Logosky (VneVizm) все записи автора
Адам Мицкевич

КРЫМСКИЕ СОНЕТЫ


Товарищам путешествия по Крыму.
Автор


ОТ ПЕРЕВОДЧИКА

«Крымские сонеты» Адама Мицкевича своей живописностью подстать величавой красоте крымской природы. Напомню, польский поэт совершил путешествие по Крыму в 1825 году. Итогом этой поездки стал цикл из восемнадцати сонетов. И хотя крымская тема уже полновластно звучала в русской поэзии благодаря «крымским» стихам Семёна Боброва, Батюшкова, Пушкина, – всё же «Крымские сонеты (переводы на русском языке появились вскоре после издания «Сонетов» Мицкевича в 1826 году) стали первым ярким циклом стихотворений о Крыме.
Традиция переводов «Крымских сонетов» в России имеет глубокие корни. Поэт Вяземский заложил “фундамент” этой традиции, сделав в 1827 году переводы сонетов в прозе, точнее – подстрочники к ним. Приятель Мицкевича Ф. Малевский писал в своём дневнике: «Вяземский закончил свой перевод Сонетов. Нельзя проявить большую, нежели он, осторожность в переводе. Дмитриев, Баратынский привлекались для поправок». Не вдаваясь в подробности, замечу, что мимо «Крымских сонетов» не прошли такие выдающиеся поэты как Дмитриев, Козлов, Лермонтов, Аполлон Майков, Бенедиктов, Ходасевич… Непревзойденными по сей день переводами, на мой взгляд, являются гениальные переводы Ивана Бунина (Аккерманские степи. Алушта ночью. Чатырдаг). Уверен, немалую услугу ему в этом оказала любовь к Крыму.
Традиция переводов «Крымских сонетов» Мицкевича органично сплетается с традицией создания сонетов о Крыме. Достойно продолжили ее – Максимилиан Волошин («Киммерийские сумерки»), Сергей Шервинский («Феодосийские сонеты»), а также другие поэты.
Свет сонета не меркнет, «и в наши дни пленяет он поэта». И вместе с ним – Крым, как птица Феникс, вновь и вновь возрождает в нетленных стихах свою величавую красоту и славу.

Владимир Коробов


1

АККЕРМАНСКИЕ СТЕПИ


Вплываем на волнах степного Океана
В просторы диких трав, где лодка – мой возок.
И пенится в цветах, и зыблется поток,
Минуя острова багряного бурьяна.

Смеркается. Ни тропки, ни кургана.
Жду путеводных звезд – шатер небес высок.
Что там горит? Заря? Зарницы ли цветок?
Мерцает млечно Днестр, маяк у Аккермана.

Как тихо! Постоим. Мне слышится вдали,
Как, скрытые от глаз, курлычут журавли,
Как выползает уж из логова ночного,

Как замер мотылек… Так сон глубок травы,
Что, кажется, смогу почуять зов с Литвы…
Молчание. Ни отзвука. Ни слова.




2

МОРСКАЯ ТИШЬ

На высоте Тарханкут

На море полный штиль. Бриз замер, изнемог.
Поник устало флаг. В зеркальной вижу глади
Купальщицы-волны светлеющие пряди,
Волшебной наготы не тронет ветерок.

Корабль оцепенел. Натруженный флагшток
И парус – после битв знамена на параде.
У спутников моих уверенность во взгляде,
К матросам капитан сейчас не очень строг.

О море! В глубине среди пугливых рыб
Во время страшных бурь гигантский спит полип,
Но щупальца в тиши он грозно расправляет.

О мысль моя! И ты – жилище для змеи:
Воспоминанья спят в дни бурные мои,
Но в безмятежный час змея меня терзает.


3

ПЛАВАНИЕ

Разверзлись небеса – на море грянул гром!
Как чудище, волна внезапно набежала,
Ударила о борт – корма заскрежетала,
Вскарабкался матрос на реи пауком.

Безумный ветер! Стон! И – волны кувырком!
Корабль, кружась, летит в метель седую шквала,
Вступив с прибоем в бой, сражаясь как попало,
Штурмует грудью шторм, таранит тучи лбом.

И я – ему вослед – лечу навстречу бездне!
Воображенье, вновь стань парусом – воскресни!
Мгновение – сольюсь с крылатым кораблем,

Из сердца рвется крик, и весело с толпою…
О, как легко парить над бездною морскою
И птицей проплывать в пространстве мировом!


4

БУРЯ

Все кончено… нет сил… сочится в трюм вода…
Волною вырван руль, и сорван ветром парус,
Зловещий помпы свист, матросов крики, ярость,
Померк кровавый диск надежды навсегда.

Тревожный слышен зов – трубит в рожок беда.
Встает за валом вал – растет до неба ярус.
Беря на абордаж, обрушив брызг стеклярус,
Смерть входит на корабль, как воин в города.

Одни лишились чувств. В предсмертный час разлуки
Друзья прощаются. Другие, вскинув руки,
Взывают к Господу и молятся в пути.

Был путник среди них… Он видел в жизни много
И думал: счастлив тот, кто свято верит в Бога,
Кому дано сказать последнее «Прости!»


5

ВИД ГОР ИЗ СТЕПЕЙ КОЗЛОВА

П и л и г р и м и М и р з а

П и л и г р и м

Там? Что за море льда Аллах воздвиг стеною?
Престол из мерзлых туч для ангелов сковал?
Или гигантский Див куском вселенских скал
Отрезал звездам путь, чтоб мир покрылся мглою?

Какое зарево цветет над крутизною!
Пожар на небесах? Царьград в огне ли пал?
Аллах в кромешной тьме лампады разбросал,
Открыв вселенной лик, что скрыла ночь чадрою?

М и р з а

Там? Я туда всходил… Зимой там царство льда,
Там воды горных рек срываются с разбега,
Там звери не живут, орел не вьет гнезда,

Там тучам места нет для мирного ночлега,
Там в мерзлой тишине горит одна звезда
Над самой головой. Она лучистей снега.
То Чатырдаг!

П и л и г р и м

А-а!..

6

БАХЧИСАРАЙ

Величествен и пуст дворец, где жил Гирей.
Роскошной жизни след заткала паутина.
Где пыль сметали лбом по воле господина –
Гнездится саранча, пристанище для змей.

Разросся дикий плющ в пролетах галерей
И чертит письмена… Унылая картина!
То Валтасара знак таинственный «РУИНА»
Природа нанесла на все дела людей.

Один фонтан журчит, как прежде, в полдень синий.
Роняя жемчуг слез над чашею резной,
Разносит голос он в безжизненной пустыне:

О слава, власть, любовь, что здесь текли рекой!
Иссякли скоро вы, а я струюсь доныне,
Тревожа – о позор! – безмолвия покой.


7

БАХЧИСАРАЙ НОЧЬЮ

Молитвы голос смолк, и опустел меджид,
Народ расходится, угас призыв изана.
К рубиновой заре – наложнице желанной –
В плаще из серебра царь полночи спешит.

Узором ярких звезд шатер небес расшит.
Там, посреди светил и млечности туманной,
Белеет облако с каймою златотканой, –
Так лебедь царственный по озеру скользит.

От минарета тень и тень от кипариса,
Сплетаясь, падают, Залит луною двор.
И полукружием, как дьяволы Эвлиса,

Чернеют выступы зубцов гранитных гор,
Где, пробудившись вдруг, с проворностью Фариса
Вонзает молния копье свое в простор.


8

ГРОБНИЦА ПОТОЦКОЙ

Среди густых садов, в расцвете юных лет,
Одна из лучших роз осыпалась, увяла!
Как стая мотыльков в дне золотом пропала,–
Так молодость прошла, оставив грусти след.

На севере горит над Польшей гроздь планет.
Откуда столько звезд так ярко засверкало?
Не твой ли это взор, который смерть украла,
Зажегся в небесах, преобразившись в свет?

О полька! Я, как ты, окончу жизни дни
От родины вдали… Найду я здесь забвенье,
И, может, кто-нибудь в кладбищенской тени

Беседой оживит немое запустенье:
Звучит родная речь – ты оживешь в ней, и
Воскресну в слове я хотя бы на мгновенье.


9

МОГИЛЫ ГАРЕМА

М и р з а – П и л и г р и м у

Здесь с гибких лоз любви был срезан виноград,
Который не дозрел по прихоти Аллаха.
Здесь жемчуг юных жен, став горсткой пыли, праха,
Лег в раковины тьмы из моря нег, услад.

Покрылся пеленой забвенья скорбный сад.
Гранитная чалма – как символ власти, страха.
Что начертал гяур, то не избегнет краха:
Поблекли имена – иссек их дождь и град.

О цвет эдемских роз! Подобно лепесткам
Опали вы в саду невинности до срока.
Никто не осквернит вас жадным взглядом там.

А ныне дочерей поблекшего востока
Тревожит киафир*… Поверил я слезам,
Впустив его сюда. Минуй нас гнев пророка!
_________
* Киафир – значит «неверный»


10

БАЙДАРЫ

Пускаю вскачь коня, взметая пыль дорог!
Без жалости в пылу сильней вонзаю шпоры –
Волною набегут леса, долины, горы.
Лечу! Вокруг меня бурлит цветной поток.

Разгоряченный конь от скачки изнемог.
Когда ж иссякнет свет и скроет мрак просторы,
Осколками зеркал мои дробятся взоры:
Как призрак, внешний мир в них зыбок и далек.

Покоится земля… Лишь я не сплю один,
Разверзнувшись вдали, зовет морское лоно,
Склоняюсь перед ним, тянусь к нему с вершин,–

Навстречу черный вал стеной встает со стоном.
О, если б мысль моя, как челн среди глубин,
Забвение нашла в той бездне непреклонной!


11

АЛУШТА ДНЕМ

Сползли к подножью гор покровы влажной мглы.
Шумят, намаз творя, колосья золотые.
Плоды роняет лес – рубины дорогие,
Что в свете дня горят, как четки у муллы.

Поляна вся в цветах. Прозрачны и светлы,
Как радуга, висят над ней цветы живые:
Цикады, мотыльки, стрекозы голубые,–
Природы пестрый мир, сокровища Аллы.

А там, где волн прибой у лысых скал кипит,
И, отраженный, вновь на берег напирает,
На пене солнца луч искрится и горит –

Зрачков тигриных блеск из глубины мерцает.
И в море далеко над парусом парит
Беспечно стая птиц. Корабль проплывает.


12

АЛУШТА НОЧЬЮ

Вечерней свежестью повеял ветерок.
Светильник мира пал на плечи Чатырдага,
Разбился – пролилась огнем пурпурным влага
И гаснет. Пилигрим один среди дорог:

Внезапно сумраком покрылся гор чертог,
Ручей залепетал в цветах на дне оврага,
Но музыку цветов и влажных трав из мрака
Расслышать в тишине я сердцем только смог.

В глубокий клонит сон. Созвездья зажжены.
Мгновенье – мрак пронзен стрелою метеора:
Дождь золотой осыпал лес, долины, горы…

О ночь восточная! Навеяв лаской сны,
Как одалиска, ты зовешь горящим взором
И страсти будишь вновь на ложе тишины.


13

ЧАТЫРДАГ

М и р з а

О гордость мусульман! К стопам твоей твердыни
Я с трепетом припал, великий Чатырдаг!
Ты – мачта корабля, гор крымских падишах,
Вселенной минарет в заоблачной пустыне.

Безмолвно, как Рамег у врат небесной сини,
Ты сторожишь эдем. Приходит в ужас враг:
Твой плащ – лиловый лес и серебристый мрак,
Чалма твоя из туч, на ней созвездий иней.

Палит ли солнце злак, гяур ли жжет селенья,
Промчится саранча, сжирая все дотла,–
Ты, Чатырдаг, молчишь, далёк добра и зла!

Бесстрастный драгоман, кому века – мгновенье,
Стоишь – у ног твоих лежит забвенья мгла,
Внимая лишь Творцу, как в первый день творенья.


14

ПИЛИГРИМ

У ног моих – страна невиданной красы.
Здесь ясен небосвод, смуглы от солнца лица,
Так отчего душа в ненастный край стремится,
В туманные леса прибрежной полосы?

О Родина, Литва! Песчаный кряж косы
И заросли болот. Нет, с ними не сравнится
Ни соловей Байдар, ни юная певица,
Ни райские сады в соцветиях росы.

Пусть странника манит в густую тень Салгир,
Я от него далек. Задумчиво вздыхаю
Об утре прежних дней, и сумрачен, и сир.

И в прошлое глядясь, я с грустью вспоминаю
Любимую свою – в ней заключен весь мир.
Она – в родном краю… Но помнит ли? Не знаю.


15

ДОРОГА НАД ПРОПОСТЬЮ В ЧУФУТ-КАЛЕ

М и р з а и П и л и г р и м

М и р з а

Молитву сотвори, закрой на миг глаза,
Рассудок вверь коню – оставь узду в покое.
Так чутко замер он, как будто перед боем.
Вот – прыгнул. Добрый конь! И цепкий, как лоза.

Вниз, путник, не смотри! Там – бездна. И гроза,
Метая молнии, не смерит дна собою.
В колодец Аль-Каир дотянешься рукою?
Рука ведь не крыло. Так думает мирза:

И в мыслях не дерзай познать глубины мрака!
Что мысль? Поманит в путь – в безбрежность заведет.
Как якорь, вниз скользнет… И ты добыча праха.

П и л и г р и м

Прости меня, мирза! Я заглянул вперед…
Что видел? Не скажу, но не из чувства страха:
Чему названья нет – то смерть лишь назовет.


16

ГОРА КИКИНЕИЗ

М и р з а

Взгляни на небеса, сорвавшиеся в бездну:
То море. Среди волн поверженным орлом
Распластана скала – сломал ей крылья гром,
Как радуга, они то вспыхнут, то исчезнут.

Сквозь дымку различать синь моря бесполезно.
Не остров-птица там, а тучи снежный ком.
Полмира погребла во тьму она крылом
И лентой-молнией опутала окрестность.

Но тихо, берегись! Коня замедли бег
И будь настороже. Здесь пропасть под ногами.
Я кинусь – так с вершин лавиной сходит снег.

Исчезну с глаз твоих – смотри на ближний камень,
Мелькнет перо чалмы – пусти коня в разбег,
А не мелькнет – прощай… Аллах пребудет с нами!


17

РАЗВАЛИНЫ ЗАМКА В БАЛАКЛАВЕ

В развалинах лежит стен крепостных громада,
Прославивших тебя, неблагодарный Крым!
Они – как черепа по склонам гор крутым,
В них поселился гад и люд ничтожней гада.

Взбираемся наверх. Кругом следы распада.
Среди надгробных плит зной полдня недвижим.
Разросся виноград над именем чужим,
Таится, словно червь, оно в укрытье сада.

Здесь прежде древний грек на стенах крепче скал
Афинские пиры для знати высекал,
И генуэзец здесь в бою не знал позора…

А ныне – пустоту крылами чертит ворон.
Он траурную тень над башней распластал,
Как черный флаг беды, погибели и мора.



18

АЮДАГ

Люблю смотреть в простор с вершины Аюдага,
Как толпы грозных волн идут на приступ скал:
Сомкнулся черный строй и брызги расплескал –
Искрится, словно снег, серебряная влага.

Прибой, как рать китов, влечет вперед отвага,
Таранит берега и вспять уходит вал,
Но мечет на песок то жемчуг, то коралл,
Когда перекипит волны взбешенной брага.

Подобная волнам, все красит в мрачный цвет
Бушующая страсть, о юноша-поэт!
Но перед Музою смирится непогода,

Пронесшейся грозы повыветрится след.
И вдохновение, и радость, и свобода,
Бессмертные в веках, украсят твой сонет!



ПЕРЕВОД ВЛАДИМИРА КОРОБОВА

---------------------------------------------------------------------

Переводы Владимира Коробова «Крымских сонетов» А. Мицкевича были опубликованы в следующих периодических изданиях:

1. Всемирная литература (г. Минск) № 9, 1997.
2. Иностранная литература № 11, 1998.
3. Крымский альбом (Феодосия-Москва), 1998.
4. Брега Тавриды № 1, 1994.
5. Меценат и Мир, № 6-7
6. Литературная учеба № 2, 1998.
7. Под Часами (альманах, г. Смоленск) № 7, 2008.