кисмополитен все записи автора

"Demon Days"
Название: Demon Days
Авторы: Infanta и Sophi
Жанр: AU, slash, twincest
Пейринг: Билл\Том
Рейтинг: NC-21, BDSM
Soundtrack: Spite and Malice (Placebo), Time is Running Out, Hysteria (Muse)

Пролог

«Предания, связанные с близнецами, встречаются во все века и во всех точках земного шара. В разных культурах рождение близнецов воспринималось неоднозначно – проклятьем богов, дурным предзнаменованием или благой вестью. Близнецов наделяли сверхъестественными качествами, считалось, что они могут управлять стихиями, приносить удачу и защищать от темных сил. И наоборот – навлекать беды, быть предвестниками войн и мора, так же предания говорят, что близнецы были происками нечисти, один из них зачастую являлся сыном смертного, второй – сыном демона или могущественного духа...»
Том оторвал сонный взгляд карих глаз от прыгающих перед глазами строчек и уставился на часы: было уже далеко за полночь, а Билла и след простыл. Он уже сто раз пожалел, что отпустил его одного, рассчитывая спокойно найти нужную ему информацию, не привлекая лишнего внимания брата, который вечно перевешивался через плечо, вырывал из рук ценные дневники или обычные залитые кофе распечатки, сетуя, что приходится работать с таким мусором, а не с древними пергаментами, от которых, по его мнению, так и веяло демонами. Впрочем, один такой талмуд валялся на дне одной из дорожных сумок, но парень предпочитал не прикасаться к пожелтевшим листам, испещренным странными шрифтами, потому что не мог прочесть и половины того, что туда записали их предшественники.
Том потер слипающиеся глаза, пытаясь сфокусироваться на записях – все это он миллион раз уже читал, ничего нового. Черт, точно надо было идти с Биллом – луна-то скоро полная, и лучше бы им всем не рисковать – пронеслось у Тома в голове, пока он делал глоток противного холодного кофе. Но ему так надо найти это, что-то, что все время ускользает, да и луна сегодня еще ущербная... С этими мыслями он склонил голову на распечатку и уже через пару секунд погрузился в сон.

Ему снова снилось то, что преследовало его на протяжение двенадцати лет: густой полумрак гостиной, узкая полоска света приоткрытой в кухню дверь, плач матери, от которого хотелось забиться в самый дальний угол дома, изо всех сил зажмурив глаза и заткнув уши, и спокойный ледяной голос отца.
– Ты больше не можешь делать вид, что ничего не происходит, не можешь не замечать всех знаков и меток.
– Он просто ребенок, наш ребенок, – Симона не собиралась сдаваться.
– Пока что он ребенок, но пророчество…
– Плевать мне на все твои пророчества и предзнаменования! Если вся та чертовщина для тебя дороже собственной семьи, можешь катиться на все четыре стороны, но мальчики останутся со мной.
– Черт возьми, как ты не можешь понять, что он не просто мальчик?! – отец вышел из себя буквально в одно мгновение. – Что он никогда не будет обычным, даже если ты заставишь ходить его в школу, чистить зубы два раза в день и выгуливать собаку по вечерам!..
– Да! Он не просто мальчик! Он мой сын! И твой, между прочим, тоже! Или для тебя важнее какие-то чертовы пророчества?! – мама перешла на крик, испуганный Том затаил дыхание, он мало что понимал в этой словесной перепалке, но прекрасно почувствовал всю опасность этого разговора.
– Поэтому я и хочу его забрать и попытаться изменить все, пока еще не слишком поздно. Для вас с Томом так будет лучше.
Весь разговор Том догадывался, что речь идет о Билле, но сейчас, когда отец прямо сказал об этом, его охватила настоящая паника, мысль о том, что их с братом хотят разлучить, означала для него минимум конец света. Мир вокруг смазался и поплыл, и Том беззвучно глотал слезы и всхлипы, боясь быть замеченным.
– Мой сын, пока я жива, никуда с тобой не уйдет! И если ты хоть пальцем его коснешься, я вызову полицию! – мама осеклась, наконец заметив зареванного Тома.
– Том, ты давно тут стоишь? – мама подлетела к двери, опускаясь на колени перед ним и притягивая его к себе. – Том?
Яркий свет слепил заплаканные глаза, громкие слова ссоры, казалось, еще эхом блуждали в душной комнате, сердитые и какой-то совсем чужой отец, который хотел отобрать у них Билла, так и остался стоять на своем месте, расстроенная и словно постаревшая мама пыталась от него чего-то добиться, а напуганный Том, уже не сдерживая себя, ревел в голос.
– Мам, с Биллом же все нормально? С ним все хорошо? – сквозь слезы спрашивал маленький Том в темной кухне их родного дома, и уже взрослый Том проснулся в отеле от собственного голоса, чувствуя что-то мокрое на щеке, подозрительно напоминавшее тот самый кофе.
Часы пробили четыре утра, и он, стряхнув навязчивый кошмар, обхватил голову руками, возвращаясь в него, но уже наяву. Прошло больше десяти лет, а он так и не узнал, все ли «хорошо» с Биллом, и эти чертовы книги, записки и манускрипты, словно назло не хотели давать ему ответ. Вот-вот город разбудят первые петухи, а брата все еще нет, все-таки не надо было его отпускать, подумал он в очередной раз, чувствуя, как засосало под ложечкой от беспокойства.
Эти города старушки-Европы полнятся историями и легендами, и не все из них гнусная ложь местных пьянчуг, а сколько всего скрыто в этих сумерках, никому неизвестного и неизведанного… И они слишком рано узнали об этом, слишком...
Том поднялся со стула, разминая затекшие плечи и подошел к окну, вглядываясь в болезненный румянец предрассветного неба Праги. Поначалу, когда отец только ушел от них, казалось, все пришло в норму. Они втроем: мама, Том и Билл, были заняты переездом, новый город, новый дом, новые люди. Родительские ссоры постепенно стирались из памяти под ворохом свежих впечатлений, жизнь постепенно начала налаживаться, они почти привыкли жить без отца…
А потом пришли сны. Странные, дикие, чужие, страшные. Страшные еще и оттого, что снились им обоим, и они с братом одновременно просыпались по ночам от ужаса, каждый в своей комнате, с замиранием сердца вслушиваясь во вкрадчивый шепот темноты. А она говорила с ними – неясными тенями, выходящими из углов комнат и тянущимися к кроватям, сумрачными миражами, в которых им виделись странные фигуры, вечно выходящей из строя проводкой, когда за одно мгновенье дом погружался в абсолютный мрак, и кто-то очень тихо крался к ним, но никогда не успевал добраться. Иногда это становилось совсем невыносимым, и тогда один из них приходил в комнату другого, и прижавшись друг к другу под одним теплым одеялом, они слушали, как тьма на время замолкает и оставляет их в покое.
Догадывалась ли об этом мама? Том думал, что да. Иначе, почему она не заставляла их расходиться по своим комнатам, как это было принято?
Обрывками фотографий и цветным калейдоскопом времен года проносились события в голове Тома, перемежаясь со смехом, запахом свежей выпечки и чем-то скользким и липким, закравшимся в душу еще тогда. По началу их детство было неотличимо от ребячества миллиона других детей с семьей, склеенной матерью словно дешевым клеем разбитая ваза: отец являлся не намного чаще Санта Клауса или зубной феи и почти всегда был немногословен, бросая исподлобья хмурые и задумчивые взгляды. С тех пор он ни разу и словом не обмолвился ни о чем из того, что так яростно доказывал в тот вечер, и даже начинало казаться, что липкие щупальца скрытой опасности отползают, а по дому просто гуляют сквозняки и слышится мышиная возня... Темнота, казалось, отступила с приходом в их дом весельчака-отчима, семейными праздниками, ужинами при свечах, ее будто отгонял счастливый мамин смех, звонкий голосок брата, его первые нестройные ноты. Только изредка, когда, играя в прятки, они забирались в огромный темный шкаф и, тяжело дыша и пытаясь скрыть смех, неожиданно чувствовали холодок, пробегавший по вешалкам, когда соседские собаки начинали выть предвещая их приход домой, а черные кошки тереться о дверь дома, они понимали, что что-то все-таки было не так.
Грохочущее небо и ужасные молнии, рождающие в облаках страшные видения, затмевали их ссоры, а летний слепой дождь слезы смеха... И только отец смотрел все суровее, а глаза у мамы были красные… наверное, от ветра.

Из воспоминаний его вырвал звук открывающейся входной двери. Том развернулся и со смешанным чувством раздражения и облегчения разглядывал вернувшегося брата. Тот, видимо, не заметил его, стоящего в тени тяжелых штор, тихо прикрыл дверь, тут же скидывая с себя куртку и бросая ее прямо на пол. Растрепанный, испачканный чем-то темным, как всегда после таких ночных прогулок какой-то совсем чужой и незнакомый. Билл, казалось, слился с ночью, став ее порождением, от него так и веяло ночной прохладой, иссиня черные волосы блестели в тусклом свете бра, и сам он словно принюхивался, как большая черная кошка, вернувшаяся с охоты.
Будто бы почувствовав, что за ним наблюдают, Билл оглянулся и замер на несколько секунд, рассматривая Тома каким-то оценивающим, тем самым голодным взглядом блестящих прищуренных глаз, неизменно загорающимся к каждому полнолунию.
– Ты чего не спишь? – тихо спросил он брата, медленно приближаясь к нему.
– Не спится, – огрызнулся Том, кидая отчаянный взгляд на развал дневников на столе и думая, как бы отвлечь Билла и убрать их с глаз долой. Билл проследил направление его взгляда и усмехнулся.
– С книжками ты далеко не продвинешься… – он приблизился к Тому почти вплотную, наклоняясь к лицу брата и втягивая в себя запах его кожи. – Есть более действенные способы… – почти промурчал он на ухо брату.
– Угу, например, лечь спать, – сон снова навалился на него, как только спокойствие разлилось по телу при виде брата, и Том, хлопнув его по плечу, направился к кровати, неожиданно ощутив, что рука испачкана в чем-то липком и противном.
Темно-коричневая субстанция с тошнотворным запахом моментально отбила сон, уводя сердце в пятки, разрывая уставший разум сотней новых вопросов.
– Боже, Билл... чья это… кровь?.. – наконец-то слетело с языка, прежде чем он смог облечь вопрос в иную форму, – ты ранен? – тут же добавил он, с ужасом подскакивая к брату.
– Я? – задумчиво переспросил Билл, расплываясь в какой-то жуткой, больше походящей на звериный оскал улыбке. Или это просто тени играли с ними? – Нет, я не ранен… – он осторожно коснулся испачканной ладони Тома кончиком пальца, затем поднес его ко рту, пробуя кровь на вкус и полностью игнорируя отвращение на лице брата.
– Билл, что случилось? – Том отвел его руку от лица и крепко сжал, словно пытаясь показать всю серьезность ситуации, но понимая, что еще дня два говорить с Биллом о чем-то серьезно – пустая трата времени, – Что, к чертовой матери, произошло? – он отчеканил каждое слово, стараясь сохранять спокойствие и лишний раз проклиная себя, что отпустил его одного – ведь уже вечером было видно, что отходить от Билла нельзя.
– Помнишь, мы читали в хрониках Ордена, что вампиры были истреблены в Праге под чистую еще в начале прошлого века?
Том медленно кивнул, чувствуя, что сбываются его самые худшие опасения.
– Ну так вот… информация частично устарела… – пробормотал Билл, и двинулся в сторону спальни.
– Билл, откуда кровь, дьявол тебя подери? – не выдержал Том обострившейся загадочности брата. – На тебя напал вампир? Мне из тебя все клещами тянуть придется?! – Неизвестность сводила с ума, заглушая голос рассудка.
– Том, если ты включишь мозг, то вспомнишь, что где вампиры – там всегда кровь, а где кровь... – рука Билла скользнула в карман джинсов, выуживая оттуда что-то блестящее, на поверку оказавшееся тяжелым овальным медальоном на массивной цепочке, – там скрепленные ею клятвы. Не могли же мы уехать из Праги без сувениров, – совсем тихо добавил он и протянул ему испещренный мелкими буквами, словно покрытый царапинами и сколами амулет. – Поддержи его пока у себя, только не сломай…
– Какого черта я его должен сломать? – недовольно огрызнулся все еще внимательно разглядывающий брата Том, словно ища на нем самом таинственные письмена, откроющие ему все подробности этой ночи, – и вообще, оставь его себе, тебе он нужнее.
– Нет, этот нужнее тебе, а открыть его все равно не получится, – скептически заметил Билл, наблюдая за вертевшим штуковину в руках близнецом, пытающимся надавить на какой-то выступ. – Это очень древняя вещица... даже по меркам вампиров.
– И почему это он мне нужнее? – возмутился Том, упрямо пытаясь развернуть медальон.
– Ну… – протянул Билл, сомневаясь, рассказывать ли всю правду брату, – его прежний владелец утверждал, что он отмечен древней клятвой, и ни один вампир не может причинить вреда его обладателю... он еще сказал... он несет в себе что-то вроде пророчества... да, пророчество, именно так.
– Клятва? Пророчество? Билл, тебе его точно не на блошином рынке за десять евро всучили? – попытался отшутиться Том, интуитивно ощущая, что медальон подлинный, а Билл не договаривает.
На некоторое время между близнецами воцарилось молчание, оба прекрасно знали, что Билл сегодня вернулся не с блошиного рынка, но у одного из них уже не осталось сил расспрашивать, у другого – объяснять. Первые лучи просыпающегося солнца бесшумно прокрались в их комнату, коснулись ступней, медленно поднялись вверх по ногам, отразились тусклой вспышкой на древней вещице, зажатой в руках Тома, на секунду ослепили Билла, а затем уже тысячи их близнецов единым потоком хлынули в комнату, заливая ее золотым светом. Новый день вступал в свои права. Том вздохнул с облегчением – еще одна бесконечная ночь осталась позади, а Билл по-прежнему рядом, целый и невредимый.
– Ночи стали слишком короткими, ты не заметил? – рассеянно спросил брата Билл, разом ставший каким-то сонным и вялым. – Пошли спать?
Глядя на Тома расфокусированным взглядом, он надел ему на шею медальон, не спрашивая разрешения, впрочем, у близнеца тоже уже не осталось сил ни спорить, ни сопротивляться.
– По-моему, как раз чересчур длинными, – пробормотал Том, мысленно пытаясь собрать воедино все события этого вечера и понять, что его волнует больше: его ночной кошмар, свалившиеся на голову вампиры, делающие их дальнейшее пребывание в Праге еще более опасным, таинственный амулет, покоящийся на его груди, или... Том мотнул головой и, очнувшись от секундного оцепенения, обнаружил Билла, спящего прямо в одежде на середине кровати и морщащегося сквозь сон от настырных солнечных лучиков, играющих на его лице. Прикрыв штору, он осторожно улегся рядом, предварительно чертыхнувшись, спотыкнувшись о чьи-то разбросанные по полу кроссовки.

Глава 1. Старая Прага. Край света.

Крадущаяся темная фигура удалялась по узкой улочке в тени домов, двигаясь с кошачьей грацией, что-то вынюхивая и следуя одной ей ведомым зову и тропе.
Достигнув своей цели, путник остановился перед низкой массивной дверью, проигнорировав старинную ручку-молоток, отлитую в форме головы горгульи, и едва успев отбить три удара в дверь костяшками пальцев, как отворилось маленькое окошко, из которого высунулась омерзительного вида голова привратника.
– Ааа…ты вчера…
– Пошел к черту, – отмахнулся незнакомец, даже не дослушивая до конца, – впускай уже.
– К черту, – радостно хрюкнул здоровенный детина, клацая массивным замком и пропуская посетителя внутрь едва освещенного помещенья.

***

Тихий пражский вечер опустился на уставшие плечи, окутывая спокойствием и прохладой, и лишь смутное томление в воздухе, словно звон маленьких колокольчиков не давало расслабиться, не предвещая ничего хорошего. Улицы стремительно пустели, и в синеву вечера начала прокрадываться тьма, она просачивалась сквозь трещины мостовой, по узким переулкам, скользила мимо облупленных домов старой Праги, сгущалась в крыльях каменных горгулий на крышах особняков, цеплялась за подошвы ботинок случайных прохожих, в надежде проникнуть внутрь теплых уютных домов, куда путь ей был заказан.
Том увязал в ней, неспешно удаляясь от людных улиц и машин, будто совершая путешествие сквозь время и погружаясь в иной, отличный от известного обывателям мир. Время поджимало, и нужно было торопиться – он уже час как обнаружил, вернувшись из душа, что Билл снова исчез из их номера. Но в голове не было ни малейшей идеи, где ему искать брата в этом незнакомом огромном городе позолоченных шпилей и заживо похороненных легенд. Лишь оброненный братом впопыхах засаленный коробок спичек с издевательской надписью «На краю света» и чутье уводили сейчас Тома, подобно белому кролику в сгущавшиеся сумерки по сужающимся улочкам. Билл в такие ночи становился настоящим магнитом для всего, о чем не принято говорить вслух, дабы не навлечь на себя неприятности, а Том старался во чтобы то не стало всегда быть рядом с ним, чтобы хоть как-то контролировать ситуацию.
Неприятностей и без того в такие дни хватало, чего только стоила постоянно выходящая из строя аппаратура сегодня: перегорающие лампочки в гримерке, отключающийся от одного касания Билла микрофон, три порванные струны на его гитаре, упавший техник, который умудрился сломать себе и руку, и ребро, мигающий из-за «старой проводки» свет, грохочущие от ветра декорации и подливающие масла в огонь местные уборщики, шептавшие что-то про «бесовщину», попутно осеняя себя крестом.
Сам концерт пролетел для Тома как одно сплошное безумие – Билл смерчем носился по сцене все полтора часа, словно воплощение самого хаоса, спутывая весь сценарий шоу – они играли одну мелодию – Билл начинал петь другую песню, заставляя на ходу перестраиваться под него, а брат и не думал успокаиваться, меняя местами куплеты и слова. Том с тревогой вглядывался в беснующуюся толпу фанаток, иногда на глаза попадались странные лица, больше похожие на застывшие маски, но в следующую секунду они исчезали, словно наваждение, и он уже был ни в чем не уверен. Густав и Георг к концу шоу были на пределе, а Тому становилось страшно от мысли, что это всего лишь начало, что впереди еще целая бесконечная безумная безжалостная ночь полнолуния, не сулящая им с братом ничего хорошего…
И впервые за последние годы Билл в эту ночь был один, затерянный в этом переполненном, по единодушному мнению охотников, нечистью городе. «Почему нельзя было отправиться вместе? – ругал про себя брата Том. – Хотя Билл не мог не понимать, что сегодня он его никуда не отпустит ни под каким предлогом, даже в бар отеля, не то что на край света. Край света – что за вздор?! И где это может быть?».
– По-моему, свет итак давно уже кончился, – ворчливо сказал он себе под нос, минуя очередной перекресток и отмечая про себя то, что мостовая становится откровенно скверной, а луна набирает силу, отражаясь в ее мелких лужах.
Незамедлительно чихнув и выругавшись, он заметил первого за долгое время случайного прохожего. Пожалуй, он мог бы составить конкуренцию им с братом в худобе, но более всего Тома поразил его рост: не каждый день встретишь такой длинный скелет, да еще и столь безупречно белый. Пока он прикидывал, сколько сантиметров может в нем быть, ночной незнакомец снял фетровый котелок и, кланяясь, развязал непринужденный разговор.
– Отличная погода сегодня, неправда ли, достопочтимый господин? – голос у него был довольно приятным для скелета. – Первый раз путешествуете по ночной Праге?
– Да, – отозвался Том, спеша воспользоваться подвернувшейся удачей, – мне рекомендовали одно местечко, «На краю света», не слышали о таком?
– Как же… Эта забегаловка еще во времена моей жизни пользовалось дурной славой. Вы точно решили, что вам нужно его посетить?
– Точно, – не задумываясь, кивнул Том.
– Ну как знаете – скелет сокрушенно потряс головой, явно не одобряя его выбора, – не выручите меня парой крон? Не подумайте плохого, деньги мне нужны на то, чтобы выкупить свой бедный скелет обратно. – Том мог бы поклясться, что слышит смущение в голосе скелета.
– Крон? – парень на секунду замешкался, а потом, сообразив, порылся в карманах, – это, конечно, не кроны, но...
– Что ж поделать, нынче все не так, как в старые добрые времена, – он со вздохом, если конечно скелеты умеет вздыхать, принял несколько цветных бумажек, погребая их в своих отвисших карманах плаща, – вот... а если вы ищете таверну «На краю света», то она находится в самом конце Горской улицы, вы уже почти пришли, осталось всего два поворота налево…
– Тебе бы гидом работать, а не попрошайничать, – лицо Тома впервые за вечер озарила довольная улыбка, и он, раскланявшись, быстрым шагом направился от словоохотливого скелета в указанном направлении.
– Как пить дать опять пропьет, – раздался сиплый голос откуда-то со стороны. Том оглянулся, заметив приближающуюся из тени домов грузную фигуры бородача средних лет, сжимающего в руках небольшие ножницы. – Всем замечательный скелет, только уж к элю местному больно неравнодушен.
– Он сказал, что ему нужно выкупить скелет, – заметил Том.
– Да он триста лет уже эту байку травит. – Незнакомец в одежде позапрошлого века быстро поравнялся с Томом и пристроился к его шагу, весело пощелкивая в руках небольшими ножницами.
– Триста лет? – вырвалось у Тома, прежде чем он успел сообразить что к чему и пожалеть, что не взял с собой ничего из того, что пригодилось бы, окажись его новый знакомый злым духом-мстителем или маньяком со стажем в триста лет.
– Да я еще когда при жизни здесь неподалеку цирюльню держал, он уже по ночам прохожих своей «драмой» донимал.
– Зато тот мешок с костями не набрасывается на прохожих с ножницами! – раздался сиплый каркающий смех, Том обернулся на голос, раздающийся откуда сверху, и совершенно вовремя – рука машинально перехватила летящий в них с призраком предмет, оказавшийся пустой пивной бутылкой. Том запрокинул голову, рассматривая свесившуюся с соседней крыши горгулью, которую он поначалу принял за каменную статую.
– Спасибо за бутылку, могло быть и что потяжелее, – на всякий случай поблагодарил Том горгулью, помня, что их лучше не злить, и недоверчиво покосился на ножницы.
– Вот молодежь, найдут дурную компанию себе на голову, а на пустые бутылки ругаются, – горгулья неуклюже хлопнула крыльями и чуть не свалилась со своего постамента, еще раз хохотнув над недоумевающим парнем, – косы береги!
Призрак тем временем пригрозил нетрезвой дочери ночи кулаком, а у Тома промелькнула мысль, что два призрака и одна живая горгулья – это все-таки перебор для ночной прогулки, пусть даже и по Праге.
– А вот и «Край света», – цирюльник поспешил замять скользкую тему, уворачиваясь от нового куска черепицы и указывая на облупившуюся и вымытую дождями вывеску, на которой красовались те же замысловатые вензеля, что и на спичечном коробке.
– Знаете, дальше я, пожалуй, один доберусь, – Том вежливо улыбнулся, краем глаза следя за ножницами в руках призрака.
Том было потянулся к ручке, желая поскорее избавиться от надоедливого общества бесплотного цирюльника, но тут же отдернул руку вовремя спохватившись: никогда не трогай горгулий, даже если они кажутся ненастоящими, гласил совет одного популярного манускрипта о нечисти.
Пара сильных пинков, и дверь отворилась ровно настолько, чтобы Том мог разглядеть два светящихся глаза, уставившихся на него из кромешной темноты.
– Сегодня частная вечеринка. Вход по приглашениям. – Привратник уже собирался захлопнуть дверь, но Том во время налег на нее со своей стороны, решив попасть внутрь любым способом.
– Приглашения? – он начал рыться в карманах в поисках денег, но последние были опрометчиво отданы скелету-пьянчуге. Пока он изгибался, пытаясь добраться до нижнего кармана безразмерных брюк в надежде найти хоть там что-то, что можно было бы предложить обладателю этих горящих недобрым огнем глаз в обмен на пропуск внутрь, и судорожно соображал, есть ли здесь черный ход, взгляд охранника скользнул на светящийся ровным тусклым светом во тьме медальон, который так и остался на нем со вчерашней ночи.
– Проходи, – он внезапно сменил гнев на милость, с громким скрежетом отодвигая внутренний затвор и распахивая перед Томом дверь. Тот, ничего не понимая и опасаясь, что ночной сторож передумает, быстро перешагнул порог, оказываясь в сумрачном коридоре, где все освещение составляла лишь пара коптящих низкий потолок факелов.
– Первый раз у нас… – скорее отметил сам для себя, нежели спросил у Тома привратник, – пойдем, я провожу тебя, ты же на игру пришел посмотреть?
– Вроде того… – неопределенно ответил Том, теряясь в догадках, куда же он попал. Ему никак не удавалось рассмотреть лица его спутника в темноте, только поблескивающие медью глаза, все остальное казалось смазанным и словно нарочно не хотелось запоминаться.
– Кстати, на твоем месте я был бы осторожен с этой вещицей, – говорил ему словоохотливый сторож, быстрым шагом ведущий его куда-то по коридору. – Защита-то сильная, кто ж спорит, но она всегда была маяком для наших, и дело тут даже не в ее стоимости…
Том инстинктивно дотронулся до теплого, даже горячего кулона на груди.
– А уж примитивная нечисть и прочая мразь слетаются на нее, как бабочки на огонь, – закончил свой рассказ его проводник и остановился у окованной в железо двери, положив бледную ладонь на дверную ручку.
Клацая массивным замком, он впустил теребящего медальон Тома, у которого от этого рассказа осталось больше вопросов, нежели ответов, внутрь едва освещенного помещенья, на поверку оказавшегося чем-то вроде кабака, в который явно лет сто как не наведывались с проверками на предмет антисанитарии.
Такие же простые факелы, как и в коридоре, все также коптили низкий потолок, с которого свисали абажуры с оплывшими свечами, массивные дубовые столы, стоявшие как черт на душу положит, занимала разношерстная публика, типичная для таких мест, а между ними лавировали меланхоличные сонные официанты в замызганных передниках. Большинство местных созданий не стоило бы вытаскивать на божий свет, кроме, пожалуй, парочки веселых леприконов, напившихся до игры в карты на золото с каким-то подозрительным духом, который явно мошенничал, да группы раскосых гоблинов, спорящих со стариком о ценах черного рынка на новый урожай какой-то магический травы. Из всей этой веселой и в принципе безобидной нечисти выделялась одна компания, собравшаяся за столом у дальней стены. В глаза бросились бледные, почти светящиеся в темноте лица, мерцающие желтым отблеском в полумраке глаза, одежда незнакомцев – современного покроя, замысловатые прически по последнему веянию моды – таким скорее было место на светской тусовке, а не в этом богом забытом месте. Повинуясь странному предчувствию, Том направился к столу, щурясь в темноте, стараясь постепенно привыкнуть к полумраку и едкому дыму, от которого слезились глаза. В том, что за столом шла оживленная игра, он понял по обрывкам чужих разговоров. Неожиданно знакомый смех заставил его обратить внимание на сидящий спиной к нему силуэт, и уже через пару шагов он с облегчением и тревогой узнал в нем брата.
Люди (или не люди?), окружавшие стол, нехотя расступились, пропуская Тома ближе. За столом сидело четверо – его брат, буквально сияющий каким-то темным счастьем, молодая девушка с непроницаемым лицом открывающая новую карту, которую ей выдала старуха в серых лохмотьях, и не понятно, что было древнее – сама карга или ее одежда, и мужчина, облаченный в темный бархат. Сидящий во главе стола был наделен величием и благородным лицом, напрочь лишенным возраста, посеребренными сединой висками, глубоко посаженными, почти черными глазами, в которых сквозила мудрость не одного века. Его образ довершал медальон из темного металла с темными же камнями, в котором Том узнал знак отличия лорда одного из древнейших кланов вампиров, кем, собственно, и был незнакомец. Впрочем, парень осознавал, что сидящий напротив окутанного тьмой и холодным древним благородством вампира Билл прекрасно понимал, кто он, и отдавал себе отчет в том, что самонадеянно оказавшись на этом месте, он ставит себя с ним на один уровень, бросая невысказанный вызов.
– Для пани пришло время открыть карты, – удивительно молодой и звонкий голос старухи перекрыл шумные разговоры зрителей и обсуждения расстановки сил, – тебе больше нечего ставить.
Девушка вскинула голову, обвела взглядом окружающих и одним движением выкинула карты на столешницу. Перед глазами промелькнули картинки и знаки неизвестных мастей, тихий шепот наблюдающих за игрой заполнил собой все душное помещение, а потом оставленные карты почернели, обуглились и превратились в кучку золы, такую же, как и три остальных, каждая у пустовавшего стула. По спине пробежал холодок, когда Том скорее почувствовал, чем понял, что произошло что-то очень скверное.
– Твоя ставка останется в игре, пока не выяснится победитель, – сухо объявила старуха. Тем временем проигравшая встала из-за стола, чуть покачнувшись, но вовремя ухватившись за спинку стула, публика мгновенно расступилась, освобождая ей дорогу, а Том с ужасом наблюдал, как с каждым шагом, отдаляющим ее от стола, она словно теряла годы и даже десятки лет, превращаясь из юной девушки в скрюченное и изувеченное старостью существо.
Напряженное, ожесточившиеся лицо Билла на секунду посетила торжествующая улыбка, затем его любопытный, напрочь лишенный хоть доли сострадания взгляд проследовал за проигравшей, с интересом наблюдая метаморфозу, и наткнулся на брата.
– А я тебя уже заждался, – пробормотал Билл, слегка кивая и тут же возвращаясь в игру, сосредоточенно изучая бесстрастное лицо своего соперника.
Тому ничего не оставалось делать, как обескуражено рассматривать затылок брата, а старуха, сжимающая в руках потрепанную колоду карт, снова заговорила:
– Ставки повышаются? – она окинула вопросительным взглядом двух оставшихся игроков.
– Да, в моем городе традиций не нарушают. – Тихий голос темноволосого лорда прозвучал удивительно громко и четко в разом затихшей таверне. Смолкли зрители, утихла незатейливая музыка, замерла в немом ожидании разносящая еду челядь и необычные посетители, и даже напившийся в стельку тролль, облюбовавший соседний стол, начал храпеть бесшумно.
– Ставлю все, – спокойный голос Билла разрезал тишину за секунду до того, как рука Тома легла на его плечо и крепко сжала его, пытаясь уберечь от необдуманного шага.
– Без этого ты долго не протянешь, уверен? – голос вампира был все таким же безжизненным, он скорее просто сообщал, нежели предостерегал, и, обведя глазами собравшихся, он добавил, – давно это место не знало такой большой игры.
– А с чего ты решил, что я собираюсь проигрывать? – Билл не спускал глаз с соперника, лихорадка азарта напрочь заглушила голос рассудка.
Тонкие пальцы старой ведьмы отсчитали по новой карте, взгляд Тома метался от Билла к лорду вампиров, пытаясь по непроницаемым лицам прочитать хоть какой-то знак, а все дальнейшее произошло слишком быстро. Маска равнодушия на лице вампира треснула торжествующей улыбкой, когда на стол опустились шесть карт рубашками вниз – все дамы, и публику не смутило, что их было шесть.
– Вдовий Дом, – объявила старуха.
«Впервые за двести лет», «Невероятно», «Великолепная комбинация», «Сама удача…», – обрывки чужих фраз сровнялись в неразличимый гул, Том почувствовал, что сейчас сойдет с ума от страха за брата, перед глазами еще стояла проигравшая молодость пани, а при мысли, что поставил Билл, Тому физически становилось дурно. Нельзя выходить из-за стола, нельзя больше здесь оставаться, надо как-то вытащить Билла из этой передряги, но как?! – вопросы разрывали на части, предлагая вместо ответов только панический страх. Том не сразу понял, что в обстановке что-то переменилось.
Зрители неподвижно замерли, прикованные взглядами к игорному столу, казалось, даже дым, струящийся из пепельниц к потолку, притаился, чего-то ожидая, а в углу аккурат за спиной застывшего в торжестве лорда сгустилась синеватая дымка. Коршуном пронеслась она над игроками, вздрагивая, взметнулась к потолку, и из нее возник карлик в пестрой одежде будто с чужого плеча, в дурацком колпаке с цветными бубенчиками и в черной мантии, изъеденной молью и покрытой бурыми разводами.
– Странная ночка сегодня, Весельчак, не так ли? – голос старухи донесся до Тома словно издалека, остальные же гости вечера каменными изваяниями остались на своих местах, не потревоженные им, – давненько тебя в наших краях не было. Сегодня мальчишке везет.
– Где шут, там и корону искать следует – кивнул он ей, нелепым движеньем закинул мантию на плечо и прошествовал к Биллу, лишь хмыкнув замершему лорду, – а король сегодня выпал мальчонке.
– Удача, что с нее возьмешь, я тоже молоденьких предпочитаю, – ведьма похлопала себя по бедру, вызвав каркающий смех Весельчака.
– Значит, у меня шансов нет? – карлик весело подмигнул старухе и щелкнул пальцами. Из колоды, что сжимала ведьма, ему на ладонь легла карта, которой он заменил одну из карт Билла, удовлетворенно рассматривая получившийся расклад. – Так-то лучше. С этим мы раскидаем сучек лорда, как котят. Ты еще не забыла, как называется этот расклад, старая?
– Обижаешь, Джокер, я стояла за правым плечом Мастера, когда он только писал правила это игры своей кровью на одном хорошо известном тебе свитке… – ведьма выпрямилась, и тени снова сыграли с Томом шутку, показав на месте старой карги молоденькую девчушку.
– Тогда давай доиграем игру до конца. – Полы мантии Весельчака снова взметнулись, окутывая его темнотой и рассеиваясь призрачным туманом, мир вздрогнул и снова ожил, задышав поздравлениями лорда с победой, смехом облегчения, обсуждением, как казалось, проигранной Биллом игры…
– Один из лучших раскладов, мой господин, но игра-то не окончена, – прервала гам хозяйка стола, – дадим нашему красавчику вскрыться, чтоб победитель смог забрать все.
Том, так и не убравший руки с плеча брата почувствовал, как тело Билла расслабляется и он, изогнувшись, наклонился к столу, обводя всех уже почти безумным взглядом черных с красными отблесками глаз, и, подмигнув ему, по одной аккуратно разложил на деревянную столешницу пять пик и того самого черного джокера.
– Не может быть, – только и успел проговорить моментально лишившийся всего лоска и величия лорд, медленно поднимаясь со своего места, когда взгляд его наткнулся на невидимого для всех остальных Шутника.

В воцарившейся тишине не раздавалось даже шепота, этот расклад все видели впервые, но отчетливо понимали, что случилось что-то из ряда вон. Все взгляды были направлены на побледневшего еще сильней, если это было возможно, недавнего победителя, который что-то беззвучно бормотал, когда на стене рядом с его тенью возникла маленькая тень, увенчаная гротескной короной, и чем-то похожим на кривой нож полоснула по горлу тени лорда, вскинувшей руки в надежде избежать неминуемой участи.
Рука самого лорда дернулась к растерзанному горлу, пачкая пальцы в вязкой и словно нежелающей вытекать из древнего тела кровью.
– Невозможно, – повторил он, оседая на грязный пол кабака, стекленеющий взгляд остановился на Билле, – ты…
Договорить он не успел, заждавшаяся смерть не пожелала дать ему лишней секунды, навеки запечатав ему губы молчанием мертвого.
– Победитель получает все. – Ведьма выбралась из-за стола и неспешно пошла прочь, ее миссия была выполнена. Никто даже не посмотрел ей вслед, все внимание присутствовавших на игре было обращено к поднявшемуся на ноги Биллу, кто-то смотрел с тревогой на незнакомца, за один вечер разрушившего многолетние устои тихого города, не зная, чего еще им ждать, кто-то уже заискивающе улыбался, желая снискать благосклонности, третьи словно оценивали силы Билла и сравнивали со своими, и последние меньше всего нравились Тому. Он понимал, что нужно было уводить брата из этого чертова логова как можно быстрее, Биллу не может везти вечно. Тем временем несколько вампиров окружили своего мертвого господина, один из них наклонился, аккуратно снимая с мертвеца массивную цепь с медальоном, затем медленно приблизился к Биллу, опускаясь на одно колено и протягивая украшение на вытянутых руках.
До Тома стало медленно доходить, что поставил в этой игре старый лорд и что сейчас власть над одним из крупнейших и древнейших кланов Европы, обосновавшимся в этих местах, должна перейти в новые руки – руки его родного брата. Черные камни поблескивали, маня заманчивыми возможностями, собравшиеся вокруг стола вампиры склонили головы, принимая нового повелителя и ощущая его силу, которая словно искрилась в нем, пополняемая луной, пока время неумолимо стремилось к полуночи. Сознание Тома боролось со страхом, судорожно ища ответы и пути спасения, чтобы уберечь того, кто был все-таки его близнецом от ужасного шага. Казалось, еще чуть-чуть, и массивная цепь ляжет на плечи Билла, навсегда соединяя его с тем, против чего они боролись все последние годы.
– Если так было угодно судьбе, – произнес коленопреклоненный вампир. Билл фыркнул, касаясь подушечками пальцев холодных звеньев цепи, впервые за долгое время вспомнив о брате, обернулся, кидая на него совершенно нечитаемый безумный взгляд.
– Ну… – наконец, подал голос Билл, – мне у вас, конечно, понравилось, но задержаться мы здесь не можем – у нас дела. А цепочку я пожалуй возьму, такой у меня еще не было.

Билл хищно улыбнулся, выхватывая медальон из рук вампира.
– Но присяга… – только и успел проронить обескураженный вампир – от такого никто и никогда не смел отказаться, а столь неуважительное обращение с древней реликвией возмущало его до глубины души.
Тем временем Билл, воспользовавшись суматохой, проскользнул за ширму, увлекая за собой прихватившего на всякий случай каминную кочергу брата в сторону черного хода. За спиной слышался топот погони, Том первый оказался у двери, пару раз тщетно дернув за ручку, почувствовал, как горячие ладони брата накрывают его руки, дверь внезапно подалась, но им навстречу выбежал окровавленный привратник с криком «Орден!».
Доносящиеся сзади истошные вопли отрезали все пути отступления. Не раздумывая ни секунды, отпихнув пошатывающегося верзилу с дороги, братья буквально вывалились на улицу, оказавшись тут же в плотном кольце до зубов вооруженных борцов с нечистью, которые очевидно планировали хорошенько развлечься этой ночью.
– Помогите! – Билл мгновенно сориентировался, безошибочно определив главного среди них, – там вампиры! – Том, поняв замысел брата, попытался изобразить хотя бы подобие того праведного испуга, который разыгрывал сейчас Билл.
– Сколько их? – похоже, люди купились на их трюк.
– Много, очень много, – включился в спектакль Том.
– С дороги, сопляки, – прогремел голос главного, энергично жестикулирующего раздавая приказы.
– А вы–то, парни, что тут забыли – Том почувствовал тяжелую руку у себя на плече и, обернувшись, с облегчением узнал изрядно потрепанного годами и нечистью старого друга семьи.
– А заблудились, – ехидно ответил Билл, уже ни капли не заботясь о правдоподобности. Да Том и не думал, что его надолго хватит.
– Нам бы в отель обратно попасть побыстрее, – Том оттеснил брата, с надеждой глядя на приятеля отца.
– Угу, вижу, – кивнул старый вояка, – ребята, я подброшу мальчиков, удачной охоты.

(to be continued)