Все было просто: жил и считал недели, видел, как гаснет лето, как город дремлет… Ночью в июле подбросило на постели – мчаться куда-то, ехать в чужие земли, чтоб налегке, чтобы с небом над головой; быстро, чтоб заносило на поворотах, - в двери стучаться, метаться, искать кого-то…
Господи, только бы угадать, кого!
Вышел из дома утром, будто бы сам не свой.
Вслед закричали – ну что ты?
Отмахнулся – да ничего…

А все поезда – зеленые, вороные, рыжие, синие, фуры, перекладные, теплая пыль на обочинах летних трасс. Часто звонил домой, говорил – в порядке, сумерки заоконные пил вприглядку, чувствовал кожей – скоро, сейчас, сейчас! Все наугад, все отчаянно и случайно, он теперь разгадает любую тайну, сделает шаг – и откроется глубина черной воды, придорожного сухостоя… Но это после, ведь дело совсем простое – не засыпать в пути, разыскать, узнать, издалека почуять – как смерть, как радость… Вышел на первый круг городского ада – грохот и гомон, грязный асфальт, вокзал, все напрямую, а чудится, что по кругу. Вышел – и первую встречную хвать за руку. Держит – и понимает, что угадал.

Ясное дело, она говорит, что псих. Не отнимает руку, стоит, смеется, - хватит, не смейся! Вот мое сердце бьется за одного, а могло бы и за двоих. Ты же идешь как будто с петлей на горле, так тебя держит заживо мертвый город, не о чем говорить, ни к чему спешить… Слушай сюда, у меня есть одна попытка, чтоб залатать дыру на живую нитку. Что до твоей души – если хочешь, так не дыши. Если твой мертвый город так много значит – быть посему, я с тобою его оплачу, буду с тобой бессловесен, и глух, и слеп. Я тебя вижу - завтра, за поворотом,- волосы пахнут полынью и креозотом, ты уже знаешь, что это был за склеп. Не отвечай мне, сейчас отпущу, прости…
…Дай мне тебя спасти.

Был черт-те кем, а стал и большим, и смелым, будто весь страх растерял неизвестно где. Вышли с вокзала. А дальше, ясное дело, все у них получается как у людей.
Он говорит, все сложится, не беда, ты будешь жить и я буду с тобой всегда,
хочешь – умри, – все равно я тебя не брошу…
…Вышла из ванной с мокрыми волосами, в белой рубашке стоит на полу босая, светится из-под челки кошачий глаз. И говорит: спасибо тебе, хороший.
И сразу понятно: ни от чего не спас.