Глава 2

«Пусть он тебя ненавидит, - сказал Дамблдор. Жаркое августовское солнце светило ему в спину, создавая золотистый ореол вокруг седой головы. - Ты же понимаешь, Северус, ему нужен кто-то, кто не даст забыться и поверить в собственную исключительность. Среди сотен поклонников ему нужен образ врага, и ты, я думаю, отлично подойдёшь на эту роль». «Я понимаю, - сказал Северус; то же самое солнце, бликуя на серебряной чернильнице, било зайчиками ему в глаза. - Я понимаю, Альбус».
Он до сих пор помнил тот разговор во всех деталях. Помнил приторность лимонного мармелада и кисловатую свежесть чая, помнил тихий клёкот феникса на спинке стула Дамблдора, помнил невыносимую жару и собственное азартное предвкушение. Получить добро на травлю сына Джеймса Поттера - это ли не прекрасный подарок к началу учебного года? Конечно, перегнуть палку Альбус не позволит, но многоуважаемый господин директор отлично знает, что нужно, чтобы вызвать ненависть, и не будет слишком уж стягивать границы дозволенного.
Разумеется, он попал в Гриффиндор. Северус смотрел на хрупкую фигурку в мешковатой мантии, сидящую на табурете - Сортировочная Шляпа накрыла Поттера едва ли не до плеч - и гадал, что будет, если мелкий паршивец попадёт в Слизерин. Может, тогда Минерву попросят стать образом врага? Но всё прошло так, как хотелось Альбусу - да и когда оно бывало по-другому, если вдуматься? Счастливый мальчишка на подгибающихся ногах двинулся к столу красно-золотых, и Северус ощутил подлинное облегчение - можно. Можно безнаказанно ставить младшего Поттера на место изо дня в день, как никто никогда не ставил на место его отца. Можно мстить за всё старые обиды, можно кормить прячущихся внутри чудовищ, зубастых и вечно голодных - иногда, ложась спать, Северус слышал их вой и жадное рычание, и после этого сны всегда бывали смутны и неприятны.
С юности он делил всё, что творилось у него в голове, на свои мысли и мысли чудовищ. Если это и смахивало на шизофрению, то Северуса ничуть не волновал данный факт - кому какое дело? Как правило, мыслями чудовищ были самые гадкие, самые тёмные и порочные думы; его собственными мыслями были обычные раздумья про повседневность, про зелья, тупость Министерства и многое другое. Чудовища просили пищи - он держал их на строгой диете, рявкая на учеников в класе - этих крох злобы им хватало с трудом. Когда-то, в то время, пока Северус ещё с гордостью носил Черную Метку на предплечье, чудовища были сыты до отвала. Они впитывали страдания магглов, их страх, их боль, они управляли рукой Северуса, поднимающей палочку, и его губами, говорящими «Crucio»; в те времена он не думал и не осознавал, что делает - до тех пор как однажды МакНейр, в экстазе собственных чудищ, не располосовал заклинаниями на несколько частей беременную магглу, рыжую и зеленоглазую. В тот день Северуса вырвало прямо там, в доме, над которым уже висела Метка, и чудовища притихли в недоумении. И Северус получил возможность осмыслить то, что происходит, со своей собственной точки зрения; и осмысление принесло ему ещё несколько мучительных приступов тошноты и болезненную ненависть к самому себе.
Воевать с самим собой - есть ли на этом свете более безнадёжное и бессмысленное занятие? Северус не знал, но продолжал этим заниматься. Мало-помалу он научился усмирять чудищ по собственной воле; он всё чаще отговаривался от обязательных - Тёмный Лорд желал связать своих сторонников пролитой кровью - карательных экспедиций под разными предлогами и часами просиживал, запершись в спальне и уставясь в пустую стену.
Если бы Тёмный Лорд не пал, то наверняка наказал бы как следует своего нерадивого слугу, которым несколько раз уже был недоволен; но годовалый Поттер очень вовремя избавил Магический мир от Того-Кого-Уже-Давно-Нельзя-Было-Называть.
Не сказать, впрочем, чтобы Северус был Поттеру за это благодарен; он не умел ненавидеть и быть благодарным одновременно. В случае с Дамблдором Северус выбрал благодарность, потому что иначе было не выжить; в случае с Поттером-младшим - ненависть, потому что иначе не мог и не хотел.

* * *

«Гарри нуждается в защите, - сообщил Дамблдор. Сентябрьская ночь за окном плыла травяным благоуханием и редким совиным уханьем. - Он ребёнок, а дети не могут обойтись без авантюр и шалостей, ты ведь понимаешь, Северус? Я не стал бы так уж беспокоиться, иди речь о ком-нибудь другом, но ты знаешь, как много для нас всех значит Гарри, и какой опасности он подвержен…» «Разумеется, я понимаю, Альбус, - сказал Северус. Спать хотелось ужасно, а впереди был ещё непочатый край работы с летними сочинениями бестолковых студентов. - Насколько это будет зависеть от меня - он не сломает себе шею в очередной… шалости».
Защищать Поттера, при этом ненавидя его всеми фибрами души - Северус полагал, что при мысли о подобном задании чудовища директора восхищённо взвыли; Альбус Дамблдор обладал особым, изощрённым чувством садизма. Чтобы мучить человека, ему не нужен был Круциатус или другие пыточные проклятья; ему не нужно было быть грубым, бестактным или резким. Он в совершенстве овладел техникой кнута, пряника и снова кнута - большинство из тех, кто имел дело с Альбусом, так и не осознали никогда, что пляшут под дудку добродушного седобородого старика, словно сошедшего со страниц маггловской книги сказок. Хотя тем, кто осознал, легче от этого открытия не стало, потому что деваться им было в любом случае некуда - как Северусу.
Поттер же, поступив в Хогвартс, пребывал в ложной уверенности, что попал в лучшее место в мире, и что впереди у него - только бесконечное и беспечное счастье. Северус с радостью рушил его иллюзии, нещадно придираясь на уроках Зельеварения, снимая баллы за баллами и изничтожая мальчишку едкими, как кислота, комментариями. Как ни досадно, мальчишка не особо изничтожался при этом; сначала он обиженно смотрел на Северуса из-за своих дурацких круглых очков, а потом, убедившись, что гнев на милость преподаватель не сменит, начал пылко ненавидеть в ответ.
Это нравилось Северусу. Это развлекало его самого, питало чудовищ и придавало дополнительный смысл серым школьным будням. Поэтому Северус никак не мог объяснить себе, почему вдруг то, что Поттер заподозрил его в убийстве Филча, так его задело. Всё шло так, как должно было; Поттер ненавидел его и с чисто детским максимализмом полагал способным на любые поступки - весьма справедливо, между прочим, полагал. Северус решил, что странная обида была вызвана подозрением в убийстве не кого-нибудь, а Филча - едва ли не единственного человека во всём Хогвартсе, который относился к нелюдимому зельевару с некоторой симпатией. Этого решения Северусу хватило, чтобы прийти в самое благостное расположение духа и даже не отчитать жутко смущённого Поттера, продемонстрировав ему более чем живого смотрителя.
Нежданная эрудиция Поттера, продемонстрированная на уроке Зельеварения, выбила Северуса из колеи на первые две минуты; должно быть, подумал он, это своего рода извинение за то, что глупый мальчишка заподозрил меня в убийстве. Северус был раздражен, но не так сильно, как сам ожидал; и это его уже тревожило.
Однажды перед сном Северус вспомнил, что запястье Поттера было горячим и тонким под пальцами в тот день, когда Филч был ранен в руку, и это воспоминание вызвало в паху Северуса совершенно недвусмысленную реакцию.
«Я слишком давно не прикасался вообще ни к кому другому, - решил он, справившись с проблемой при помощи всегда выручавшего образа коленопреклонённой Беллатрикс Лестрейндж; её тёмные волосы и упрямая линия обманчиво нежного рта всегда действовали на Северуса совершенно однозначно. - Слишком давно и совсем ни к кому».
В конце концов, это было чистой правдой.

* * *

«Я ненавижу его, - сказал себе Северус, бережно опуская подхваченного Wingardium Leviosa Поттера на траву. - Этот проклятый маленький идиот усиленно стремится к тому, чтобы сломать себе шею - кто я такой, чтобы ему препятствовать?» Немного выпустив этими мыслями пар, Северус спрятал палочку в карман и встал с места, намереваясь вернуться в подземелья, но не тут-то было - неестественно бледная Минерва мёртвой хваткой вцепилась ему в рукав:
- Северус… Северус, Боже мой… ты успел его спасти… Господи, спасибо тебе, Северус…
Северус аккуратно высвободил рукав.
- Не стоит благодарности, - и ушёл прежде, чем кто-либо ещё попытался выразить ему… благодарность.
Однако же, кто-то всерьёз пытался проклясть Поттера - значит, и защищать его тоже нужно на совесть. Северус подробно пересказал Дамблдору, каким, по всей видимости, проклятием воспользовался неведомый враг, какие противомеры были приняты, как мантия Северуса чёрт знает отчего загорелась, и пришлось её тушить, и как Поттер, воспользовавшись тем, что на него не смотрят, исхитрился-таки сверзиться со своего хвалёного Нимбуса-2000. Северус умолчал, выставив предварительно мощнейшие окклюментивные щиты, что ему захотелось спуститься и посмотреть, всё ли с Поттером в порядке, и послушать его пульс, и велеть больше не рисковать так собой.
На несколько дней в Хогвартсе наступило затишье, рутина - взорванные котлы, километры свитков с домашними заданиями, угрюмые лица студентов. У Северуса было время подумать; и он думал о Поттере и квиддичном матче; и думал о Квиррелле, который не нравился ему с самого начала учебного года.
Сказать честно, Северусу не нравился практически никто из коллег; главным образом, потому что никто из них не был запачкан по уши в омерзительнейшей грязи собственного прошлого, как он. Но Квиррелл не нравился Северусу особенно, потому что рядом с ним начинала слегка ныть Метка на руке. И к чему этот тюрбан, с которым Квиррелл носится, как курица с яйцом? И можно врать кому угодно, но только не Северусу, что тяжёлый запах, исходящий от Квиррелла - это запах чеснока, призванного отгонять вампиров; чеснок лишь маскирует другую вонь, совершенно ни на что не похожую. И прочесть тайком мысли Квиррелла так и не удалось - с каких это пор жалкий хаффлпаффец, никогда не блиставший особыми успехами в учёбе, превзошёл Северуса в искусстве Окклюменции? Чтобы так защищать свои мысли, надо посвящать этому дни и ночи, и неустанно бдить, не собирается ли кто залезть, куда не просят. К тому же почерк ментальных щитов оказался странно знаком Северусу. Где-то он уже встречал такое…
За Квирреллом нужно было следить; тем паче, что в школе с этого года хранился философский камень, защищённый смехотворными, по мнению Северуса, и вполне подходящими, по мнению Дамблдора, препятствиями. Проще простого будет обезвредить эти препятствия одно за другим даже для такого бездаря, как Квиррелл; вообще говоря, с этим справился бы и самый тупой первокурсник.
Северус опутал паутинками следящих заклинаний личные комнаты Квиррелла, и Северусу повезло: в один из вечеров Квиррелл выскользнул из своих комнат и поспешил на третий этаж. Полюбовавшись на трёхголовоё хагридово исчадье, Квиррелл отступил; чтобы на следующий вечер, когда Дамблдор уехал в Лондон по делам, вернуться и без церемоний заавадить пса.
…Когда Квиррелл откинул крышку люка, ведшего к философскому камню, Северус понял, что медлить больше нельзя.
…Когда Квиррел ткнул палочкой в горло безумно перепуганному Поттеру, у Северуса внутри всё как-то странно оборвалось.
…Когда Квиррелл с переломанной шеей упал на покрывавшие пол Дьявольские Силки, Северус невольно вспомнил Фенрира Грейбека - вечно немытого и нечёсаного оборотня, для которого лучше всего подходило определение «брутальный». Грейбек не доверял магии и учил юных Пожирателей обходиться без палочки, только собственным телом; учил жёстко, драл три шкуры. Умению ломать шею из разных позиций в учебном курсе Грейбека отводилось довольно-таки много места.
- Это единственное, что я могу без палочки, Поттер, - Северус продемонстрировал Поттеру голубоватый огонь в горсти - на седьмом курсе профессор Флитвик обучил желающих этому незамысловатому волшебству. - И, к сожалению, это не поможет нам выбраться отсюда. Придётся ждать, пока нас не найдут.
Как ни странно, Поттера, кажется, эта новость не особо расстроила; мальчишка оттолкнулся от стены локтями и подошёл ближе к Северусу.
- Я хотел сказать вам спасибо, профессор, - наглый гриффиндорец смотрел Северусу прямо в глаза и говорил достаточно твёрдо, хотя голос у него всё же слегка подрагивал. - За то, что вы спасли мне жизнь на матче по квиддичу. И… за то, что сейчас… тоже спасибо. Сэр.
Нашёл время для благодарностей. Хотя, с другой стороны, когда они вылезут отсюда, ему будет явно не до того. Северус усмехнулся.
- Вежливость не доведёт вас до добра, Поттер. Впрочем, гриффиндорцы не созданы, чтобы быть вежливыми… мой вам совет: когда мы выберемся отсюда, не обращайте на этикет никакого внимания. Он причиняет вам одни только неприятности.
Против обыкновения, мальчишка не стал огрызаться и даже не разозлился. Он просто протянул руку и бестрепетно ухватился за ладонь Снейпа своими тонкими нежными пальцами.
- Почему вы это сделали, Поттер?
- Потому что так я не боюсь, - спокойно признался Поттер.
- Не боитесь чего? - подозрительно спросил Северус.
Поттер немного замялся, а потом кивнул в сторону трупа Квиррелла.
- Его.
- Он уже никому не страшен, - утешил Северус и разжал трепещущие, аристократично-изящные пальцы Поттера на своей ладони, один за другим. - Можете не нервничать.
Северус наклонился и сорвал с Квиррелла тюрбан. Вместо затылка у Квиррелла было второе лицо - грубая пародия на человеческие черты, уродливая маска, чем-то похожая на очень знакомого Северусу человека. Поттер рядом судорожно выдохнул сквозь зубы.
- Это был Тёмный Лорд, - заключил Северус. - По-видимому, он вселился в Квиррелла, пока тот разгуливал по лесам в поисках вампиров…
- Но… но он же умер… десять лет назад…
- Он очень старался достичь бессмертия, - Северус выпрямился. - И в какой-то мере достиг его - хотя и не так, как, должно быть, мечтал в детстве.
- А… а теперь он где? - Поттер очень старался говорить ровно.
- Видимо, сбежал, - Северус хмыкнул. - Судя по всему, он не вселился ни в вас, ни в меня, так что всё, что он мог сделать - это бесславно уйти.
- А как определить… не вселился ли в меня кто-нибудь?
- Будьте спокойны, я умею определять подобные вещи, - фыркнул Северус. - Те зачаточные признаки самосознания, что у вас имеются, не облагорожены присутствием Лорда.
Удивительное дело - чем больше нервничал Поттер, тем в лучшее расположение духа приходил Северус, и тем проще было контролировать ситуацию.
- Может… может, мы уйдём отсюда, сэр? Пожалуйста, - Поттер снова вцепился в руку Северуса, старательно отводя глаза от трупа Квиррелла. Нормальный ребёнок стал бы опасаться Северуса после настолько хладнокровного убийства… но нормальность явно никогда не входила в число отличительных черт этого конкретного мальчишки.
- Мы не можем добраться до люка без помощи палочек, - напомнил Северус, не стряхивая руку Поттера. - И у нас нет ни одной.
- А вон там есть тоннель, - глазастый Поттер мотнул подбородком куда-то в сторону; признаться, Северус совершенно забыл об этом тоннеле с тех пор, как обустроил своё препятствие. - Вы знаете, куда он ведёт?
- Знаю.
- А куда? - боязливо поинтересовался Поттер.
- Не бойтесь, - хмыкнул Северус. - Груд покойников там наблюдаться не должно.
Мальчишка слегка надулся и прикусил розовую нижнюю губу.
- Давайте пойдём туда, - почти умоляюще сказал он.
И Северус согласился; детские пальчики, до белизны сжавшиеся вокруг его ладони, действовали на него непривычно умиротворяюще.
Препятствие Флитвика слегка раздражало Северуса - неугомонностью, сверканием, шуршанием сотен крыльев; Поттер же, кажется, был в восторге.
- Это же ключи? Это не птицы? - он запрокинул голову, приоткрыв рот от восхищения.
- Именно так, - кратко отозвался Северус, пытаясь вспомнить, какой именно ключ должен открывать дверь.
- И нужно поймать правильный, да? Тут даже метлы в углу есть!
- Тогда, быть может, мы поднимемся на этих метлах к люку? - предложил Северус.
Поттер заметно скис.
- Я… я не… сэр, если можно… можно, мы не пойдём… обратно? - определённо, храбрый гриффиндорец продолжал по-детски иррационально бояться мёртвого Квиррелла.
Говоря по-хорошему, эти страхи были чушью собачьей. И любой здравомыслящий человек на месте Северуса немедленно вправил бы Поттеру мозги и заставил бы вернуться на метлах.
Северус, однако, никогда не отличался особым здравомыслием.
- Если поймаете массивный серебряный ключ с ярко-голубыми крыльями - то мы пойдём дальше. Если нет - вернёмся.
Поттер взмыл в самую гущу ключей с такой скоростью, будто под ним разожгли костёр. Через три минуты ключ был изловлен, и запыхавшийся Поттер приземлился прямо перед Северусом.
- Этот? - Поттер откинул со лба волосы и робко улыбнулся.
«Этот, сэр», - подумал Северус почти беззлобно.
- Этот, - согласился он. - Погодите, Поттер. Что у вас с горлом?
- Он, - Поттер неопределённо ткнул рукой в сторону, где остался Квиррелл, - проткнул мне палочкой кожу… неглубоко. Кровь уже не идёт, по-моему.
Северус вынул из кармана носовой платок и аккуратно вытер начавшую подсыхать кровь с горла Поттера; гриффиндорец стоял, не шевелясь, покорно подставив тонкую шею с полупрозрачной кожей.
- Оставьте платок себе. Если кровь пойдёт снова, приложите его к ране, - конечно, как медикамент платок глупо было рассматривать, но хоть какая-то иллюзия того, что ситуация под контролем.
Препятствие МакГонагалл в своё время развлекло Северуса; он выигрывал в шахматах у декана Гриффиндора с первого же года, как пришёл преподавать. И в этот раз, велев Поттеру занять место одной из чёрных пешек и встав на место ладьи, Северус расправился с ситуацией в пять ходов. Чувствовать восхищённый взгляд Поттера было приятно.
- А что будет дальше, сэр? - тёплая ладошка вновь уцепилась за его руку, и Северус сделал вид, что не заметил этого.
- Дальше будет горный тролль, - вспомнил Северус.
- Ой, - сказал Поттер. - А у нас палочек нет.
- Поверьте, Поттер, тролль достаточно глуп, чтобы можно было обвести его вокруг пальца и без палочки. Конечно, если вы снизойдёте до того, чтобы причислить меня к homo sapiens, - последних слов Поттер, по-видимому, не понял, но переспрашивать не решился.
Как Северус и подозревал, тролль в это время суток спал, подобно всему Хогвартсу, кроме двоих придурков - как и всякому живому существу, троллю требовался отдых; храп и вонь в равной степени наполняли небольшую комнату - Поттер поморщился и ухитрился двумя руками одновременно заткнуть себе и нос, и уши. Северус потянул гриффиндорца за локоть, острый даже сквозь мантию и свитер, и они на цыпочках прошли к следущей двери, благо та была не заперта.
Стоило им закрыть за собой дверь комнаты с троллем, как за их спинами вспыхнуло пурпурное пламя; Поттер шарахнулся от неожиданности.
- Что это значит, профессор?
- Это значит, что мы не сможем пройти обратно без специального зелья или заклинания.
- А… а как же…
- Завтра профессор Дамблдор вернётся из Лондона и, несомненно, поймёт, где мы. И вы ведь сами активно протестовали против того, чтобы идти обратно, - Северус нацепил самую гнусную ухмылку из всего своего арсенала.
- А-а… - Поттер взглянул на единственный проход вперёд, закрытый завесой чёрного пламени. - Мы останемся здесь, пока профессор Дамблдор не придёт?
- Отчего же? Можно пойти вперёд.
- Сквозь огонь?
- Любой огонь можно погасить, Поттер, - назидательно сказал Северус и прошёл к столу, на котором сам расставлял разнокалиберные бутылочки. - Хотите пить, Поттер? Вот в этих бутылках сок, - бутылки с ядом Северус благоразумно сразу же отставил подальше, чтобы Поттер по ошибке не схватился за них. - Вот это зелье погасит огонь на пути обратно. Вот это - огонь на пути вперёд.
Чтобы пройти сквозь огонь, не гася его, можно было выпить зелье, но Северус специально сварил его мало - здесь хватило бы только на одного. А отпускать Поттера к философскому камню одного или оставлять здесь решительно не хотелось.
Поттер глотнул сока, вытер губы тыльной стороной ладони и попросил:
- Давайте пойдём дальше. Что там будет, сэр?
- Там - то, что защищали все эти препятствия, - Северус вылил зелье из самой маленькой бутылочки в чёрное пламя; громкое шипение, и всё погасло, открывая проход. - Философский камень.
- Философский камень? - повторил Поттер, следуя за Северусом. - Что это?
Северус закатил глаза. И чему, спрашивается, сегодня учат в школе?..
- Философский камень - это вершина алхимического искусства. Его обладатель может с помощью камня превращать любые металлы в золото и создавать эликсир долголетия, позволяющий увеличивать жизненный срок сколь угодно долго. Создателю и обладателю вот этого, единственного ныне существующего камня, - Северус указал на кроваво-красный камешек на столе посредине комнаты, - Николасу Фламелю, уже более шести с половиной сотен лет.
- Ого, - Поттер цапнул камень со стола и с любопытством повертел в руках. - А зачем он тут лежит? Почему не у Николаса Фламеля?
- Потому что Тёмный Лорд очень стремился добраться до философского камня. Профессор Дамблдор - давний друг Николаса Фламеля; вместе они решили, что здесь камень будет в безопасности.
- Но ведь сегодня вечером Вольдеморт чуть не добрался до него, - Поттер небрежно кинул камень на место, как наскучившую игрушку. - Какая же это безопасность?
- Не называйте Тёмного лорда по имени, Поттер, - одёрнул Северус. - И не вам судить о мерах, которые были приняты волшебниками неисчислимо старше и умнее вас, - как педагогическая мера, эти слова должны были прозвучать. Хотя на самом деле Северус был абсолютно согласен с Поттером. Согласен с Поттером. Оксюморон.
Гриффиндорец не ответил. Северус вновь вызвал голубой огонь на ладонях и зажёг свечу рядом с камнем; переместившись на фитиль, огонь стал обычным, оранжевым. Северус тупо смотрел на трепещущий, как пальцы испуганного Поттера, огонёк, и ощущал, как устал за этот идиотский бесконечный вечер.
Поттер зашуршал тканью. Северус невольно покосился в его сторону и увидел на стене тень снимающего мантию Поттера, тёмно-серую, стройную и ловкую тень. Она была увенчана забавно растрёпанной шевелюрой, как стебель пиона; Поттер потянулся, запрокинув руки за голову, но даже то, что он встал на цыпочки, не особо прибавило ему роста. По правде говоря, среди своих сверстников Поттер был самым щуплым и маленьким - особенно на фоне пухлого Лонгботтома, долговязого Уизли, крепыша Финнигана и футболиста Томаса; обычно Северус получал от этого факта затаённую радость - этот никчёмный мальчишка и вырасти-то как следует не смог!
Тогда какого чёрта сейчас ему стало от этого трудно дышать?..
- Зачем вы раздеваетесь, Поттер? - от резкого тона Северуса тень Поттера вздрогнула.
- Здесь жарко. Я просто снял мантию...
Северус промолчал. Действительно, вентиляции здесь не предусмотрели - душно и жарко.
Стульев или ещё чего-нибудь Дамблдор здесь не предусмотрел; Северусу пришлось сесть на жёсткий пол, привалившись к стене спиной и затылком. Поттер молча подошёл и встал рядом.
- Профессор… сэр… - Поттер нервничал, явно собираясь изречь что-то архиважное - с его, разумеется, точки зрения. Северус с умеренным интересом взглянул на мальчишку.
- Что?
- Профессор, я… я вам так благодарен… и…
- Что «и»? - начал терять терпение Северус.
Поттер досадливо вздохнул; на лбу у него выступили капельки пота. Северус и сам чувствовал, что здесь слишком жарко, но и под угрозой смертной казни не стал бы раздеваться перед Поттером.
- Я просто… - Поттер то ли сам не знал, как облечь в слова то, что хотел сказать, то ли просто не решался выпалить, что думал, в лицо Северусу. - Чёрт побери, здесь так жарко! - и он стремительно стянул свитер через голову; очки перекосились и повисли на одном ухе - Поттер снял их совсем и отложил в сторону. Северус старательно смотрел Поттеру в глаза. Не ниже. Только в глаза.
Только в глаза.
Ниже нельзя.
«Соберись, Северус».
- Что вы хотели мне сказать, мистер Поттер? - ледяным тоном осведомился Северус, старательно сглотнув, потому что в горле пересохло напрочь.
- Я… - Поттер застыл почти в отчаянии. - Я не знаю, как сказать словами, что чувствую… - он взялся на пуговицу на брюках, расстегнул - Северус протянул было руку, чтобы остановить, но подлые брюки, которые были велики Поттеру на несколько размеров, свалились сами прежде, чем Северус успел что-либо сделать; нагота светлой кожи почти ослепила Северуса, и он сморгнул. Поттер вышагнул из брюк, едва не запутавшись в ткани, и снова застыл. А потом наклонился и взял ладонь Северуса обеими руками.
- Это так странно, - задумчиво сказал он. - Я даже не знал, что так бывает, сэр… я знаю, вы меня ненавидите, но… вы ведь спасли меня. Не один раз. Не может быть, чтобы вы меня и правда настолько не переносили… и… вы…
Поттер, внезапно замолчав, поднёс ладонь Северуса к губам и осторожно поцеловал запястье.
- Вы мне нужны, - шёпотом закончил он. И по его лицу Северус читал, как по раскрытой книге, что Поттер не знает, о чём просит, даже отдалённо не представляет, что ему на самом деле нужно, и понятия не имеет, чего так страстно добивается и словами своими, и жестами; и читал дикую, звериную жажду любви, которой не встречал ни в одном другом ребёнке, читал покорность и доверие, читал безоговорочное приятие всего, что может последовать - абсолютно всего, даже того, что при свете дня напугало бы его много сильней, чем труп Квиррелла с Тёмным Лордом в затылке.
Это был отличный момент, чтобы поставить его на место. Сын старого врага, такой же несносный, высокомерный, ленивый и безрассудный. Самое время расставить все точки над i и ткнуть мальчишку носом в грязь. Момент удобнее, откровенно говоря, трудно было придумать.
Северус смотрел в чересчур большие для детского личика зелёнющие глаза и всё никак не мог открыть рот и сказать хоть что-нибудь. Воспоминания о Джеймсе Поттере и о старой ненависти не блекли, но деликатно помещались где-то на периферии сознания, словно не имели никакого касательства к тому, что происходило сейчас, к неровному свету свечи, к запаху пыли, к трепещущим теням в углах комнаты, и были вытащены из глубин памяти без надобности, исключительно благодаря упрямству Северуса. Привычные чудовища не клацали зубами, мирно свернувшись клубком; новые, странные, пугающие монстры поднимали головы, и Северус не знали, кого они ужалят сильнее - его самого или всё же Поттера.
У ненавистного мальчишки были хрупкие ключицы и острые исцарапанные коленки; весь ломкий, как карандашный грифель, он стоял неподвижно и ждал, что сделает Северус. Это была власть, которая пьянила, как никакая другая; в детстве, оглушая Мародёров очередным заклинанием собственного изобретения, в юности, пытая магглов вместе с другими Пожирателями, в зрелости, снимая с Гриффиндора баллы по поводу и без, Северус чувствовал что-то похожее. Но та власть не шла ни в какое сравнение с этой.
Он мог унизить Поттера. Он мог приручить его, как собаку. Он мог попросту сломать тонкую шею - обхватить ладонью и сдавить со всей силы, словно выжимая сок из лимона; нежные детские кости не выдержали бы. Он был царь и бог, здесь и сейчас, и от этого лихорадочный перестук сердца громовым эхом отдавался в голове.
Но он не хотел убивать Поттера. Он даже не хотел ставить его на место.
Когда Поттер нервно облизнул губы, монстры зарычали. Тени по углам дёрнулись в пляске святого Витта, и Северусу показалось, что больше никого и ничего в мире нет - только он и Поттер в этой комнате, ныне, и присно, и во веки веков.
Если бы он помнил, что рано или поздно они встретятся с другими людьми, что так или иначе они выйдут отсюда, что жизнь всё равно придёт в обычную колею, и монстры уснут, он бы не стал делать того, что сделал.
Но он сделал это.
Нежная, нежная кожа; тело, вздрагивающее под ладонями - воробей пытается взлететь с ладони; в свете свечи - то выпуклая тазовая косточка, то зацелованные губы, то прядь чёрных волос; не нужно света, не нужно, некоторые вещи должны случаться в темноте - слабые руки цепляются за шею, тёплое дыхание обдаёт ухо: «Можно, свет будет?.. Я не хочу... ничего не видеть...», и тихое-тихое, на грани слуха - «сэр»; заслонить от света собой, своим телом - зелёные глаза близоруко щурятся, вглядываясь в лицо, монстры беснуются, ревут и воют, заглушая всё, что лепечет припухший маленький рот, сладкий, как родниковая вода, как глоток воздуха после Круциатуса, и гладкая узкая грудь расцветает следами губ и зубов, так нежно, так нежно - кровь ударяет в голову раз за разом, земля уходит из-под ног, время останавливается и дробится на мелкие осколки, прозрачные, как хрусталь, осыпается на пол и тает льдом на ладони; Гарри, Гарри, подколенные ямочки, впадина за горячим ушком, беззащитные запястья, выступающие позвонки - всё сочтено поцелуями, всё обласкано пальцами, всё проведено сквозь горнило бессмысленной нежности и обжигающей изнутри похоти; тени пляшут на покрасневших щеках, на закушенной губе, тени танцуют на одной-единственной слезе, солёной и горькой, как морская вода, тени водят хороводы на дрожащих ресницах, на пряди, прилипшей ко лбу, на неуверенной улыбке, тени рассыпаются по маленькой руке, тянущейся, чтобы обнять - монстры заходятся в полуэкстазе-полуагонии, изрыгают пламя и выпускают когти, надсадный вой закладывает уши, словно свист ветра в эпицентре вьюги, Гарри, Гарри, Гарри...

* * *

Гарри спал на столе, завёрнутый в мантию Северуса; он чуть хмурился во сне и то и дело ворочался, роняя мантию на пол. Северус поднимал её и укрывал его, вновь одетого в слишком большие свитер и брюки; капли воска стекали по тёмно-жёлтому телу свечи, застывали на позеленевшем от времени медном канделябре.
Когда вошёл Дамблдор, Северус обернулся и приложил палец к губам. Дамюлдор понимающе кивнул и очертил над Гарри круг, накладывая заглушающие чары.
- Как он? - теперь можно было говорить в полный голос, не опасаясь разбудить, чем директор и воспользовался.
- Почти в норме. Думаю, Поппи стоит посмотреть на его шею, Квиррелл проткнул ему кожу палочкой. В остальном - в порядке.
- Почему вы не вернулись на мётлах Филиуса?
- Он боялся трупа Квиррелла, - Северус пожал плечами. - По-моему, в его возрасте такие приключения пагубно действуют на психику - он наотрез отказывался возвращаться туда.
- От этого будет легко избавиться, - пробормотал Дамблдор, прикидывая что-то в уме. - Я так понимаю, теперь он доверяет тебе?
Северус пожал плечами.
- Наверняка. Боюсь, после того, как я героически спас его от вынырнувшего из небытия Лорда в затылке Квиррелла, он не поверит, что я его ненавижу.
- А ты ненавидишь?
- Кажется, уже нет, - признался Северус. Голова ныла от духоты и усталости. - Образ врага разрушен с треском, Альбус.
Северус уносил Гарри на руках - лёгкого, тёплого, доверчиво устроившего голову на груди у Северуса; Дамблдор шёл рядом и любезно освещал дорогу Люмосом.
Они возвращались к обычной жизни, в которой не было места свету свечи и вою монстров; и не было места «Гарри», которого заменил «Поттер» в ту же самую секунду, как они вышли из запретного коридора.

* * *

По всем правилам, в начале июня солнцу полагалось сиять во всю мочь; но сегодня, накануне дня, когда студенты разъезжались по домам, моросил противный дождик, и сырой холод расползался по окрестностям замка. Стоя у окна в конце бывшего когда-то запретным коридора на третьем этаже, Северус думал о том, есть ли смысл сегодня идти в Запретный лес за кое-какими травами, или лучше подождать, пока распогодится. Мысли думались вяло, с ленцой; по правде говоря, Северуса занимало вовсе не это, а то, что завтра уезжает и Гарри Поттер, Мальчик-Который-Никому-Не-Проболтался-О-Том-Что-Произошло-В-Комнате-С-Философским-Камнем. Возможно, он забыл, предположил Северус, раз никак не намекнул на всё это в течение учебного года. Бывает такое у детей, да и у взрослых тоже - забывать травмирующий эпизод начисто.
Однако был ли этот эпизод так уж травмирующ? Северусу отлично помнилось, что против Поттер не был... да и процесс пришёлся ему по вкусу. Шокированным, оглушенным болью или обидой мальчишка отнюдь не выглядел... Северус поспешно изгнал из мыслей воспоминание о том, как именно выглядел Гарри - взъерошенный сильнее обычного, раскрасневшийся, слегка сонный, льнущий к рукам, как котёнок...
Подобные мысли строго наказуемы и в магическом, и в маггловском мире. И коль скоро мальчишка не поднял шума, то и с его, Северуса, стороны, будет только разумно похоронить всё произошедшее в глубинах памяти...
Душеспасительно-выхолощенные, абсолютно правильные и, вне всякого сомнения, личные северусовы мысли были прерваны тихими шагами; Северус медленно оглянулся, уже зная, кого увидит.
Жертв тоже тянет на место преступления - как иначе они смогут воскресить в душе тот сладкий ужас и ту безжалостную беспомощность, которые испытали? Гарри Поттер, растерянный, смущённый, стоял перед своим преподавателем Зельеварения и комкал в руках какую-то тряпку.
- Что это, Поттер? - осведомился Северус, не найдя лучшего зачина для разговора.
- Это ваш носовой платок, - Поттер поднял голову и неожиданно нахально уставился Северусу в глаза. - Вы им вытерли кровь с моей шеи... тогда. А я забыл вернуть. Я его постирал...
- Благодарю, - Северус взял протянутый платок, успешно избежав прикосновения к тонким детским пальчикам, которого так жаждали в одночасье очнувшиеся монстры. - Полагаю, теперь для вас будет лучше всего вернуться в гриффиндорскую башню и собрать вещи - поезд уходит завтра утром.
Совет был неглупый, но когда это гриффиндорцы и, тем паче, Поттеры, прислушивались к таким советам?
- Я не хочу уезжать, - сообщил Поттер.
- Отчего же?
- Я там никому не нужен, - Поттер пожал плечами, чью цыплячью узость подчёркивала бесформенная школьная мантия. - Дядя и тётя меня не любят. Они были бы рады, если бы я к ним никогда не вернулся.
- Не выдумывайте, Поттер. Полагаю, даже если вы поругались с ними перед отъездом в школу, на перроне вы сразу помиритесь, - какого чёрта он стоит здесь и ведёт с этим мальчишкой психотерапевтические беседы?
- Но это правда, - печально возразил Поттер. - Если бы они меня любили, то не поселили бы в чулане и давали бы есть чаще... Зачем я вам говорю всё это? Я ведь совсем не то хотел сказать.
- А что вы хотели сказать? - машинально спросил Северус, занятый негодующим воем монстров, которым совсем не понравилось известие о том, что с их драгоценной собственностью, тонкокостной, гладкокожей, смелой и ласковой, дурно обращаются какие-то магглы.
- Я хотел ещё раз сказать вам спасибо. И отдать платок. И просто... попрощаться до сентября именно с вами.
- Почему именно со мной? - так же автоматически уточнил Северус.
Поттер снова пожал плечами.
- Может, потому что я нужен на самом деле только вам? - он снова уставился Северусу в глаза, и у последнего дух перехватило от этих сияющих, зелёных-зелёных, широко и доверчиво распахнутых...
Если Поттер и говорил что-то ещё, то Северус не слышал; но, кажется, слова Поттер счёл излишними, потому что просто шагнул ближе, встал на цыпочки, обхватывая Северуса руками за шею, и аккуратно поцеловал в уголок губ.
- Мне надо идти, - Поттер - Гарри - с видимым сожалением разжал руки. - У меня и правда ещё вещи не собраны... если бы я мог остаться здесь, в Хогвартсе! - взгляд, который Гарри бросил на унылый пейзаж за окном, мизантропа-зельевара перед собой и неуютный каменный коридор вокруг, можно было охарактеризовать одним словом - влюблённый.
Если бы Дурслей не существовало в природе... Северус подумал об этом, и жгучий страх полоснул по нервам - что, если сказал это вслух? Но Гарри был всё так же лучист, безмятежен и невыносимо, нестерпимо доверчив. И Северус подумал снова.
Если бы Дурслей не существовало в природе, кому отдали бы опеку над Гарри? Сердце Северуса пропустило один удар. И следом метнулась вторая, на первый взгляд слабо связанная с первой, мысль: из потенциальных свидетелей разного рода тёмных дел на Тисовой улице бдит по поручению Дамблдора одна лишь Арабелла Фигг - старуха-сквиб, не способная заметить и слона у себя под носом, не то что подозрительную личность...
- До свидания, - сказал Гарри, легко перепрыгнул через накрепко закрытый люк в полу и обернулся. - Я буду сильно скучать по вам, - застенчивая улыбка уверила Северуса, что Гарри сказал то, что думал; пусть даже и гриффиндорцы умеют лгать, но не этот и не в столь нежном возрасте. И не первоклассному Легилименту. - А вы по мне будете?
Северус знал, что должен ответить «нет» - так же, как знал, что должен был оттолкнуть Гарри, потянувшегося поцеловать самого ненавистного учителя во всём Хогвартсе.
- Буду. Очень.
Гарри просиял, помахал ладошкой и умчался, гонимый той самой кипучей, лёгкой энергией, которая делает маленьких мальчиков такими вертлявыми, непоседливыми и любопытными. Северус смотрел ему вслед, пока невысокая мальчишеская фигурка не скрылась за поворотом окончательно, и только после этого позволил себе вслух сказать:
- Может быть, мы увидимся раньше сентября, Гарри.
Может быть.


The end.