Фазиль Сай – редчайший пианист

                  и композитор

 

        

                     Моцарт – Бах – Бетховен - Сай
                           Московский Дом Музыки 2 июня 2006

 

 

      Его музыкальное мышление лежит на границе между Западом и Востоком, и они ему подвластны.

     В искусство западное пианизма он внес необычайно свежую ноту именно благодаря этому.
     Овладев достижениями такого высокого уровня как пианист Гульд, он придал ему ту чувствительность, которая сделала его пианизм более человеческим, приземлила его из высоких профессиональных сфер в сферы человеческих ощущений. Но ведь так всегда бывает с гениями, Достоевский тоже сделал в литературе, не случайно он начинает роман словами «я по неумелости своей…» и это крайне показательно – как, отказавшись от заносчивых вершин профессионализма и ремесла, достигают высочайшего  - гуманистического искусства.
       Эссе, это было написано непосредственно на его выступлении и благодаря этому читатель может видеть как постепенно от скептицизма (в процессе прослушивания) происходило мое понимание искусства Фазиля Сай,  приведшее к восхищению. 

 

 

         «Турецкий марш» очень странно оказался в руках турецкого пианиста, слушался как тяжелое испытание – т.к. по логике возникновения в этой сонате мне показался странным и притянутым за уши самим Моцартом. В исполнении ему была придана максимальная легкость и воздушность, но легкость убивает то, что и так было легко.
А некая журчащая пьеса (внутри сонаты), вроде австрийского «полета шмеля», была сыграна опять максимально чувствительно и свежо – и уже чувствительность  местами становилась прямо-таки восточными сладостями, но спасла медленная часть… и все-таки эта вариационная сущность Моцарта выглядывала и меня заставляла скучать, в чем пианист уже и не виноват… пианист как будто услышал меня и выдал такой медленный темп, что каждый звук как будто вытаскивался им как гвоздь из рояля: медленно и редко – что сразу дал отдохнуть от австрийского и насладиться турком.

 Пассакалия Баха насладила (серьезной сытостью) наконец-таки, удивительно чутко он изобразил орган и его мощное дыханье – на молоточках, ударяющих по струнам  рояля, более того - великая музыка ожила новыми гранями. 
         Грандиозность мышления захватила, и душа парила, лишь в одном месте приземляясь, спотыкаясь слегка о землю, в быстром неком (не совсем уместном темпе) месте – а в целом, великолепно, даже мало сказать изумительно великолепно.

Его собственное произведение – это уже был откровенный диалог двух культур Европы и Азии, что любопытно. Это было богато с обеих сторон, даже Запад преобладал серьезностью, Восток чуть уступал, но не количеством, а чем-то иным… может быть замыслом, т.к. был рассчитан на слушателей подготовленных лишь к западной культуре… можно только надеяться, что когда-нибудь композитору придет идея раскрыть глубины и Востока перед нами – но будем ли мы готовы? … я лично готов попробовать погрузиться туда с надеждой, что это будет захватывающе интересно.

Бетховена конечно надо было играть до Баха, ибо после иного я ничего не употребляю, у меня именно рефлекс такой выработался. Но второе отделение – Апассионата, и интересно было видеть, как Моцарт будто очнулся от своей легкомысленности, и проснувшись, стал протестовать против всего, что он делал до сих пор. Вот это и есть Бетховен – это разрушенный сон салонной музыки, (пусть и высшего уровня и стиля). … Окна распахнулись, двери исчезли, и мир ворвался со всех сторон.

Очень хорошая пауза между 1 и 2 частью. Это понять можно только когда видишь, как в тишине уходят и улетучиваются все звуки первой и, как где-то совершив круговорот, стая черных птиц возвращается к роялю – вот это и начало второй части, и это ему удалось великолепно – вторая часть началась, как вернувшееся эхо, которое услышал пианист. Это большее, вернее настоящее искусство.

          Гениально сыграна соната, и замысел ее поставить после Баха стал интересен, мы как бы вернулись к вопросу «как жить теперь – в наше время?»…
Ясно, что по пути, указанному Бахом, т.е. любви, но Бетховен показывает (из под пальцев пианиста) как можно прорубать эти тропы в повседневной жизни, разорвав привычные путы…

          «Аврора»? … ? что она даст нам теперь? Еще гениальней бешенный темп, без потери, а с приобретением и пониманием, и чуткостью – происходит чудо освобождения человеческой души без обрубания пут, без усилий, а просто само-углублением в себя, увидев мир свободным, и  себя в нем свободно парящим ко всем прекрасным и удаленным местам этого, вновь обретаемого, и свободного мира, где все возможно, за счет быстроты человеческой любви и ума, и необъятности крыльев души. Эти бесконечные взгляды и полеты, эти восторженные мгновения, и взглядов и полетов -  ну это то, к чему собственно и призывал Бах, и все это свершается у нас на глазах. Третья часть, казалось бы уже и не нужна… зачем? … все сказано, и более того, показано воочию самым ярким образом…

           Но некие простые движения, и чувства улетающие невесть куда за счет то убийственно медленного темпа перемешанных пуз с нотами самым смелым образом, что кажется, звук и не будет, но он бывает, и снова не будет… и снова – возникающее продолжение, а так же вдруг – легкие стакатто целыми фразами, как будто и не звук, а воспоминание о нем, от того что руки, паря,  прикасаются к клавишам, и эти не звуки, а воспоминания, тоже уносят нас высоко из прекрасной обыденности в еще более прекрасные места – как он чертит эти сферы разные, и позволяет нам там гулять - удивительно и прекрасно? … а главное, удивительно, как эти чудеса не умерли в трех консерваториях, где он обитал (не учился, а обитал, если бы учился – то ничего бы кроме скуки мы бы не увидали)… какой силы надо иметь чистоту души?! Это несомненно тайны восточного менталитета и восточной человеческой природы. Где, хочется сказать, никогда не употребляют слов «честность, искренность, чистота», за ненадобностью, поскольку ими обладают, непроизвольно, как цветом глаз или волос, они не усохли, как во многих народах, столетиями уже обладающими профессиональными заведениями по образованию души – т.е. глубоко внутренне природное явление и поэтому в нем столько яркости и силы…