Представьте Чака Норриса, которому все похуй, потому что он растолстел. Ему угрожают — а Норрису похуй, его пиздят — а Норрису похуй. При его убойной силе, ему тупо лень, он лежит и не шевелится. Вот это по характеру будет габонская гадюка, или кассава.

Кассава — одна из самых крупных африканских гадюк: длиной под два метра, в обхвате до 47 см, с охуительно огромной треугольной башкой и жутеньким еблищем Змея Горыныча. С длиннющими зубами, ядом, который способен убить человека…

Представили? Так вот это, блядь, не змея, это сосиска. Ей похуй абсолютно на всё, на всех, и на себя в том числе. Потому что толстая и ленивая.

Днем кассава спит — она сова, хоть и гадюка. Ночью просыпается, зевает:

— Жрать хочется. Ой, бля, это ж на охоту ползти…

Долго собирается, умывается, пьет кофе — наконец приходится переться: голод не тетка. Габонская гадюка ползет медленно и прямолинейно, не извиваясь: сосиски не гнутся.

— Худеть пора, — жалуется она по дороге. — Но не получается, да и лень. Ладно, хуй с ним, я и так красивая.

Дотащившись до чьей-нибудь норы, кассава брякается в засаду. И долго лежит неподвижно. Ей это нравится, она вам не пантера тощая — за добычей бегать. Наконец из норы высовывается какой-нибудь несчастный зверек, кассава вдруг преображается, молниеносно его хватает и держит зубами, пока его не убьет яд. Заглотив добычу, габонская гадюка снова превращается в сосиску.

— Ох, устала что-то, — кряхтит она. — Надо отдохнуть…

Габонская гадюка настолько мощная, что может запиздить даже карликовую антилопу. И настолько похуистичная, что, не найдя добычу, может отправиться в сторону человеческого жилья, на крыс поохотиться. И ползти, например, через дорогу.

— Ой, фары… автомобиль едет… — размышляет она. — Прибавить скорости, что ли? Задавит же… Да ну, поххххх- кхххх…

Змееловы хватают габонскую гадюку голыми руками.

— Блядь, да как же вы заебали, странные существа. Отдохнуть не даете, — лениво стонет кассава. — Я ж укусить могу…

Змееловы не верят, и поднимают ее за хвост.

— Пиздец какой-то, — кряхтит гадюка, вися вниз башкой. — Ни покоя в этих джунглях, ни уважения. Ну допустим, ш-ш-ш-ш…

Ее опускают в мешок, а она все еще продолжает размышлять, следует ли укусить нахала, потревожившего ее покой.

Но в дождливый сезон габонские гадюки все же взбадриваются, потому что им хочется секса. Самцы сражаются за самку, пытаясь придавить голову соперника к земле.

— Иди на хуй отсюда, мне тебя пиздить лень, — говорит один. — Я первый эту бабу нашел.
— Не, брат, ты пойми, — отвечает другой. — Это ж искать новую надо, а мне неохота. Я лучше тебя угондоню.
— Продолжайте, а я пока посплю, — замечает самка. — Ебать начнете — сообщите. Хотя нет, не надо будить, я все слышу.

После ленивого секса мужик решает, что совершил уже достаточно подвигов во имя любви, и сваливает отдыхать.

— Что-то мне лень щас беременеть, — задумывается баба. — Подожду, пожалуй.

И может удерживать в себе сперматозоиды несколько месяцев, пока не выберет удобный момент. Потом только беременеет и рожает, потому что живородящая. Часто это делать ей лень, поэтому потомство у самок бывает раз в два — три года.

В общем, восхитительно флегматичная сосиска. Хотя если ее все же разозлить — можно и помереть от укуса. Очень ядовитая. Так что будете в Африке — ведите себя прилично.

© Диана Удовиченко

http://the-cheerful-robot.diary.ru/p215039684.htm