Летел он стремительно, но не долго. На его матовой поверхности, беспрерывно мелькая, отражались перелистываемые друг за другом этажи. В эпилоге краткосрочного путешествия он встретился с гигантской пластиной, местами треснувшего, асфальта. Звук разлетающихся в дребезги частей, недавно целого глиняного горшка, обозначил конечную станцию вертикального спуска.

Вечернее солнце мягкими лучами охватило останки разбитой посудины и с чистой совестью скрылось за бледнеющими в дали типовыми застройками.

Нарастающими раскатами грома обозначилось приближение ночной грозы. И в потоке, неравномерно скачущих по поверхности глаза, прохожих выделялись фигуры торопливо расчехляющие зонты.

Особенно запомнился человек в оранжевом дождевике с красными бахилами на ногах. Роста он был не большого, коренастый и горбатый. Шёл он, будто ковыляя. А при отблесках выплёвываемых из туч молний прогибался и втягивал квадратную голову в плечи. Лицо его выражало нескрываемую обеспокоенность. Тёмно-карие глаза в рамках монголоидного разреза торопливо искали удобного положения. Губы сжимались в, белёсую по границам, форму гусеницы. Скулы выбивали неритмичную дробь, а лоб то и дело передёргивали горизонтальные морщины. От чего брови, как будто бы подпрыгивали и вновь приземлялись. В общем образ выходил достаточно нервный и крайне озабоченный. В процессе наблюдения казалось, что пребывание в сознании стоит ему неимоверных усилий.

Ветер набирал мощь и, на стремительно пустеющей улице появился шныряющий туда-сюда мусор в виде пустых пластиковых бутылок, клочков бумаги, газет, пустых стаканчиков и прочей малоинтересной ерунды. Под аккомпанемент гудящих проводов создавалась картина некой спонтанно возникшей игры между пластиком и бумагой.

Вскоре улица окончательно опустела и всё погрузилась в сумрак, ожидающий взрыва стихии. От кромешной тьмы пространство защищали фонари, делившие улицу на равные сектора черноты и света.

Посыпались первые капли дождя. Разбивались они о землю, издавая звук подобный тому, что возникает при столкновении свинцовых шаров с какой-нибудь густой жидкостью, типа киселя. Сначала капли падали редко, будто боясь соприкоснуться друг с другом, но чуть погодя, в историю отдельно взятого момента, ворвалась стена изливаемого сверху вниз потока, словно оплакивая глиняные черепки, недавно такой нужной, жизни...


А. Захаров