А были ли мы счастливы?
Этот вопрос я задаю своему прошлому, которое в эти пасмурные дни как-то стучится в мое сердце, и будто мнется у порога и не знает, как пройти дальше. Я не знаю истинное значения «счастья», когда все уже совсем по-другому.  Я вспоминаю серпантиновые маршруты,  звук, когда ключ поворачивается в зажигание, когда рубашка велика на пару размером и я босая шлепаю по ламинату. Но было ли это счастьем? Было ли это тем настоящим, о котором всегда мечталось?  Я не могу ощутить что-то подобное сейчас, когда прошло столько лет, но при этом я не могу понять была ли я тогда счастлива? Счастье ведь еще и в том, чтобы делать счастливым человеком, что рядом. Но человеку, чья принадлежала рубашка и машина, это видимо было не нужно и в чем-то удобно. И как бы он не старался, и как бы не боролся с собой, но ведь за 2 с лишним года он меня так и не полюбил и вся история закончилась слишком грустно, и можно начинать плакать.
отчего я сейчас так глубоко обо всем этом задумываюсь, что за очередная переоценка и заглядывания в себя с лупой? Для чего мне дано мое собственное бегство от самой себя. Во всех грехах и грешках я уже сама себе призналась, кому еще надо? Совести во мне тоже едва ли наберется чайная ложка, но я ведь любила.… Никогда (ни «до», ни «после») я не испытывала такой же любви, когда за человека я реально была готова умереть, готова была подставить собственное тело под пулю, и знать, что это спасет и убережет. И когда рана моего сердца затянулась, и я  пустила туда совершенно другие чувства, я понимаю, что так любить я уже не буду. Во мне стала ощущаться черствая корочка нежелания пускать людей в свою мякоть, к своей сердцевине, к семенам моего рождения, я никого не хочу пускать.
Выжигая поля собственной души, начинаешь ценить и дождь, и первые ростки побегов. Начинать все сначала – тоже не мой удел, но я учусь совершенно иначе на все смотреть. Жизнь на самом деле во многих вопросах куда проще, чем нам кажется. Максимализма такого уже не будет, любовь не спасет, а я буду другой.
И если все-таки мое прошлое ко мне заходит, я его не гоню, я усаживаю пить чай с бергамотом и рассказываю удивительные истории. 

Здравствуй. Может ждал, а может нет.
Но я долго не могу быть далеко.
Разреши остаться хоть во сне,
Чтоб как прежде, просто и легко.

Здравствуй! Снова и снова строки меня возвращают к тебе и для тебя, я не знаю как именно я напишу это письмо, и смогу ли я его закончить. Но, мой дорогой читатель, ты прочти его чуть шепотом про себя, чуть прикрывая глаза, окунаясь в какие-то тебе известные дали и мечты. Как найти мысли, которые я смогу тебе спокойно описать., не солгав? Знаешь, люди в своем отношение стали какой-то грязью, которую каждый день, каждый из нас месит по дорогам, что в этом городе совсем не чистят. Хочется в домик с трубой, теплый чай из самовара, баранки, и пламя свечи, которое отражается в глазах, и согреваться не жаром печи, а греться жаром сердца Мы совсем потеряли контроль над своими чувствами, мы как зверей их запихиваем в клетки, боясь что кто-то их увидит, или они набросятся и откусят руки. Перед нашими душами так и надо повесить табличку "с рук не кормить". Мы за масками чопорности совсем забыли звук нашего искреннего смеха, а помнишь как мы смеялись? Я утратила надежду вспоминать все это. Трехлетние игры разума и с собой. Потеряли важное, отпустили крылья и опустили руки, без надежд когда-нибудь быть услышанными. Все чаще мне хочется кричать, что все мое существование принадлежит кому угодно, да только не мне самой. Огромная часть моего сердца лежит у тебя на коленях, и пытается согреваться в самые морозные вечера, когда приступы одиночества душат и обдают ледяным холодом. Наши ладони не согревают друг друга, да и иногда пару раз в год, мы имеем наглость согреться о слова. Есть ощущение, что все-таки, что мы не просто так даны друг другу, что свет льется на нас лучом спасения и очищения, что мы не просто земные твари. Мы не сцепляем руки в замок вечных чувств, и пустых обещаний, но я все равно чувствую как мы с тобой умеем вне зависимости от обстоятельств летать на облаках. В моем бесстыдстве и в твоей верности мы находим покой, каждый свой угол и спасение. Мы как щенки щемимся к теплому огоньку, да только не каждый решает быть иным, а кто-то сгорает словно мотылек. Из раза в раз опаленные крылья... Одному Небу известно как я о тебе думаю, что и во имя чего. Когда-то ты избрал себе миссию "спасти", но ни на секунду не задумался, а кто же спасет тебя. Сегодня, как и тем летним днем, я желаю лишь о том, чтобы взвалить твою судьбу на свои плечи, и нести твой крест, дабы тебе облегчить участь. Мне невероятно хочется раскрыть душу шире, чтобы ты разглядел то истинное и то настоящее, что есть, чтобы твои догадки остались догадками, и правда приятно укутала вечностью и наконец твои крылья будут расправлены и ты сможешь сказать сам себе "здравствуй". Мои мольбы за тебя, за твою душу и сердце возносятся к небесам чаще, чем ты можешь себе представить. Смею догадываться, что тебе сложно вообще представить как именно я к тебе отношусь, но поверь, что я и сама не знаю. Порой мне кажется, что это и есть то самое настоящее чувство, что воспевают сотни лет, а иногда я все тверже уверена в том, что это чудная сказка, что я сама придумала для тебя и себя. Без слов! Я хочу осушить с тобой бокал вина и отдать тебе самое дорогое, что у меня есть. Этот сгусток, что гоняет кровь бьется всегда аритмично при мыслях о тебе, и кажется, что навсегда будет греть самые теплые воспоминания. Скажи, ты помнишь те моменты, когда мы имели счастье(=наглость) упиваться друг другом? Мои губы скользящие по твоему телу, шепот срывающейся на крик, легкостью забвенного сна и сладость пробуждения, когда я рядом с тобой... Эти ночи я ни за что не выкину из памяти, и если бы мне сказали, что я могу оставить одно лишь воспоминание, поверь, я бы оставила наше лето. Ты говоришь "привет", а я придумываю историю длинною в вечность, где когда-то мы могли вспорхнуть как бабочки. Но, написав эту историю в своей голове я ее тут же забываю, чтобы не дразнить себя. Чистые мысли и разум, что заполняю тобой. О каком спасение я молвлю, когда тебе не нужны ни мои слова, ни моя вечность, ни вообще что-то подобное. Господи, да почему же я с тобой так робею, и превращаюсь в "тургеневскую барышню", что боится всего на свете и несет в себе килограммы романтики? Просить тебя о чем-то совершенно нет смысла, совсем недавно, дни можно по пальцам пересчитать, я тебе говорила о том, что хочу тебя увидеть, ты сказал, что позвонишь...я не жду. Я никогда не жду от тебя звонка или письма, но я всегда жду чудес. Удивительно, но чудеса мы вольны делать сами. Как же хочется осыпать тебя этими самыми чудесами, дарить тебе то чувство, когда сердце бьется из груди, когда нежность льется радужной струей из глаз и ладоней. Думаю Бог меня ни раз еще накажет за все эти мысли и желания, но я готова за них отвечать даже на самом страшном суде. Меня судить и судить, жечь на костре как Жанну Д'Арк, срывая лохмотья, выставляя напоказ разъяренной толпе. И если Бог меня от тебя огораживает, то место для меня явно уже забронировано. Мне не хочется вызывать в тебе жалость, мне не нужно осуждения, я только хотела бы, чтобы ты понял и почувствовал меня. Чтобы мой свет и добро проникли в тебя и согревали, чтобы чувства моего сердца как-то тебе помогали и давали воздух, когда мир перекрывает дыхание, мне бы только чуточку ответов на бестолковые вопросы, что задаются в Небеса. Знаешь, я почти готова вновь скрыться из твоей жизни, и ни намека на свое существование, но ты снова подкинул дровишек фразой "а я о тебе сегодня думал". Нет дороже слов, чем эти. Нет глаз, в которые я с таким удовольствием и отчаянием ныряю. Нет слов, чтобы описать тебе всю палитру моих ощущений, чувств и эмоций. На моей спине нежными шрамами воспоминания твоих ладоней, и шелеста ветра, когда мои глаза настолько насыщенного зеленого цвета, что любая сосна позавидовала бы мне. Я хочу сорваться с места и примчатся в любую точку земного шара и прижаться к тебе, обнимать и забывать весь свой смысл жизни, весь свой мир зачеркивая и вознося себя вечности. Я пишу тебе, и все еще не знаю как закончить, и вот заканчиваю. Почувствуй. Дыши ровнее, и будь счастлив, пожалуйста будь счастлив!
Береги себя. Твоя D.F.

Здравствуй, Человек-Неизвестность!
Пишу Вам.. Молчу. Слов не знаю, и кажется, что все растеряно где-то. Точно также как и я, потерялась где-то как-то, возможно, что с кем-то.  Я даже не представляю кто вы, и зачем пишу, но кажется, что так требует душа. Нельзя ее утихомирить? Нельзя ли ее отпустить? Ах сколько дурацких вопросов, на которые никогда не будут даны ответы. И нужны ли они? Кто Вы?
Лбом прижимаюсь к стеклу, прихлебываю горячий кофе, затягиваюсь сигаретой и смотрю на полупустую улицу. простите. Увы, но я курю. Пожалуй много, но сия привычка во мне, со мной, придется терпеть, сжимая губы.
Вам терпеть, а мне курить. 
Вы когда-нибудь встречали рассвет на берегу какой-нибудь тихой реки, озера, Моря? А Небо падало на плечи? Ах, какая чушь несусветная. Сегодня, я заходила в книжный магазин, открывала книги и нюхала. Этот сумасшедший типографский запах заползал ко мне в ноздри и резким потоком, будто электричества, расползался по всему телу. Я люблю этот запах, а также запах спичек горящих, запах сигарет и запах весеннего дождя по горячему асфальту. 
Время года весна, в моем дворе цвете сирень и тюльпаны, а я все также молчу, и останавливаюсь, чтобы присмотреться к детям, что весело хохочут играя в песочнице. В доме моем сейчас пусто, настольная лампа "ест" электричество, машины шумят под окнами, и где-то раздаются залпы салюта. К чему бы это?
Мне сегодня было тревожно, гуляя по скверу, люди смеются, а мне все чаще хочется молчать и наблюдать. Странны люди, хотя еще странней - это я. Жизнь разворачивала и переворачивала меня во все стороны и на все градусы углов, но никогда я не возношу эти уроки, и не шагаю умнее и мудрее по жизни. 
Я не знала зачем это письмо, и я не знаю, как его закончить..
Всего Вам, доброго!

D.F.

Грусть одна звенит в стакане,
Вечер-ночь этого шумного города,
Слова пустые застыли где-то,
Сердце рядом, острием вспорото.

Одиночество со вкусом крови,
Губы искусаны, капли алые.
Дождь колотит по голой спине,
Под ногами брызжут снега талые.

Люди прошедшие мимо молчат,
Грешных слов не произносят.
Ритмы заглушают отчаянием,
Новым иконам молитвы возносят.

И стирают грязными тряпками,
Все то чистое и искренне доброе.
Будто не было двух лет ожидания,
Сердце рядом, острием вспорото.

А мечты придуманные в юности,
Исполняем сейчас, будто дети малые.
Не успевали бежать за страхами,
Под ногами брызжут снега талые.

Каждый день молчим и молимся,
Грешники благословения просят.
Исчерпали запасы истинного,
Новым иконам молитвы возносят.

От «Тебя» до «Него» моя целая жизнь,
Пару сотен таблеток для крепкого сна,
Пару литров алкоголя по венам,
Пару тысяч сигарет и кофе с утра.

«Он» помог мне подняться с колен,
На которые «Ты» поставил отважно.
Отряхнул с меня грязь и, снимая лохмотья,
Говорил как ему сердце мое важно.

Я «Тебя»  любила, задыхаясь порочно,
Я «Тебя» в сердце своем оставляла.
И себе ни за что не могла простить,
То, что так сильно тебе доверяла.

«Он»  молчит вечерами, сжимая ладонь,
Забирает с учебы, с работы, из спортзала.
«Он» о любви мне каждый день говорит,
Можно снова жить, я себе это доказала.

У «Него» для меня есть новая жизнь,
У меня для «Него» сотни мечтаний.
Мы друг друга никогда не отпустим,
Только «Ты» не назначай мне свиданий.

 

Я учусь говорить по-английски, с пробелами в фонетике, и ошибками в словечках, и корявыми правилами апострофа. Больше не пью ирландский виски, не разбавляю его ни соком,  ни колой, и на ужин глоток морса. Вечером, чай с лимоном, да конфета «Красного октября» вприкуску, и в тихом забвении нахожу свои ответы. Через 3 недели стану на год старше, может мудрее, может спокойнее, может и краше. Как всегда ловлю за хвост депрессию, ту тоску, что всегда при ходит к дню рождения, незваный подарок, в коктейле с агрессией. Я высекаю для себя какие-то новые гранитные и каменные ценности, но я так и не имею смелости взглянуть, вовнутрь, вглубь, в истину, в правду – себя. Разрушаю очередные границы, нахожу смыслы и крашу ресницы. Хочется дать некоторым людям шанс, удачу, спасенье, и веру, а кому-то, засучив рукава, вдарить по морде, стирая насмешки и отраженье игристых вин  в глазах.

Мне бы сны красивые, и сказки душевные на ночь, чтобы времена настали мирные, и все зло прогнать прочь. Бывает такое, что я убегаю куда-то от себя самой, куда-то туда, что могут назвать «домой», но нет, я стою на перекрестке дорог, и меняю страх, на порок. Рассвет не встречаю,  закат уже не провожаю, и мерно из жизней людей-блядей исчезаю, чуть прикрывшись вуалью.  Я все также бегаю босая по дому, все также лохматая по утру, все также неуклюже варю кофе, и все также засыпаю, обнимая одеяло. Я бегу по улицам, спотыкаюсь о трамвайные рельсы, ищу в толпе лица, разбиваю казенные блюдца.

И как честный гражданин, я с десяти до семи сижу на работе, в очках, что в черной оправе и в наушниках, заглушая давящую тишину, и кажется, что забыла в свинину добавить розмарин. И как-то неестественным движением, я вновь беру себя за уши, и вытягиваю из этой пучины, из тьмы и тиши, и говорю себе «девочка – молчи!».

А порой я так хочу выть, сжимая зубы, сдавливать треснутые губы. Хотя, в моей а-ля дамской сумке бывает «случайно» лежит крем от сухости рук, только ни разу его не открыла, он так, на «всякий случай», мало ли, что вдруг. Говорят, что я изменилась, но я почему-то не верю. Меня мало кто знает, с подтекстом «так», но я знаю, что больше я карты не открою, больше никогда не позволю так глубоко в себя залезть, только сама порционно раздам остатки себя.
 

_{* Этот фильм очень много для меня значит.}

Летом...
Целуй мне запястья, что в браслетах,
Спрячь в бокале сангрии и сигаретах.
Осенью...
Кутай в пледы шерстяные и теплые,
Пусть горят любовью глаза наши светлые.
Зимой...
Глинтвейн разливай по домашним кружкам,
Нет повода для сплетен нашим подружкам.
Весной...
Мы по лужам пробежим звонким смехом,
Наши чувства отразятся в серцах ярким эхом.
 

И бежала куда-то вновь по холодным улицам, не видя под ногами паркета.
Я молчу в оконные рамы, к стеклу прижимаясь лбом, уже пятая сигарета.
Этот чертов дым расползается по углам, заполняя все щели вокруг.
Как жаль, что кому-то из вас не смогу сказать шепотом «здравствуй друг!».

Потерялись, заблудились, в зимние дни платья белые примеряли на снегу.
Кто же знал из нас всех, что через пару лет, я все общие фото на дно уберу.
Кто из нас всех мог догадаться, что коробка будет лежать в глубине чердака,
И неровными буквами я на всех стенках вдоль напишу «Открывать нельзя!».

В этом хламе потертом, в этих игрушках, в этих записках с признаниями,
Был когда-то смысл, для каждого свой, упивались встречами – свиданиями.
С кем-то делила постель, друзей, подруг, годы, молитвы, мечты и слова,
С кем-то хотела старость встретить на старой скамье, зная, что навсегда.

Где-то тот наш «Метеор» все еще есть, отсчитавший лет двенадцать нам
Где-то на Московском вокзале все та же Ложка звенит по стаканам,.
А Андреевская все та же, красива и безмятежна, и теплоходы и туда и сюда,
Только почему-то от каждой строки в трещинку губ катится ядовитая слеза.

Все отпустить бы куда-то на северный ветер, чтобы никогда уже не вспоминать,
Все аккуратно скальпелем вырезать, все из сердца безжалостно уничтожать.
Не заменимых людей совсем не бывает, кто-то уходит, и кто-то приходит,
Только музыка в плеере по кругу с годами, только она ответы на все всегда находит.

 Я бы спрятала в рукава пару джокеров,
и пила бы до утра в одиночестве херес.
У меня в оранжевой вазе стоит вереск,
Из колонок хриплые басы старых рокеров.
Эта ночь укутает меня в шарфы подлиннее,
и еще бы варежки на резинке, как в детстве.
Мне бы толпы людей выгнать из сердца,
что живут там с каждым днем все смелее
.

Письмо муторное и долгое...прости меня. повторюсь(сейчас отправила смс с таким же текстом): Я с тобой!

 У меня открытая рана,  
из не нежность сочится. 
Я молюсь -  
вдруг что случится. 

У меня из раны, 
не кровь и не виски, 
только нежности литры и граммы, 
и в кармане две ириски. 

Я тебе налью для начала, 
пару тройку бокалов. 
Пригуби и распробуй -  
ты теперь в числе наркоманов. 

Выпивай не по капле, 
выпивай слишком сладко. 
Неразбавленная нежность вредна -  
температура под сорок и жарко. 

Успокойся, я не исчезну, 
ты нектара не будешь лишен. 
Привыкание нервное, едкое,  
От грехов уже спасен.

Я не знала, что и я на это попадусь.
Никогда не думала, что смогу зависеть.
И если бы от чего-то существенного,
я завишу - от возможности тебя видеть.
Мне необходимо смотреть на тебя,
а самая страшное, это ладони твои.
Ими изучаю свое тело, принимаю дрожь,
губы, губы сладкие свои убери.
Дай мне чувствовать бархат ладоней,
не дави на позвонки так страстно.
Просто проводи шорохом вдоль,
это для нас еще совсем не опасно.
Каждой клеткой чувствую власть,
ты пытаешься встать на ступень выше.
Говоришь со мной чуть с высока,
я тебя не ниже, ты меня слышишь?
Я с тобой пью холодный виски без закуски,
И лед опускаю тебе вдоль позвонков.
Знаешь, я твоими ладонями изучаю мир,
нам осталось всего пару деньков.
По изгибам и линиям проводи осторожно,
я уже растворилась - не надо, не возвращай.
Я уйду от тебя в ощущения своих океанов,
и потом с рассветом прошепчу «прощай».
Я к тебе вернусь снова и снова, но позже
путая следы в лужах, снеге и дождях.
Ты пиши мне письма ровные и тонкие,
чтоб читая их, я могла захлебнуться в слезах.

...я сгорела от одного прикосновения,
без свидания и букетов цветов,
за одно всего лишь мгновенье,
и без слов, без слов...руки вдоль позвонков.  

 «Чувствуешь себя бабочкой?» - 
странный вопрос, на который я не сразу смогла ответить. 
Пожалуй да. 

Я хрупкая бабочка в чьих-то руках, когда при одном неловком движение мои крылышки сломаются и хрустнет хребет. 

Я становлюсь яркой бабочкой когда занимаюсь сексом,когда кожа чувствует прикосновение ивнутри разгорается мой огонь, когда кожа от каждого движения полыхает, когдая вся напряжена и моментально расслабляюсь. 

Я чувствую себя парящей бабочкой, когда целую в губы, неистово целую сладкиегубы, вкус которых преследует потом целыми днями и ночами я по ним тоскую. 

Я чувствую себя бабочкой, когда за 10минут срываюсь из дома и готова лететь куда угодно, куда только принесут меня взмахи ярких крыльев. 

Очень часто я ощущаю себя бабочкой, да только бы хребет не сломать бы.



Для меня пыльца, это глоток ледяного сока или воды, когда колени трясутся во внутрь от удовольствия. 



Я люблю тебя формата А4, и чернилами черными. Я исписываю свои чувства к тебе на десятках листах, и пишу-пишу, не могу остановиться. С первой записи, и так до сих пор. Блокноты сменяют друг друга, как перчатки на сезон, чернила изначально черные, а потом могу и ручку шариковую взять и обгрызть кончик. Дурная привычка грызть ручку – когда много думаю, а о тебе я думаю всегда. Я пишу тебе, сидя в твоей пижаме, когда кофе в твоей чашке остывает, когда твои песни из колонок, и когда снег в этом городе стал таким колким и щиплет щеки, и кончики пальчиков чуть мерзнут.

Я пишу тебе, когда ты сидишь напротив меня, когда глаза твои смотрят вскользь, и когда я пытаюсь уловить весь твой блеск для меня. Я перед сном закрываю глаза, и вижу, как разливаются чернила по белой простыне, и мы пальцами рисуем кляксы, и я пишу тебе «люблю». Моя любовь к тебе это безумие между строк, это правда на обрывках и сотнях словах. Мне так проще выражать свою любовь. Свою любовь для тебя.

Спаси меня от этой участи без конца тебе писать, спаси меня от зависимости к бумаге и чернилам… Я пишу и мечтаю, я люблю и молчу, я вдохновляюсь только твоими руками. На моей спине ты рисуешь узоры, а я закрытыми глазами чувствую, как буквы отпечатываются на мне, и дышу, дышать глубже, и воздух тонкой струйкой в потолок, только легким движением ресниц я даю тебе понять, что я еще жива, что я не улетела сознанием куда-то туда, где наши мечты реальны.

Я бы вбила себе под кожу твое имя, но на сердце и так отпечатано только твое имя, только оно помогает кровообращению, и по крови бегают твои буковки. В любой мороз меня согревают твои ладони, и мне кажется, что если я буду в летнем платье стоять по колену в снегу, то я не замерзну, если мои ладони будут в твоих.

Я перебираю любовь к тебе по кусочкам своей памяти, по мгновениям легкого ветра, что шумел в волосах, каждой каплей наслаждаюсь, и сок течет по губам, по моим губам под твоим взором. Я скучаю…

 Я хочу чтобы морской воздух впитывался в меня,
и потом чтобы я его выдувала на тебя перед сном.
Рисуя на твоей спине море, я все время забывала,
и забываю,
что на корабле нет места для женщин.
Каждый раз твое сердце в форме корабля,
где нет места для меня.


Я встречаю каждый раз тебя в порту, я твоя личная шлюха среди всего этого общества людей, которые мнят себя одинокими волками. Ты каждый раз затаскиваешь меня в свою маленькую квартирку, где трахаешь как в последний раз, и при чем каждый раз так нежно, что я почти верю, что ты все-таки меня любишь. Так проходит твой отпуск на суше. Блядь, в образе меня, готовит тебе обеды, скрывает о том, что у нее адски болит голова (нога, рука, живот), и все равно тебе улыбается своей детской улыбкой. Твоя маленькая потаскушка, что еще, наверное не выросла, и нифига не смыслит в жизни, такая порой наивная, и думает сердцем, а не разумом. Ну, что тут сказать, я твоя блядь — ребенок, что если ты скажешь греть тебе тапочки перед приходом, будет сидеть и греть.
Как только ты понимаешь, что я тебе отдаю душу, сердце (ногу, печень, легкое, почку) лишь бы знать, что утром я проснусь с тобой, ты снова прыгаешь на свой корабль, поднимаешь паруса, и весело так кричишь на весь порт (где на самом деле ни души), «Потерпи!». И я сцепив зубы, сомкнув губы, что хранят твои поцелуи терплю, день, два, неделю, месяц, а потом снова нет надежды на то, что ты вернешься. Быть может у тебя есть другой порт, или другой корабль — сердце, в котором есть все, что тебе надо, и нет меня. Но мой поротовый костюм шлюшки всегда наготове, я подведу глаза черным, чулочки, и обязательно возьму у тебя в рот, как в последний раз.

 Серость промозглых сентябрьских дней. Наверное, хочется взять баночки с красками, и вылить на этот город, чтобы яркие и неуклюжие кляксы были в Небе, на стенах домов, на щеках беззаботных детей. Очень, наверное хочется, тонко и четко прорисовать искренние улыбки, потому что люди теряются, сливаются с серостью. Словно ластиком из школьного портфеля стирают свои детские мечты, растворяясь в псевдо_взрослой жизни. Все меньше и реже трепещет, там под ребрами, в районе солнечного сплетения, уже ничего не греет, только каким-то холодком обволакивает.
Словно нагие трусы, прижавшееся голыми задницами к кирпичным стенам, и на них сомтрит дуло, доверху заполненное патронами. Один патрон точно для человека, что растерял улыбку. И не какие мольбы о пощаде, никакие стоны прощения и не какие предложения о спасение не помогут.


Исполняйте грезы юности, вспоминайте желания отрочества, не упускайте моменты, что были так дороги. Вспоминайте добрые взгляды и объятия матери, когда вы в первый раз получили свою «пятерку», вспоминайте крепкую отцовскую ладонь, что вы сжимали своей детской, перед тем как пойти на самые страшные аттракционы. Не отрекайтесь от того, что так дорого вашей памяти, что так трепетно лежит в шкатулке воспоминаний. Смелее, переживайте моменты вновь.
Летний дождь, развод мостов в Петербурге, первый поцелуй, бабушкина шарлотка, злая учительница, первая работа, костер в кругу друзей, подарок от любимого человека, в карты на раздевание, укол в попу, плач младенца, аренда квартиры, сигарета не во время, номер телефона друга, книга, что покорила, гроза на даче, падение с велосипеда, виртуальная любовь, кинотеатр в ночи, мороженое во время ангины, стихи на салфетках, одиночество на подоконнике, долгожданный звонок, самолет в небе, соленый вкус моря, запах детства, неудачная стрижка, брюки не по размеру, игрушка из детства, бег на короткие дистанции, украденный кошелек, тайный пирсинг, музыка отрочества, взрослый наставник, кофе в пять утра, сорванные цветы, любимая кружка, свадьба подруги, кредитная карта, неудобная обувь, мысли, что пугали, забытый дневник, спектакль, что потряс до глубины души, откровенные разговоры, случайные встречи, разглядывание прохожих.....
Всегда есть что и кого вспомнить, помните.

 
...И если бы мы пили дешевый ром в подворотнях, разбавляли его кока-колой и пьяными поцелуями, и может быть тогда нас ослепила бы заря многострадального дня. Я сплетаю свои пальцы с твоими, ты в моих волосах запутал бы свои пальцы, и пытаясь освободится из плена этих химических локон, ты признался как ты меня ненавидишь.
На каких-нибудь крышах мы бы спали на теплом железном покрытие и просыпались от палящего солнца, что светило сквозь проливной дождь. Мы ненавидим всех этих девочек со стаканчиками «старбакс», и пытаемся найти веселье в искреннем смехе, что уже давно звучит одинаково как и гимны стран, в которых мы так никогда и не были.
Я разорвала бы последние колготки, когда перелезала бы через забор, потому что я бежала от тебя далеко, захлебываясь слезами, и глотала бы эти слезы, с примесью туши. Может надо меня обидеть, чтобы потом так и догонять, орать на меня всеми матерными словами, говорить, что я никудышная хозяйка, а потом резко схватить за руки, где-то между локтем и плечами и процедить сквозь зубы самые лучшие и верные слова любви.
Мы усталые и пьяные в квартире, схвати меня резко за горло, прижми к стене, и не давай мне возможности говорить, потому что в тот момент когда ты будешь на меня орать, что я в чем-то не права, я уже буду расстегивать тебе ширинку. И потом будет секс в прихожей, потому что я не хочу ждать до кровати, я хочу здесь и сейчас, я хочу ярости в таких глазах, тогда когда они почти черные, и вся эта романтичная легкая небритость царапает мне все тело, у меня появляются красные пятна, и я уже злюсь от того, что они долго не пройдут.
А лучше прикуй меня к своей кровати с кованной спинкой, трахни хорошенько, а потом дай мне стакан молока, крепко-крепко обними и скажи «Добрых снов, моя девочка».
Но мы не пьем дешевый ром...

Я тобой научилась дышать, сквозь песок, расстояние и камни. Мне мечталось когда-то давно, что я уничтожусь во время танца. Я танцевала на камнях, и сбивала пятки в кровь, потому что музыка сердца звучала все громче с каждым вдохом. Мне когда-то приснился сон, еще в одиночном далеком детстве, что соломенную шляпку ветром снесет, и куда-то туда, по течению, по ветру, по морским каплям. Теперь я свою шляпку крепче держу, и тебя за руку буду. Мне в полнейшей тишине отыграет орган мою симфонию иллюзии и свободы, и сквозь температуру 36 градусов по шкале Цельсия я почувствую холод, у меня между лопаток свой климат-контроль. Я совсем не забыла имена, но стираю факты, и как у какой-то там Свешниковой – fuck’ты моих желаний имеют свойство, неизменное свойство свободы – желания исполняются. До последнего краешка надежды я буду искать свои смыслы, которые растеряла. Господи, сколько же я отдала тем людям, что за спиной еще умудрялись воровать у меня всю мою натуру, такую с первого взгляда хрупкую и ранимую. Растратила, раздарила, теперь никому ничего не отдам. Я же научилась быть только твоей, только каждым сантиметром отдаваться тебе и твоим снам, сжимать твою руку и забывать какое имя я сегодня буду носить. Каждый вдох я вдыхаю сквозь боль в гортани, но я знаю, что меня предупреждают о том, что счастье в моих руках. Я возьму молот потяжелее, разгорячу свое счастье до предела, до красноты накала и буду ковать свои изгибы и линии счастья, и тебе, тебе только и никому больше, только тебе подарю. Я тобой научилась жить и верить, и застиранные вещи прошлого я смело выброшу куда-то, и может кому-то что-то да пригодиться. Я с тобой научилась летать и дышать, а впереди маленькая такая, но наша Вселенная. Глубже и тоньше, ярче и сильней – я тобой научилась любить.

поиграем: http://www.formspring.me/dariafisher ??

 И если я когда-нибудь научусь смеяться громко и надменно, и если я буду держать бокалы за тонкие ножки, и между мной и тобой будет биться в экстазе страсть — я никому никогда не позвоню. И если однажды ты проснешься с осознанием того, что твоя девочка опускает руки, скидывает все свои звянелки-шуршалки, и убегает от тебя, то ты поймешь, что именно в этот момент как тебе ее не хватает.
Не доводи, мой дорогой до таких логических финалов нашей с тобой истории. Не надо понимать ценность меня, когда меня уже нет. Осталось совсем немного, каких-то два года, каких-то щенячьих два года. Я не хочу скулить и ждать пока добрый ты откроешь мне дверь со словами «Добро пожаловать в мое сердце». Пожалуйста, успей сделать так, чтоб я тебя все еще любила — два года это может и много, но мне хватить сил еще настолько же нежности.
Я в твоих рубашкой мерила шагами твою комнату, когда ты покупал мне молоко на завтрак, и что-нибудь сладкое. Я вечерами нервно курила на балконе и в кухне сверкали уже чистые бокалы, перевернутые вверх дном — так учила мать. Мне не раскрепостится и не разлить бокал красного вина на твою спину, а так иногда хотелось. Я помню этот момент, когда ты, я и какие-то близкие и неочень люди сидят за столом, смешанные языки и отмечаем покупку машины кого-то, а я так хотела взять твой бокал красного (я то пью белое, если уж пью) и вылить тонкой струей на тебя, на твою спину, и потом снимая рубашку с тебя целовать твои плечи.
Я порой очень абсурдна, но только лишь потому что я знаю мелочи жизни, а именно умею из мелочей сделать масштаб. Так из одной ночи я сделала Любовь и Смысл Жизни.


Ты Герой Моего Романа, ты вдоль моей жизни, ты поперек моего сознания, ты на перекрестках всех судеб, и даже во взгляде моем ты первый и настоящий. Я не придумала даже грамм тех чувств, что к тебе имею, ты настоящий, я тоже, но у нас все меньше и меньше времени. И если конец света не наступит в 2012 году, то наступит мой личный ад, и мое горение в мечтах.
Пламя не будет обжигать, оно не будет рыжими языками жарить мне стопы, нет, будет холодное пламя безразличия, голубые языки синтетики съедят меня с потрохами.
Ты не спрашивай меня откуда я знаю про два года, и почему такая странная цифра, только пожалуйста, доверься мне. Открой мне двери сейчас, и тогда быть может эти самые два года, будут самыми важными и нужными для тебя, а я как-нибудь потерплю, сцепив зубы, я так смогу ты знаешь, тем более два года уже есть и позади нас. Мы с тобой на рубеже нас самих.