«Не место этому президенту в Южной Осетии»
// Бывший секретарь совбеза республики о конфликте с Эдуардом Кокойты
Герой войны в Южной Осетии, бывший секретарь совбеза республики АНАТОЛИЙ БАРАНКЕВИЧ рассказал спецкору “Ъ” ОЛЬГЕ АЛЛЕНОВОЙ о причинах своего увольнения, конфликте с президентом Кокойты, а также о кадровой и экономической политике Цхинвала.

— Вы уже не работаете в Минрегионразвития?

— Да, я уже не чиновник. Поэтому могу говорить на любые темы. Я три месяца молчал.

— Про ваш конфликт с президентом Кокойты — правда?

— Правда. Я приехал в Южную Осетию в 2004-м, стал министром обороны. Это было в конце июня 2004-го. Как раз было обострение между Грузией и Южной Осетией, и министра обороны не было, предшественник мой умер. Тогда грузинской армии не было такой укомплектованной, обученной, организованной. 18, 17, 19 августа шли боевые действия, а 19-го все кончилось, я всех поздравил с победой. Конечно, я уверен, что это получилось не без помощи России, которая делала сильные заявления. Вот тогда, когда бои закончились, я начал формировать Минобороны Южной Осетии. Когда я пришел, оно было небольшим, пришлось призывать людей, комплектовать, создавать подразделения, обучать, проводить боевое слаживание. А в 2006-м президент перестал меня подпускать к военной составляющей. Я стал секретарем совбеза.

— Почему?

— Мне объяснили, что я слишком популярный стал. Во время августовской войны эти противоречия углубились. С 1 августа начала накаляться обстановка на границе, сначала просто обстрелы, потом появились первые жертвы. Тогда премьер Юрий Ионович Морозов решил эвакуировать людей, благодаря ему сотни жизней были спасены: и детей, и женщин, и стариков. Где-то 35 тыс. населения примерно было вывезено оттуда. А президент нам все это время говорил: не надо никакой эвакуации, что вы в панику впадаете? 7 августа по Хатагурово был открыт артиллерийский огонь, потом пошли доклады, что надвигается техника, разворачиваются артиллерийские батареи, системы "Град", на подступах Цхинвала танковые колонны... Ну, тогда приехали представители Грузии, России, Южной Осетии, посовещались, сказали, что все будет хорошо. Саакашвили после обеда объявил, что любит осетинский народ, что сделает все, чтобы не допустить военных действий. Когда на совещании спросили мое мнение, я сказал, что будет война. Это очевидно. Я даже по местному телевидению сказал, что ожидаем тяжелые события, тяжелое время. В 23.36, как сейчас помню, прилетел первый снаряд — и началось. Прибыл я на командный пункт, он в правительственном здании, в подвале находился. Там президент, Морозов, все силовики, в том числе и прокурор генеральный. Ну, и госохрана, представители Минобороны, которые обеспечивали связь и т.д. Где-то через час я пошел, попросил президента, чтобы Юрия Морозова оттуда отправить в Джаву, потому что не могут быть сразу и президент, и председатель правительства быть вместе, — вдруг что-нибудь случится, а кто будет руководить республикой? Кроме того, должен был запасной командный пункт в Джаве непосредственно. Там будут беженцы, раненые.... Помощь гуманитарная туда придет, российские войска, если они придут, то их надо встречать... ну, он подумал и отправил Морозова в Джаву. Уже обстрел шел сильный. Было договорено, что если что-то случится с нами, Морозов берет руководство на себя. У нас тогда была еще связь, закрытая связь, с округом северокавказским, с Москвой. Докладывали обстановку, что и как. Где-то около двух часов ночи, через час, после того как Морозов убыл, президент встал, позвал к себе генпрокурора, замминистра обороны, снял всю госохрану, на которой лежала задача по обороне правительственных зданий и убыл в сторону Джава, не оставив вместо себя старшего. Остались глава МВД, председатель КГБ, министр обороны и я.
Далее здесь.

У кого-то, возможно, не хватит терпения дочитать материал доконца. Но те, кто дочитает, поймут, почему даже Лукашенко и Чавес не хотят признавать независимость этой шайки, залившей в своё время москву палёной водкой!