«...Сжавшись в комок, она сильно-сильно 
прикусила кончик языка, как учила мама:
«Когда чувствуешь во рту вкус крови,
значит, ты жива, а когда тебе грозит опасность,
ты должна думать лишь об одном:
не сдаваться, остаться в живых».
Марк Леви «Где ты?»

Каким бы не был соблазн, никогда не позволяйте прошлому ворваться в вашу жизнь. Какими бы не были сладкие мгновения когда-то позади, какая бы любовь не окружала и не дарила бы блаженство, никогда не пускайте в свою новую жизнь уже ушедшее прошлое.
Оказывается, что в ноябре этого года будет уже 4 года как... как много прошедших событий, людей вереницей перешагивающих как мимо, так и вдоль, как любовь запудривала мозги и раскрывало сердце. Я знаю что такое ломкость рук от боли, нервы, которые пределом стоят, и трещат как провода на морозе. Не нужно пускать было, а я открыла двери, и кажется, что снова слишком широко, и слишком глубоко.
Случилось случайное, что неслучайно. Я о Тебе рассказывала, и какой Ты сложный, и как я любила, и как боялась, и все в прошедшем времени, я ведь верила, что Ты уже в прошлом, что я смогла Тебя стереть, что больше ничего не связывает, что Ты так, один из списка кого я любила, кем восхищалась, да черт возьми, с кем я спала и только. И на самом случайном неслучайном Кузнецком Мосту, возле когда-то Нашего кафе «Джаганат», играл трубач, и играл ту мелодию, что Ты учился играть на фортепиано, чтобы когда-нибудь сыграть для меня. Свою спутницу я попросила остановится, и обернувшись, совершенно случайно-неслучайно я почему-то вижу Тебя.. Как же ты стал красив, у меня аж зубы сводит и низ живота, у Тебя отросли кудри, что я перебирала бессонными ночами, охраняя Твой сон, Ты стал еще выше, и ярче, скулы ярко-выраженные и губы, самые недоступные губы, самые когда-то притягательные и волнующие, да к черту когда-то, даже сейчас. Я зову Тебя по имени, сквозь ноты трубача, но Ты проходишь мимо. Я в растерянности, пытаюсь понять, неужели это новая игра Тебя в меня, или просто может Ты уже забыл меня, мое имя, глаза, что смотрят на Тебя так, как ни на кого другого, может я не заслужила внимания. Я в колебании, но все равно пальцы и память набирают номер, цифры, которые кажется вбиты в меня где-то там, где-то там, под кофтой того Пьеро, что сидит на моей лопатке. Слышу гудки, и с каждым удар сердца все медленней, и руки холоднее, мир снова остановился не предупредив. «Здравствуй» - тишина - «Не хочешь со мной разговаривать, так хоть послушай музыку». Спустя пару мгновений, Ты все-таки выходишь из этого кафе, в которое еще вернемся, и смотришь на меня. Как же я растеряна, как же бешено бьется сердце, и какое же медленное дыхание. Обнимаешь, неловкий поцелуй куда-то по щеке, соскользнувший в углу губ, но не в сами губы. Немного нервозно, надо как-то успеть за полчаса рассказать как жила без Тебя, что происходит, как смотрю на мир, и что же там в моем сердце, что я торжественно отдавала Тебе. Ну нет, я не могу, разговоры не о чем, я не могу вновь и так сразу вывернуть свою душу Тебе, это снова было бы немного нечестно,
но именно так, Ты и я всегда и играли. Играли во что? В мою любовь, в эту историю, в эту судьбу, что я думала смогла обмануть, в эти сказки, что я порой все еще пишу, с Твоим именем между строк.
Мне бы так хотелось дать Тебе по лицу. Больно. Это был бы тот минимум боли, что я когда-то испытала, тьфу черт возьми, и сейчас испытываю.

И какое-то нелепое сегодня, уже перетекшее в завтра, и снова я набираю Твой номер «Через 25 минут на Китай-городе», и ровно через пару — тройку рваных секунд «Нет. Через 20 минут на Кузнецком мосту, на лавочках, там где раньше». И я срываюсь, как дверь с петель, я хочу разорваться, бьюсь головой об дощатые столы, кричу, чтобы мне налили водки, что я не ведаю, что творю, что все это не нужно.
Ты. Как же красив, как же сложен, и нужен, как же непонятно, и как же трудно дышать при Тебе. По бусинке перебираю, выламываю пальцы, обкусываю губу, и не знаю, что говорить, что рассказывать. Я ведь люблю другого, не Тебя, «уверена?». Я в тупике, я загнанный зверек в этой темнице, снова Твой испепеляющий взгляд. Я уже ни в чем не уверена, я какого-то черта здесь, с Тобой, покупаю грифели для карандаша, разноцветные бумажки для Твоей сестры, и пишу ей записку, с пожеланием счастья и любви. Те же улицы, но почему Москва не может резко изменится за 4 года, почему ничего не меняется??? «А помнишь как я тебя впервые поцеловал?», да как я могу это забыть, это был такой снежный ноябрь, что снежинки липли на ресницы, и трудно было открыть глаза, это было на Китай-городе, я на то самое дерево очень часто смотрю. Снег был оранжевый от света фонаря, ты был с ледяными ладонями и жаркими губами, тогда в свете этой еще не родившейся новогодней сказки я целовала Твои губы, или Ты мои, и мир замер в ожидание. Тогда земля ушла из-под ног, и кажется, что до сих пор не вернулась. А сейчас, Ты и я, идем по тем же местам, по тем брусчатым переулкам, выходя к каким-то местам, что были для меня потом приемщиком соленых слез. «Ты плачешь по мне?», вот честно уже очень давно нет, только сейчас, когда пытаюсь найти хоть какие-то слова, чтобы все это написать, потому что во мне ужасный смердящий запах гнили, и я надеюсь, что это Ты перегниваешь и уже никогда не вернешься в мою жизнь. «Помнишь, а туда мы ходили на спектакль. На Гришковца без Гришковца», конечно помню, я все помню, каждый день, каждый миг, каждую ночь, и не только в скользящих поцелуях по телам, но и тогда, когда Тебе нельзя было проспать институт я сидела, гладила Тебя по волосам, и боялась дышать, не потревожить Твой сон.
«А знаешь, я иногда по тебе скучал. Но я забыл Твой номер, а писать где-то в интернете, я думаю, что не имело бы смысла», как же я хотела чтобы Ты мне написал, хоть где-то, хоть как-то, хоть пару слов, о том, что помнишь.
Я сейчас вернулась назад, я погрязла в той себе, что была Твоя 4 года назад. «Пожалуйста, заткнись и не говори о чувствах», да как я могу не говорить, когда именно сейчас, именно в самый сложный, решающий момент моей жизни, Ты приходишь и устраиваешь весь этот бардак.
Почему Ты ответил на звонок? Почему дал мне этот чертов понедельник? Почему сам пытаешься меня окунуть во все эти воспоминания?
Я все еще верю, что Ты, где-то там, в прошлом, и не оставляй следов в этом моем настоящем. «Если ты мне будешь нужна, я позвоню или напишу тебе», я не буду ждать, я просто тихо поскулю свое положенное время, и постараюсь вновь Тебя забыть. Ты не должен был вот так вот вывернуть меня, нельзя, и если будет еще одна встреча, где-то там, где я буду учится дышать, то перекрой мне кислород.
«А ведь меня никто никогда так не любит так как ты. Да?», и я сквозь головокружение, со вкусом сигарет и молока во рту шепчу еле-еле «я не люблю тебя, не_мой_Пьеро», и Ты как всегда, со своей насмешкой, сквозь всю боль, что оказывается есть и живет «скажи это своему_Пьеро, что качается на качелях твоей правой лопатке».
Ты снова к себе тянешь, мне надо найти силы и увернуться. Да спасите же меня, хоть кто-нибудь!!!

«...Я повторюсь, однажды я тебе уже это говорил.
Мне кажется, что страдания тебе приносят удовольствие,
без них ты не ты,  ты не чувствуешь себя,
мир вокруг,  и своего мира.
Тебе необходимы страдания.
Придумай их...» 
Ты.