verbava (vonnegut) все записи автора “Бойня №5”: Праўдзівы рэпартаж Апакаліпсісу
Марыя Мартысевіч

Новы Час

Яшчэ адна адзнака сёлетняга 65-годдзя Вялікай Перамогі, шырока святкаванага ў Беларусі: днямі выходзіць даўно анансаваны раман амерыканскага пісьменніка Курта Вонегута “Бойня №5, або Крыжовы паход дзетак” у перакладзе на беларускую мову. Выданне здзейсніцца ў выдавецтве “Логвінаў” у серыі кніг “Біліятэка “Бацькаўшчыны”— Пераклады”. Пра тое, чым можа прыдацца кніга беларускаму чытачу, мы гутарым з яе перакладчыкам Паўлам Касцюкевічам.

“Вонегута я перакладаў заўсёды”

— Павел, ты вядомы як паспяховы перакладчык ізраільскай літаратуры. Калі і пры якіх абставінах ты зацікавіўся амерыканістыкай?

— Як мне цяпер здаецца, Вонегута я перакладаў заўсёды. Я жыў у Ізраілі і намерваўся распачаць кар’еру перакладчыка мастацкай літаратуры. Але літаратура на мове іўрыт па першым часе не здавалася мне прынадным аб’ектам для перакладу. Я не залічваў яе ў “гранд-літаратуры”. Іншая справа — французская, брытанская, нямецкая, польская… А тое, што я стаў перакладаць менавіта гэты раман менавіта гэтага аўтара, было шчаслівым выпадкам.

У Ізраілі я працаваў ахоўнікам у ерусалімскім раёнчыку Нямецкая Калонія, дзе, паводле завядзёнкі, селіцца інтэлігенцыя. Культурны кантынгент — і сметнікі ў раёне культурныя. Мінаючы, заўсёды можна разжыцца якаснай кніжкай, якая ахайна ляжыць на ходніку перад кантэйнерамі. Было шмат англійскамоўнай літаратуры. У адну ноч я знайшоў “Сідхартху” Германа Гесэ па-англійску і наступнага дня сеў — нямецкі тэкст з англійскай мовы — перакладаць. Але вельмі хутка адступіўся ад гэтага намеру. І дзякуй Богу, бо сёння “Сідхартха” паспяхова абеларушаны германістам Арцёмам Арашонкам. А канкурэнцыя паміж перакладчыкамі, асабліва ў малой літаратуры, — гэта не жарты…

А адступіўся я ад “Сідхартхі” таму, што літаральна на наступны дзень адшукаў ля таго ж сметніку “Бойню №5” Вонегута. Я палічыў гэта шчаслівым знакам — і ўзяўся за пераклад менавіта гэтай кнігі.

— Гэта было тваё першае знаёмства з пісьменнікам?

— З пісьменнікам — не. Вядома ж, у дзяцінстве я, як, думаю, многія, чытаў выдатныя рускія пераклады Вонегута, якія належаць пяру Рыты Райт-Кавалёвай. Але тое былі культавыя ў СССР “Сірэны Тытана” ды “Калыска для коткі” — адзіныя, па-мойму, кнігі гэтага аўтара, прапушчаныя савецкай цэнзурай. Прапушчаныя таму, што ў іх не згадваецца Савецкі Саюз. “Бойня №5” — гэта твор, з дапамогай якога Вонегут спрабуе разабрацца з уласнай радзімай — і гэта як бы дае яму карт-бланш не цырымоніцца і з іншымі краінамі, уцягнутымі ў другую сусветную. Таму на рускую мову твор быў перакладзены толькі ў часы позняй Перабудовы. Між тым, у ЗША Вонегут зрабіўся шырока вядомым найперш дзякуючы гэтаму раману, які стаў класікай яшчэ пры жыцці аўтара, увайшоў у амерыканскую культуру і мову на ўзроўні цытатаў. Напрыклад, папулярная лаянка, якую я пераклаў як “каб ты ляцеў і пярдзеў праз дзірку бубліка”. Або з гэтага раману пайшла ў гутарковую мову фраза “So it goes” — у маім перакладзе — “Во як!”. Ну і, вядома ж, знакамітая малітва Курта Вонегута:

Божа! Дай мне лагоды
прыняць тое, што
я не магу змяніць,
мужнасці
змяніць тое, што магу,
і мудрасці —
заўсёды адрозніць першае ад другога.

Але ўсе гэтыя матывацыі — сусветная прызнанасць аўтара, неперакладзенасць на нашу мову, блізкасць закранутых ім тэмаў, — прыйшлі пазней, у працэсе працы над перакладам.

“Праўда мяне вельмі ўзрушыла”

more...

verbava (vonnegut) все записи автора from "The Sirens of Titan" (1959)

Salo was from another galaxy, from the Small Magellanic Cloud. He was four and a half feet tall.
Salo had a skin with the texture and color of the skin of an Earthling tangerine.
Salo had three light deer-like legs. His feet were of an extraordinarily interesting design, each being an inflatable sphere. By inflating these spheres to the size of German batballs, Salo could walk on water. By reducing them to the size of golf balls, Salo could bound over hard surfaces at high speeds. When he deflated the spheres entirely, his feet became suction cups. Salo could walk up walls.
Salo had no arms. Salo had three eyes, and his eyes could perceive not only the so-called visible spectrum, but infrared and ultraviolet and X-rays as well. Salo was punctual - that is, he lived one moment at a time - and he liked to tell Rumfoord that he would rather see the wonderful colors at the far ends of the spectrum than either the past or the future.
This was something of a weasel, since Salo had seen, living a moment at a time, far more of the past and far more of the Universe than Rumfoord had. He remembered more of what he had seen, too.
Salo's head was round and hung on gimbals.
His voice was an electric noise-maker that sounded like a bicycle horn. He spoke five thousand languages, fifty of them Earthling languages, thirty-one of them dead Earthling languages.
...
He was a machine, like all Tralfamadorians.
He was held together by cotter pins, hose clamps, nuts, bolts, and magnets. Salo's tangerine-colored skin, which was so expressive when he was emotionally disturbed, could be put on or taken off like an Earthling wind-breaker. A magnetic zipper held it shut.

from "Slaughterhouse-Five; or, The Children's Crusade: A Duty-Dance With Death" (1969)

Another month went by without incident, and then Billy wrote a letter to the Ilium News Leader, which the paper published. It described the creatures from Tralfamadore.
The letter said that they were two feet high, and green., and shaped like plumber's friends. Their suction cups were on the ground, and their shafts, which were extremely flexible, usually pointed to the sky. At the top of each shaft was a little hand with a green eye in its palm. The creatures were friendly, and they could see in four dimensions. They pitied Earthlings for being able to see only three. They had many wonderful things to teach Earthlings, especially about time. Billy promised to tell what some of those wonderful things were in his next letter.
Billy was working on his second letter when the first letter was published. The second letter started out like this:
'The most important thing I learned on Tralfamadore was that when a person dies he only appears to die. He is still very much alive in the past, so it is very silly for people to cry at his funeral. All moments, past, present and future, always have existed, always will exist. The Tralfamadorians can look at all the different moments just that way we can look at a stretch of the Rocky Mountains, for instance. They can see how permanent all the moments are, and they can look at any moment that interests them. It is just an illusion we have here on Earth that one moment follows another one, like beads on a string, and that once a moment is gone it is gone forever.
'When a Tralfamadorian sees a corpse, all he thinks is that the dead person is in a bad condition in that particular moment, but that the same person is just fine in plenty of other moments. Now, when I myself hear that somebody is dead, I simply shrug and say what the Tralfamadorians say about dead people, which is "so it goes."'
And so on.

verbava (vonnegut) все записи автора << Все действующие лица, места и события в этой книге – подлинные. Некоторые высказывания и мысли по необходимости сочинены автором. Ни одно из имен не изменено ради того, чтобы оградить невиновных, ибо Господь Бог хранит невинных по долгу своей небесной службы. >>

<< Как ни пытайся объяснить покороче, что такое хроносинкластический инфундибулум, обязательно вызовешь возмущение специалистов. >>

<< Говорю вам, мистер Констант, – сказал он благодушно, – неблагодарное это. дело – твердить людям, что мы живем в жестокой, суровой Вселенной. >>

<< Короче говоря, все – от простого здравого смысла до глубочайших научных знаний – говорило не в пользу исследований космоса.
Давно миновало то время, когда одна нация старалась переплюнуть другую, запуская в бездонную пустоту разные тяжелые предметы. >>

<< Открытие хроно-синкластических инфундибулумов как бы сказало всему человечеству «С чего это вы взяли, что вы куда-то доберетесь?» >>

<< Люди, которым ничего не обещали, не получив ничего, чувствовали, что их бессовестно провели. >>

<< Значит, весь этот тарарам-всего лишь научно-теологическое упражнение: живые люди хотят узнать хоть что-нибудь о цели и назначении жизни. >>

<< Порой мне кажется, что создавать думающую и чувствующую материю было большой ошибкой. Она вечно жалуется. Тем не менее я готов признать, что валуны, горы и луны можно упрекнуть в некоторой бесчувственности. >>

<< Все население Марса прибыло с Земли. Они надеялись, что на Марсе им будет легче жить. Никто не может вспомнить, чем плоха была жизнь на Земле. >>

more...

verbava (vonnegut) все записи автора from "Hocus Pocus" (1990)

When I had Bruce in Music Appreciation I played a recording of Tchaikovsky’s 1812 Overture. I explained to the class that the composition was about an actual event in history, the defeat of Napoleon in Russia. I asked the students to think of some major event in their own lives, and to imagine what kind of music might best describe it. They were to think about it for a week before telling anybody about the event or the music. I wanted their brains to cook and cook with music, with the lid on tight. The event Bruce Bergeron set to music in his head was getting stuck between floors in an elevator when he was maybe 6 years old, on the way with a Haitian nanny to a post-Christmas white sale at Bloomingdale’s department store in New York City. They were supposed to be going to the American Museum of Natural History, but the nanny, without permission from her employers, wanted to send some bargain bedding to relatives in Haiti first.
The elevator got stuck right below the floor where the white sale was going on. It was an automatic elevator. There was no operator. It was jammed. When it became obvious that the elevator was going to stay there, somebody pushed the alarm button, which the passengers could hear clanging far below. According to Bruce, this was the first time in his life that he had ever been in some kind of trouble that grownups couldn’t take care of at once.

more...

из "Фокус-Покус", перевод М. Ковалевой

Когда Брюс учился у меня слушать музыку, я поставил запись увертюры «1812 год» Чайковского. Я объяснил классу, что увертюра написана по поводу действительных событий, а именно – поражения Наполеона в России. Я предложил ученикам вспомнить какое-нибудь значительное событие в своей жизни и подумать, какая музыка могла бы это наилучшим образом выразить. Я им дал неделю на размышление. Мне хотелось, чтобы у них в голове, как в скороварке, мозги хорошенько пропитались музыкой.
Событие, которое вспомнил Брюс Бержерон и которое он превращал в музыку в своей голове, случилось, когда ему было лет 6. Он застрял в лифте между этажами вместе со своей нянькой-гаитянкой, в Универсаме Блумингдейла, по дороге на дешевую распродажу постельного белья перед Рождеством. Вообщето они шли в Американский Музей Естественной Истории, но нянька, не спросившись у хозяев, решила сначала послать дешевое белье своим родичам, на Гаити.
Лифт застрял как раз под этажом, где шла рождественская распродажа. Лифтера не было. Кабина была набита битком. Когда все поняли, что лифт застрял всерьез и надолго, кто-то нажал на кнопку тревоги, и пассажиры слышали, как звонок заверещал далеко внизу. Брюс сказал, что тогда он в первый раз попал в переделку, из которой взрослые не смогли сразу же найти выхода.

дальше...

verbava (vonnegut) все записи автора << Послушайте.
Когда я был моложе – две жены тому назад, 250 тысяч сигарет тому назад, три тысячи литров спиртного тому назад... >>

<< Она была глупа, и я глупец, и всякий, кто думает, что ему понятны дела рук господних, тоже глуп. >>

<< Зачем мне играть в выдуманные игры, когда на свете так много настоящей игры. >>

<< Над чем бы ученые ни работали, у них все равно получается оружие. >>

<< Все мы много пропустили, – сказал доктор Брид. – Всем нам не мешало бы начать все сначала – предпочтительно с детского сада. >>

<< Предложение неожиданных путешествий есть урок танцев, преподанных богом», – учит нас Боконон. >>

<< – Как тесен мир, – заметил я.
– Особенно тут, на кладбище. >>

more...

verbava (vonnegut) все записи автора from "Cat's Cradle" (1963)

God made mud.
God got lonesome.
So God said to some of the mud, "Sit up!"
"See all I've made," said God, "the hills, the sea, the sky, the stars."
And I was some of the mud that got to sit up and look around.
Lucky me, lucky mud.
I, mud, sat up and saw what a nice job God had done.
Nice going, God.
Nobody but you could have done it, God! I certainly couldn't have.
I feel very unimportant compared to You.
The only way I can feel the least bit important is to think of all the mud that didn't even get to sit up and look around.
I got so much, and most mud got so little.
Thank you for the honor!
Now mud lies down again and goes to sleep.
What memories for mud to have!
What interesting other kinds of sitting-up mud I met!
I loved everything I saw!
Good night.
I will go to heaven now.
I can hardly wait...
To find out for certain what my wampeter was...
And who was in my karass...
And all the good things our karass did for you.
Amen.

из "Колыбели для кошки", перевод Р. Райт-Ковалевой

– Бог создал глину.
– Богу стало скучно.
– И бог сказал комку глины: «Сядь!»
– Взгляни, что я сотворил, – сказал бог, – взгляни на моря, на небеса, на звезды.
– И я был тем комком, кому повелели сесть и взглянуть вокруг.
– Счастливец я, счастливый комок.
– Я, ком глины, встал и увидел, как чудно поработал бог!
– Чудная работа, бог!
– Никто, кроме тебя, не мог бы это сделать! А уж я и подавно!
– По сравнению с тобой я чувствую себя ничтожеством.
– И, только взглянув на остальные комки глины, которым не дано было встать и оглянуться вокруг, я хоть немного выхожу из ничтожества.
– Мне дано так много, а остальной глине так мало.
– Благодарю тебя за честь!
– Теперь ком глины снова ложится и засыпает.
– Сколько воспоминаний у этого комка!
– Как интересно было встречать другие комки, восставшие из глины!
– Я любил все, что я видел.
– Доброй ночи!
– Теперь я попаду на небо!
– Жду не дождусь…
– …узнать точно, какой у меня вампитер…
– …и кто был в моем карассе…
– …и сколько добра мой карасс сделал ради тебя.
– Аминь.

verbava (vonnegut) все записи автора from "Breakfast of Champions" (1988)

"Gilgongo" was about a planet which was unpleasant because there was too much creation going on.

The story began with a big party in honor of a man who had wiped out an entire species of darling little panda bears. He had devoted his life to this. Special plates were made for the party, and the guests got to take them home as souvenirs. There was a picture of a little bear on each one, and the date of the party. Underneath the picture was the word:

GILGONGO!

In the language in the planet, that meant "Extinct!"

People were glad that the bears were gilgongo, because there were too many species on the planet already, and new ones were coming into being almost every hour. There was no way anybody could prepare for the bewildering diversity of creatures and plants he was likely to encounter.

The people were doing their best to cut down on the number of species, so that life could be more predictable. But Nature was too creative for them. All life on the planet was suffocated at last by a living blanket one hundred feet thick. The blanket was composed of passenger pigeons and eagles and Bermuda Erns and whooping cranes.

из "Завтрака для чемпионов" (перевод Р. Райт-Ковалевой)

В «Гильгонго» описывалась некая планета, очень несимпатичная, потому что там шло непрестанное размножение.

Рассказ начинался с большого банкета в честь человека, который совершенно истребил породу прелестных маленьких медвежат — панда. Он посвятил этому всю свою жизнь. Для банкета был заказан специальный сервиз, и гостям разрешалось уносить тарелки с собой на память. На каждой тарелке красовалось изображение медвежонка-панда и дата банкета. Под картинкой стояло слово:

ГИЛЬГОНГО!!!

На языке планеты это слово означало: «Истреблен!»

Люди радовались, что медвежата уже «гильгонго», потому что на этой планете и так было слишком много разных видов и почти каждый час появлялись все новые и новые разновидности. Совершенно невозможно было привыкнуть к невероятному разнообразию животных и растений, кишмя кишевших вокруг.

Люди всеми способами старались сократить количество новых существ, чтобы жизнь стала более уравновешенной. Но сладить с творчеством природы им было не под силу. В конце концов планета задохнулась под живым пластом в сто футов толщиной. Пласт этот состоял из скалистых голубей, и орлов, и буревестников с Бермудских островов, и серых журавлей*.

*Перечислены те птицы, которые сейчас находятся под охраной. (Прим перев.)

'cause thus spoke vonnegut

verbava (vonnegut) все записи автора from "Breakfast of Champions" (1988)

The words in the book, incidentally, were about life on a dying planet named Lingo-Three, whose inhabitants resembled American automobiles. They had wheels. They were powered by internal combustion engines. They ate fossil fuels. They weren't manufactured, though. They reproduced. They laid eggs containing baby automobiles, and the babies matured in pools of oil drained from adult crankcases.

Lingo Three was visited by space travelers, who learned that the creatures were becoming extinct for this reason: they had destroyed their planet's resources, including its atmosphere.

The space travelers weren't able to offer much in the way of material assistance. The automobile creatures hoped to borrow some oxygen, and to have the visitors carry at least one of their eggs to another planet, where it might hatch, where the automobile civilization could begin again. But the smallest egg they had was a forty-eight pounder, and the space travellers themselves were only an inch high, and their space ship wasn't even as big as an Earthling shoebox. They were from Zeltoldimar.

The spokesman for the Zeltoldimarians was Kago. Kago said that all he could do was to tell others in the Universe about how wonderful the automobile creatures had been. Here is what he said to all those rusting junkers who were out of gas: "You will be gone, but not forgotten."

more...

из "Завтрака для чемпионов" (перевод Р. Райт-Ковалевой)

В тексте этой книги описывалась жизнь на планете, под названием Линго-Три, где жители были похожи на американские автомобили. У них были колеса. У них был двигатель внутреннего сгорания. Они ели ископаемое топливо. Однако их не делали на заводах. Они размножались. Они клали яйца, из которых вылуплялись маленькие автомобильчики, и эти малыши росли в лужах машинного масла, выливавшегося из взрослых моторов.

На Линго-Три прилетели космонавты и узнали, что существа эти вымирают, потому что они изничтожили все ресурсы на своей планете, включая атмосферу.

Но космонавты не могли оказать никакой материальной помощи. Существа-автомобили надеялись призанять у них кислороду и надеялись, что посетители унесут хотя бы одно из их яиц к себе на другую планету, где из яйца вылупится автомобильчик, от которого пойдет новая автомобильная цивилизация. Но их самое мелкое яйцо весило сорок восемь фунтов, а космонавты были всего в дюйм высотой, и прилетели они на корабле объемом не больше земной коробки из-под ботинок. Прилетели они с планеты Зельтольдимар.

Представитель зельтольдимарцев, Каго, сказал, что единственное, что он может для них сделать, — это рассказать во всей вселенной, какие они, эти существа-автомобили, замечательные. Вот что он сказал всем этим ржавеющим реликтам, оставшимся без горючего: «Уйдя из жизни, вы не уйдете из памяти».

дальше...

verbava (vonnegut) все записи автора << Если бы исполнились надежды и чаяния большинства людей, к нам снова пришел бы Иисус Христос, а американский флаг развевался бы на Венере и на Марсе.
Да что-то не повезло... >>

<< Конец Мира все же настанет, и многие заранее радуются от всей души. Ждать осталось совсем недолго, но все же в 2000 году конца мира не было. Я полагаю, что Всевышний просто не очень-то увлекается Нумерологией. >>

<< Пожалуй, единственный принцип, который мне внушил Дедушка Уиллс, принцип, который я чтил всю свою сознательную жизнь, заключался в том, что сквернословие и богохульство дают право людям, не желающим получать неприятную информацию, затыкать уши и закрывать глаза, когда вы к ним обращаетесь. >>

<< Признаться, я почти законченный атеист, как мамин папаша, хотя этого я им не говорил. Стоит ли спорить с человеком, лишая его надежды хоть на какую-нибудь Жизнь за гробом? >>

<< Как вам понравится такое определение чистого искусства: «Создать шедевр для переливания из пустого в порожнее»? >>

<< Чтобы подкрепить свою память, я начал составлять список всех женщин, включая и мою жену и случайных проституток, с которыми я «дошел до конца», как мы говорили в старших классах. Вспомнить хоть одну свою победу в возрасте до 20 лет я с уверенностью не могу – путаются события и фантазии. Все одинаково похоже на сон. Так что я начал с Шэрли Керн, с которой я занимался любовью, когда мне минуло 20. Шэрли – это мой стартовый номер.
Сколько имен окажется в списке? Пока еще рано подводить итоги, но подумайте, не стоит ли поместить это число, каким бы оно ни оказалось, на моем надгробии – это была бы славная и загадочная эпитафия, а? >>

<< Когда люди читают о великих победах, это сбивает их с толку – насколько я имел возможность убедиться, даже для белых людей, принадлежащих к высшему и среднему классу, нормой является поражение. >>

<< Он был вообще против завета плодиться и размножаться, потому что, как он говорил, человеческие существа «раз в 1000 глупее и ничтожнее, чем они думают».
Я и сам, кажется, со временем пришел к тому же выводу. >>

more...

verbava (vonnegut) все записи автора << Хотя это – повесть о людях, главный герой в ней – накопленный ими капитал, так же, как в повести о пчелах главным героем мог бы стать накопленный ими мед. >>

<< Потом Элиот заявил, что писатели-фантасты писать не умеют ни на грош, но тут же добавил, что это никакого значения не имеет. Он сказал, что они зато поэты, так как они тоньше чувствуют важные перемены, чем другие писатели, хотя те пишут хорошо. «К черту этих талантливых пердунчиков, которые так изысканно изображают какой-нибудь мизерный кусочек чьей-то одной куцей жизнишки, когда решается судьба галактики, эонов и миллиардов еще не рожденных душ». >>

<< Он не мог Понять, что с порнороманами у Траута общим были вовсе не рассказы о сексе, а мечты о каком-то фантастическом мире, где все тебе открыто. >>

<< Отчего души умерших так часто добровольно возвращаются на Землю, где они страдали и умирали, страдали и умирали, страдали и умирали? Потому что Небеса – Ничто. >>

<< Привет, малыши. Добро пожаловать на нашу землю. Тут жарко летом, холодно зимой. Она круглая, влажная и многолюдная. Проживите вы на ней самое большее лет до ста. И я знаю только один закон, дети мои:
НАДО БЫТЬ ДОБРЫМ, ЧЕРТ ПОДЕРИ! >>

more...

verbava (vonnegut) все записи автора << – А знаете, что я говорю людям, когда слышу, что они пишут антивоенные книжки?
– Не знаю. Что же вы им говорите, Гаррисон Стар?
– Я им говорю: а почему бы вам вместо этого не написать антиледниковую книжку?
Конечно, он хотел сказать, что войны всегда будут и что остановить их так же легко, как остановить ледники. Я тоже так думаю.
И если бы войны даже не надвигались на нас, как ледники, все равно осталась бы обыкновенная старушка-смерть. >>

<< Вы притворитесь, что вы были вовсе не детьми, а настоящими мужчинами, и вас в кино будут играть всякие Фрэнки Синатры и Джоны Уэйны или еще какие-нибудь знаменитости, скверные старики, которые обожают войну. И война будет показана красиво, и пойдут войны одна за другой. А драться будут дети, вон как те наши дети наверху. >>

<< Книга такая короткая, такая путаная, Сэм, потому что ничего вразумительного про бойню написать нельзя. Всем положено умереть, навеки замолчать, и уже никогда ничего не хотеть. После бойни должна наступить полнейшая тишина, да и вправду все затихает, кроме птиц. >>

<< Кто-то шалил с часами, и не только с электрическими часами, но и с будильниками. Минутная стрелка на моих часах прыгала – и проходил год, и потом она прыгала снова.
Я ничего не мог поделать. Как землянин, я должен был верить часам – и календарям тоже. >>

<< И конечно, жене Лота не велено было оглядываться туда, где были все эти люди и их жилища Но она оглянулась, за что я ее и люблю, потому что это было так по-человечески. >>

more...

verbava (vonnegut) все записи автора << Самый веселый американец своего времени, Марк Твен, считал свою жизнь, да и жизнь всех остальных людей, такой ужасной штукой, что, разменяв восьмой десяток – а я, заметьте, тоже разменял восьмой десяток, – написал: «С тех пор, как я стал взрослым, мне ни разу не захотелось, чтобы кто-нибудь из моих покойных друзей возвратился к жизни». Это цитата из эссе, написанного спустя несколько дней после неожиданной смерти его дочери Джин. Среди тех, кого он не хотел вернуть к жизни, были и Джин, и другая его дочь, Сюзи, и его любимая жена, и его лучший друг Генри Роджерс.
Вот какие чувства были у Марка Твена, а ведь он не видел Первой мировой войны – не дожил. >>

<< Так что загадка «Почему мы отравляем воду, воздух и почву, почему создаем все более изощренные адские машины (что для мира, что для войны)?» не стоит выеденного яйца. Давайте, для разнообразия, будем на этот раз абсолютно искренни. На самом деле все мы ждем не дождемся конца света. >>

<< В нашем мире есть такая штука – пистолет. Пользоваться им столь же просто, как зажигалкой, стоит он не дороже тостера, так что каждый может – стоит только захотеть – прикончить моего отца, или Фэтса, или Авраама Линкольна, или Джона Леннона, или Мартина Лютера Кинга, или женщину с детской коляской. Это неопровержимо доказывает, что, по выражению старого писателя-фантаста Килгора Траута, «жизнь – дерьмо». >>

<< Кем надо быть, чтобы разрабатывать ядерную бомбу, если у тебя жена – детский врач? И что это за врач, что это за женщина, которая не разведется с мужем, у которого настолько поехала крыша?
«Дорогой, сегодня на работе было что-нибудь интересное?»
«Да, моя бомба отлично работает. А как поживает тот малыш, который подхватил ветрянку?» >>

<< Рассказ Траута напомнил мне, что как-то раз моя двоюродная бабка Эмма Воннегут – к тому времени уже старуха – сказала, что она ненавидит китайцев. Ее покойный зять Керфьют Стюарт, хозяин «Книжной лавки Стюарта» в Луисвилле, штат Кентукки, пристыдил ее. Он сказал, что безнравственно ненавидеть столько людей сразу. >>

<< Мой дядя Алекс Воннегут, страховой агент с гарвардским образованием, живший в доме 5033 по Норт-Пенсильвания-стрит, научил меня кое-чему важному. Он сказал, что мы должны обязательно научиться замечать, когда наши дела идут по-настоящему хорошо.
Он говорил о простых вещах, не о каких-то там свершениях: вот ты пьешь лимонад в тени в жаркий полдень, или учуял запах хлеба из соседней булочной, или ловишь рыбу и тебе не важно, поймаешь ты что-нибудь или нет, или когда слышишь, как за соседней дверью кто-то хорошо играет на пианино.
Дядя Алекс убеждал меня, что в такие моменты – их еще называют откровениями – надо говорить: «Если это не прекрасно, то что же?» >>

more...

verbava (vonnegut) все записи автора << Это единственная из моих книг, мораль которой я знаю. Не думаю, что эта мораль какая-то удивительная, просто случилось так, что я ее знаю: мы как раз то, чем хотим казаться, и потому должны серьезно относиться к тому, чем хотим казаться.
>>

<< Подумав, я вижу еще одну простую мораль этой истории: если вы мертвы – вы мертвы.
И еще одна мораль открылась мне теперь: занимайтесь любовью, когда можете. Это вам на пользу.
>>

<< Боже мой! Молодые люди участвуют в политических трагедиях, когда на карту поставлены миллиарды, а ведь единственное сокровище, которое им стоит искать, – это безоглядная любовь.
>>

<< – Ты должен снова начать писать. Подобно тому, как маргаритки цветут маргаритками, а розы розами, ты должен цвести как писатель, а я как художник. Все остальное в нас неинтересно.
– Мертвецы вряд ли могут писать хорошо.
>>

<< Доктор Эпштейн обошелся с несчастным старым Крапптауэром весьма грубо, заставляя его продемонстрировать всем нам, что он действительно мертв.
>>

<< – Вы можете сказать мне сейчас, что вы шпион, и все равно мы будем разговаривать так же спокойно, как сейчас. И я позволю вам исчезнуть в любое место, куда обычно исчезают шпионы, когда кончается война. Знаете, почему? – сказал он.
– Нет.
– Потому, что вы никогда не могли бы служить нашему врагу так хорошо, как служили нам.
>>

more...

verbava (vonnegut) все записи автора << Просто в чертовское время мы живем. Идиотская задача иметь дело с людьми, которым следовало бы приспособиться к новым идеям. А люди не приспосабливаются, в этом-то вся беда. Хотел бы я родиться через сто лет, когда уже все привыкнут к переменам.
>>

<< Пол с огорчением подумал, что люди, разрушающие какую-либо систему, всегда вызывают восхищение у тех, кто покорно следует этой системе.
>>

<< Однако для Шеферда жизнь была площадкой для гольфа. С целыми сериями начал и окончаний, со строгим ведением счета набранных очков – для сравнения с другими партиями – после розыгрыша каждой лунки. Он постоянно огорчался или радовался победам или поражениям, которых никто, кроме него, и не замечал, однако всегда со стоицизмом относился к правилам игры.
>>

<< И почему только так должно было случиться? – Это прозвучало как еще одно пустое эхо вопроса, который человечество задает уже миллионы лет. Можно иногда подумать, что люди и на свет-то рождаются только для того, чтобы задать его!
>>

<< Он справлялся со своими обязанностями – тут уж ничего не скажешь, однако у него не было того, что было у его отца, у Кронера, у Шеферда и многих других: искренней веры в значимость того, что они делают; способности принять душой – почти так, как это делает влюблен – ный, – корпорационную личность, всемогущую и всеведущую. Короче говоря, Полу не хватало того, что делало его отца воинствующим и великим: способности всерьез воспринимать все это.
>>

more...

verbava (vonnegut) все записи автора from "Slaughterhouse-Five; or, The Children's Crusade: A Duty-Dance With Death" (1969)

Rosewater was on the next bed, reading, and Billy drew him into the conversation, asked him what he was reading this time.
So Rosewater told him. It was The Gospel from Outer Space, by Kilgore Trout. It was about a visitor from outer space, shaped very much like a Tralfamadorian by the way. The visitor from outer space made a serious study of Christianity, to learn, if he could, why Christians found it so easy to be cruel. He concluded that at least part of the trouble was slipshod storytelling in the New Testament. He supposed that the intent of the Gospels was to teach people, among other things, to be merciful, even to the lowest of the low.
But the Gospels actually taught this:
Before you kill somebody, make absolutely sure he isn't well connected. So it goes.

more...

из "Бойня номер пять, или Крестовый поход детей" (перевод Р. Райт-Ковалевой)

Розуотер читал, лежа на соседней кровати, и Билли втянул его в разговор, спросив, что он читает.

Розуотер ответил сразу. Он сказал, что читает «Космическое евангелие» Килгора Траута. Это была повесть про пришельца из космоса, кстати очень похожего на тральфамадорца. Этот пришелец из космоса серьезно изучал христианство, чтобы узнать, почему христиане легко становятся жестокими. Он решил, что виной всему неточность евангельских повествований. Он предполагал, что замысел Евангелия был именно в том, чтобы, кроме всего прочего, учить людей быть милосердными даже по отношению к ничтожнейшим из ничтожных.

Но на самом деле Евангелие учило вот чему: прежде чем кого-то убить, проверь как следует, нет ли у него влиятельной родни? Такие дела.

дальше...

'cause thus spoke vonnegut

verbava (vonnegut) все записи автора from "Bluebeard" (1987)

Paul Slazinger has had all his clothes and writing materials brought here. He is working on his first volume of nonfiction, to which he has given this title: The Only Way to Have a Successful Revolution in Any Field of Human Activity.
For what it is worth: Slazinger claims to have learned from history that most people cannot open their minds to new ideas unless a mind-opening team with a peculiar membership goes to work on them. Otherwise, life will go on exactly as before, no matter how painful, unrealistic, unjust, ludicrous, or downright dumb that life may be.
The team must consist of three sorts of specialists, he says. Otherwise, the revolution, whether in politics or the arts or the sciences or whatever, is sure to fail.
more...

из "Синей бороды" (перевод Л. Дубинской, А. Зверева)

Пол Шлезингер перевез сюда свою одежду и все нужное для работы. Готовит первый в жизни сборник статей, который назвал так: «Единственный способ успешно осуществить революцию в любой области человеческой деятельности».
Там вот о чем: изучая историю, Шлезингер пришел к выводу, что разум большинства людей не способен воспринимать новые идеи, пока им не займется специально подобранная группа, которая раскрепощает сознание. Если этого не произойдет, жизнь не изменится, какой бы болезненной, неестественной, несправедливой, нелепой, совершенно безликой она бы ни была.
Эта группа должна включать специалистов трех категорий, пишет он. А не то революция пойдет прахом, будь она политическая, художественная, научная или любая другая.
дальше...

'cause thus spoke vonnegut

verbava (vonnegut) все записи автора размышления из двух романов - "Синей бороды" и "Времятрясения" (во втором идея принадлежит Килгору Трауту, воплотившему ее в рассказе "Корм для собак").

"Синяя борода":

– Мне сейчас пришла в голову мысль, которая, возможно, вам пригодится. А пришла она в голову, когда я прочла, что вы взглянули в глаза отцу – после того, как он начал делать замечательные ковбойские сапоги, – а они такие отрешенные, и вы взглянули в глаза вашего друга Терри Китчена – после того, как он начал писать разбрызгивателем свои знаменитые полотна, – а они такие отрешенные.
Я сдался. Выключил электрическую печатную машинку. Когда я научился на ней печатать? На обычной – сразу после войны, я собирался тогда стать бизнесменом и посещал курсы машинописи.
Глубже уселся в кресло и закрыл глаза. Ирония, особенно касающаяся права на невмешательство в личные дела, ее не берет. Но я все-таки попробовал.
дальше...

"Времятрясение":

Первый рассказ, который Траут написал заново после того, как катаклизм отбросил его обратно в 1991 год, назывался «Корм для собак». Так мне говорил он сам. В рассказе шла речь о безумном ученом по имени Флеон Суноко, исследователе из Национального института здравоохранения в Бетесде, штат Мэриленд. Доктор Суноко был абсолютно убежден, что у всех одаренных людей в голове есть маленький радиоприемник. Несомненно, какие-то неизвестные существа передают через этот приемник все те блестящие идеи, что приносят одаренным людям славу и успех.
«Не может быть так, чтобы умникам кто-то не подсказывал», — говорил мне Траут в Занаду. Траут изображал психа Суноко, и казалось, он и сам верит, что где-то есть большой компьютер, который по радио рассказал Пифагору о прямоугольных треугольниках, Ньютону — о гравитации. Дарвину — об эволюции, Пастеру — о бактериях, Эйнштейну об относительности, и так далее.
дальше...

'cause thus spoke vonnegut

verbava (vonnegut) все записи автора from "Bluebeard" (1987)

I have now returned to this typewriter from the vicinity of the swimming pool, where I asked Celeste and her friends in and around that public teenage athletic facility, if they knew who Bluebeard was. I meant to mention Bluebeard in this book. I wanted to know if I had to explain, for the sake of young readers, who Bluebeard was.
Nobody knew. While I was at it, I asked them if they recognized the names of Jackson Pollock, Mark Rothko, or Terry Kitchen, or Truman Capote, or Nelson Algren, or Irwin Shaw, or James Jones, all of whom had figured not only in the history of arts and letters but in the history of the Hamptons. They did not. So much for achieving immortality via the arts and letters.

из "Синей бороды" (перевод Л. Дубинской, А. Зверева)

Стучу на машинке, только что вернувшись с прогулки у бассейна, где я спросил Селесту с приятелями, которые вечно толкутся у этого излюбленного подростками спортивного сооружения, слышали ли они про Синюю Бороду? Я собирался упомянуть про Синюю Бороду в своей книге. И хотел выяснить, надо ли объяснять юным читателям, кто такой Синяя Борода.
Никто не знал. Раз уж зашел разговор, я заодно спросил, знакомы ли им имена Джексона Поллока, Марка Ротко, Терри Китчена, а также Трумена Капоте, Нельсона Олгрена, Ирвина Шоу и Джеймса Джойса, которые вошли не только в историю искусства и литературы, но и в историю Хемптона. Никого они не знают. Это к вопросу о бессмертии через служение музам.

'cause thus spoke vonnegut

verbava (vonnegut) все записи автора from "Slaughterhouse-Five; or, The Children's Crusade: A Duty-Dance With Death" (1969)

Billy looked at the clock on the gas stove. He had an hour to kill before the saucer came. He went into the living room, swinging the bottle like a dinner bell, turned on the television. He came slightly unstuck in time, saw the late movie backwards, then forwards again. It was a movie about American bombers in the Second World War and the gallant men who flew them. Seen backwards by Billy, the story went like this:

American planes, full of holes and wounded men and corpses took off backwards from an airfield in England. Over France a few German fighter planes flew at them backwards, sucked bullets and shell fragments from some of the planes and crewmen. They did the same for wrecked American bombers on the ground, and those planes flew up backwards to join the formation.

more...

из "Бойня номер пять, или Крестовый поход детей" (перевод Р. Райт-Ковалевой)

Билли взглянул на часы на газовой плите. Надо было как-то убить целый час до прилета блюдца. Он пошел в гостиную, помахивая бутылкой, как звонком, и включил телевизор. Он слегка отключился от времени, просмотрел последний военный фильм, сперва с конца до начала, потом с начала до конца. Это был фильм об американских бомбардировщиках второй мировой войны и о храбрых летчиках, водивших самолеты. Когда Билли смотрел картину задом наперед, фильм разворачивался таким путем.

Американские самолеты, изрешеченные пулями, с убитыми и ранеными, взлетали задом наперед с английского аэродрома. Над Францией несколько немецких самолетов налетали на них задом наперед, высасывая пули и осколки из некоторых самолетов и из тел летчиков. То же самое они делали с американскими самолетами, разбившимися о землю, и те взлетали задним ходом и примыкали к своим звеньям.

дальше...

'cause thus spoke vonnegut

verbava (vonnegut) все записи автора from "God Bless You, Mr. Rosewater" (1965)

Trout's favorite formula was to describe a perfectly hideous society, not unlike his own, and then, toward the end, to suggest ways in which it could be improved. In 2BR02B he hypothecated an America in which almost all of the work was done by machines, and the only people who could get work had three or more Ph.D's. There was a serious overpopulation problem, too.
All serious diseases had been conquered. So death was voluntary, and the government, to encourage volunteers for death, set up a purple-roofed Ethical Suicide Parlor at every major intersection, right next door to an orange-roofed Howard Johnson's. There were pretty hostesses in the parlor, and Barca-Loungers, and Muzak, and a choice of fourteen painless ways to die. The suicide parlors were busy places, because so many people felt silly and pointless, and because it was supposed to be an unselfish, patriotic thing to do, to die. The suicides also got free last meals next door.
And so on. Trout had a wonderful imagination.
One of the characters asked a death stewardess if he would go to Heaven, and she told him that of course he would. He asked if he would see God, and she said, "Certainly, honey."
And he said, "I sure hope so. I want to ask Him something I never was able to find out down here."
"What's that?" she said, strapping him in.
"What in hell are people _for_?"

из "Дай вам Бог здоровья, мистер Розуотер" (перевод Р. Райт-Ковалевой)

Любимый прием Траута состоял в том, чтобы описывать совершенно гнусный общественный строй, довольно похожий на современное общество, а под самый конец предлагать способы, как улучшить эту жизнь. В романе «Бы-Тиль-Небыть» он рисовал гипотетическую Америку, в которой почти всю работу делали машины, и единственные люди, которые могли поступить хоть на какую-то службу, имели три докторских степени. Кроме того, страна была очень перенаселена. Никаких серьезных болезней уже не осталось, так что надо было умирать добровольно, и правительство для поощрения добровольцев-самоубийц воздвигало на каждом углу Салоны Самоубийств «Этика», крытые красной черепицей, и рядом, под оранжевыми крышами, ресторанчики фирмы Говард Джонсон. В салоне хозяйничали прехорошенькие девушки, там царил уют, комфорт, и посетителям предлагалось на выбор четырнадцать способов легкой смерти. Салоны Самоубийств работали бесперебойно, потому что очень многим жизнь казалась глупой и бесцельной, а добровольная смерть считалась поступком самоотверженным и патриотическим. Перед самоубийством каждый получал бесплатное угощение в соседнем ресторанчике.
И так далее. Воображение у Траута было богатейшее. Один из клиентов спросил хозяйку салона, попадет ли он в рай, и она ответила, что он непременно попадет. Он спросил, увидит ли он Господа Бога, и она сказала: – Ну конечно, миленький!
– Очень надеюсь, – сказал клиент, – уж очень мне охота спросить Его кое о чем. Тут, на земле, ничего нельзя было узнать.
– А чего это вы хочете узнать? – спросила она, затягивая на нем ремешки.
– На кой черт нужны люди?

'cause thus spoke vonnegut