I. Краткая история православия до крещения Руси.

Целью нашей работы не является изучение истории православия, это потребовало бы сотен страниц. К тому же на сегодняшний день существует достаточно трудов по данной тематике.
Наша цель – это ознакомление с основами православия. Нам в начале необходимо коснуться истории, но лишь в той мере, в какой это поможет нам лучше понять учение православия и его практику.

Эпоха гонений. 30-313г.

Православные историки склонны привязывать возникновение православия к дате возникновения христианской церкви. Поэтому и мы начнем свой обзор с этого же времени.
С момента излития Святого Духа в день Пятидесятницы молодая христианская церковь вышла на публичную проповедь. В самом начале членами церкви становились преимущественно иудеи, и церковь в принципе была иудейской по своему составу и географии распространения. Но после мученической смерти Стефана и убийства Иакова проповедь хлынула за пределы Иудеи. Слово о Христе звучало теперь не только по субботам в синагогах Римской империи, но и в ареопагах, на улицах языческих городов. С начала христиане рассматривались как иудейская секта, но чем больше язычников было привлечено в веру во Христа, тем более христиане стали восприниматься как самостоятельная религиозная группа. Церковь чрезвычайно увеличилась, но с новыми членами пришли и новые проблемы. Сразу возникли вопросы, стоит ли заставлять уверовавших во Христа язычников соблюдать Закон Моисеев. Этот вопрос вызвал такие дебаты, что возникла необходимость созывать собор для его решения (Деяния 15). Вот как об этом повествует Лука: «Некоторые, пришедшие из Иудеи, учили братьев: если не обрежетесь по обряду Моисееву, не можете спастись. Когда же произошло разногласие и немалое состязание у Павла и Варнавы с ними, то положили Павлу и Варнаве и некоторым другим из них отправиться по сему делу к Апостолам и пресвитерам в Иерусалим». (Деян.15:1-2). Вопрос был решен в пользу Павла и Варнавы, и решили не требовать от язычников обрезания и соблюдения иных иудейских предписаний, хотя за иудейской частью церкви осталось право их соблюдать. Отсюда мы можем увидеть, что апостолов заботила не трансформация богословия Ветхого Завета, а облегчение для язычников входа в общину христиан, и устранение тех иудейских взглядов, которые возводили непреодолимую стену между народами.
Период мужей апостольских. После гибели апостолов (кроме Иоанна) особая роль учителей церкви перешла к так называемым мужам апостольским. Это название появилось в XVII веке для обозначения авторов, которые «находились в прямом общении либо с самими апостолами , либо с их ближайшими учениками». Труды мужей апостольских датируются концом первого – началом второго века и являются первыми документами христианской письменности после трудов апостолов Иисуса Христа. По стилю их труды близки к посланиям апостолов. В них поднимаются проблемы местных церквей, но особую роль в их посланиях уделяется проблемам связанным с отношением церкви к своим иудейским корням.
Проблема взаимоотношений христиан и иудеев и христиан из язычников остро стояла в первые десятилетия истории христианской церкви. После очередного неудачного восстания иудеев против римлян Иерусалимский храм был уничтожен, город разорен, и Иерусалим перестает быть столицей христианской церкви. В это время христианский центр перемещается из Иерусалима в центры языческой культуры и просвещения - Рим, Александрия, Антиохия, Ефес. Благодаря этим событиям, а так же успешной проповеди среди язычников процентное соотношение иудеев в церкви сильно уменьшилось. Тем самым к концу первого века, со смертью всех апостолов, с разрушением Иерусалима и храма и успешной проповеди среди язычников христианская церковь практически рвет со своим иудейским прошлым. Но еще один процесс оказал на это существенное влияние. В I-II веке наблюдается особый всплеск борьбы иудеев за свою независимость от Рима. Эти восстания жесточайшим образом подавляются и вызывают репрессии по отношению к иудеям на всей территории империи. Христиане так же страдали порой от этого, ибо их рассматривали как секту внутри иудаизма, и они нередко проповедовали в иудейских синагогах. Особо остро эта проблема встала в период правления императора Адриана (117-138 год), который издал репрессивные антииудейские законы. В 135 году он запретил практику иудаизма, в том числе и соблюдение субботы. Адриан хотел уничтожить иудаизм как религию, что вызвало всплеск восстаний иудеев по всей империи. Это вызывало среди христиан из язычников плохое отношение к иудеям и всяческое стремление отмежеваться от иудаизма. Подобные стремления не остались бесследны и в христианском учении. Так именно в этот период времени возникает практика отказа от соблюдения субботы во многих областях империи. Примером отношения к иудеям может послужить «послание Варнавы», написанное именно в это время,16 глав из 21 которого посвящены отвержению всего иудейского, даже того, что содержится в 10 заповедях (15 глава послания говорит о прекращении соблюдения 4-ой заповеди). Чтобы избежать антиеврейских и «антисубботних» репрессий многие христиане приняли празднование Дня Солнца, ибо это давало им возможность показать свое отличие от евреев. Этим они так же демонстрировали верность обычаям Римской империи. В этот же период времени книги Ветхого Завета перестали играть роль основания вероучения для многих христиан. Мы можем и сегодня наблюдать, как многие христиане пренебрежительно относятся к ветхому завету. Формально ветхий завет не отвергается, и православные исследователи утверждают, что с I-го века «христианская Церковь с самого начала усвоила себе ветхий завет». Но в то же время и тот же автор практически не принимает, что ветхий завет имеет серьезное вероучительное значение для христианской церкви. Он подытоживает, что «второй век оставил в наследство третьему твердо установившуюся экзегетическую традицию, по которой весь ветхий завет есть одно сплошное прообразование и предвозвещение новозаветной церкви». Ветхий завет стал восприниматься как набор аллегорий, а не как основание христианского вероучения богословски нераздельное с Новым Заветом.

Можно привести несколько примеров таких аллегорий:

1) «Брак Моисея означает брак Слова (Христа), а жена Эфиоплянка – Церковь из язычников»,

2) «Разноцветные овцы достались в награду Иакову; и Христа награду составляют люди, которые из разнообразных и различных народов».

Таким образом, толковались все события ветхого завета, а иногда и нового. Подобный метод не был редкостью и был распространен повсеместно.
«Аллегорический метод толкования ветхозаветных книг господствует у всех церковных писателей первых двух веков».

Подобное использование ветхого завета было трагической ошибкой для христиан. Ветхий завет разрабатывает большинство доктрин библейского богословия. Все апостолы и сам Иисус Христос были воспитаны именно на ветхом завете, и осмысливали свою веру на основании его.

Новый завет является исполнением обетований ветхого, он практически не приносит нового богословия, а раскрывает лишь то, что уже было заложено ранее. Апостолы постоянно использовали ветхий завет в своих посланиях, и часто именно в вероучительном отношении.

Ветхий завет раскрывает основу откровения Бога – сотворение и природу мира и человека, причину смерти и всякого страдания, обретение спасения и искупления благодаря милости Бога через заместительную жертву, Закон Божий как выразитель праведности Бога и Его народа, и многое другое. Без его понимания невозможно иметь правильный взгляд на Бога, на себя самого и на спасение, ибо новый завет не раскрывает эти истины заново, а опирается в своем изложении на прошлое откровение, и описывает лишь выражение этого откровения через пришествие Иисуса Христа. И пока христиане держались наряду с евангелиями и ветхого завета, то они имели истинно библейское мировоззрение. Когда же он превратился для них в одну сплошную аллегорию, то они лишились библейской основы своего мышления, и замена этой основы ложной не заставила себя долго ждать.
Отсюда мы можем увидеть, что после смерти апостолов диавол использовал антииудейские настроения среди христиан из язычников, и с их помощью выбил из-под ног молодой церкви твердое основание Ветхого Завета, что и привело впоследствии к подмене истинного основания ложным. Это новое основание и то, что было на нем построено, и привело христианство к тому виду, в котором мы и видим его сегодня.

Период апологетов. Мужи апостольские целью своих посланий ставили утвердить церковь и помочь ей в решении своих внутренних проблем. Пришедшие им на смену апологеты имели другое направление своей деятельности. Из самого их названия следует род их деятельности. «В лице апологетов Церковь впервые обратилась к неверующему миру, защищая христианскую религию перед лицом языческого государства и общества. …В апологиях опровергается распространенное мнение, что христианство является угрозой для римского государства, и оправдывается христианское учение и образ жизни христиан». Стоит упомянуть, что с I по начало IV века христианская община находилась в мире, подвергаясь жестоким гонениям. Многие мученики отдали свою жизнь за имя Христово в этот период.

Но гонения не ограничивались только казнями и притеснениями. Вся огромная машина язычества была запущена для идеологической дискредитации нового учения. Христианское учение высмеивалось, идеалы унижались. Сначала христиане отвечали смирением и мученичеством этому давлению. Но теперь в лице апологетов язычество встретило серьезное сопротивление своей пропаганде. Большинство апологетов хорошо были знакомы с философией язычества и активно пользовались этими знаниями в противостоянии ему. Этот метод борьбы был достаточно эффективен, но он в то же время таил в себе некоторые опасности. Он грозил тем, что языческие понятия могут войти в христианство и философское оправдание христианства может привести к смешению христианства и языческого образа мысли. Попытки примирения христианского учения с философией были ущербны для христианства. Но это не пугало апологетов. «За исключением немногих, например, Сирийца Татиана, крайне негативно относившегося к языческой культуре, большинство апологетов оценивало ее вполне положительно. Философия греческих язычников, говорили они, это такой же детоводитель ко Христу, как для евреев – ветхозаветный Закон». Даже православные историки отмечают, что сближение христианства с философией вносило чуждые учения в учение христианской церкви. Так М.Э. Поснов пишет: «Апологеты стремились сблизить Логоса-Христа (Христос-Слово) с логосом греческой философии, который выступает в системах Гераклита, Платона, стоиков и иудея Филона. Тогда появились первые опыты христианской богословской науки; к сожалению, нельзя сказать, чтобы они были вполне удачны. Но, сближая христианский Логос с логосом греческой философии, апологеты не обратили внимание на те неправильные выводы, которые следовали для христианского учения из этого сближения». Это сближение действительно привело апологетов к ошибочным выводам. «Для греческой философии логос – посредник между абсолютным высшим богом и низшим началом или материей; непосредственное общение между ними невозможно, вот для связи между ними и вводится логос. Значит, философский логос – это есть нечто необходимое лишь для создания мира, и в этом лежит его низшее божественное существо. …Таким образом, аналогия с греческим логосом повела к отвержению собственно вечности Логоса Божия (Христа). Отсюда апологеты говорят лишь о до-мирном происхождении Сына, а не о Его вечности». И хотя церковь впоследствии скорректировала это заблуждение, эта иллюстрация показывает нам методы апологетических работ. Этот пример дает лишь представление о том, что синтез философии с христианством чреват для него потерей истинности.
Апологеты сыграли большую положительную роль в выживании церкви в языческой среде, ибо они не жалели сил и жизни для донесения евангелия до разных слоев общества империи. Но они избрали греческую философию основанием, которым они пытались приблизить благовестие к язычникам. И, к сожалению, этот метод не ушел с уходом века апологетов.

Философия, диалектика и логика использовались гораздо чаще, чем Священное Писание и в последующей христианской истории.

Теперь мы можем увидеть, что к началу четвертого века за два послеапостольских периода, –периода мужей апостольских и периода апологетов, появились две ошибочные тенденции, принесшие обильные плоды в последующие века.

Во время мужей апостольских развилась тенденция умаления богословско-догматического значения ветхого завета. Благодаря этому христиане из язычников (которых к тому времени было подавляющее большинство), не могли воспринять библейское мировоззрение, ибо в проповеди о Христе находилась весть о любви Божией и спасении, а все понятия о Боге и Его промысле могли быть извлечены лишь из всего Священного Писания.

Благодаря этой ошибке, прочный фундамент откровения Божьего был выбит из-под ног молодой церкви. Но свято место пусто не бывает. И скоро истинный фундамент был заменен ложным – греческой философией в период апологетов. В это время христианская церковь в их лице стала осмысливать свое богословие на философском языке. Это было очень удобно для язычников, приходящих в церковь, но это приносило вред чистоте христианского учения. Вместо библейского основания церковью стали использоваться понятия языческого мышления. Это было пагубно для церкви и облегчило проникновение в нее идей и практики чуждой Библии.

Церковь во власти. 313-988гг.

С IV века положение христианской церкви существенно меняется. Предыдущие столетия церковь постоянно находилась во враждебной среде, страдая от гонений и ненависти. Но теперь ситуация в корне изменяется. Император Константин в 313 году издал Миланский эдикт о веротерпимости, положивший начало расцвета церковной жизни в империи.

Римская империя к IV веку переживала серьезный кризис. Она была разбита на несколько частей, каждая из которых имела собственного правителя. Нередко между этими правителями возникали столкновения и войны за власть.

Христиане, не признавая религиозную власть императора, которому все жители империи должны были приносить жертвы, фактически воспринимались как враги государства, и их обвиняли во всех бедах империи. Правители в своей политике часто разыгрывали «христианскую карту», притесняя верующих во Христа и считая их предателями веры и уставов отцов. Но христианство, несмотря на сильное сопротивление, безудержно распространялось по всей территории империи. Апологеты, обладая прекрасными знаниями языческой мудрости, влияли на умы многих и обращали их в христианство. Многочисленные казни не лишали христианство поклонников, наоборот некоторые жители империи, видя мужество христиан, готовых идти на смерть ради своей веры и прощающих палачей, исполнялись к жертвам сочувствия и симпатии. По словам Тертуллиана «кровь христиан стала семенем».

«К 300 году, по разным оценкам в Церковь входило 5-15% населения империи, то есть 50-75 млн. человек». В такой ситуации римские кесари стали понимать, что гонениями ничего не добьешься и что лучше христиан привлечь на свою сторону, ибо они составляли существенную часть населения империи. Это привело к изданию толерантного эдикта по отношению к христианам кесаря Галерия в 311 году. В нем в частности сказано: «…сначала решили мы восстановить все у римлян, согласно древним законам и общественным установлениям, беспокоясь о том, что христиане оставили учение своих предков, и мы желали, чтобы они образумились. …Поэтому и последовало наше им повеление вернуться к установлениям предков; очень многие из них подверглись смертельной опасности, большое число было потревожено и умерло разной смертью.
Увидев, что большая часть осталась в своем безумии (т.е. что гонения не принесли желаемого результата – прим. авт.), …мы, по нашему человеколюбию и неизменной привычке даровать всем прощение, решили незамедлительно распространить наше снисхождение и на христиан: пусть они остаются христианами, пусть строят дома для своих собраний, не нарушая только общественного порядка». Этот указ не даровал христианам свободу в полном смысле этого слова, а лишь признал бессмысленность гонений и позволял христианам оставаться христианами. По причине недостаточности этого постановления, принято считать лишь указ Константина 313 года, началом реальной веротерпимости.
Существует известнейшая история о том, как Константин в 312 году пошел в поход на Рим, чтобы отбить город у Максенция. По свидетельству Евсевия сам Константин рассказывал, что «однажды в полуденные часы дня, когда солнце уже начало склоняться к западу, я собственными глазами видел составившееся из света и лежавшее выше солнца знамение креста, с надписью «Сим побеждай».

Другие источники описывают иное знамение, при этом, вообще не упоминая о знамении на солнце. По слову древнего историка Лактация «Константин остановился против Мульвийского моста (Mulvian Bridge), приближалось 27 октября. Во время сна Константин получил вразумление, чтобы он изобразил на щитах небесное знамение Бога. Константин и сделал так, как ему было открыто: изобразил на щитах монограмму

,и вооруженный этим знамением выступил в поход». На следующий день он одержал победу и разгромил войска Максенция. Существуют еще версии откровения Константину перед взятием Рима, но несмотря на некоторые их отличия, несомненно одно, все исторические источники того времени утверждают, что именно благодаря вмешательству Бога христиан и Его знамению Константин одержал победу. Это подтверждает и то, что в 315 году «на самом людном месте города воздвигли ему статую, со спасительным знамением креста в правой руке. Константин повелел начертать на ней на латинском языке такие слова: «Этим спасительным знамением истинным доказательством мужества, я спас и освободил ваш город от ига тирана…».

Через некоторое время, в начале 313 года Константин прибыл в Милан, чтобы отпраздновать свадьбу своей сестры с кесарем Ликинием. Здесь они подписали законодательное постановление о христианах. Этот документ известен как Миланский эдикт 313 года о веротерпимости. Он, в отличие от постановления 311 года, не просто позволял христианам оставаться таковыми, но ставил религию христиан на один уровень с другими религиями, разрешенными в империи. «С давних пор, считая, что не следует стеснять свободу богопочитания, но, напротив, надо предоставлять уму и воле каждого заниматься Божественными предметами по собственному выбору, мы издали повеление, как всем другим, так и христианам хранить свою веру и богопочитание. …никому не запрещается свободно избирать и соблюдать христианскую веру, и каждому даруется свобода обратить свою мысль к той вере, которая, по его мнению, ему подходит». Этот эдикт отменял все предыдущие указы, направленные против христиан, и закреплял обязанности за местными властями, вернуть всю собственность, когда- либо отнятую у христиан.
Прекращение гонений и признание свободы культа было началом коренного изменения положения Церкви в обществе. Хотя сам Константин не принял крещение и продолжал стоять выше отдельных религий, он особо симпатизировал христианству. Император в числе ближайших ко двору людей держал епископов и содействовал привилегиям для христиан. Один за другим Константин стал выпускать указы, дающие христианам особые льготы и преимущества. Император воспринимал христианство как силу, которая должна укрепить и объединить государство. Он освободил всех священников от государственных повинностей, предоставил епископу быть судьей в гражданских делах в обход обычных судебных инстанций, всячески стремился материально поддерживать церковь. Таким образом, христианство из гонимой превратилось в привилегированную религию в римской империи.
Константин как император использовал свои законодательные права, чтобы создать благоприятную внешнюю среду для развития и процветания христианской церкви. Во внутренние дела церкви он не желал вмешиваться, но вскоре изменил свою позицию и из покровителя церкви превратился фактически в ее руководителя. Эта перемена была рождена определенными историческими событиями. Мы остановимся на этом более подробно.
Гонения Диоклетиана (303 г.) были наиболее жестокими за всю историю гонений. Он запретил собрания христиан, уничтожал церкви, сопротивлявшихся сажал в тюрьмы и казнил. Особое значение имеет то, что он повелел уничтожать все христианские писания в огне. Слуги императора ходили по церквям, хватали служителей и, угрожая им расправой, требовали выдачи писаний. Некоторые, поддавшись давлению, отдавали священные тексты для уничтожения. Другие же ради сохранения жизни отрекались от своей принадлежности христианству. Впоследствии, когда гонения утихли, многие ранее отрекшиеся вернулись в церковь, некоторые же из них даже стали пресвитерами и епископами церкви. Но подобные возвращения производили в некоторых церквях волнения. Те, кто остался верными и не отрекался в период гонений, были недовольны, что отрекшиеся спокойно возвращались в церковь и вновь занимали руководящие посты в ней. Один из таких недовольных был служитель церкви в Карфагене (северная Африка) Донат. Когда на Карфагенскую кафедру возвели епископа Цецилиана Донат и сочувствующие ему утверждали, что это возведение незаконно. Они обосновывали это тем, что один из рукополагавших Цецилиана был епископ Феликс, который по их данным был отступником во время Диоклетианова гонения. Они утверждали, что Феликс по требованию слуг императора выдал священные книги христиан, которые впоследствии были уничтожены. Раз он отступник, то рукоположение совершенное им не имеет благодати Божией, следовательно, возведение на кафедру Карфагена Цецилиана недействительно. Донат вдохновил раскол, и со своими сторонниками поставили своего епископа, после смерти которого раскольным епископом Карфагена стал сам Донат. Донатисты были настолько уверены в своей правоте, что написали письмо императору Константину с просьбой вмешаться в их спор. Он несколько раз отклонял это предложение, но впоследствии согласился и созвал собор в Риме в октябре 313 года. Собор решил дело не в пользу донатистов. Они предпринимали несколько попыток изменить решение собора, но все они не увенчались успехом. Более того, упорное несогласие донатистов с решением собора не осталось в рамках религиозного вопроса.
В 316 году император приговорил епископов донатистов к изгнанию и приказал конфисковать их церкви. Это первые гонения в среде христианской церкви. Спустя всего три года церковь из гонимой превращается в гонящую с помощью все той же императорской власти.

Как мы видим, император избегал вмешательства в церковные дела, но, к сожалению, сама иерархия настаивала на его вмешательстве, и это впоследствии привело к печальным результатам. После того, как император был введен как участник в решение церковных споров, его мнение стало доминировать в их разрешении. После приглашения иерархии в разрешение внутренних проблем император фактически становится руководителем церкви. Так в 321 году он закрепляет законодательным путем почитание воскресного дня. Этот закон не только повелевает христианам и язычникам собираться на богослужения в первый день недели - «в достопочтенный день солнца», но и запрещает всякие работы в этот день, за исключением крестьян, в случае если существует насущная необходимость выполнять сельскохозяйственную работу именно в этот день. Этот закон хорошо иллюстрирует позицию императора, считающего себя полномочным регулировать религиозную жизнь империи, и указывать когда и как необходимо поклоняться Богу.

Император постепенно становиться не просто участником церковных споров, но руководителем при их разрешении. Именно он, а не иерархия церкви созывает Первый Вселенский Собор в Никее в 325 году по поводу арианской ереси. «Этот собор Константин мыслит как императорское учреждение. Он не ограничивается ролью внешнего организатора собора.

Император сам является на Собор и председательствует на нем, хотя в этот момент он не только еще не крещен, но даже не вошел в число оглашенных. Мало того, что он председательствует, он предопределяет соборные решения». Традиция вмешательства императора в церковные вопросы усугублялась с каждым веком и впоследствии сложилась в концепцию учения о симфонии Царства и Священства, развитую императором Юстинианом (527- 565 гг.). Но столь сильная заинтересованность императоров в разрешении проблем церкви была вызвана отнюдь не их горячей приверженностью ее идеалам. Императоры рассматривали церковь в основном с политической точки зрения. Церковь стала религией империи, и для императора мир в церкви был тождественен миру в государстве. Поэтому он не защищал просто христианство, как веру во Христа и Его учение, но всячески поддерживал церковь, как силу имеющую всеобъемлющее влияние в империи. При этом император руководствовался чисто политическими мотивами. Если возникало учение противное мнению официальной церкви, то император с помощью собора опровергал его, и после этого всех несогласных подвергал политическим репрессиям.
Император боялся разномыслия в церкви и всячески его подавлял, ибо боялся, что за ними последуют нестроения в империи, а этого никак нельзя было допустить. Императору недосуг было разбирать, правильна та или иная точка зрения, ему было важно, чтобы только не было разлада.

Исходя из этого, нельзя сказать, что императоры защищали христианскую веру, они защищали официальную религию империи, то есть, фактически защищали свои собственные интересы.

Высочайшим вероучительным авторитетом для православия являются Вселенские Соборы, и именно на них императоры имели сильнейшее влияние. «Вселенский собор мог быть созван только императором. Обычно императоры если не фактически, то, во всяком случае, формально руководили соборами. Соборы заседали в императорских резиденциях, Никее, Константинополе, Халкидоне». Стоит оговориться, что Вселенские Соборы принесли огромный положительный вклад в формулирование христианского учения и многие их выкладки являются догматической основой всего христианства. Но в то же время соборы демонстрируют формирование практики смешения светской и церковной власти, что на наш взгляд, сыграло отрицательную для христианства роль, и имеющее по сей день огромное влияние на учение и практику православной церкви.
Безусловно, церковь получала огромные привилегии от своего положения в империи, но за них она платила столь же щедро. Она позволяла императорам вмешиваться в свою жизнь. Ей пришлось забыть о своей независимости от государства и стать проводником воли императоров в народные массы. Пост епископа получил политическое значение, и за него развернулась настоящая борьба, с подкупами, интригами и даже заказными убийствами, ибо епископство сулило огромные блага его обладателю. Даже учение церкви претерпело изменения в угоду государству. Например, отношение церкви к войне. «Если в IV веке Василий Великий назначал покаянное правило (эпитимию) для тех воинов, которые, находясь в походе, совершали убийство, то император Никифор Фока (X век) предложил всех воинов, которые пали на войне с неверными, почитать как святых. И хотя это предложение не было принято, оно, тем не менее, говорит о том, как сильно эволюционировало духовное понимание войны». Впоследствии это выразилось в церковном благословении войны, которое до сих пор легко просматривается в освящении боевых кораблей, атомных подводных лодок и прочей техники созданной для уничтожения себе подобных. Церковь воспринимала себя неотделимо от государства, и вынуждена была защищать государственные интересы, даже тогда, когда эти интересы противоречили христианскому учению и морали.
Таким образом, в этот период истории церкви происходит слияние государства и церкви, что является следующим фактором, имеющим сильнейшее влияние на развитие учения и жизни православия и христианства в целом.


Выводы.

Сделав краткий обзор основных тенденций повлиявших на развитие православия в первое тысячелетие, давайте подведем некоторые итоги. На наш взгляд, существуют три шага, сделав которые, церковь пошла по пути, который привел ее к тому учению и практике, которые мы сегодня можем наблюдать в православии.
1. Отказ от истинного основания. Отрицательное отношение к иудеям и перемещение центра христианской церкви из Иерусалима в языческие области империи после смерти апостолов, сформировало негативное отношение к книгам Ветхого Завета, которые стали восприниматься лишь как иудейские писания. Не рассматривая Ветхий Завет как основу учения Христа, христиане стали беспомощны перед атакой язычества на молодую церковь. Когда были живы апостолы, выросшие на учении Ветхого Завета, отступление не происходило, ибо они все новозаветное рассматривали не как отмену Ветхого Завета, а как исполнение того, что Бог обещал в нем. Но когда апостолов не стало язычники, не могли сформировать у себя верное библейское миропонимание без изучения Ветхого Завета. И поэтому это незнание открыло дверь для множества заблуждений в будущем.
2. Подмена библейского основания языческой философией. Когда не стало библейского основания, христиане заменили его привычным для себя языческим. Философия стала рассматриваться как детоводитель ко Христу, вместо писаний Ветхого Завета. Апологеты как знатоки, и зачастую, поклонники языческой философии усилили этот процесс. Для них Библия была незнакомой и чуждой с точки зрения вероучения. Они воспринимали ее лишь как сплошную притчу, и учили подобным методам всю церковь. Благодаря этой подмене в церковь стали проникать языческие понятия. Отказ от вероучительного авторитета Ветхого Завета освободило место, которое было стремительно занято философией.
3. Слияние церкви с государством. Церковь, ослабленная предыдущими ошибками, не готова была получить полную свободу. Когда она получила ее от императора, то в благодарность она целиком вверилась в его руки. Она стала формироваться по подобию языческого государства, и забыла, что она «не от мира сего». Этот шаг окончательно делает ее далекой от первоапостольской общины, и в ней окончательно угасает эсхатологическая направленность. Учение церкви, лишенное истинного основания писания, стало развиваться не только на основании языческого мышления, но теперь и на основании политических интересов государственных и церковных чиновников.
Необходимо учитывать эти тенденции, когда мы говорим об учении православия, ибо они сыграли решающую роль в его выражении. Осмысление и понимание их поможет нам лучше осознать истоки возникновения того или иного учения в православии.


II. Проникновение и укоренение православия на Руси.

Крещение Руси.
До VI века на территории современной России существовало множество разрозненных восточнославянских племен. Постоянная борьба с внешними врагами вынуждала их заключать союзы между собой, но вплоть до IX века эти союзы носили лишь временный характер. Эта ситуация переменилась когда князь Олег в 882 году захватил Киев и сделал его центром восточнославянского государства, которое соединило северную и южную Русь. Это государство объединяло более десятка славянских племен, и его границы простирались от Вислы до Дона, от Черного моря до Белого. Но при относительной политической целостности оно имело сильную религиозную раздробленность. У каждого племени были свои святыни, свои места паломничества, и это существенно ослабляло союз многочисленных племен.
Это хорошо понимал князь Владимир, восшедший на Киевский престол в 980 году. Он предпринял попытку совершить религиозную реформу в государстве. Он решил создать государственную религию, опираясь на народные верования. Владимир предполагал, что реформа укрепит союз племен, и соответственно, вместо локальных жреческих групп создаст единое сословие служителей культа. Владимир повелел срыть капища и разбить кумиров, для того чтобы учредить единый государственный культ. Он установил в Киеве лишь пять статуй богов: Перуна, Хорса, Дажьбога, Стрибога, и Мокоши. Этот пантеон должен был подчеркивать роль князя как единодержавного правителя и верховного военачальника, ибо главным богом провозглашался Перун – громовержец, бог воинов. Но это искусственно созданное пятибожие не достигло поставленных целей. Перун так и остался княжеским божеством, а для народа были гораздо ближе свои земледельческие и скотоводческие культы. Но, несмотря на неудачу, Владимир не отказался совершить религиозную реформу. Теперь он решил приобщить Русь к одной из монотеистических религий исповедуемых за ее пределами, возможно предположив, что легче людей объединить в поклонении одному чужому богу, чем выбрать одного из множества их собственных.
Известен рассказ о том, как Владимир выбирал веру. Он посылал послов в разные страны и сам принимал послов из них, чтобы выбрать какая религия лучше. Для него самым важным при этом выборе была привлекательность религиозного обряда, потому что ему нужно было выбрать такую религию, которая понравилась бы народу, иначе и эта реформа была бы обречена на провал. «Повесть временных лет» решающим аргументом в пользу византийского православия объявляет красоту и веселье обряда, то есть именно то, что могло привлечь язычника. Для нас очень показательны мотивы, которыми руководствовался Владимир. Для него принятие христианства было лишь политическим шагом для соединения славянских племен. Интересны по этому поводу и сами обстоятельства крещения.
Русские славяне своими частыми набегами очень беспокоили Византию. Византия стремилась обратить их в христианство и через это обезопасить себя от них. Однажды для этого представилась прекрасная возможность. Против византийского императора Василия II произошло восстание, и для него было буквально спасительным, что весной 988 года ему на помощь пришел русский отряд в 6000 человек. Он спас Василия от поражения. В награду за эту помощь Василий обещал Владимиру в жены свою сестру Анну при условии, что Владимир крестится сам и крестит свой народ. Многим в Византии не понравилось, что императорская семья породниться с вождем варваров, и в последствии Василий отказался от своего обещания. В ответ на это, возмущенный Владимир осадил Корсунь (совр. Херсон). Тогда император вынужден был исполнить слово и, крестив Владимира и его дружину, выдал за него Анну.
Владимир вернулся в Киев с новой женой и принялся за крещение Руси. Он привел с собою попов из Византии, принес церковные сосуды, кресты, иконы и всякую церковную утварь. Он начал истреблять идолов по всей Руси, крестя народ. Но многие не желали принимать новую веру, и тогда князь издал указ, чтобы на другой день все некрещеные должны явиться к Днепру, а кто не явится, тот будет врагом князю. На следующий день народ загнали в реку и крестили, всех же кто не хотел, крестили силой, а сопротивлявшихся даже убивали. Владимир сделал христианство государственной религией на Руси, и все другие верования искоренялись. Некоторые города приходилось обращать силой оружия. Например, в Новгороде язычество было достаточно сильным, так что не обошлось без военного вмешательства. В 992 году в Новгород явился «первый новгородский епископ Иоаким, встреченный очень опасным сопротивлением язычествующих… Тысяцкий князя Путята вместе с Добрыней усмирили город после злой сечи и пожара, вследствие чего составилась пословица: «Путята крестил мечем, а Добрыня огнем». Таким образом, подавляя с помощью государственной власти и военной силы всякое сопротивление народной языческой веры, византийское православие распространялось по всей Руси.

Языческие особенности русского православия.

Русский народ не мог подобно князьям из-за политических взглядов расстаться с верою своих отцов. Ему была дорога своя языческая религия, которая связывала его с родными лесами, реками, и пронизывала всю его жизнь. Поэтому вначале христианство в лучшем случае воспринималось как княжеская вера, а не народная. Более того, к нему относились как к чужой, иностранной вере, подобно как сегодня в России относятся к католицизму и протестантизму. Огромные проблемы возникли у православия, когда оно пыталось укорениться на Руси. Когда человек принимает веру через сознательный выбор, тогда он переосмысливает всю свою жизнь по-новому, согласно принятой вере. Если же его насильно затолкать в какую-нибудь религию, то его смогут заставить соблюдать что-либо, но изменить его мировоззрение и убеждения насильно невозможно, и поэтому он внутренне всегда будет оставаться верным старой вере. Это и произошло на Руси, народ остался язычником и, не смотря на совершенное крещение, он продолжал верить и жить, как ему говорила вера его отцов. Это осознавали и князья и священники и пытались каким-либо образом сблизить язычество и христианство, чтобы облегчить народу усвоить последнее. Благодаря этому православие на Руси и по форме и по содержанию, утверждало себя на основе национальной культуры.

Язычество православного народа это проблема, которая освещалась в первую очередь ревнителями православия на протяжении всей истории христианства на Руси. Вот как православные источники описывают это: «Вера в волхвов и ведьм была господствующей везде. …Во всех классах народа распространена была вера во множество примет. Продолжали приносить жертвы разным домовым, лешим, водяным и другим божествам старины. Народное веселье сопровождалось языческими обрядами даже при праздновании церковных праздников». До сего дня повсеместно распространены обычаи чисто языческого происхождения: вера в приметы, святочные гадания, масленица, суеверия и т.д. Тысячелетнее политическое господство православия на Руси не смогло победить народное язычество, которое и по сей день живо в человеческих сердцах и некоторые уверены, что это и есть неотъемлемая часть православия.

Особенности церковно-государственных отношений.

После крещения Руси сложилась очень выгодная ситуация для духовенства. Князья сами призывали митрополитов и епископов к участию в государственных делах. Церковные руководители, как пришедшие из сильной и цивилизованной Византии, были незаменимы для только что народившейся государственности на Руси. « Но верная своим православным греко-восточным понятиям об отношении духовной власти к светской, русская иерархия не воспользовалась выгодами своего положения. И вместо того, чтобы создать для себя в юном государстве самостоятельное религиозно-политическое могущество… она напротив, употребляла все свое влияние на устроение самого же государства, на воспитание и укрепление в нем слабой княжеской власти. …Так с самого начала определилась важная задача духовенства в нашей истории – содействовать развитию верховной власти». С самого момента церковь оказалась на службе у государства.
Русь еще несколько веков после крещения была раздроблена на удельные княжества, и казалось, что церковь послужит объединяющим фактором для соединения их в крепкое единое государство. Но поскольку церковь служила светской власти, а эта власть была представлена многими князьями, то получилось, что у каждого князя было свое верное ему духовенство. Эта зависимость духовенства от своего князя усугубляла раздробленность, и приводила к новой раздробленности – церковной.

«Каждый стольный княжеский город становился центром христианства, каким прежде был один Киев для целой Руси». Служение иереев церкви интересам своего князя и удела приводило к «духовной» конкуренции между уделами. Когда князья враждовали друг с другом, то эта вражда распространялась и на церковь, находящуюся на территории врага. Князь, считавший себя защитником православия, уничтожал эту же православную веру на территории другого князя. «Князь, строивший в своем городе церкви и монастыри, подававший милостыню, прославляемый летописцем, как благочестивый князь, грабил и жег церкви и монастыри в чужом уделе, истреблял чужих смердов (т.е. крестьян), и потом за счет чужого добра и чужих, православных же святынь, украшал свои церкви». Этот удельный дух не ограничивался только в церковной политике князей, но и ярчайшим образом повлиял и на обычаи самого русского православия.

Подобно тому, как каждое племя имело своего бога, который особо благоволил ему и защищал его, каждый стольный город считал необходимым иметь свою собственную чудотворную икону, святого покровителя или мощи угодников Божиих. «На чествовании святых икон отразилось большое влияние удельного духа. Почти каждый город имел свою чудотворную икону, которую считал своей славой и утверждением. Святыня являлась местной, покровительствующей исключительно своему краю».

Каждый князь стремился перещеголять соседа по количеству храмов, чудотворных икон и мощей. Это существенно повлияло на современное количество священных для православия предметов, ибо в каждом уделе был политический заказ на их появление. Понимание религии осталось языческим, но всему язычеству придали теперь христианскую форму. Существовали не просто войны между православными князьями, но даже войны между святынями, которые находились на службе у них. «В 1170 году Андрей Боголюбский послал в Новгород войско в наказание за нарушение крестного целования (т.е. клятвы). Владыка Иоанн вынес на стены местную святыню Новгорода – икону Знамения Богоматери. Осаждавшие не переставали стрелять, и одна стрела попала в чудотворный образ; он сам собою обратился ликом к городу, и испустил слезы. И вот тьма покрыла полки Боголюбского, как некогда полки Фараона, и они потерпели страшное поражение. Так рассказывает новгородская летопись; но владимирский летописец, разумеется, не считает своего святого князя за Фараона и рассказывает, что войска его с помощью Владимирской Богоматери достаточно наказали клятвопреступников Новгородцев, бедственное же возвращение Андреевых полков приписывает только трудности пути и голоду».

Таким образом, Божья Матерь воевала сама с собой в лице своих местных икон. Отсюда легло понять обилие рассказов и легенд о чудесах и явлениях икон Богоматери, святых и их мощей, ибо каждый летописец стремился возвеличить свою местную святыню и доказать ее превосходство над чужими местными святынями. Сегодня православные христиане воспитываются на этих рассказах, не отдавая себе отчета в том, что часто эти рассказы противоречат другим таким же рассказам, и нередко являются политическим заказом местных князей и иерархов.

Но как это не покажется странным, именно удельный дух русского православия первых веков после крещения, сыграл решающую роль в деле объединения Руси вокруг Москвы. Когда усиливающийся московский князь захватывал чужие стольные города, то он часто разрушал в них церкви и монастыри, а находящиеся в них местные святыни увозил к себе в Москву и помещал их в свои церкви. Благодаря этому, люд с захваченных территорий, для того, чтобы поклониться своей местной святыне покровительнице, должен был приходить в Москву. Чем больше городов московский князь захватывал и чем больше завоеванных святынь он привозил в Москву, тем больше людей со всей Руси приходили в Москву для почитания своих святынь. Таким образом, Москва стала религиозным и политическим центром русского государства.

Русское православие восприняло из Византии не только веру, но и схему церковно-государственных отношений. На Руси церковь стала институтом государственной власти и была выразителем государственных интересов. Часто великие князья и цари по своему усмотрению ставили и снимали архиереев церкви. Только в годы патриаршества церковь имеет относительную независимость, ибо личность патриарха была сопоставима с личностью царя. До патриаршества духовенство было целиком зависимо от князя или царя. Те немногочисленные архиереи, кто проявлял независимость или принципиальность в вопросах веры, обличая правителей за беззакония, были притесняемы или уничтожаемы власть имущими. После отмены патриаршества Петром, он учредил вместо него Синод. Каким бы не был силен Синод, на Руси единоличная власть всегда была могущественней коллективной. Более того, Синодом фактически руководил обер-прокурор, который являлся по инструкции 1722 года «оком государя и стряпчим по делам государственным». Без него невозможно было принять какое-либо значимое решение, и таким образом царь получил реальную власть над церковью, которая сохранялась в его руках вплоть до революции 1917 года. При таком положении вещей церковь была практически вынуждена во всем защищать государство и оправдывать его действия. Ибо если бы она при каких-либо обстоятельствах не стала бы этого делать, то она могла бы подвергнуться со стороны мирской власти серьезному давлению, могла бы лишиться льгот и государственной поддержки.

Слившись с государством, церковь в решении своих проблем пользовалась методами светской власти. В этом Россия не имела коренных отличий от Западной Европы, где свирепствовала инквизиция.

Обвиненные в ереси или в другом каком грехе против веры или церкви подвергались пыткам и истязанием. После подобных экзекуций многие «каялись», в случае же не раскаяния или особой тяжести совершенного греха, виновных казнили. Эта практика была распространена повсеместно. В конце XV века было сожжение активистов ереси жидовствующих, в XVII веке пытали, рубили языки и сжигали на кострах старообрядцев. Даже «просвещенный» XVIII век не стал исключением. В Москве появилось иконоборческое движение, которое вдохнови некто Тверитин. Его последователь, Фома Иванов во время богослужения захотел изрубить икону святого Алексея. Его схватили осудили и он был «сожжен в срубе на Красной площади». Это был 1714 год. Чуть позднее, в 1722 году Григорий Талицкий стал сеять смуту, проповедуя, что скоро конец света, а Москва это Вавилон. Вместе с некоторыми последователями его схватили и пытались переубедить его на суде. Когда же убеждение не подействовало: «Талицкого вместе с его верным сподвижником иконником Савиным приговорили к пытке, «копчением творимой». …Талицкий покаялся и был снят с огня, а «недожаренный» вслед за ним Савин, будучи допущен к учителю своему и услышав, что все то ложь, что он проповедовал, со слезами пенял предателю: для чего он привел его в такую беду». Благодаря наследию византийских методов сотрудничества церкви и государства, православие в России осознавало себя неотъемлемой частью государственной системы, и не считало зазорным пользоваться в своей практике всем набором репрессивных средств, состоящих на службе у государства.

Эти механизмы церковно-государственных отношений на протяжении 1000 лет христианства на Руси во многом обусловили тот образ русской православной церкви, который предстоит перед нами на рубеже третьего тысячелетия.

Недостаток просвещения и его последствия.

Уровень грамотности у славянских народов был чрезвычайно низок. Это было отчасти потому, что не существовало насущной необходимости для обладания навыками чтения и письма. Например, иудею для приобщения к своей национальной культуре необходимо уметь читать, ибо ему необходимо регулярно изучать Тору. Так же и греку, ибо он не может быть нормальным греком без знания философии и поэзии, а для этого ему необходимо изучить язык философов и поэтов. У славянина его национальная культура заключалась в языческих обрядах связывающих его с природой, и в быту, который так же для него неотделим от поклонения многочисленным богам. Для всего этого нет необходимости уметь читать и писать. Поэтому когда Кирилл и Мефодий несли христианскую веру к славянам, они понимали, что для этого необходимо изобрести алфавит для этих народов. Они составили славянскую письменность и переложили на нее Евангелие и богослужебные книги. Но религиозные навыки славянина здесь взяли верх. Его старая религия была живым опытом, выражавшимся, прежде всего не в учении и священных книгах, а в обрядовой стороне. И христианство на Руси было принято именно с этой привычной обрядовой стороны. Даже священники в первые века христианства на Руси не умели читать и просто учили наизусть службы. Христианство на Руси имело обрядовую, а не вероучительную окраску. Это отразилось на мышлении верующих и на истории церкви. По данным 1897 году только 19% взрослого населения Российской Империи умело читать. Если к XX веку был так низок уровень грамотности, то можно себе представить, что творилось в более ранние века. Неграмотность священства и прихожан, привычка рассматривать религию лишь с обрядовой стороны привело к тому, что на Руси не была востребована Библия. Русская православная церковь не имела полной Библии, она была по частям рассеяна по разным монастырям. Когда в 1499 году архиепископ Геннадий решил собрать по монастырям разные книги Библии, то он не нашел многих книг. Он пополнил найденные книги, книгами переведенными с латинской Библии, и таким образом собрал полную Библию. Очень знаменательно, что до XVI века на Руси не было полной Библии и это никого не беспокоило. До XVII же века в церквях вообще не читались проповеди, а когда это начали некоторые делать, то это воспринималось как ересь и отступничество от православия.

Тотальная необразованность и обрядоверие приводило к замкнутости. Всякий, кто имеет несколько отличный обряд, уличался в иноверии, и порой возникали целые схватки из-за мелких деталей обряда. Тут можно вспомнить старообрядческий раскол XVII века, когда людей за то, что они крестятся двумя, а не тремя пальцами, сжигали на кострах, заключали в тюрьмы и резали языки. До сих пор можно увидеть, что невежество приводит многих прихожан православных храмов к сектантской замкнутости, и нежелании слышать ничего кроме слов своего священника.

Понимание этой проблемы русского православия очень важно для нас сегодня. Когда мы говорим с православными христианами, мы видим, что многие не просто не знают Библию, но порою не понимают содержания собственного учения. Нам не стоит удивляться этому, понимая исторический путь православия на Руси, а следует помочь им наполнить содержанием хотя бы то, что они соблюдают и признают из Слова Божия.

Выводы.

Когда мы смотрим на русское православие сегодня, то оно представляет собой греческое православие первых десяти веков преломленное через призму традиционной языческой культуры древних славян и через особенности исторического развития уже крещеной Руси. Поэтому необходимо иметь хотя бы общее представление об этих свойствах православия для понимания его и дискуссии с ним. Может показаться, что мы уделили слишком много места экскурсу в историю, но это сделано осознано. Ибо если вы захотите изучить православие или общаться с его последователем, то вам понадобиться знание истории никак не меньше, чем знание Слова Божия.

Теперь мы обобщим некоторые особенности русского православия.

1. Влияние на православие национального язычества. Христианство пришло на Русь политическим путем, как религиозная реформа проведенная Владимиром. В силу этих особенностей языческое сознание народа осталось прежним обо нельзя изменить образ мысли политическими указами. Впоследствии христианство укоренилось, но только как форма и обряд, которые наполнялись привычным языческим смыслом. Этот синтез национального язычества с греческим православием распространен и сегодня повсеместно и воспринимается многими верующими как неотъемлемая часть православия.

2. Неотделимость православия от светской власти. Русское православие унаследовало у византийского практику смешения церкви и государства, а зачастую подчиненность церкви мирской власти. Подобное положение церкви привело к тому, что она практически утратила способность на независимую от светской власти жизнь. Это хорошо видно сегодня, когда церковь получила свободу впервые за всю свою тысячелетнюю историю, и вместо того, чтобы воспользоваться этим уникальным моментом, церковь напротив начинает сама искать поддержки у государства. В лице своих архиереев она просить себе льгот, дотаций и стремиться законодательным путем создать благоприятную среду для своей деятельности, при этом ущемляя права и свободы на деятельность иных вероисповеданий.

3. Недостаточность просвещения в народе. С самого начала православие на Руси не стремилось научить народ самостоятельно изучать вероучение, а больше преподавало ему обряд. Поэтому верующие привыкали совершать обряды, и выстаивать службы, но не видели необходимости для обучения. Эта непросвещенность до сих пор свойственна большинству верующих, и она существенно затрудняет несение народу Слова Божия, ибо он настроен более на слушание священника и исполнение обряда, чем на понимание того, что он делает, и изучение того, что говорит Бог.


III. Анализ основных учений православия, противоречащих Священному Писанию.

Введение.
Невозможно, в рамках нашей работы, подробно разобрать вероучение православной церкви. И мы не сможем рассмотреть все отличия православного учения от учения Библии. Мы изучим самые главные отличия, которые конструируют все здание православных доктрин. Во-первых, мы рассмотрим вопрос о предании, из которого произрастает основа православной догматики и учение о церкви, которое является самым важным и определяющим учением в православии. Во-вторых, учение о бессмертии души, которое проникнув в церковь, логически продолжилось в иконопочитании, учении об адских муках, культе святых и их мощей и почитании богоматери. В-третьих, мы разберем учение о еженедельном почитании воскресного дня. И в-четвертых мы изучим вопрос о почитании икон. В рассмотрении этих учений мы постараемся их изложить, дать исторический обзор их появления и проанализировать их согласно учения, открытого в Слове Божием.


А. Учение о церкви.

Можно сказать, что учение о церкви это центральное учение православия. Оно коренным образом влияет на основные догматы церкви и ее практику. Если для Церкви Христиан Адвентистов принципом, определяющим учение и жизнь церкви, является Слово Божие, а для харизматических церквей таким принципом является личный опыт, то для православия главенствующее положение принадлежит церкви. «Православие, означает, в сущности, не что иное, как послушание или повиновение церкви, в которой имеется все учение, потребное для христианина как сына церкви, так что в безусловном доверии церкви православный христианин находит окончательное успокоение духа в твердой вере в безусловную истинность того, что нельзя уже ему не признавать как истины, о чем более нет надобности рассуждать и нет возможности сомневаться». Именно в учении о церкви коренится источник разногласий православия и адвентистской церкви, ибо из принципов заложенных в нем логически выводится учение о бессмертии души, почитании икон, соблюдения воскресного дня и др. Поэтому нам очень важно понимать это учение, чтобы понять православного христианина. Учение о церкви выражено, прежде всего, в учении о предании, которое мы сейчас постараемся рассмотреть и проанализировать.
Священное предание.
Что такое предание?
По православному учению существует два источника христианской веры – Священное Писание и Священное Предание. Писание это слова и дела Божии, которые были записаны. Священное Предание же это тоже слова и дела Божии, но они не были записаны, а передавались устно от апостолов к последующим поколениям христиан, и выражались в жизни церкви и ее устройстве. К Священному Преданию относятся:
1) Символы веры древних церквей
2) «Постановления Апостольские». Эта книга, которая не была написана самими апостолами, но православные христиане верят, что в ней несомненно отражена практика времен апостольских.
3) Вероопределения Вселенских и Поместных Соборов.
4) Древние литургии.
5) Акты мучеников.
6) Творения учителей и отцов церкви, которые излагали церковное учение.
Священное Предание является непогрешимым и стоит на одном уровне с Писанием. Непогрешимость Священного Предания аргументируется пребыванием Христа в церкви. Церковь есть Тело Христово, и говорить, что церковь может ошибаться, это говорить, что Христос ошибается. Поэтому все, что церковь вводит в свое учение и практику не может быть ошибкой. Если в церкви появилось и укоренилось что-то новое, то значит, это уже правильно, потому что церковь не может ошибаться и все, что она вводит всегда истинно. По этой причине у рядовых православных христиан не возникает вопроса: «Откуда это появилось и не является ли это ошибкой?» Подобная логика рассуждений характерна для протестантов и практически чужда для православных. Ибо они, как правило, верят, что если есть такой обычай и если так принято, значить так и надо. Характерны, в этом случае, слова Тертуллиана (2 век), когда ему был задан вопрос о происхождении некоторых обычаев, описание которых отсутствует в Слове Божием: «На сии и на другие постановления ты не найдешь заповеди в Писании; предание да будет для тебя заповедью, обычай подтверждением, а вера побуждением к исполнению». Сначала появляется какая-либо практика, затем она становится обычаем, а потом, если есть необходимость, начинают обосновывать его Писанием. Благодаря подобной схеме в православии появилось множество обычаев, происхождение которых критически не изучается, ибо это было бы равнозначно сомнению в непогрешимости церкви. Подобное учение православные христиане основывают на обетованиях Христа. Если Господь обещал церкви, что «врата ада не одолеют ее» , и что Он пребудет со Своим народом «во все дни до скончания века» , то Он конечно исполнит обещанное. И опираясь на эти слова, православные христиане верят, что Христос избавляет Свою церковь от заблуждений и ошибок.
По учению православия, кроме Священного Предания существует и Церковное. К нему относятся исторические и богословские труды учителей, которые не канонизированы церковью. В отличие от первого оно может содержать ошибки и неточности.

Анализ учения о предании.
Учение о предании, занимает важнейшую роль в православии. Оно является источником множества обычаев и учений. Но оно имеет ряд серьезных недостатков, как в своем обосновании, так и в своем осуществлении.
1. Слово Божие не содержит учения о предании, как об источнике авторитета. Предание имеет лишь зависимый авторитет, оно считается верным лишь при своем соответствии Писанию. Это учение едино как для ветхого, так и для нового заветов. Господь осуждал Свой народ за то, что они почитают Его не так, как Он сказал в Своем Слове, а по своим преданиям. «Этот народ приближается ко Мне устами своими, и языком своим чтит Меня, сердце же его далеко отстоит от Меня, и благоговение их предо Мною есть изучение заповедей человеческих» . Эти слова как никогда актуальны сегодня, когда люди почитают Бога, как угодно, но не так, как Он повелел им. Христос не изменил принципа главенства авторитета Слова Божьего, и сказал, что «тщетно чтут Меня, уча учениям, заповедям человеческим». Он продемонстрировал, что статус Заповедей Божиих несоизмеримо выше предания церкви. Он выступил против преданий, когда они вытесняют Слово Божие. Его слова недвусмысленны и ясны и звучат сегодня для каждого христианина: «Ибо вы, оставив заповедь Божию, держитесь предания человеческого, омовения кружек и чаш, и делаете многое другое, сему подобное. И сказал им: хорошо ли, что вы отменяете заповедь Божию, чтобы соблюсти свое предание? …устраняя слово Божие преданием вашим, которое вы установили; и делаете многое сему подобное». Слово «предание» употребляется в Новом Завете 13 раз, из них 9 раз, в отрицательном смысле, указывая на противоречия предания Слову Божьему. Остальные три раза оно используется в положительном смысле, говоря о предании апостолов. Эти тексты используются православными авторами, чтобы указать на библейскую основу их учения о предании. Но давайте прочитаем некоторые из них. «Итак, братия, стойте и держите предания, которым вы научены или словом или посланием нашим». Павел здесь пишет, что предание это то, что апостолы передавали церквям письменно и устно. Послания апостолов мы имеем, и они сегодня входят в Писание. Устных слов апостолов мы не знаем, но было бы неправильно утверждать, что в устном наставлении апостолов содержится то, что было бы новым учением по сравнению с их письменными посланиями. Тем более нельзя предположить, что слова апостолов противоречили их письмам. Лука в Деяниях свидетельствует, что более благомысленные верующие не доверяли апостолам «на слово», а проверяли Писанием все их слова. Лука пишет, что братья «отправили Павла и Силу в Верию, куда они прибыв, пошли в синагогу Иудейскую. Здешние были благомысленнее Фессалоникских: они приняли слово со всем усердием, ежедневно разбирая Писания, точно ли это так». Апостолы имели высокий авторитет в ранней церкви. Но Луке было отрадно не то, что слушатели внимали святым мужам и доверяли их словам, а то что жители Верии проверяли по Писанию все сказанное апостолами. Это свидетельство для нас, что даже слова непререкаемых авторитетов должны быть принимаемы не иначе, как при согласовании со Словом Божиим.
2. Защитники учения о предании характеризуют его, как жизнь Христа в Своей церкви. Господь живет в Своем народе и выражением этой жизни, результатом этого опыта и является предание. С такой концепцией предания трудно не согласиться. Да предание существует, более того, оно не может не существовать. Если предания нет, то и нет жизни. Да, Христос жил в I веке, но Он продолжает жить и в XX веке на небесах и Своем народе. Но сколько бы времени Он не жил, «Иисус Христос вчера и сегодня и во веки Тот же» , и у Него «нет изменения и ни тени перемены». В наши дни церкви приходится решать проблемы, которых не было в I веке, но мы продолжаем решать их по Слову Божию, ибо Слово Христово во все века остается Словом Христовым. Церковь идет через века, она встречает все новые проблемы и новые задачи, но каждый раз она должна соизмерять свои шаги с Писанием, чтобы смотреть, не сбилась ли она с пути. Поэтому предание не должно противоречить Писанию, а должно быть выражением Слова Божия в определенной исторической обстановке. Православные богословы утверждают, что церковь не может сбиться с пути, ибо в ней обитает Христос, и Он обещал, что «врата адовы не одолеют ее». Изъясняя свойства церкви, православный катехизис говорит: «Несомненно, исповедуем как твердую истину, что Кафолическая Церковь не может погрешать или заблуждаться, и изрекать ложь вместо истины: ибо Дух Святой, всегда действующий чрез верно служащих отцов и учителей Церкви, предохраняет ее от всякого заблуждения». Но в ветхом завете мы имеем достойный пример того, как народ Божий в среде которого пребывал Бог, не просто был способен на ошибки, но и совершал тяжкие преступления. Народ Израильский являлся народом Господним, более того, он географически и политически являлся Божьим царством. Господь дал ему множество обетований. Израильтяне верили этим обетованиям. Они видели, что у них в храме обитает Бог, они были уверенны, что Бог с Ними, и имели все причины, чтобы доверять этому. Они верили, что когда они почитают предание они делают все правильно, ибо они Божий народ и Бог не позволит им ошибиться. Но, несмотря на все это, они распяли своего Бога, когда Он пришел к ним. И именно предания их церкви довели их до этого состояния. В этом Христос и обличал их. «Хорошо ли, что вы отменяете заповедь Божию, чтобы соблюсти свое предание? …устраняя слово Божие преданием вашим, которое вы установили; и делаете многое сему подобное». Хорошо, когда мы доверяем обетованиям Божьим. Но важно помнить, что обетования, которые Бог дает кому-либо, могут исполниться лишь при условии верности Богу. Когда Господь заключает с человеком завет, то все обетования могут исполниться только при верности условиям завета, если же человек оказывается неверен, то вместо благословения завета в его жизнь приходят суды завета. Примером этого может быть то, что Господь признал необходимость заключения нового завета с Израилем именно по причине его неверности. Чрез пророка Иеремию Бог сказал: «Вот наступают дни, говорит Господь, когда Я заключу с домом Израиля и с домом Иуды новый завет, не такой завет, какой Я заключил с отцами их в тот день, когда взял их за руку, чтобы вывести их из земли Египетской; тот завет Мой они нарушили, хотя Я оставался в союзе с ними, говорит Господь». Поэтому обетования Божии не могут быть основанием для непогрешимости церкви, они лишь свидетельствуют о том, что Господь желает совершить для Божьего народа, предупреждая, однако, что исполнение обещанного зависит от их преданности Ему. Критерием же верности Богу является почитание Слова Божьего как непогрешимого вечного авторитета. Предание же в свою очередь должно помогать воплотить волю Божию в жизни церкви. Предание полезно и достойно всякого почитания, если оно не заслоняет собой Писание и не противоречит ему. В большинстве книг о предании авторы пишут, что оно не может противоречить и не противоречит Писанию. Но предание достаточно часто противоречит ему. Эти противоречия мало кто видит из православных христиан, потому что они научены во всем доверять духовенству и часто не знают Писания. Один пример таких противоречий приводит русский философ и религиозный мыслитель Василий Розанов (1856-1919). Он однажды попал на религиозные беседы и слышал православного лектора. «Он говорил о предании и писании, что на них все основывается, забыв совершенно, что сама суть проповеди Христовой на стогнах иерусалимских заключалась в отметении «предания старцев», то есть на зыбкости вообще почвы предания, когда оно не тождесловит со Словом Божиим. Если бы кто-нибудь из слушающих мужиков встал и напомнил господину лектору о тексте апостольском, что «епископ должен быть одной жены муж» (а в православии епископ обязан быть безбрачным), и спросил бы его, как же теперь право