LiraSirin все записи автора
Простые ответы
Автор: Juxian Tang
Фандом: Гарри Поттер
Пэйринг: Снейп/Гарри
Рейтинг: NC-17
Warning: спойлеры к 6-й книге
Саммари: "Я не люблю его. Любовь - это другое..."
Читать фанфик:
Простые ответы
Я не люблю его. Любовь - это другое. Любовь - это когда посреди спора с Гермионой Рон вдруг застывает с открытым ртом, а ее непримиримое выражение смягчается, и кажется, они оба не замечают, сколько времени вот так молча таращатся друг на друга. Любовь - это когда Флер, почти пугающая в своей красоте, с белокурым младенцем на руках, гордо идет рядом с Биллом по Диагон-аллее - и в глазах ее можно прочитать: "Да, я выбрала его. Представляете, какой он должен быть замечательный?" Любовь - это то, как Джинни смотрит на меня...
* * *
Я помню, как зеленый свет, исходящий из моей палочки, ударяет в грудь Вольдеморта, и на этот раз он не в силах отразить заклятие. На мгновение его лицо искажется, словно от боли, а потом как будто рассыпается на части - выпадают волосы, кожа отслаивается от костей - и сами кости превращаются в порошок. И я знаю, что наконец-то все закончено. Он мертв - полностью, бесповоротно мертв - никогда не вернется.
Мне следовало бы испытывать радость - ведь я так долго шел к этому, так хотел этого. Кто бы мог подумать, что я не буду чувствовать ничего, кроме пустоты?
И в этот момент Нарцисса Малфой, до этого стоявшая, окаменев, приходит в себя. Ее огромные голубые глаза, обращенные на Драко, расширены невероятно - и очень медленно она переводит этот полубезумный взор на Снейпа - и ее взгляд наполняется ненавистью.
- Ты убил моего сына! - кричит она. - Ты позволил ему умереть - ради... ради этого! Ты обещал его спасти...
И Снейп ничего не отвечает, только смотрит на нее. Я не знаю, чувствует ли он такую же вину, как чувствую я. Наверное, тогда я понимаю, что моя победа - это не торжество. Это самый горький, самый трудный для усвоения урок, который я получаю.
Потому что нельзя спасти всех.
Авроры прорываются сквозь защитное поле, закидывая заклятьями всех вокруг, и кто-то оттесняет меня, и я пытаюсь сказать, что я ошибался, Снейп все-таки на нашей стороне, но меня не слышат. Я вижу, как он делает шаг вперед, заслоняя Нарциссу, и падает на колени, прижимая руки к груди, а изо рта у него течет кровь, и еще одно заклятие обрушивается на него...
Меня уводят, и там - в безопасности - меня окружают друзья, те, кто мне дорог - меня обнимают, ощупывают, пытаясь убедиться, что я цел и невредим, хлопают по спине, называют героем. И их ликование в конце концов заставляет меня почувствовать, что я действительно это сделал. Вольдеморт уничтожен; никому больше не надо бояться.
Теперь наступит мир.
Следующие несколько дней - это бесконечные поздравления и празднования такой интенсивности, как будто их цель - не оставить места для того, чтобы вспоминать о тех, кто не выжил. И мне почти удается не думать о Драко - и о нестерпимом горе в глазах его матери. Мне почти удается не вспоминать о Снейпе. Может быть, я не вспоминаю о нем особенно старательно, потому что боюсь услышать в ответ: "Конечно, предатель мертв." Он мог погибнуть тогда, при атаке авроров, потому что я не сумел сказать им, что он не виновен.
Я не хочу об этом думать.
Но однажды ко мне приходят с бумагами и просят подписать свидетельство, правда ли, что именно действия Снейпа в критический момент позволили мне уничтожить Вольдеморта.
- Он жив? - глупо спрашиваю я.
- А что с ним сделается? - откликается Хмури. - Его так просто не возьмешь. Он даже позаботился о доказательствах - воспоминания и все такое - что он всегда действовал по приказу Альбуса.
- И его отпустят?
- Лично я бы с удовольствием отправил бы его в Азкабан до конца жизни. Так что, если ты, Гарри, вдруг *не вспомнишь*, что он помог тебе...
Конечно, я подписываю свидетельство. Что происходит со Снейпом дальше, я не знаю. Ни на одном из торжеств, куда меня таскают, словно предмет мебели, он не присутствует. Я полагаю, он должен радоваться, что его вообще не посадили.
А я буду рад, если никогда больше не увижу его.
Потом празднования заканчиваются. Поток хвалебных статей в газетах, воспевающих чуть ли не каждый шаг моей жизни, сходит почти на нет. И я получаю возможность начать нормальную жизнь.
У меня есть все для того, чтобы жить. Работа - такая, о которой я мечтал, никто даже не смотрит на оценки, когда я подаю документы на должность аврора. У меня есть друзья. У меня есть невеста - ну, почти невеста, мы с Джинни никогда не говорили о свадьбе, но такое чувство, что все полагают, что это только вопрос времени - и в ее семье меня считают практически сыном.
Только оказывается, что этого недостаточно. Недостаточно, чтобы забыть - чтобы думать о приобретениях, а не о потерях. Недостаточно, чтобы перестать бояться.
Предсказание говорило, что ни один из нас - ни Вольдеморт, ни я - не смогут жить, пока жив другой. И в какой-то степени это было верно. Последний год перед решающей битвой я не жил - я ждал.
Но почему-то после его смерти жить ничуть не легче.
* * *
Я носил эту книжку с собой почти целый год. Старый потрепанный учебник с исписанными страницами. Я дотрагивался до него, чтобы не позволить себе забыть о том, что есть преступления настолько ужасные, что заслуживают только смерти. Например, предательство и убийство.
А потом оказалось, что все не так просто, и ответы не всегда однозначны, и порой приходится делать выбор, при котором ты в любом случае оказываешься в проигрыше. И я запихиваю учебник Снейпа подальше в сундук. Уничтожить его у меня рука не поднимается, а смотреть на него я больше не могу.
Вот там, под пачкой комиксов и моими старыми майками, он и лежит до тех пор, пока однажды я не решаю, что мне нужен повод.
Это все происходит не в один день, я сопротивляюсь, как могу - но пришедшая одной бессонной ночью нелепая идея прочно укоренилась у меня в мозгах. Адрес - адрес я вычитал в папке с делом Снейпа, слегка превысив мои небольшие полномочия, чтобы добыть ее. После того, как Снейпа отпустили, он уединился в своем доме, сведя контакты с магическим миром до минимума - что, впрочем, разумно, принимая во внимание то, что многих никакие доказательства не заставят поверить, что он все же выполнял приказы Дамблдора, сотрудничая с Вольдемортом. Так что лучшее, что он может сделать сейчас - постараться, чтобы о нем забыли.
Я не могу не признать этого, и все же я выкапываю учебник со дна сундука, надеваю мантию-невидимку, сажусь на метлу и отправляюсь в путь.
Об этом городе я едва слышал. Я добираюсь туда, когда уже темнеет, а потом долго брожу по улицам, освещенным редкими фонарями, пытаясь разыскать его дом. Местное население в количестве двух далеко не трезвых товарищей - в остальном город кажется пустым - не слишком мне помогает, зато, дыша перегаром, просит у меня закурить. Оба жутко напоминает мне дружков Дадли. Но мне удается обойтись без применения заклятий.
Ну и дыра... Мне всегда казалось, что Привет Драйв - это тошнотворно скучное, сонное место. Похоже, мне просто повезло, что я не вырос в подобном месте. И вот, кажется, та самая улица, и в окнах обшарпанного дома свет, и я стучу. После долгой паузы, когда я успеваю предумать все, что можно - что он обманул с адресом, уехал, увидел меня и не желает отпирать - дверь наконец приоткрывается.
Я мгновенно сожалею о том, что затеял все это.
Выглядит Снейп по-прежнему - черные-пречерные глаза, бледное худое лицо - одни кости - и спутанные волосы, кажущиеся липкими даже по виду. Приподнявшиеся от удивления брови мгновенно превращаются в брови, приподнятые в высокомерной гримасе.
- Поттер? Какого черта...
Дверь пытается захлопнуться мне прямо в лицо, а я вставляю в щель ногу.
- Я хотел передать - вот это...
Я засовываю учебник в щель - чувствуя себя полнейшим идиотом. Чего ради я перся сюда, в такую даль - чтобы общаться с человеком, на которого глаза бы мои не смотрели. Когда я мог бы провести вечер в обществе друзей, и Джинни, приехавшая на каникулы, временами поднимала бы на меня задумчивый взгляд от книги, все еще мыслями там, где на Грозовом перевале Хитклиф держит в объятиях свою Кэтрин...
Если он не возьмет этот чертов учебник, я швырну его на пол. А потом повернусь и уйду. И когда я уже почти готов это сделать, худые пальцы, перпачканные пятнами от зелий, берут его у меня. Костяшки пальцев распухшие - словно кто-то потоптался на них каблуком. Когда я последний раз видел Снейпа, так не было. Машинально я пытаюсь вспомнить, что за заклятие оставляет такие следы.
Впрочем, хватка у него по-прежнему цепкая и стремительная.
- Зачем, по твоему мнению, он мне нужен, Поттер? Я не собираюсь идти учиться в шестой класс. А сентиментального значения он для меня не имеет.
- Там есть пара опасных заклятий, - жестко говорю я. - Возьмите его - или надо будет его уничтожить, чтобы никто другой на них не наткнулся.
Снейп дарит мне язвительный взгляд и снова тянется захлопнуть дверь.
- Отлично. Благодарю, Поттер, что ты взял на себя обязанности почтовой совы.
Черт! Подожди, я совсем не за этим пришел - я хотел спросить... Но я ничего не спрашиваю - и не задерживаю дверь.
* * *
У себя на рабочем месте я снова лезу в папку с делом Северуса Снейпа. При этом я веду себя так подозрительно, читая бумаги под столом, что уверен, мои коллеги предполагают, что я рассматриваю там порнографию.
Отчеты довольно разрозненные - как это всегда бывает - разные почерка, некоторые совсем нечитабельные. Я нахожу и свои собственные показания, одни после смерти Дамблдора, другие - те самые, что помогли Снейпу оправдаться.
Похоже, он не слишком мне за это благодарен, правда?
Еще я нахожу рапорты авроров, проводивших задержания. Выписываю использованные заклятия, а потом иду с ними в нашу библиотеку.
Два из них - совсем неприятные. От одного перестают работать легкие, его можно использовать только на короткий срок, иначе оно становится смертельным. Другое - именно то, что оставляет после себя распухшие суставы - пальцев, рук, ног. Почти невинное, если применяется кратковременно, оно имеет далекоидущие последствия, если его не снять сразу. Судороги, паралич, слепота...
Я захлопываю книгу. Как это глупо - то, что я делаю. Если уж мне так хочется испытывать угрызения совести - я могу их поиспытывать из-за кого-то другого, не из-за Снейпа.
* * *
- Что на этот раз привело тебя ко мне, Поттер? Привез мне чернильницу-неразливайку, которой я пользовался в первом классе?
Это мой третий визит на Спиннерс Энд. Второй закончился ничем - дверь мне даже не открыли, сколько я ни барабанил. То ли Снейпа не было дома, то ли он был не в настроении - самое вероятное объяснение. Но прочитанное в документах минстерства лезло мне в голову помимо воли. А вдруг с ним что-то случилось? Об этом ведь даже никто не узнает, он здесь один...
И вот теперь, когда Снейп все-таки открывает мне - мне хочется схватить его и встряхнуть хорошенько.
- Нет, а надо было? - нахально отвечаю я.
И стою. И жду - неизвестно чего. А Снейп стоит и смотрит на меня.
Это тягостное молчание, и я опять жалею о том, что пришел сюда. Когда я его не вижу, мне все кажется простым и естественным - мне надо просто задать ему несколько вопросов, и тогда - может быть! - мне будет легче.
Но когда мы стоим друг против друга, кажется, что воздух между нами становится слишком густым от прошлого. Он был Пожирателем Смерти. Из-за него Вольдеморт убил моих родителей. Из-за него Сириус отправился в министерство на свою смерть. Он убил Дамблдора на моих глазах.
А из-за меня... Из-за меня - из-за того, что он стоял перед выбором: дать мне возможность убить Вольдеморта или спасти Драко - погиб Драко. Из-за меня Нарцисса ненавидит его, и почему-то у меня такое чувство, что ему не все равно, как она к нему относится. Из-за меня его изувечили заклятием авроры - и возможно, он думает, что я не слишком спешил вступиться за него.
Его руки с распухшими костяшками сложены на груди.
- Тогда в чем дело, Поттер? Ты позируешь у меня на пороге для возможных корреспондентов? "Герой магического мира навещает бывшего врага"... Интерес к тебе в газетах слишком угас - надо разжечь его снова?
Меня дергает, как током. Снейп всегда безошибочно находил уязвимые места - мои, Сириуса, моих друзей. Он и сейчас способен привести меня в бешенство двумя фразами.
- Можно мне войти? - говорю я.
- Зачем? - В его голосе звучит неприязнь и, похоже, усталость.
- Я хочу поговорить.
- Не о чем нам говорить.
* * *
И когда он все-таки впускает меня - еще через один визит - я не могу понять, а чего я этого так добивался.
Внутри почти темно и душно, и пылинки кружатся в воздухе в узких лучах солнца. И я пытаюсь угадать, похоже ли это место на то, что когда-то, целую вечность назад, совсем другим человеком - совсем *ребенком* - я видел в обрывке из воспоминаний Снейпа. Комната, где мужчина кричал на расстроенную женщину. После этого я видел его мать на фотографии, которую нашла Гермиона, разыскивая "Принца", но не узнал ее тогда.
Впрочем, у меня и так достаточно призраков, чтобы добавлять к ним еще тех, что связаны со Снейпом. Я оглядываюсь вокруг, вижу книги, кипящее на огне зелье и потертые кресла, в одно из которых я сажусь.
Я жду, что сейчас он скажет мне: "Говори, Поттер. Полагаю, тебе есть, что сказать - ты ведь так настойчиво добивался этой возможности."
А я не знаю, что я скажу. Больше всего мне просто хочется встать и закричать в голос - почему у меня ничего не получается? Почему я не могу освободиться от того, что произшло? Почему - пять месяцев прошло с тех пор, как Вольдеморта нет - но мне кажется, что когда он был жив, когда я не был уверен, что выживу - мне было легче?
Иногда я не уверен, что я жив - что часть меня не осталась там, рядом с рассыпающимися останками Вольдеморта. Часть меня, возможно, погибла вместе с Сириусом. Часть - вместе с Дамблдором. Часть - вместе с Драко. И так получается, что для моих друзей, для тех, кто любит меня, для моих коллег - не остается почти ничего.
На днях Гермиона снова сказала мне, острожно дотрагиваясь до моей руки.
- Ты не звонил тому врачу, номер которого я тебе дала, Гарри? Он действительно помог моей двоюродной сестре. Не надо стесняться того, что ты не можешь справиться с ситуацией. Пост-травматический синдром - это естественное состояние, из него есть выход.
Наверное, это глупо с моей стороны - отказываться от предлагаемой помощи. Но правда в том, что я боюсь - боюсь, что дело вовсе не в каком-то там синдроме, а в том, что я просто не предназначен для мирной жизни. Я выполнил свое предначертание - программу, заложенную во мне - и теперь я просто осколок прошлого, артефакт, не приносящий пользы.
Как Снейпу удается жить после всего, что произошло?
Вот какой вопрос я хочу задать. Но я не могу начать - сижу и тру шрам на лбу. А Снейп - против моих ожиданий - не встает передо мной, скрестив руки и не требует от меня изложить цель визита, а направляется к кипящему котлу и начинает аккуратно, против часовой стрелки, помешивать его.
- Это то, чем вы занимаетесь целыми днями? Варите зелья?
Для кого? Я не уверен, что какая-то из респектабельных аптек у него что-то купит. Впрочем, есть и куда менее щепетильные лавочки, а ему ведь надо на что-то жить.
- Ты здесь с официальной миссией изучения моего распорядка, Поттер?
- Поверьте мне, когда сюда придут официально, вы меня с ними не спутаете.
Снейп останавливается, косится на меня сквозь прядь сальных волос.
- Они здесь были - и не раз.
- Я не виню их за это.
Да, конечно, Снейп был на нашей стороне - это факт; я сам его подтвердил. Но у моих коллег подозрительность - признак профессионализма.
- Я тоже не жду от них ничего другого, - говорит Снейп. И то, что мы сошлись во мнении по поводу чего-либо, удивляет меня до немоты. - Мой отец когда-то рассказывал анекдот, - продолжает он, помешивая зелье. На мгновение лицо у него искажается, и я не знаю, происходит ли это то того, что руку свело судорогой, или выражает его недовольство ситуацией. - О пропавших ложках. Ложки нашлись - а осадок остался. Вот так и со мной.
И он прав - разумеется, он прав. Осадок остался. Даже сейчас, когда я смотрю на Снейпа, я все еще вспоминаю зеленый свет, вырвавшийся из его палочки, подкинувший тело Альбуса Дамблдора в воздух. Наверное, я никогда не смогу этого забыть. Никто не сможет.
Интересно, был ли он хоть раз на могиле Дамблдора? Я хочу спросить об этом, но не решаюсь.
- Я знал, что так будет, - говорит он. - Только я думал, что для меня все будет кончено раньше. Что мне не придется иметь с *этим* дело.
Вполне в стиле Снейпа - называть *этим* жизнь.
* * *
Я научился аппарировать достаточно точно прямо за его домом. Там никогда никто не ходит, и даже при моей нелюбви к аппарированию это все-таки удобнее, чем тратить два часа на полет на метле. Тем более, что я не всегда уверен, что он меня впустит.
Но даже когда он позволяет мне войти, в этом нет ничего общего с нормальным гостеприимством. Такое впечатление, что Снейп терпит мое присутствие только для того, чтобы его игнорировать. Чтобы заниматься своими делами так, словно меня здесь нет.
Но я знаю, что это не так. Я узнаю в нем отражение того самого чувства, что заставляет меня раз за разом приходить к нему. Я здесь не потому, что мне нравится быть рядом с ним. Не потому, что он помогает мне что-то понять. Это всего лишь желание проводить чуть зажившей раной на ладони по лезвию ножа, снова и снова открывая ее.
Нам можно даже не разговаривать. Но иногда я все же делаю попытки.
- Вот так все и будет теперь? Этот дом, магглы вокруг, зелья на продажу - всю жизнь?
- Не то, чтобы у меня был выбор, Поттер, - отвечает он, сосредоточенно насыпая в ложку серебристый порошок.
- Нет, наверное - в нашем магическом мире нет. Но есть ведь другие страны.
Иногда я слишком увлеченно об этом думаю. Что есть места, где я могу начать все сначала, где никто не будет помнить о Вольдеморте и о Мальчике-Который-Выжил. Только я не могу представить, как я скажу об этом Рону, и Гермионе, и Джинни, и ее родителям... что я хочу уехать туда, где меня никто не знает.
А Снейп может это сделать - стать кем-то другим, а не шпионом-бывшим-Пожирателем-Смерти-оправданным-убийцей...
Я ловлю на себе взгляд Снейпа, полный презрения.
- Ты с ума сошел, Поттер. Жить где-то, кроме Англии?
И тут уж я не могу удержаться - смех разбирает меня.
- А можно... можно, я тоже... тоже анекдот расскажу? Встречаются два товарища. Один из них работает ассенизатором в аэропорту. Второй спрашивает: "Слушай, как тебя семья терпит? Грязь, запах..." - "Ты знаешь, тяжело. Жена ушла, дети совсем не заглядывают, даже собака нос воротит..." - "Так брось к чертям эту работу, другую найди..." - "Ты что! Авиацию бросить?!" Это, по-вашему, Англия? Такую дыру можно где угодно найти!
Снейп выразительно смотрит на меня. Впрочем, я и не ждал, что моя шутка будет иметь успех.
А потом я понимаю - для этого даже не нужно читать мысли - что дело не в Англии, и не в том, какой выбор у него есть. Просто чтобы начать все сначала, нужно хотеть начать. А он не хочет. Ему все равно.
Так же, как мне все равно, какую работу выполнять. Все ждут от меня, что я буду блистательным аврором - все готовы видеть в каждом моем шаге доказательства того, какой я особенный. А я не могу ничего доказывать. Я даже вполне рад заниматься бумажной работой, которой пренебрегают другие.
Я слишком устал, хотя ничего не делал.
Я слишком устал, а от меня чего-то ждут. Гермиона ждет, что я воспользуюсь ее советом и обращусь к врачу. Мое начальство ждет, когда я начну проситься на задания по захвату оставшихся Пожирателей Смерти. Молли и Артур ждут, когда я попрошу у них руки их дочери.
Джинни ждет - терпеливо ждет меня, такого, как я был раньше. Ждет, что у нас все снова будет хорошо.
И мне так стыдно, потому что я заставляю всех ждать.
* * *
Если мне и раньше казалось, что моя жизнь рассыпается в прах, то словами трудно описать, что с ней, моей жизнью, происходит в один субботний вечер, который я, уже почти привычно, провожу в обществе Снейпа. Не пользуясь, впрочем, ни малейшим его вниманием при этом.
В тот момент мне кажется, что все происходит неожиданно - без всякого предупреждения. Даже без намека на то, что я на такое способен. Но наверное, думаю я впоследствии, все к этому шло каким-то образом, только я этого не заметил, мы оба не замечали.
Иначе все не оказалось бы так просто.
Жидкость булькает в котле, струйки пара вьются в воздухе. Снейп сутулится над зельем, чуть не уткнувшись в него носом и неодобрительно сощурившись. В руке у него пузырек с мелкими чешуйками бледно-голубого цвета.
Я почти привык к тому, как иногда он меняется в лице, когда боль пронизывает руки, изуродованные заклятием - или как он оступается, подвернув ногу, хватаясь за ближайший предмет мебели, чтобы устоять. И в этот раз, когда он вздрагивает, стискивая зубы, от неожиданного приступа боли, я делаю то, что и обычно - делаю вид, что ничего не замечаю.
Только узкая струйка чешуек выскальзывает из пузырька прямо в кипящий раствор, и глаза у Снейпа вдруг становятся огромными и еще более черными.
- Вот черт! - восклицает он с таким чувством, что я роняю на пол тяжеленную книгу по магическим ящерицам и использованию их в зельях, которую листал.
Снейп подскакивает ко мне, хватает меня за шиворот - и пихает за неожиданно открывшуюся в стене дверь. Стена снова возникает, отделяя нас от комнаты, а мгновением позже я слышу, как котел взрывается.
Снейп держит меня, крепко, полузакрывая собой - как будто я все еще его ученик, который нуждается в защите. Мне неловко, неудобно - и ничуть не помогает то, что он сердито шипит:
- Это все из-за тебя, Поттер! Зелье загублено. Ты меня отвлекал...
В том, что я всегда виноват, нет ничего нового.
- В следующий раз постараюсь еще меньше разговаривать, - откликаюсь я. Это вообще-то шутка, потому что конкретно в этот вечер я не сказал ни слова.
Но достойный ответ Снейпа я услышать не успеваю, потому что в этот момент я обнаруживаю... обнаруживаю, что как-то неудачно прижимаюсь к нему. То есть, абсолютно неудачно - пахом к его бедру. И - о ужас! - не просто пахом, но с какой-то стати выбравшим именно этот момент, чтобы подняться, членом.
И - два раза ужас! - конечно же, Снейп замечает это. А надежды на то, что он проигнорирует этот факт, нет никакой.
- О, Поттер... - произносит он задумчивым тоном. - Я не знал. Тебя волнует опасность?
Щеки у меня горят так, что об них можно зажигать спички, и я пытаюсь отстраниться... точнее, мысленно пытаюсь это сделать, потому что мой низ живота никак не хочет терять соприкосновение с костлявым бедром Снейпа.
С какой стати... с какой стати у меня встало? И именно сейчас... конечно, с тех пор, как я понял, что не могу быть для Джинни тем, что она хочет, наши прикосновения по большей части целомудренны. Но все же - есть пределы и для...
- Ну разумеется, - продолжает Снейп своим глумливо-отрешенным голосом. - Восемнадцать лет. Юношеская возбудимость, - и добавляет. - Хотелось бы мне знать, что вызвало такую реакцию.
И от отчаяния, от того, что ни стыд, ни ярость ничего не делают с моей эрекцией, я становлюсь наглым. Двое могут играть в эту игру - если он пытается шокировать меня своей откровенностью, то я способен... я способен шокировать его еще больше, вот.
- Что? Может быть, кто? Кого мы тут видим?
Ага, съел? Подавился? На лице Снейпа появляется такое выражение, как будто он хочет влепить мне отработку каждую субботу до конца года, но увы!
- Откуда я знаю, Поттер, - ядовито произносит он. - Может быть, ты предался воспоминаниям о своей подружке Уизли.
Снейп, кажется, так увлечен перепалкой со мной, что даже забывает отдвинуться от меня - мы по-прежнему почти сплетены, как сиамские близнецы. И мое тело нескрываемо радуется этому. Но мысль о Джинни - словно тонкое длинное шило, вонзающееся в грудь.
Пора это закончить... мы оба слишком далеко зашли...
Я смотрю на бледное, словно вырезанное жестокой рукой резчика-карикатуриста лицо Снейпа - близко-близко - и говорю:
- Не надо... втягивать ее в это.
- Втягивать во что? Или ты не можешь перенести, когда я оскверняю ее имя одним упоминанием?
Какой же он все-таки зараза. И мне хочется врезать ему по щеке, так, чтобы голова мотнулась, и хочется ухватить его за тощие плечи и хорошенько встряхнуть, и вообще хочется... и на пересечении этих смешанных желаний я все-таки хватаю его - не за руки, а за рукава - и почему-то притягиваю его ближе, и шепчу, глядя ему прямо в черные-черные глаза.
- Не надо о ней говорить.
И если он все же может читать мои мысли - которые я так и не научился толком закрывать - то пусть читает. Не надо о ней... потому что он не Джинни... я сейчас не с ней, я с ним.
Не знаю, что Снейпу удается прочитать в моих глазах, но ноздри у него вдруг раздуваются, и он выглядит донельзя раздраженным - как иногда с ним бывает, почти сумасшедшим от злости. А потом он отпихивает меня так, что я чуть не впечатываюсь в стену.
- Ты надоел мне, Поттер! Убирайся отсюда...
Вот уж точно - именно это мне стоит сделать. Следует опомниться и уйти - и никогда больше здесь не появляться. И единственное, что удерживает меня, так это то, что, прижимаясь к Снейпу, я ощутил, как его член тоже стоял - ничуть не хуже, чем у меня. Так что вряд ли я так уж надоел *всем* частям его тела.
И каким-то образом эта мысль заводит меня так, что во рту пересыхает.
Наверное, я сошел с ума. Как он там сказал - "юношеская возбудимость"? Только почему она свалилась на меня вот так внезапно? И что мне теперь со всем этим делать?
Снейп стоит и смотрит на меня с таким видом, словно сейчас запроклянет меня, стоит мне сделать шаг вперед, и пальцы его подрагивают. А я думаю о том, как эти хищные, длинные пальцы с изуродованными костяшками могли бы ощущаться на моем теле, как они возьмут меня, стянут с меня одежду, будут сжимать и стискивать, без жалости, без милосердия, без нежности... И, кажется, я сейчас взорвусь, если он действительно это не сделает...
- А если я хочу, - говорю я и сглатываю, - ну, это самое... Почему нет? Мы оба взрослые...
Я не ученик, а он не учитель - мы просто двое... двое людей... двое мужчин, которые...
На его лице гримаса, как будто я - источник его головной боли.
- Ты смехотворен, Поттер.
- Правда? А почему мне тогда совсем не смешно? В самом деле, Сн... - я вижу, как он дергается, когда я намериваюсь назвать его по фамилии, и я быстренько спохватываюсь - не самый лучший способ мотивировать его. - В самом деле, что вы теряете? Вы же всегда этого хотели... - Брови у него лезут под линию волос. - Я имею в виду, вы всегда хотели... показать мне мое место... проучить этого Мальчика-Который-Выжил. Это ваш шанс... отыметь меня по полной программе.
Господи, что я говорю... Мой отец, Сириус, Люпин - слышали бы они меня...
Несколько мгновений кажется, что значение моих разрозненных фраз не доходит до него - он смотрит на меня так, словно не уверен в моем душевном здоровье. На самом деле, я сам в нем не очень уверен.
- Действительно, Поттер, - говорит он, и ирония в его голосе такая острая, что, кажется, может срезать с меня полоски кожи, - как я могу упустить такую возможность.
Но в окончании фразы ирония вдруг уходит, и голос звучит странно пустым. И этой пустоты - словно эхом напоминающей о моей собственной пустоте и беспомощности - я не могу выдержать.
Черт возьми, я так давно *ничего не хотел*! Так давно, что сейчас, когда я что-то хочу - пусть даже такую странную вещь, как переспать со Снейпом, я не могу устоять.
Я подхожу к нему и кладу ему руки на плечи, и безрассудно решительно прижимаю мои губы к его губам. И, кажется, это происходит слишком неожиданно - или его баланс нарушен, потому что он делает шаг назад, под моим напором, и оказывается втиснутым в стену, и я чуть ли не сверху его, но так даже удобнее, меньше шансов для него начать сопротивляться.
Я не знаю, сколько я ощущаю его противодействие - кажется, две долгих вечности - достаточно, чтобы я несколько раз отчаялся и мысленно сбежал из этого дома навсегда. А потом вдруг сопротивление исчезает - и его руки смыкаются на моем затылке, и теперь это у меня нет шансов вырваться. А его рот встречает мой, и это горячо, и жестко, и почти больно, но в то же время мои губы, мой язык тают, и все мои тело тает, и от меня больше ничего не зависит, и я едва могу помнить о том, чтобы дышать...
Что он со мной делает... что я делаю? Но я не жалею... не пожалею...
А потом Снейп хватает меня и отбрасывает назад. В глазах у меня туман, смутно-счастливый, но я знаю, что он смотрит на меня, ледяным, изучающим взглядом - словно ищет, куда меня ударить. Однако его пальцы все еще держат мои запястья - он оттолкнул меня, но не отпустил.
- Последний шанс для тебя уйти, Поттер.
- Уйти? - говорю я и смеюсь. - Ты шутишь.
- Вовсе нет, мальчишка.
- Я... я не уйду.
- Как тебе угодно.
Мне угодно... мне угодно все это. Я хотел почувствовать, как его руки рванут на мне одежду, как он опрокинет меня на постель. Но когда это происходит, я не могу думать о том, что я там себе навоображал. Потому что для прошлого, для фантазий, для беспокойства о будущем не остается времени. Он такой же целеустремленный, как во всем, что он делает. Такой же безжалостный. Такой же тщательный в разрушении меня до основания. Кажется, я просил слишком многого... но уже поздно идти на попятный. И я не жалею.
- Что, Поттер, - говорит он; не знающие милосердия пальцы одной его руки поднимают мой подбородок, а вторая накрывает мой пах, - это слишком для тебя? Я не Джинни, в самом деле... ты верно заметил.
* * *
После этого первого раза... я не знаю, что я чувствую. Как будто ничто во мне не осталось прежним. И как я собираюсь вернуться туда, в свою обычную жизнь - к друзьям, к коллегам, к быту, когда на мне, наверное, написано - большими буквами, рядом со шрамом: "Он переспал с мужчиной. Он переспал с Северусом Снейпом."
Мне хочется нацепить мантию-невидимку. Мне хочется спрятаться ото всех. И в то же время я знаю, что если бы мне можно было повернуть время вспять, я бы снова... я бы никогда не отказался от проишедшего.
Но, кажется, никто ничего не замечает, и я почти успокаиваюсь. А потом, в один из вечеров, воспользовавшись тем, что Рон разговаривает с барменом, Гермиона осторожно касается моей руки.
- Ты выглядишь по-другому, Гарри.
От чего я поперхиваюсь коктейлем - и только кашель мешает мне мгновенно начать все отрицать: да нет, да я выгляжу так же, как обычно, что ты имеешь в виду, ничего не произошло...
- Ты все-таки пошел к доктору? - очень доброжелательно говорит она, пытаясь скрыть торжество. - Принимаешь таблетки? Ты действительно выглядишь спокойнее. Мы с Роном так рады за тебя.
* * *
Я сопротивляюсь самому себе в течение недели. И конечно, в конце концов я не могу удержаться. Я снова оказываюсь перед этой обшарпанной дверью и стучу в нее - и как всегда, я не уверен, что она для меня откроется.
И бледное лицо в щели двери, черный ощупывающий взгляд, и кислая гримаса сдерживаемого отвращения.
- Поттер.
- Ну... да, как ни странно, вообще-то это я.
- Остроумно до невозможности.
И его дом снова вокруг меня - запахи, и пыльная полутьма, и обшарпанные кресла, и что-то кипит в серебряном котелке - и я помню, что вон там, в соседней комнате, та самая кровать, на которой я выгибался навстречу его рту, и его пальцы лежали поверх моих на его члене, направляя мою руку, и он знал, что делает, каждый его жест был уверенным и бесстыдным, аптекарски-точным, и именно это мне и было нужно.
Я сижу в одном из кресел, таком старом, что, кажется, пружины там расположены нарочно, чтобы втыкаться прямо в мягкое место - поджав ногу и наблюдая, как он переставляет бутылочки на полке. Его учебник шестого класса открыт - несмотря на то, что он меня уверял, что ему книга не нужна - и еще пара тетрадей, исписанных его микроскопическим почерком.
- Ты пишешь учебник?
- Нет, Поттер. - Раздражение в его голосе должно свидетельствовать о том, что я мешаю ему сосредоточиться - хотя я уверен, что он найдет свои ингредиенты с закрытыми глазами. - Справочник.
- Справочник? Здорово! Серьезно, многие твои советы... гораздо полезнее, чем то, что в учебнике. Это будет интересно...
- Когда ты исчерпаешь свой идиотский энтузиазм, Поттер, задай хоть один не столь благодушный вопрос. Кто его будет издавать? Какие шансы у меня издать его под своим именем?
- Хм... А за границей?
Да и под чужим именем он вполне мог бы его издать. Снейп выпрямляется, словно я сказал нечто оскорбительное. Ну да, я знаю, как он относится ко всему этому. Он хочет, чтобы его имя стояло на обложке... чтобы его издали здесь, в Англии.
И как ни малореальны эти его желания, внезапно я думаю о том, что - он все-таки чего-то хочет. Он делает что-то - начал что-то делать, а не просто доживать.
Может быть, я тоже научусь...
Он высыпает крошечную щепотку серой пыльцы в котел. Я жду, когда он закончит - парой завершающих помешиваний в котле - а затем перельет зелье в пузырек и заткнет пробкой.
Только тогда я начинаю ерзать в кресле.
- Послушай...
- Да, Поттер? "Послушай" - это замечательное имя, но только ко мне оно не имеет никакого отношения.
Это глупо, да? Я занимался с ним сексом, и хочу еще, но я не знаю, как назвать его. Не Северус же?
- И перестань вертеться. Если тебе нужна уборная, ты знаешь туда дорогу.
- Нет, - говорю я. - Я хочу... то есть, ты не хочешь ли...
- Что, Поттер?
- Ну, повторить.
Снейп останавливается - отводит влюбленный взгляд от пузырька и косится на меня с отвращением.
- Повторить что?
- Переспать со мной еще еще раз! - Вот, если он хочет, я могу это сказать, могу проорать это на весь дом - и Снейп дергается, ставит бутылочку на стол, и в глазах у него такое выражение, что мой мозг начинает отчаянно сигнализировать: опасность, опасность. И мое тело тоже это воспринимает - и о, в каком оно восторге... на каком подъеме, в прямом и переносном смысле. Я меняю позу, потому что сидеть внезапно становится неудобно.
- Ты серьезно, Поттер?
- А... - Слюны совсем нет, горло пересохло. - Какие у тебя основания считать, что я не серьезен?
Он смотрит на меня, словно я некий экземпляр особо редкой амбфибии, которую нужно освежевать для зелья.
- Какие основания? Например, то, как ты выбежал отсюда в прошлый раз, путаясь в мантии и едва не впечатавшись лбом в косяк.
- Я... я это сделал?
- Какое-то время я даже чувствовал себя растлителем несовершеннолетних.
- Я совершеннолетний...
- Я знаю.
- Просто...
Это был мой первый раз, черт тебя побери! Но я не собираюсь этого говорить. Только почему-то мне кажется, что Снейп это прекрасно знает. И наслаждается ситуацией. И мне очень хочется влепить ему такое заклятие, чтобы это самодовольное выражение исчезло с его лица.
Но когда он подходит ко мне, и мы снова оказываемся так близко, что между нами нет места ни для чего больше, мне все равно, с каким там выражением он на меня смотрит. Мне не все равно, как его руки с распухшими суставами проводят по моим ключицам, как его нога раздвигает мои ноги, как его ладонь ложится на мой член - такие длинные пальцы, что они обхватывают мою мошонку так удобно...
* * *
Когда он со мной в постели, его руки никогда не подводят его. Они безжалостны и откровенны, они знают каждый дюйм моего тела и как оно реагирует на любое из прикосновений. Он может быть доволен - он отымел меня по полной, в самом деле - куда больше, чем просто мое тело. И я позволил ему это... позволил себе это, потому что я не мог сопротивляться.
Рядом с Джинни - когда она обнимает меня при встрече - ее запах, фрезии и медовые пряники, и теплая волна ее рыжих волос, падающая поверх моих ладоней, и ее руки, обвивающие мою шею - все это почти заставляет мое тело отозваться. Но лишь почти. Это лишь фантом возбуждения - лишь призрак того, как могло бы быть. Страх всегда сильнее. Страх, что я могу повредить ей, могу сломать ее, что моя близость для нее опасна.
Со Снейпом я никогда не чувствую страха. Его запах нельзя назвать приятным - травы, химикалии и прочая гадость, напоминающая о старом чулане, банках с пыльными крышками и Темных Искусствах. Наверное, в этом есть что-то изрващенное - в том, что я не просто не возражаю против этого запаха, но нахожу его невыносимо возбуждающим - кровь ударяет в пах, принося обжигающую эрекцию, как только Снейп подходит ко мне.
Я не боюсь сломать его. Он стоит перед мной - обнаженный, худой, весь состоящий из одних углов - держит меня за запястья, и в этом контакте я чувствую его власть надо мной и нашу близость... Его суставы изуродованы заклятьем, распухшие, в рисунке фиолетовых вен - но я не боюсь сделать ему больно. На короткий срок его тело, жесткое и прочное, прижимается к моему в идеальном равенстве: ребра к ребрам, руки к рукам, пах к паху.
И он не знает сомнений и страха по отношению ко мне. Он берет мое тело и использует его, и под его ладонями пот стекает по моей коже, и я дрожу и выгибаюсь навстречу ему. И мой член скользит в его длинных пальцах, и он раздвигает мои ягодицы и входит в меня.
Я прижимаюсь лбом к сплетенным рукам, горящим шрамом к тыльной стороне заледеневших ладоней, и втягиваю воздух от режущей боли. Но он не щадит меня, он входит все глубже и глубже, и потом - не то, что боль уходит, но она меняется, мутирует, становится удовольствием.
И за это я готов простить ему все - прошлое, настоящее и будущее. И все, что между нами происходит - все приносит мне наслаждение. Беспорядочное слияние на не таких уж чистых простынях его кровати, его сперма на моей ладони, его рот на моем члене, его рука, поднимающая мою ногу так, чтобы ему было удобнее - так, что, кажется, связки сейчас порвутся. Его Темная метка почти выцвела на его руке, но все еще достаточно заметна.
Его губы касаются моего живота, его руки сжимают мои плечи до синяков. Его голос, бархатно-мягкий, почти мурлыкает от злорадства:
- Поттер, никогда не думал, что ты будешь таким старательным учеником.
И ладонь небрежно поглаживает мое бедро.
Я вспыхиваю от стыда, и хочу сделать ему больно, хочу стереть эту усмешку с его лица, заставить его заплатить за этот снисходительный тон. Вот только мой член реагирует совершенно по-своему - этакий стойкий оловянный солдатик. Снейп улыбается своей торжествующей улыбкой, и обвивает его пальцами, и я становлюсь струной под его пальцами, струной, которую он может перебирать, сколько захочет.
Я не знаю, лежал ли он когда-нибудь в постели с ней, с матерью Драко - когда они были молоды, когда она была ослепительной красавицей, а он нелюдимым, блестяще умным парнишкой. Я надеюсь, что он не думает о ней, когда касается кончиками пальцев шрама на моем лбу.
То, что между нами, можно назвать одержимостью. Отчаянием. Похотью. Безумием. Я знаю, что влечет меня к нему - та пропасть, что я вижу в себе и которая пугает меня - и которой он не боится. Он единственный, кто может управлять мной.
А что влечет его? Возможность отыграться за те годы, что я портил ему кровь в школе? Поставить меня на карачки и отыметь - Мальчика-Который-Достал? Что бы это ни было - пусть будет. Я не стану об этом думать. Пусть получает свое удовольствие так, как хочет. То, что он дает мне, слишком важно для меня.
Когда я с ним, страха нет. И я не думаю о том, на что я способен, о том, кого мне не удалось спасти и кого я погубил. Когда я с ним, боль и удовольствие моего тела напоминают мне, что я прост и уязвим. Что я всего лишь человек, с которым так легко справиться.
Что я могу принадлежать кому-то.
* * *
- Прости меня, - говорю я Джинни. - Это нечестно с моей стороны. Нечестно заставлять тебя ждать. Ты должна жить полной жизнью.
Есть еще куча нечестных вещей, в которых я виновен перед ней - самая главная из них, наверное - это то, что я до сих пор помню, как пальцы Снейпа касались нежной кожи в моей промежности, как я корчился от удовольствия, когда он проникал глубже. Это так грязно, что я не хочу думать об этом в ее присутствии.
Правда в том, что я, наверное, безнадежен.
Молли и Артур так терпеливы со мной - так, как может быть терпелива семья к любимому сыну. И все же последнее время в их глазах я все чаще замечаю задумчивое выражение - как будто они размышляют: а не подтолкнуть ли меня в нужном направлении? Что, если я просто забыл, заблудился?
И Гермиона, которая поначалу ходила с таким торжествующим видом и, кажется, с трудом удерживалась от того, чтобы не похвастаться всем, как мне помог посоветованный ею визит к врачу - все чаще выглядит разочарованной.
Но труднее всего выносить этот понимающий, терпеливый взгляд Джинни. Я знаю, что она никогда не упрекнет меня. Что ее вина только в том, что она так верит мне.
Иногда я думаю, что было бы, если бы кто-то узнал. Ведь это может случиться: скандальный, слишком любопытный журналист, забравшийся в спальню. И компрометирующие кадры: прямо в постели - Гарри Поттер, пытающийся натянуть одеяло до ушей, рядом с растрепанным, грязноволосым Северусом Снейпом.
Это был бы конец всего. Конец даже не потому, что мне бы это чем-то грозило. Это мое дело, с кем спать - меня бы даже с работы за это не уволили, Снейпа могут не любить, но он не преступник. Единственное, что я потерял бы - это друзей, потому что Гермиона не простила бы мне лжи, а Рон боли, которую я причинил бы Джинни. Единственное, что я потерял бы - это семью.
Эта мысль наполняет меня ужасом. Я не хочу губить свою жизнь ради... ради безумия в чужой постели. Но я не могу отвергнуть то единственное, что, кажется, помогает мне выжить.
Я просто трус.
Джинни поднимает на меня глаза, и в них нет отвращения, а есть только отвага, за которую я полюбил ее - и терпение.
- Ты не понимаешь, Гарри, - говорит она. - Я ведь пыталась тогда, в школе. Это просто данность - ты единственный для меня. Я не хочу быть с кем-то еще - даже если я не могу быть с тобой. Я буду ждать. Это мой выбор.
А я не могу сделать свой.
* * *
Я не люблю его. Но каждый раз, когда я стою на пороге его дома, поднимая руку для того, чтобы постучать, я снова испытываю приступ страха - а вдруг он не откроет мне? А вдруг уже все закончено? И мне придется вернуться в мою нормальную, правильную жизнь - туда, где меня ждут. Туда, возвращение куда я слишком долго откладываю.
Вот уже полтора года. В детстве полтора года казались мне почти бесконечным сроком, целая жизнь может вместиться. А на самом деле - всего два рождества, оба проведенные в Норе, и поездка с Роном, Гермионой и Джинни на Крит... и полсотни визитов в его дом, и мое обнаженное тело на его смятой постели, и тот задыхающийся стон, который я не могу сдержать, кончая...
Я не люблю его. Но каждый раз, глядя на него, я ловлю себя на мысли, что пытаюсь заметить, не сделались ли его движения более неловкими - не чаще ли он морщится, когда руку сводит судорогой... и почему он так сильно щурится на этикетку этого пузырька - потому что у него в доме так темно или он стал хуже видеть?
Однажды, когда он чуть не до крови прикусывает губу, пытаясь вернуть чувствительность пальцам руки, я не выдерживаю. И бормочу нечто невнятное про то, что...
- Святой Мунго... ты не думал... они могут помочь...
Снейп смотрит на меня сквозь свешивающиеся пряди волос.
- Если бы мне нужна была помощь, Поттер, я предпочел бы получить ее от единственного человека, которому доверяю.
- Какого человека? - спрашиваю я. Странные мысли лезут ко мне в голову - что он имеет в виду Нарциссу, надеется, что она вернется к нему. Или - он имеет в виду меня?
- Самого себя, конечно, - отвечает он. А потом берет меня за плечо и подталкивает в сторону спальни. - Что-то ты сегодня разговорчив, Поттер. Ты же сюда не беседовать приходишь.
И действительно - это средство, средство заставить меня не думать, не задавать вопросов. Потому что когда я кончаю ему в рот, мне кажется, что весь мир перестает существовать в этот миг.
Но когда все заканчивается и мы лежим рядом, еще тяжело дыша, с переплетенными руками и ногами, я снова говорю что-то неожиданное для себя - что-то, что я, кажется, вовсе не собирался говорить.
- Давай уедем вместе - ты и я. Вдвоем начинать сначала... будет легче.
Он не смотрит на меня, не удостаивает меня даже паузой для того, чтобы подумать над моими словами - отвечает, едва я заканчиваю говорить.
- А давай покончим с собой вместе, Поттер.
- Что?
- Будет очень романтично. Влюбленные в Японии, когда им казалось, что весь мир против них, кончали с собой, чтобы воссоединиться в другом мире.
- Какая чушь.
- Вот именно. И вообще - тебе не пора уходить? Здесь не отель.
Я ухожу, и я знаю, что не могу взять с него обещание, потому что Снейп никому ничего обещать не будет, тем более мне. Но я бы так хотел быть уверен, что когда я приду в следующий раз, с ним все будет нормально. Он будет здесь, он впустит меня... и все будет, как всегда.
Я не знаю, сколько это все будет продолжаться. Я сам не могу освободиться от своего безумия - и я не хочу освобождения.
Пусть так, пусть неизвестность, на годы... пусть я не сделаю карьеру, пусть я потеряю Джинни и мне не к кому будет идти.
Но я не могу отказаться от него.
- Я вернусь в субботу, - говорю я.
- Как тебе угодно, Поттер.
КОНЕЦ
LiraSirin все записи автора
