшнее поведение Тэтсуи в его манере поглощать пищу. В конце концов, мужчина не выдержал этих пыток над бедным жареным яйцом, желток которого заполнил собой уже всё дно тарелки, и сходил в кухню за вилкой и куском чёрного хлеба. Тэтсуя, благодарно приняв принесённое, и быстро расправился с завтраком.

- Наелся? – поинтересовался Итачи, когда лис отставил от себя только что опустошённую чашечку из-под кофе.

- Ничего в жизни лучше не пробовал, - губы философа растянулись в довольной улыбке.

- Лжец.

- Это правда, ты лучший, - со всей серьёзностью заявил Тэтсуя.

- Если бы это было так, ты бы не порвал со мной, - тяжело изрёк Учиха, пододвинувшись к нему и внимательно вглядываясь в его лицо, - хотя, я-то с тобой расставаться не собираюсь, так что, какой бы ни была причина, не надейся, что она как-то поменяет моё решение, - Итачи ещё сильнее придвинулся к Тэтсуе, так что их лбы буквально соприкоснулись, но глаза обоих были опущены, пока не зная, что их ждёт во встречном взгляде.

- Даже, если причина в этом? – мужчина спихнул одеяло, покоившееся за его спиной, на пол, демонстрируя пушистый лисий хвост.

- И что? Ты же давно посвятил меня во всю эту историю с Узумаки, и я тебе говорил, меня совершенно не трогает, что ты не совсем человек.

- А что на это скажешь? – Тэтсуя приподнял перед брюнетом левую руку, которую до этого всё время старался держать в кармане шорт – конечность мигала, как неясное изображение, постоянно меняя свои очертания – с человеческих, в звериные и обратно.

- Ты имеешь ввиду…

- Да. У меня почти не осталось энергии на поддержание этого облика.

- Так поехали на Кубу, подзарядишься. В чём проблема-то?

- Как раз в моём возвращении туда. Главное условие моей силы – это постоянное пребывание на той земле, как только я покинул остров, подписал себе приговор. Если вернусь туда, человеком уже больше никогда не стану, то же будет и если я превращусь в лиса здесь. Нет обратной дороги, понимаешь? Нет её.

- А если попросить ребят достать тебе всё необходимое, это сработает? – Итачи взволнованно схватил его за нестабильную в своём образе руку.

- Должно, но я не уверен. И потом. Они там надолго, две недели я точно не вытяну. Посмотри на меня. С такими темпами я их два дня не продержусь.

- Значит, нужно будет, чтобы они вернулись раньше.

Тэтсуя покачал головой:

- Невозможно. Они за это время только до священной поляны доберутся, в лучшем случае.

- Значит, выиграем время как-нибудь по-другому. Конечно, за какими-нибудь реликвиями никого послать не удастся – вывоз ценностей контрабандой подпортит отцовскую репутацию, и мы после этого вообще ничего добыть не сможем. А вот попросить мать сделать заказ земли с кубы проще простого. Она как раз увлекается выращиванием редких неместных растений. Ей точно поверят. Скажи только, это поможет хоть как-то продлить срок?

- Должно, - кивнул лис, удивлённый таким отчаянным стремлением Итачи выручить его. Он даже предположить не мог, что тот немного робкий и неуверенный в своих чувствах Учиха, которого он поцеловал тогда на веранде, может быть таким решительным, смелым и настойчивым, каким являлся сейчас. Что ж, эта новая его сторона нравилась Тэтсуе даже немного больше уже изведанной, а потому он не сдержался и украл у брюнета очередной глубокий и чувственный поцелуй.

- Прости, что сомневался в тебе, - тихо попросил Тэтсуя, обняв его за талию и уткнувшись подбородком в темноволосую макушку.

- Перед собой прощения проси, - пробормотал Итачи, уткнувшись лицом в плоскую грудь возлюбленного, которого он ни за что не отпустит, даже если придётся вступить в борьбу с самой природой и древней магией.

Только между ними успела установиться идиллия, как телефон Итачи заполнил сладкую тишину нарушаемую лишь прерывистым дыханием страстно обжимающихся молодым мужчин звонкой мелодией. 

- Как всегда вовремя, - пробормотал Итачи, с неохотой выбираясь из-под поджарого тела своего возлюбленного.

- Чего тебе, задница?

- Да тут целых две задницы ждут, пока ты их в аэропорт отвезёшь.

- А на такси не судьба?

- Неа, ты же сам вызывался, помнишь?

- Ладно, мелкий. Будешь должен.

- Это ты должен, раз обещал. Дуй домой давай, - в динамике повисла тишина – младший братик снова решил оставить за собой слово.

- Вот паршивец, - проворчал Итачи, накидывая на себя рубашку.

- Что на ужин будешь? – будничным тоном поинтересовался Тэтсуя, который остался в одних шортах и теперь снова напяливал тапки на ноги. Точнее, один тапок, второй-то до сих пор валялся под кухонным стулом.

- Я привезу ужин, - пообещал брюнет, - у тебя там всё равно ничего серьёзного не приготовишь.

- Подожди, - Тэтсуя рывком распахнул тумбочку в поисках чего-то. Они не продлились больше пары минут. Молодой мужчина извлёк из нёдр тумбочки белый лист и накарябал на нём какой-то набор цифр и букв.

- Отдашь ребятам, этот адрес поможет им найти путь к поляне.

- А не проще нарисовать карту к ней?

- Она их только больше запутает. Это тебе не ухоженные садики Японии.

- Понял, передам, - мужчина, обувшись, открыл парадную дверь.

- Итачи…

- Да?

- Спасибо тебе.

- Дурак, мы же сообщники, помимо всего прочего, помнишь? Это мой долг, - с этими словами парень шагнул в лифт, который успел проглотить его за доли секунды и унести вниз к нулевому этажу.

- Я столько эмоций за всю жизнь не испытывал, сколько за эти сутки пережил. И мне хочется большего! Надеюсь, ребята всё-таки справятся.

***     

 - Ну, наконец-то. Мы уже думали без вас лететь, - пробормотал Чоджи, лопая сладкую соломку в громадном холле аэропорта. Часть одногруппников, ожидавших опаздывающих, подорвавшись с мест, направились в зал сдачи багажа, а затем и регистрации и осмотра багажа – остальные для экономии времени уже прошли все эти процедуры и теперь пытались убить время в своих планшетах в зале ожидания посадки на рейс.

Все формальности ребята прошли на удивление быстро (хотя, в сущности, ничего удивительного в этом не было – основной поток граждан прошёл всё заранее, так что сейчас в зоне проверки было практически безлюдно), без происшествий разместились в боинге и взмыли ввысь. Как только это произошло, Нарука тут же отключилась, и проснулась уже когда шасси коснулись посадочной полосы в Мексике. 

- Ну, ты и соня. И обед и ужин пропустила, - сообщил ей Мизуоши с усмешкой на губах.

- Почему не разбудил? – хмуро поинтересовалась у брюнета Узумаки.

- А зачем? Надо же тебе для разнообразия и высыпаться иногда, - только и пожал плечами Саске, - к тому же все твои порции они в пакет упаковали.

- А как же посуда? Её разве отдавать не надо?

- У них её много, - отмахнулся Саске, - и потом, если тебя так уж сильно совесть покусала, так и быть, можешь на обратном пути всё вернуть. Правда, это может оказаться другой самолёт, но какая к чёрту разница? Они передадут.

- Как остроумно, - фыркнула девушка, протискиваясь к выходу на трап, уже подогнанный к самолёту.

В Мексиканском аэропорту они еле отыскали свой багаж, кое-как перекусили в какой-то и кафешек при всё том же аэропорту – Нарука всё ещё не трогала самолётную еду, мудро рассудив, что она может и вечером пригодиться, мало ли когда в следующий раз они ужинать намылятся – и на автобусах поехали до ближайшего порта, в котором и должны были сесть на корабль, идущий на Кубу.

***

- Боже, никогда не думала, что это так утомляюще, - тягостно вздохнула Ино, обмахиваясь уже купленным в одной из портовых лавочек веером кустарного производства – её багажом всё это время занимался жутко молчаливый Шикамару. Так сказать привилегия старшего брата. Что ж поделать, если отцы у них разные, но мать одна? С Шикаку у неё не сложилось, зато с Яманакой-саном всё вышло куда удачнее. 

- А, по-моему здорово, - Суйгетсу буквально лучился восторгом, а всё оттого, что его третьекурсницу удалось захватить с собой в качестве гостьи, ну и просто старшей среди несовершеннолетних – некоторые даже восемнадцати не достигли, что уж там о большем говорить. Теперь эти двое почти всё время проводили вместе, так что Саске ничего не оставалось, как оставаться рядом с Нарукой, которая, на чём бы они не ехали, благополучно дрыхла весь путь.

- Так, ребята, вот и наш круиз. Поднимайтесь скорее, время не ждёт, - Тсунаде первой буквально взлетела на борт и до ужаса довольная, что всё так удачно сложилось, и у неё теперь был внеплановый отпуск, стала ждать своих студентов.

Когда все оказались на борту, женщина вручила билеты культоргу – поскольку у старосты началась морская болезнь, как только одна её уже нетвёрдая в своей поступи нога ступила на сверкающую чистотой палубу – и отправилась обсудить что-то с капитаном судна.

Харуно принялась раздавать всем белые бумажки, украшенные характерным принтом, но когда очередь дошла до Узумаки с Учихой, она крепко сжала их в руке и с вызовом заглянула в тёмные глаза брюнета:          

- Смотрю, вы всю дорогу неразлучны. 

- Тебе что с того? – отозвался брюнет, потянувшись за билетами, но девушка ловко изобразила будто, он толкнул её, и выронила один из них за борт.

- Ты чё творишь, скотина?! Совсем охренела?!

- За языком следи, - огрызнулась Сакура, - сам же меня толкнул, а теперь ещё и вину сваливает, что билет Узумаки упал.

- Считаешь, все поверят в этот блеф? – кажется, Учиха начал тихо закипать.

- А никаких свидетелей, в общем-то и нет, разве не так? Сам посмотри, все уже рванули осматривать свои каюты. 

Брюнет кинулся к борту, чтобы отыскать взглядом улетевший флаер. И почему Наруке именно в этот момент надо было на причал сбегать за чем-то там важным?

- Да, ты не ошибся насчёт моих чувств, Саске. Я, действительно, эгоистка, а потому, несмотря на то, что ты просил меня исчезнуть из твоей жизни, я тебя из своей отпустить не могу, - пояснила она, когда билет Узумаки уже подхватила ледяная вода.

Брюнет, сжав зубы, наблюдал за тем, как на его глазах растворяется их последняя с Наруто надежда на то, чтобы снять с блондина чары Курамы.

*** 

- Простите, но мы не можем пустить вас на борт без посадочного талона.

- Он там, у моих одногруппников, должен быть, дайте пройти, - требовала Узумаки.

- Боюсь, это невозможно, Нарука, - оскалилась в улыбке Харуно, - твой билет отправился в плавание без тебя, - она с довольным видом кивнула на бесценный для блондинки клочок бумаги, постепенно отгоняемый волнами в синюю даль.

- Это мы ещё посмотрим, - Саске, проскочив мимо Узумаки и сбежав на пирс, скинул с себя часть одежды и обувь, и бросился в необычайно холодную для бархатного сезона карибскую воду. Нарука слышала где-то краем уха, что в этом месяце над морем буйствует какой-то необычный низкий антициклон, вот водичка и похолодала буквально за несколько дней до их приезда сюда.

- Учиха! Ты спятил?! – крикнула блондинка, сбежав на середину трапа и сжав руками скользкие металлические перила, выкрашенные в безукоризненно белый. 

- Простите, мисс, но мы отплываем, если у вас есть билет, прошу поторопиться на борт, если нет – спуститесь на причал, - произнёс подошедший к ней контроллёр на английском с испанским акцентом.

- Там человек в воде! Он прыгнул за билетом. Ему нужно помочь!

- Мисс, если хотели таким образом тронуть моё сердце, могли бы придумать нечто менее банальное, в такое время года никто в здравом уме в воду не полезет. Спускайтесь уже, не травите душу.

- Это правда. Он за бортом и может утонуть. Хоть ты скажи ему, Харуно, - она обернулась на культорга, всё ещё наблюдавшую за ней с палубы.

- Лично я никаких ныряльщиков не видела, ума не приложу, как ты это смогла в такую-то темень, - равнодушно пожала плечами она и под аккомпанемент испепеляющего взгляда блондинки, удалилась из зоны видимости.  

«Тварь! Чтоб тебе эта поездка поперёк горла стала!»

- Спускайтесь, мисс, - с нажимом произнёс мужчина. Его явно раздражал даже сам факт вдыхания одного воздуха с «лгуньей».

- Не поверите, как раз собиралась, - девушка, окинув контроллёра хмурым взглядом, вопреки своим словам, метнулась вверх по трапу. Мужчина, изрыгая ругательства уже на чистом испанском, кинулся ей вдогонку, видимо решив, что блондинка пытается зайцем проскочить на борт. Но девушка не обратила на него ни малейшего внимания, даже когда он попытался схватить её, дабы силой выпроводить куда подальше. Она только наспех отвязала спасательный круг, болтавшийся на крепком тросе у борта и, сбросив его на воду, неподалёку от корабля, добровольно помчалась вниз к причалу. Мужчина перегнулся через борт, чтобы убедиться в том, что девица пыталась его надуть. И действительно. Никакого человека в радиусе нескольких десятком метров вокруг спасательного атрибута так и не всплыло.

- Как я и думал, - он равнодушно отвернулся от борта, сцепив руки за спиной. Трап уже сложили, корабль отшвартовался и начал отходить от земли.

Но ничего этого блондинка не видела. Вот уже пять минут она безуспешно рыскала в толще ледяной солёной воды в поисках пропавшего Учихи. Лёгкие немилосердно жгло, воздуха в них при её кратковременных всплытиях попадало немного, а оттого, они остервенело сжимались и разжимались, в попытке урвать хоть немного кислорода. 

«Слишком темно» - Нарука вынырнула, судорожно хватая посиневшими губами сырой просоленный воздух. Она чувствовала, как усиливаются подводные водовороты, создаваемые корабельными лопастями. Дальнейшие заплывы рядом с ним могли стать последними в её жизни. Это же касалось и брюнета, который так до сих пор нигде и не показался.

- Да что же это, чёрт побери, такое?! – девушка, яростно замолотила руками по воде, пытаясь, как можно скорее оплыть корабль по периметру на относительно безопасном расстоянии, но тот оказался слишком крупным. Очень скоро волны и мощное подводное течение лишило её остатков сил, оставив лишь злобу им на смену.

По телу прошлась волна дрожи, и клетки тут же начали реагировать, преобразовывая Узумаки изнутри.

Девушка, набрав ртом, как можно больше воздуха, вновь скрылась под водой.

«Очень вовремя» - Наруто энергично забил ногами в воде, облегчая себе всплытие. Тем временем водовороты стали ослабевать – корабль стремительно удалялся, а значит, очень скоро морская вода вновь успокоится и будет гнать лишь небольшие гребешки волн к цементному причалу. 

«Где же он?» - как раз, когда мимо блондина, не спеша проплывал круг, сброшенный им же накануне, он вцепился в него и до боли в глазах вглядывался в плещущуюся вокруг темноту. И почему их отплытие должно было произойти в четыре утра? Весь порт спал, тихо укачивая на волнах мелкие суда, небольшие яхты, и даже рыбацкие лодки были крепко пришвартованы к причалу. Их судно единственное было таких исполинских размеров и то теперь выглядело не больше бумажного кораблика, пущенного на воду одной из особенно глубоких луж, в какие обычно собирается талый апрельский снег.  

- Эй, парень, ты чего это в воде торчать вздумал? Помереть захотелось? 

Блондин завертел головой в поисках скрипучего голоса, который обратился к нему. Видимо, он настолько хотел увидеть хоть кого-нибудь в этот момент, что ему уже начали мерещиться совершенно непривлекательные жуткие голоса.

- Узумаки, тебе что особое обращение нужно? – знакомый насмешливый голос сейчас показался блондину теплее его любимого одеяла, которое так кстати вспомнилось в окружении ледяных волн. Куда сразу подевалась вся его усталость и тревога? Он, не помня себя от радости, метнулся к причалу, на котором и увидел только что брюнета и старичка, стоящего рядом с ним. И почему он сразу не додумался там поискать? Может, Саске просто проплыл дальше в попытке найти злосчастный билет, вот и вылез там, а он тут рыскает, круги нарезает, да зад себе отмораживает. Ну, и дурак!

Наруто буквально вылетел из воды, и, не замечая, как дробно отстукивают его зубы, кинулся в объятия брюнета, едва не сшибив того с ног.

- Живой, - только и выдохнул он, зарываясь носом в изгиб бледной шеи, и, чувствуя, как в груди брюнета, скрытой такой же мокрой и холодной одеждой, ухает неспокойное сердце.

- Кто ж думал, что ты за мной кинешься? Как у тебя вообще на такое мозгов хватило? – Саске очень старался сделать свой голос строгим, чтобы заставить Наруто чувствовать вину, но у него плохо получалось скрыть радость, которую он переживал на самом деле в данный момент. Значит, он был рад тому, что Наруто, рискуя отмороженными конечностями, да и, чего уж там, жизнью, до последнего барахтался в ледяной водичке в его поисках.

- Мозги в таких поступках обычно не участвуют, - отозвался блондин.

- Твоя правда, - прокряхтел старичок. Упс.

Парни быстренько освободили пространство между друг другом и виновато потупились, совсем, как нашкодившие малыши.  

- Да ладно вам, кто ж не порадуется обнаружить пропавшего? – мудрые глаза старика светились пониманием, как по Наруто, так даже большим, чем дедок хотел показать. Старик, призвав ребят следовать за собой, бодро направился вглубь пристани к невысоким прибрежным домикам, являвшим собой в основном обыкновенные рыбацкие магазинчики, насквозь провонявшиеся своим плавающим товаром. Впрочем, чем ещё может пахнуть порт, в котором, несмотря на загрязнённость топливными отбросами судов, всё равно вдоволь рыбы?

Кстати, о загрязнённости. Когда они втроём оказались в лавочке добросердечного старца, Наруто с отвращением стянул с себя чвакающую толстовку, покрытую плёнкой чего-то вроде мазута и швырнул её в белую раковину с мелкими выбоинами – сантехника явно не раз страдала от ударов о неё тяжёлой посуды или даже грузов с сетей, но тем не менее крепко держалась на винтах, глубоко закрученных в стену.

- Вы бы всю одежду сняли, да простирнули. В воде у причала много всякой дряни намешано, а я пока пойду поищу чего сменного вам надеть, пока ваше не высохнет, - владелец лавки поставил перед ними выцветший от времени бледно-синий тазик с куском хозяйственного мыла на дне.  

- Лучше б он нам душ предложил, - поморщился Учиха, оголяясь до пояса.

- Думаешь, он есть в рыбном магазине? – светлая бровь Узумаки чуть приподнялась, выражая крайнюю степень сомнения.

- Просто не вижу смысла стирать одежду, чтоб её потом на грязное тело напяливать, - пожал плечами брюнет, всё же пока оставив на себе брюки и, опрокинув в тазик половину ведра холодной, но чистой воды, принялся намыливать свою рубашку с футболкой. Куртку и ботинки, которые он оставил на причале, когда нырял за билетом, после забрал старик, сложив всё в простой полиэтиленовый пакет и вручив его брюнету. Теперь эти вещи стояли на полу подле умывальника, в котором уже вовсю полоскался Наруто. 

- Думаю, это он, чтоб мы его своим присутствием не позорили, сделал. Может, у него дом далеко отсюда. Прикинь, как такое замызганное сопровождение его авторитет подпортит.

- Ты всерьёз считаешь, что этого старца заботит его репутация?

- Скорее всего. Он же держит лавочку и должен выглядеть чистым и опрятным, как и его окружение, - это рассуждение Наруто брюнет оставил без внимания, решив, как следует выполоскать свои вещи.

Блондин довольно скоро разобрался со своей толстовкой и повесил её сушиться на масляный обогреватель, которые были запрещены и изъяты из продажи ещё года три назад. Следом отправились и тут же выстиранные штаны. Учиха также расправился со своей работой и теперь подошёл, чтобы вытребовать у блондина свободное местечко для своих вещей, только вот так и застыл на месте, не дойдя всего пару шагов.

Наруто пробрало уже знакомой дрожью, возникающей всякий раз, как брюнет оказывался достаточно близко от него, и он поспешил снять брюки с обогревателя, дабы Саске мог беспрепятственно развесить свои вещи. Но не успел блондин перевесить свою одежду на спинку пластикового стула, как рука Саске накрыла его собственную. В ней было столько же тепла, сколько и во тьме взгляда, которым Учиха его одарил. Ну, за что? Почему именно сейчас ему понадобилось вот так смотреть на него, касаться его? Неужели он не знает, что Узумаки всё сложнее контролировать активно растущее внутри желание оказаться пленником его страстных объятий и ни за что не отпускать до тех пор, пока биение сердца Саске не станет его собственным? Похоже, не знает. А может, специально дразнит его, гадая, насколько же хватит его терпения?

Тем временем Саске уже оказывается невыносимо близко. Не выпуская руки Наруто, он подносит её к своим губам и легонько целует, не отрывая от него завораживающего взгляда бездонных глаз. Наруто чувствует, как сладостно и тревожно сжимается его сердце, замирает, давая возможность своему хозяину, как можно дольше побыть в этом мгновении, чтобы навсегда отпечатать его в памяти, потому что неизвестно, удастся ли им задуманное теперь, когда возможность вовремя попасть на злополучный остров опять ускользает от них по морской глади прочь?

Губы Саске теперь нежно исследуют его запястье, похоже, вознамерившись свести блондина с ума. Наруто даже не в состоянии пошевелиться – настолько завораживающим выглядит сейчас брюнет. Эта гипнотическая грация с которой он выгибается, когда проводит языком уже по его предплечью, наверняка покрытому загрязнённой морской солью, просто не оставляет Наруто выбора, кроме как подчиниться и стоять так до тех пор, пока брюнету не надоест, не спеша, изучать его тело. К великому разочарованию блондина, язык Саске перестаёт оставлять влажный след на его смуглой покрытой мурашками коже, однако в его взгляде парень будто бы читает ответ на свои последние мысли.

«Как ты можешь надоесть мне?» - говорит его плавящий и порабощающий душу взгляд, а язык проникает внутрь рта, неся в себе привкус моря и тех мятных конфет, которыми он набил карманы, когда их самолёт совершал своё приземление в Мексике.

Поцелуй очень быстро перерастает в неистовый. Наруто, стиснув в объятиях костлявые лопатки Учихи, чувствует, как крепко смыкаются на его талии сильные руки и как властно они прижимают его к бледному худому телу. Просто удивительно, как в этом парне, вечно плюющем на физ подготовку, может умещаться столько силы и властности. Хотя, последнее в случае Учихи уж точно никак не связано с физическими данными. Оно у него в крови.

Язык Саске стремительно выветривает из белокурой головы Наруто остатки здравого смысла, и он уже не пытается найти сравнение всему тому, что ощущает в данный момент. Он просто тонет в наслаждении, которое дарит танец сплетения их языков. Блондин сильнее вжимается в грудь брюнета, чтобы отобрать у него как можно больше сладостного послевкусия обычной пастилки от заложенности ушей, которая в этот момент кажется просто наивысшим даром кондитерского искусства. А всё оттого, что она сумела окрасить их поцелуй в необычный ни на что непохожий оттенок новизны, и вместе с тем горечи от возможной неудачи, которой могут закончиться их отношения, только начавшие перерастать во что-то более серьёзное, нежели обычный роман, поводырём которого в обыкновении служит лишь плотская страсть.

Руки брюнета, обжигая смуглую кожу огнём своих прикосновений, спускаются ниже, к пояснице, обрисовывают длинными пальцами круги на упругих ягодицах и крепко сжимают их, заставляя Наруто испустить прерывистый вздох, который Саске с готовностью ловит во всё ещё не разорванном поцелуе. Наруто чувствует, как напряжённая плоть брюнета соприкасается с его собственной. Они оба на пределе и оба понимают, что, переступив эту границу, они могут разрушить свой последний шанс догнать то судно, или найти ему хоть какую-то альтернативу. Ведь, если рыбак сейчас увидит, чем они заняты, вряд ли согласится на посильную помощь двум молодым людям, так бессовестно осквернившим его магазинчик.

Наруто уже собрал крохи решимости, которые по неведомой ему причине, всё ещё не сбежали в дальние края, и собрался вынудить себя отстраниться от брюнета, как откуда-то сбоку послышался негромкий шорох прикрываемой двери.

Блондин резко обернулся – на стуле у выхода из комнатки лежала аккуратная стопка бело-зелёной униформы, очевидно, в такую облачались подрабатывающие у старика студенты. Это самый настоящий песец, который к тому же ещё и подкрался незаметно! Всё. Он точно видел их. И теперь неизвестно, поможет ли добраться им до нужного острова или вообще, чего доброго, остальных с ними не связываться подговорит. Ну, почему так всегда, а?