Первые строки обрушиваются размышлениями на тему 'кто я есть' в довольно интересной и неожиданной форме. Вывод заключается в простейшем решении: чтобы понять кто ты есть на самом деле, нужно отрезать любое посторонее воздействие на твою личность. Другими словами просто прекратить свое существование.

В действительности весь роман не о пессимистических мыслях. Бретон рассуждает о театре, живописи, кино и показывает, какие вещи указывают на настоящую заинтересованность в искусстве.

Монолог. Этим он и прекрасен. Рассказ о своей жизни. И размышления о некоторых явлениях в ней. И ничего больше.

«Я машинально наблюдал за лицами, нарядами, манерами. Полноте, да разве такие способны совершить революцию!»

«Тем не менее отдельные кинозалы десятого округа кажутся мне местами, отмеченными специально для меня, как, например, старинный зал 'Фоли-Драматик', в оркестре которого в свое время мы вместе с Жаком Ваше расположились поужинать, раскрыли банки, нарезали хлеб, откупорили бутылки и стали разговаривать - громко, как за столом, - к великому изумлению зрителей, которые даже ничего не осмеливались возразить». 

«Рано или поздно в Париже вы наверняка столкнетесь со мной; не пройдет и трех дней, и вы обязательно встретите меня, курсирующего взад-вперед, по бульвару Бонн-Нувель, между типографией Матен и бульваром де Страсбур в конце дня». 

«Нант - это, наверное, единственный городво Франции, наряду с Парижем, где я постоянно ощущаю, что со мною может произойти нечто стоящее; здесь отдельные взгляды прохожих пылают сами по себе от переизбытка огня (я понял это еще в прошлом году, когда проезжал по Нанту на автомобиле и заметил одну женщину, вероятно рабочую, в сопровождении мужчины: она подняла глаза - я вынужден был остановиться)».

«Те, кто смеется над последней фразой, - свиньи». 

«Не такой уж и бред - предположить подобную встречу: она вполне вероятна. Мне кажется все внезапно остановилось бы - ах! - и мне не пришлось бы писать то, что пишу сейчас. Я обожаю больше всего именно такую ситуацию - утратить присутствие духа».

«Я требую называть имена, меня интересуют только книги, открытые настижь, как двери, к которым не надо подыскивать ключей». 

«К великому счастью, дни психологической литературы с романической интригой сочтены». это уж точно невозможно.

На двадцать шестой странице появляется Надя

«Надя, потому что по-русски это начало слова 'надежда' и потому что это только начало»

и вызывает неоднозначные чувства. Самая долгожданная и самая дурочка. Когда Бретон первый раз по серьезному вступил в разговор, я до смерти испугалась за дурнушку-надюшку. К счастью, все обошлось. Образ Нади бесконечно разочаровал.

«Она задерживает меня еще на несколько мгновений, чтобы сказать, что ее больше всего тронуло во мне. Это - в моем мышлении, в языке, во всей манере держаться, - как кажется, именно это и есть один из самых ощутимых комплиментов, - простота».

Завершение романа - разгадка Нади.

Единственный минус - сложность языка. Размышления состоят из очень длинных предложений с перегруженной конструкцией и кучей придаточных предложений. Отчего теряется мысль, т. к. к тому моменту, когда дочитаешь до конца, забываешь идею вначале. Но то ли со временем вливаешься, то ли появление Нади облегчает язык, но ближе к середине уже не так сложно.