***

Гарри честно вытерпел семь дней. Снейп вёл себя так же, как и всегда, из-за чего занятия превращались в затяжные пытки.

Рон был далеко не дурак и скоро обнаружил связь между похоронным настроением Гарри и появлением на горизонте Снейпа.

– Гарри, он что-то тебе сделал? – спросил он как-то, пока они прохлаждались у окна в открытой галерее.

– Нет, – Гарри безмолвно взмолился всем, кто его слышит, чтобы Рон не заподозрил неладного. – Всё нормально. Почему ты спрашиваешь?

– Он чуть не шарахается от тебя, а ты при виде него становишься похожим на садовых гномов во время приезда тётушки Мюриэль. Так что выкладывай, что случилось?

– Ничего. Серьёзно. Я клянусь!

Он сжался, ожидая небесных молний за ложную клятву, но небо оставалось ясным, и Рон вскоре перевёл разговор на бесследно исчезнувших из замка пауков. Они искали мелких тварей всю неделю и, к удовольствию Рона, тщетно.

Больничное крыло закрыли, их перестали пускать к Гермионе, так что они заметно приуныли. Гарри как никогда жалел, что Гермионы с ними нет. Может, она бы знала, что надо делать в таких случаях, и подсказала ему… Только сейчас Гарри вряд ли бы открылся кому-то, а тем более близким. Это, чем бы оно ни было, только между ним и Снейпом, – который вознамерился делать вид, будто ничего не произошло. Но Гарри не собирался играть по его правилам.

В воскресенье они с Роном засиделись допоздна за плюй-камнями и двинулись спать в половине двенадцатого.

– Спокойной ночи, – пробурчал Рон, укутываясь с головой стёганым алым одеялом.

– И тебе. – Гарри снял всё, кроме джинсов и белья, и тоже улёгся. Он нащупал под подушкой отцовскую мантию, а потом принялся ждать, когда раздастся негромкий храп Рона.

Через пятнадцать минут Гарри выскользнул из башни, пропустив мимо ушей ругань разбуженной Полной дамы и пугливо озираясь – мало радости набрести на кого-то из патрулировавших школу преподавателей. Набрести на не того преподавателя, если быть точным.

Он прокрался к лестничным пролётам, без приключений спустился на первый этаж и добрался до входа в подземелья. На каменных плитах кроссовки поскрипывали, на что встреченные им привидения неодобрительно качали головой. Гарри скрестил пальцы, искренне надеясь, что Пивз будет держаться как можно дальше от владений Кровавого барона, и пошёл по ступеням вниз, в холодную темноту.

Кабинет Снейпа оказался закрыт. Его комнаты вроде находились где-то дальше по коридору, и, в отличие от слизеринской гостиной, вход в них должен быть виден. Если только они не сильно отличались от комнат профессора МакГонагалл.

Под мантией освещать дорогу Люмосом было бесполезно, а высунуть палочку наружу Гарри опасался – как бы портреты и призраки не переполошили весь замок. Редкие факелы мало чем помогали, и он пробирался почти вслепую, опираясь на стену, ощупывая каждый выступ в поисках двери. Он не знал, сколько прошёл, пока его старания не увенчались успехом. Из кромешной темноты возникла перевитая чудными узорами металлическая ручка. Под его пальцами линии будто сдвинулись, и Гарри в испуге отдёрнул руку. Однако больше ничто не перемещалось – похоже, ему почудилось.

Битых полчаса он провёл у двери, то барабаня кулаком, то прикладывая ухо к замочной скважине. Одно из двух – либо Снейпа там не было, либо, что более вероятно, встреча с Гарри в его планы не входила. Из чистого упрямства Гарри хотел усесться возле косяка и дождаться появления хозяина комнат, но что-то подсказывало ему, что это дохлый номер. Раз Снейп решил покончить с… со всем этим, покончить с ним, он будет действовать наверняка. Рассиживаться на пороге Гарри не стал, последний раз ударил со всех сил по ни в чём не повинной деревяшке и побежал к выходу из подземелий, сунув в карман зашибленную руку.

С возвращением ему повезло намного меньше. У подножия лестницы он налетел на кого-то, и этот человек, больно ухватив Гарри за предплечья, выволок его в свет ближайшего факела.

– Поттер, – прорычал человек, срывая с онемевшего Гарри мантию. – Что вам здесь понадобилось? Восполняете нехватку снятых баллов к концу года?

От рухнувших надежд и жуткой обиды Гарри замутило. Он смотрел на лишённое выражения лицо Снейпа и отказывался верить, как в одном человеке совмещались тот, целовавший его на больничной койке, поддерживавший его после приёмов зелья, и этот, ненавистный желчный профессор.

– Вы… – Гарри пытался отыскать нужные, правильные слова, и терпел поражение. – Вы…

– Закройте рот, мистер Поттер, – холодно посоветовал Снейп, совершенно утратив к нему интерес. Он отступил от Гарри и махнул в сторону ступеней. – Убирайтесь в башню, живо.

Гарри и не думал двигаться. Так же плохо ему становилось, когда он был маленьким, и тётя Петунья ворковала над Дадли, а робко приблизившемуся к ней Гарри отвешивала тычки. Он чувствовал себя обманутым.

Но он твёрдо знал – тот, другой Северус Снейп существует, просто нужно его вернуть. И он хотел, чтобы на место этого пришёл тот и доказал, что Гарри хоть кому-то нужен. Что его могут любить.

Дотянуться до губ Снейпа ему бы не удалось, поэтому он поднялся на цыпочки и мазнул губами по видневшейся над воротником шее, по жёсткому подбородку. В животе заворочался жаркий клубок, когда Снейп слегка – самую ничтожную малость – наклонил голову, подставляясь его рту. В следующую секунду Гарри отлетел к стене, охнув от неожиданности.

– Вы обезумели, Поттер?


***

Непонятно, каким образом они перешагнули границу взаимных не-прикосновений, но Северус понимал, что барьер давно пройдён. Он надеялся, что мальчишка затрясётся от ужаса и сбежит, будет прятать глаза, начнёт выворачиваться из его рук. Давно пора бы запомнить: дурачок не убегал от опасностей и не уворачивался от неизбежного.

– Вы обезумели, Поттер?

Он оттолкнул мальчишку, и теперь на него с немым укором смотрели повлажневшие яркие глаза. Слава Мерлину и всем богам, на стенах рядом не висело портретов. Казнь была отсрочена – но не отменена. «Сделанного не воротишь», как любила говаривать его мать; нелепое пристрастие к констатации прописных истин.

Хорошо – мы обезумели, Поттер, подумал он обречённо.

Что это меняло?

Мальчишка потерянно помотал головой.

– Сейчас же отправляйтесь в гриффиндорскую башню, – громко сказал Северус и набросил на Поттера мантию, увлекая за собой, вглубь коридора.

Тот послушно шёл рядом и помалкивал, словно понимал, что происходит. Поглядывал на Северуса, как на сообщника, только что не подмигивал хитро. Надо было снять побольше баллов для правдоподобия, пришла запоздалая мысль.

Он отведёт мальчишку к себе, поговорит с ним, объяснит, что роковые ошибки иногда случаются, – и, если увещевания всё-таки не помогут, наложит Обливиэйт. План был проще некуда и обязан был сработать. Северус несколько воспрял духом, открывая зачарованный замок. Остолбеневший Поттер уставился на расползающихся от дверной ручки медных змеек. Северус незаметно пихнул его в спину, затолкнув в комнату, и повернул ключ изнутри, бормоча формулы заградительных чар.

Поттер, тут же стащивший с себя мантию, больше не сводил с него взгляда. Неровно дышал через приоткрытый рот и сжимал кулаки, бездумно выкручивая серебристую тонкую ткань. Грех было не воспользоваться приглашением, которые дарили широко распахнутые зелёные глаза. Северус погрузился в его сознание, для начала скользнув по поверхности, затем окунувшись в глубинные воды, зарываясь в пласты переменчивых образов. Отмёл навязчивые мысли о затёртой кожаной тетради (тайный дневник или невыполненное домашнее задание?), пробежался по тревогам о друзьях, тоске по родителям, детским страхам и бедам и очутился в трепетавшем, нежном свете. До ревущего пламени огоньку было расти и расти, но он так доверчиво ластился к нему, даже не зная, чего ждать – нового удара или утешения и покоя.

С путешествием по поттеровскому сознанию Северус против воли забылся и очнулся уже от нерешительных поглаживаний по груди. Поттер сам разорвал зрительный контакт, ткнувшись лбом в его руку, подставляя лохматую макушку для казавшегося таким естественным поцелуя…

Возможность просто дотрагиваться до кого-то туманила рассудок. Мальчик в его руках был давно утраченным маяком на знакомом, но позабытом берегу. Ему казалось, что он с самого начала хотел защитить Поттера, отнять его у всех… Кого он обманывал? Себя? Бессмысленно.

Одно было ясно – он не представлял, сколько ещё сумеет продержаться. Поттер заворочался, приникая ближе, и Северус легко подхватил его на руки, наградил голодным поцелуем, поглаживая мягкие волоски на мальчишечьей холке, сминая его ягодицы, распластывая мальчика по удачно подвернувшейся стене, сдирая его растянутую футболку вместе с мешавшими очками и не прекращая прихватывать губами покрывшиеся гусиной кожей плечи, гладкую грудь и твёрдые крошечные соски. Поттер закричал в голос, а заглушающие заклятья Северус восстановить не успел. Беспокоиться о палочке было некогда, зрение откровенно плыло, сердце не справлялось с напором крови. Он отнёс мальчишку в спальню, захлопнув тяжёлую дверь ногой.

Нельзя было навредить мальчику. Нельзя было делать всё то, что ночами являлось к нему в волнующих кошмарах. А что – можно?

– Я хочу так, как будто… – зашептал Поттер, как только Северус опустил его на кровать и взялся за свою одежду.

– Что? – выговорил он, не узнав собственный голос.

– Как будто… – Шёпот превратился в выдох.

В этот момент застёжка на брюках Северуса поддалась, и он улёгся рядом с мальчишкой. Тот подкатился ему под бок, потёрся о бедро и сказал на ухо:

– Как будто вы меня любите. Пожалуйста. Пожалуйста.

В считанные секунды Северус справился с джинсами Поттера и медленно снял с него трусы. Мальчишка задрожал, и, повинуясь его всхлипу, Северус взял его в руку, помассировал яички, бережно потёр маленький член. Припал к безволосому животу и поцеловал, очертил кончиком языка пупок.

– Аааах… – отозвался Поттер, беспокойно завозившись, выгибая спину.

Терпение Северуса кончилось смехотворно быстро. Он развёл ноги Поттера, укладывая того поудобней, и навалился сверху, вжав ноющий член между бёдер мальчика. Качнулся вперёд, слушая, как Поттер захлёбывается воздухом, выстанывая «да», и продолжил двигаться, представляя, что он в мальчике, внутри Поттера, берёт его, любит его – как если бы вправду его любил.

Безумие захватило и потащило его. Мальчишка под ним забился, точно одержимый, запрокидывая голову, обнажая хрупкую шею, в которую Северус впился безо всякой показной нежности, желая забрать без остатка, завладеть и не отдавать, не возвращать больше никогда… Пролившееся между ними семя Поттера облегчило скольжение, Северус взвыл, теряясь и рассыпаясь, осыпаясь пеплом и взмывая не хуже проклятых фениксов.

Поттер хотел вовсе не этого, твердил ему размытый голос вдалеке. Мальчик не понимал, на что идёт, он не хотел лежать здесь вот так, подмятый тяжёлым разгорячённым телом, не хотел, чтобы от пота щипало глаза, а кожа саднила от засосов и укусов.

– Прости, – сказал Северус.

Ему показалось, что говорил он это не мальчишке. Тот вряд ли вообще слышал его. Тогда кому?

– Мне уходить? – спросил Поттер, не открывая глаз.

– Поттер, посмотри на меня, – потребовал Северус и подтащил его к себе.

Заплаканные глаза моргнули и раскрылись.

– Тебе нужно одеться, – сказал Северус невпопад – необходимо было сказать хоть что-то, разбить упавшую тишину.

Он подцепил валявшиеся на коврике джинсы с трусами и усадил мальчика к себе на колени, одевая, как малыша. Руки стали чужими, непослушными и неподъёмными. Он прижимался губами к щеке Поттера, целовал бархатистую влажную кожу и не мог никак остановиться.

– Твои очки и футболка остались в гостиной. Встань, я застегну. – Он откинул слабые руки мальчика, потянувшиеся было к молнии на джинсах.

– Я могу сам…

– Поднимись.

Сколько-то он провозился с крупной железной пуговицей и тугой петлёй – Поттер в это время настороженно наблюдал за его пальцами.

– Забирай свои вещи и иди. Не забудь надеть мантию.

Даже захоти он проводить Поттера – ноги не держали. Понятливому мальчишке не пришлось объяснять по второму разу: он прошлёпал босыми ногами в соседнюю комнату, повозился там с минуту, а затем слабо бухнула дверь.


***

С того дня – или, лучше сказать, с той ночи – Гарри присмирел. На уроках Снейпа он сидел с низко опущенной головой, часто не замечая, какие компоненты отправляет в котёл, отчего Рон поминутно хватался за голову.

– Гарри, это же пятое крыло скарабея! А надо было всего четыре… Чччёрт…

– Поттер, Уизли, если вы не в состоянии справиться с задымившим котлом, сниму пять баллов.

Гарри виновато бормотал Рону: «Извини, не хотел», и заставлял себя вникать в написанное на страницах учебника, хотя в уме у него крутились постыдные жаркие картины – Снейп, целующий его живот, кусающий его губы, ни капли не похожий на того, который зловеще бродил среди парт.

Тайное знание жгло изнутри, Гарри очень хотел бы поделиться с Роном, но стоило представить, каким станет лицо друга после рассказа, и он быстро отказывался от идиотской затеи. Они всё реже и реже проводили время вместе. Гарри полюбил сидеть в одиночестве на подоконнике в спальне, а Рон с Симусом и близнецами играл в карты или в шахматы внизу, в гостиной.

Заново их с Роном сплотил визит к акромантулам в Запретный лес. Не слишком большая цена за возобновление дружбы, если уж на то пошло.

Снейп расточал издевки по-прежнему, так же нападал на Гарри в классе, зато однажды после уроков он задержал его и повёл в кладовку, где опустился на колени, приспустил ему брюки и взял у него в рот. Гарри и не подозревал, что способен остервенело вцепиться в волосы своего учителя и бешено толкаться в горячее, тесное, блаженно-прекрасное, а Снейп выпьет его досуха. Тогда Гарри едва не потерял сознание, его удержало только то, что Снейп расстегнул свои брюки и заставил обхватить член обеими руками, двигая до тех пор, пока он не кончил. В порядке эксперимента Гарри облизнул указательный палец с тягучей каплей, а Снейп вдруг схватил его и покрыл хищными поцелуями всё его лицо.

Снейп знал, как сделать ему необыкновенно хорошо.

Снейп любил его, иначе зачем бы он это делал?


***

Северусу казалось, что он сломает кресло к чёртовой матери. Что-то определённо хрустнуло, может, и обивка, но он поставил бы на спинку из красного дерева.

Джиневра Уизли в Тайной комнате, и это значило, что Поттер вскоре будет там, если уже туда не пробрался. Ради сестры лучшего друга безмозглые герои пойдут на всё. А ему, Северусу, оставалось только ждать. Его вдруг заполнила горькая ледяная уверенность, что мальчишка не выживет. Этот кощунственный фарс с «любовью» разрешится наиболее действенным способом. Северус готов был признать существование высших сил, следивших за ними и пославших наказание.

Он с недоверием прислушался к себе. Неужели мысль о том, чтобы разом покончить со всем этим, приносила иррациональное, щемящее облегчение?


***

Почему Гарри не отпускало ощущение, будто он подвёл Снейпа? Казалось бы, он победил василиска, расправился с дневником Волдеморта и даже утёр нос Малфою-старшему. И всё равно Снейп избегал его, не отвечал, когда Гарри ломился к нему в комнату, проходил мимо, словно тот повсюду носил мантию-невидимку, и ни взглядом, ни прикосновением, как раньше, не показывал, что Гарри для него что-то значит.

Это опять были какие-то незнакомые Гарри правила, которым он не собирался подчиняться. Он тосковал без поцелуев, ласкающих рук, без дарившего спокойствие тепла. Снейп обязан был это заметить.

Несмотря на все его усилия, Снейп не дотронулся до него вплоть до дня отъезда школьников из Хогвартса. Отчаявшийся, едва не сходивший с ума Гарри застал его днём возле шестой теплицы, придирчиво рассматривавшего с профессором Спраут жёлтые побеги огнецвета.

– Добрый день, профессор, – Гарри обращался к Спраут, ласково улыбнувшейся ему и поприветствовавшей в ответ, в отличие от угрюмого безучастного Снейпа. – Могу я поговорить с профессором Снейпом? Пожалуйста.

Если она и удивилась, то ничем этого не показала.

– Конечно. Мы уже закончили с цветами, пойду-ка я в замок. Счастливых каникул, Гарри!

– Спасибо, мэм.

Было странно, что от мертвенного взгляда Снейпа огнецвет тут же не зачах. Когда профессор Спраут отошла на приличное расстояние, Гарри опасливо сократил дистанцию между ними.

– Профессор, я…

– Опоздаете на поезд, – Снейп сухо кивнул Гарри и вернулся к созерцанию цветка.

Гарри отучился плакать много лет назад, так что, сглотнув колючий комок, он подошёл к Снейпу и сунул ему в руку смятый обрывок листа. Ладонь Снейпа дрогнула, когда Гарри нарочно коснулся большим пальцем его запястья.

– Вы не придёте на станцию меня проводить?

– Вы в своём уме? – Снейп ошарашенно на него посмотрел.

– Я вас люблю, – выпалил Гарри, гадая, что за этим последует.

Снейп не тронулся с места, так и стоял в полуметре от него, с мятым листком в руке. Ждать поцелуя было глупо. Гарри осторожно выдохнул, не давая комку в горле подобраться выше, и ушёл, держа спину неестественно ровно, как всегда ходил Снейп.


***

Мальчишка оставил ему адрес и телефон Дурслей, накарябанные пером, разбрызгивающим чернила, на обрывке контрольной по соединительным составам. Северус не был уверен, смеяться ему или рыдать. Если бы директор это видел. Если бы только Альбус узнал…

Лили, как же я предал тебя и твоего сына. И грех не замолить, ведь перед искренним раскаяньем нерушимой стеной вставали нерастраченные, рвущиеся, с мукой прораставшие чувства. Среди них была и похоть, пропитанная сладковатым тлетворным душком, но было и что-то ещё, ради чего стоило коротать вечность в адских котлах.


***

Надежда – не самое плохое утешение, решил Гарри, пробираясь в людской толчее к барьеру на платформе девять и три четверти.

Снейп не заберёт его и не придёт навестить, конечно. Но у него теперь был адрес Гарри, а это немало.

– Пока, пока всем! До свиданья, мистер Уизли, миссис Уизли. Джинни, береги себя. Гермиона…

Она обняла Гарри на прощание и шепнула:

– Не грусти. Ты что-то совсем измученный.

– Не буду, – пообещал он, заулыбавшись.

Он вернётся в школу на следующий год, опять встретит друзей, может быть, снова столкнётся с Волдемортом. Но кое-что никогда не станет прежним. Уж в этом Гарри был полностью уверен.

-fin-