tomskaya все записи автора Абхазия. Она же – Апсны, что в переводе – «страна души». Что верно, то верно: уезжая, каждый оставляет там частичку своей собственной души. Пройдя границу (пешком быстрей, чем на машине), увидев флаг с ладонью и семью звездами, говоришь: «Шибздия, Апсны!» Ничего обидного тут нет, ибо шибздия – это не ругательство, а «здравствуйте» по-абхазски. И вот мелькают за окном горы, горные реки, впадающие в море, а потом море, а потом вывески «абензин», «амагазин», «акинотеатр» (перевод не нужен, правда?..). И надо всем этим – солнце.
Маленькая страна, история которой полна трагических поворотов с 1936 года – со дня смерти своего высокого покровителя Нестора Лакобы (говорят, его отравил ревнующий к Сталину Берия). Лакобу до сих пор в Абхазии чтят: улица Лакобы есть не только в Сухуме, а величественный бюст Нестора стоит при входе в сухумский «Аботаникэ бахча» - ну, ясное дело, это «Ботанический сад». Вот так Нестор Лакоба в окружении бананов и пихт приветствует посетителей сада:

Кстати, о бананах. Они растут на улице, как в России – тополя или клены. Местные говорят, что еще бы месяц прибавить к лету, и бананы не пришлось бы везти из-за границы, и стоили бы они тогда не десять рублей за штуку:


Бананы – это первый шок. То, что хурма, абрикосы и персики тут как у нас яблони, тоже понятно. Но растущий на улицах гранат добивает неофитов. А вот бамбук, который растет на улицах, выполняя роль живой изгороди:


Молодые побеги бамбука солят – это прекрасная закуска. Пальмы станут только последней каплей:



Все помнят строчку «И сладко замирая от криков попугая, Как дикая магнолия в цвету, Вы плачете, Иветта…» из танго Вертинского? Иветта, по-видимому, не была девушкой миниатюрной: магнолия это не цветочек и даже не куст. Это мощное дерево. Смотрите:


Но цветы у него и вправду великолепные:


А вот и кактус. Это, конечно, не пейот, жуй – не жуй, волшебства не получится, но уколоться можно очень здорово: вредное создание запускает иглу в мякоть и при малейшем движении она ломается, оставляя в ранке болезненную занозу:



Флора в Абхазии разнообразна, но фауна, ясное дело, ей не уступает. Летучие мыши начинают шнырять, как только садится солнце. С ними же просыпаются светлячки. Медведи, волки, рыси – водятся в горах, в безлюдных лесах. Впрочем, людей они боятся и на тропку не выйдут без большой необходимости. На солнце днем греются ящерки:



Белки – рыжие и черные – гоняют друг друга по стволам сосен и орут:


Зато абхазские коровы – «ажэ» – достойны отдельной повести. Как в Индии, корова в Апсны – священное животное. Она может лежать там, где заблагорассудится. Она выходит на дорогу и с радостью наблюдает реакцию тормозящих водителей:


Вначале кажется, что абхазские коровы только что вышли из застенков Бухенвальда: тазовые кости выпирают так, что вот-вот прорвут шкуру. Но это особый шик. Помните, у Искандера в «Сандро из Чегема»: «Скажем, одна эстонская корова дает двадцать литров молока, а абхазская корова , скажем, два литра, хотя на самом деле она может дать до четырех литров. Но будем считать два, это яснее покажет глупость другого понимания выгоды. Эстонец имеет от одной коровы двадцать литров, а абхазец заводит десять коров и имеет те же двадцать литров. Эстонец целый день крутится возле своей коровы, а у абхазца всех-то дел - утром открыть ворота скотного двора и выпустить их, а вечером, когда они придут, снова впустить их. Так что же выгодней - целый день возиться с одной коровой и иметь двадцать литров или то же молоко получать от десяти коров и не иметь с ними никакой возни? А теперь возьмем со стороны мяса. Ясно, что тому, кто имеет десять коров, проще прирезать телка, чем тому, кто имеет одну корову».
Но как можно обойти вниманием Сухумский обезьяний питомник?! Покупаете пакет с кормом, поднимаетесь вверх по ступенькам и попадаете в царство обезьян. Они пищат, рычат, хрюкают. Обнимаются, целуются, занимаются любовью. Едят, спят, нянчат маленьких. Протягиваете такой мартышке морковку, а она касается вас своими прохладными пальчиками и смотрит влажными карими глазами:



Но не обольщайтесь. Они вредные и злопамятные: ни в коем случае не дразните обезьяну, она отомстит незамедлительно. Или за волосы оттаскает, или по голове стукнет, а если совсем рассердится, то заберется наверх по прутьям клетки и… милостиво оросит, хулигански при этом хохоча.
Абхазия – страна контрастов. Знаете ли вы, что великий скульптор современности и столицы России Зураб Церетели начал путь свой именно с абхазских дорог?.. Он автор вот этих чудесных автобусных остановок, которые, кажется, могут придуматься лишь в состоянии измененного сознания:



Понятное дело, морская страна – так вот вам огромные рыбы, осьминоги и крабы. Но Абхазия – это и правда вода. Много воды: водопады, озера, реки и море. Вода в речках ледяная, пресная и очень вкусная. Вот так горная река впадает в море, образуя волны, водовороты и буруны. Настоящий вечный двигатель:


А вот горные озера, до которых можно добраться в краткий срок: Голубое озеро и, конечно, Рица. Загадочный артефакт был замечен на глади Голубого озера. Что это? Летающая тарелка или водяной?


Знаменитая Рица – настоящее высокогорное озеро. На близких вершинах, за которые цепляются облака, лежит снег, вода в озере градусов 12, не больше. Чудесную картину портят туристы-курортники: рассекают на водных велосипедах, едят в бесчисленных кафешках на берегу. Но молчаливое величие гор даже они попрать не в силах:



История страны для абхазов священна. Минувшая война 1992 – 1993 оставила глубокий след в жизни каждого: через три минуты знакомства любой мужчина, которому 15 лет назад было хотя бы 16, произносит: «А вот когда мы воевали за…» Гагры – Сухум – Гудоуту – нужное подчеркнуть. Гудоутский вокзал – это мрачный памятник войне. На шоссе где-то заплатки, а где-то и оставшиеся от бомб воронки. Чем ближе к Сухуми, тем отчетливей следы войны. Вот дом: наполовину разрушен, взорван, изрешечен пулями, другая половина – жилая. Один из пансионатов на побережье: один из корпусов разворочен взрывом. На пустынных пляжах валяются искореженные вертолеты. Смотреть на это страшно, но слушать – еще страшнее. Спокойный усатый дядька, крутя баранку старенького «Форда», рассказывает: «Когда началась война, я в Краснодаре жил. Приехал тут же – и попал в лапы к грузинам. Они меня обменять решили на своего. Так меня из машины раз десять доставали озверевшие грузины, чтобы расстрелять – местные, местные, мы росли вместе!» Оттого в окрестностях Пицунды так много заброшенных домов: напавшие на соседей грузины бежали, спасаясь от гнева абхазцев. Кто-то убежал, кто-то не успел – возмездие настигло.
Один из заброшенных домов в районе Гагрского цитрусового совхоза имеет более древнюю историю, чем другие. Это поместье купца Николая Игумнова. Николай Вторый сослал сюда опального купца, за то, что тот в своем московском доме на Якиманке (сейчас в нем – французское посольство), выложил пол монетами с профилем царя и радостно топтал его ногами. Игумнов не унывал в этих малярийных местах: он высадил целую рощу эвкалиптов, которые поглотили всю влагу, а потом и сосновый лес. С высоты птичьего полета до сих пор можно прочитать складывающееся из деревьев слово «Игумнов». Сейчас дома заброшены, их жилец – черная красавица-кошка:



С высоты птичьего полета можно рассмотреть и Гагры, отец-основатель которых, принц Александр Петрович Ольденбургский, немало потрудился на благо курорта:


Одна из лучших театральных и концертных площадок в Абхазии – Пицундский храм Х века:


Акустика отличная, пропорции чудесные, красота неизбывная, в общем, вот:




Великая страна, великий народ, оберегающий свою свободу, свои традиции, чтящий свою историю. Вот Великая Абхазская стена, протянувшаяся через всю страну:

А вот то, что заставляет абхазцев не унывать, невзирая даже на пенсии в 200 рублей, на войну, разрушившую инфраструктуру и унесшую жизни мужчин:

Думай о хорошем!.. Именно так.