Снова размышляю об Ахматовой и её потрясающей судьбе. У неё было удивительное чутьё провидицы, недаром Гумилёв вполне серьёзно утверждал, что "взял в жёны колдунью..." В 1945 году, накануне очередной беды, когда в августе следующего 1946 года Анну Ахматову постановлением ЦК о журналах «Звезда» и «Ленинград» приговорили к «гражданской смерти», она, прочитав в рукописи роман Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита», написала такие провидческие строки:




Вкусили смерть свидетели Христовы,
И сплетницы-старухи, и солдаты,
И прокуратор Рима – все прошли
Там, где когда-то возвышалась арка,
Где море билось, где чернел утес, —
Их выпили в вине, вдохнули с пылью жаркой
И с запахом священных роз.
Ржавеет золото, и истлевает сталь,
Крошится мрамор – к смерти все готово.
Всего прочнее на земле печаль
И долговечней – царственное Слово.

В ситуации 1945 года такие стихи не только читать вслух, но и хранить было смертельно опасно, и она, никогда ничего не забывавшая, ... забыла их... Друзья тоже называли ее провидицей, она многое предвидела заранее, наперед, и приближение беды чуяла задолго до ее прихода, ни один из ударов судьбы не заставал ее врасплох, «на краю у гибели», она всегда была готова к самому худшему. И её книгам везло, они каким-то чудом успевали проскочить цензоров накануне очередного крутого поворота - либо в ее личной жизни, либо в судьбе России.
«Вечер» появился накануне рождения первого и единственного сына.
«Четки» – накануне первой мировой войны.
«Белая стая» – накануне революции, причем буквально накануне: в середине сентября 1917 года.
И так будет продолжаться всю её жизнь - ещё одна параллель судьбы Ахматовой и Сафо...