Шли первые полгода моей службы в армии и меня поставили в караул.

Одна из моих смен выпала между двумя часами ночи и четырьмя часами утра, так что, я лег в полночь, чтобы отдохнуть, как это положено заступающему. Перед тем, как печь, я попросил одного пацана из бодрствующей смены сделать мне кофе, чтобы я выпил его и пошел на пост.
Это было нормой для нас, друг друга выручали. Я встал спустя час и сорок пять минут, выпил кофе и пошел на пост, сжимая свой автомат.

Ночь была дождливой и вокруг выпи собаки. Дождь перерос в ливень и я ходил туда сюда по мостику. Но кофе, выпитое мною, оказал чересчур бодрящее действие я понял, что обосрусь прямо сейчас.

В страхе перед тем, что в любой момент может пройти проверяющий и уничтожить меня, если я покину пост, мне пришла в голову гениальная идея: насрать прямо с мостика, чтобы говно смыл дождь.

Я насрал. Только дождь был холодным и говно только сильнее прилипло к решеткам и бетону.

Я сделал вид, что все нормально и принял смену через час. Утром нас подняли по тревоге и спросили кто насрал на посту.

Мне пришлось выйти и признаться, в ожидании пиздюлей. Однако, начальник караула решил сделать все иначе. Мне перед всеми было объявлено поощрение за то, что я даже в таком положении не покинул пост и враг не смог бы подступиться.

Потом еще и значок дали. Я его так и называю: значок за сранье.

http://the-cheerful-robot.diary.ru/p204888759.htm

У знакомой дамы горе: сын надумал жениться на девочке не нашего круга.

Я даме сочувствую, у меня у самой сын, тоже переживала бы.

Но вспоминается одна Иванова.
Эту Иванову сын поставил перед фактом — вот Марина, и мы расписались.
В анамнезе у Ивановской родни доктор наук, два кандидата, хореограф, главный инженер, литературный критик, ведущий кардиолог и так далее.
А тут девица сомнительного происхождения и несомненно дурного воспитания, отец в нетях, мать телятница (телятница!), образование «маляр-штукатур», ни кожи ни рожи.
Ощущение, что судьба прицелилась, плюнула и попала.

Малярша, правда, вела себя пристойно, не видно ее и не слышно, так, прошуршит что-то в коридоре.
Подожди, говорила Ивановой подруга Арина, еще обживется, еще наплачешься.
Осенью сын отбыл в командировку в Штаты.
Как представлю, что в квартире это чучело шмыгает туда-сюда, хоть домой не иди, говорила Иванова подруге Арине.
К Новому году сын вернулся, а в марте объявил: во-первых, в Штатах ему предложили контракт, во-вторых, там же он встретил Николь, в-третьих, в четверг их с маляршей разведут, а в пятницу он улетает, ты, мать, не волнуйся, буду звонить.
Поплакала, проводила, рукой помахала.

Малярша собирала свои манатки: дорожная сумка и пакет из супермаркета — все богатство.
И вид как у побитой дворняги.
Иванова пересилила себя и спросила: есть куда идти?
Малярша прошелестела: в общежитии через месяц койка освободится, а пока меня девочки в свою комнату пустят, на раскладушку.
Иванова посмотрела-посмотрела и сказала: через месяц и съедешь, распаковывайся.
И назвала себя идиоткой.
Что и подтвердила подруга Арина.

Утром малярша убегала малярить-штукатурить, возвращалась поздно, еле живая, серая от усталости.
Пыталась сунуть деньги за постой, гордо заявив, что достаточно зарабатывает.
Так прожили три недели, и тут Иванову скрутило, внезапно и всерьез, полтора месяца в больнице, еле выкарабкалась.
Сын звонил несколько раз, говорил: ты, мать, держись, я тебе наше с Николь фото скинул — я, Николь и Ниагара.
Так себе Николь, ничего особенного, стоило ли.

Подруга Арина навещала, нечасто, семья, заботы, поди выберись.
Малярша варила бульоны, морсы, готовила куриные котлеты на пару, уговаривала проглотить еще ложечку.
Подозрительно мне это самаритянство, говорила подруга Арина, уверена, что она там не прописалась ли? полквартиры не вынесла? котлетку есть будешь? нет? точно не хочешь? а то я прямо с работы, голодная.
Иванову выписали, малярша отвезла домой, помогла подняться на этаж, сама не зашла, некогда, отпросилась ненадолго.
Чистота, ни пылинки, Иванова прошаркала на кухню, на столе записка.
«Светлана Павловна, спасибо. Обед в холодильнике. Выздоравливайте. М».
Проверила заначки, все на месте.
Заглянула в комнату сына, как и не было никакой малярши.

Через неделю Иванова прошла по длинному гулкому коридору, постучала.
Три кровати, стол, под стол засунута раскладушка.
Сказала: вот когда построишь себе квартиру, тогда и съедешь, давай собирайся и побыстрее, такси ждет, счетчик тикает.
В сентябре поехали покупать осеннее пальто, стыдно смотреть, в чем девочка ходит, и сапоги приличные нужны, в торговом центре наткнулись на подругу Арину.
Подруга Арина сказала: хорошую прислугу днем с огнем не найдешь, я-то знаю, а у тебя еще и задаром, ловко ты, Иванова, устроилась!
Это у тебя прислуга, а у меня невестка, пойдем, Мариша, нам еще сумку искать, и брюки посмотрим, и я себе шарфик хотела подобрать.

Иванова говорит, на первый взнос сама скопила, ни копейки у меня не взяла, дом вот-вот сдадут, ищу хорошие обои, ей некогда, работает с утра до ночи, недавно еле притащилась, я отвернулась чаю налить, смотрю — спит сидя.
Иванова говорит, я уже извелась, все думаю, молодая, красивая, хозяйственная да еще с квартирой, Мариша — девочка неглупая, но и умным голову дурят, не поверишь, спать не могу, переживаю, чтобы не попалась на крючок какому-нибудь пустозвону или мерзавцу, кому-нибудь не нашего круга.

© drevo-z

http://the-cheerful-robot.diary.ru/p204886399.htm

Крокодил Геннадий пердел не переставая уже третий час. Беляши коварной старушки Шапокляк в этот раз особенно удались. Уже который раз Гена давал зарок не есть стряпню этой гадины, но природная жадность пересиливала.

- Может тебе чопик вставить, - не выдержал охуевший от загазованности Чебурашка.

- Хочешь, чтобы я лопнул, ушастый уйобок, - взвился крокодил, и с протяжным стоном выпустил новую порцию лютого зловония.

- Слышь, заебал, два с половиной чемодана! Давай, хотя бы этот пиздец в шарики надувать, иначе я щас просто подохну. Это Аум Сенрикё какойта, - не унимался лучший друг.

Идея надувать жопой шарики немного развеселила и даже утешила несчастного Гену. Уже наступило утро, когда яростный пердёж превратился в сиротливые бздёхи, и выбившийся из сил Чебурашка насчитал 237 надутых гнилостным луково-чесночным амбре с вкраплениями оттенков забродившей квашеной капусты и носков Чапаева. Весёлые разноцветные и туго завязанные шарики, скрывающие в себе содержимое крокодилового желудка, вопреки всем законам химии и физики сгрудились под потолком, всем своим видом показывая, что они рождены для стратосферы.

Порядком ослабший Гена отказался прикасаться к этим шарикам и Чебурашка, ухватив для начала пару десятков (шоп не улететь нахуй) в связку понёс их на улицу. Пока он размышлял, где бы их выпустить на волю, к нему подошел незнакомец и спросил сколько он хочет за один шарик.

- А, полтинник, - не растерялся Чебурашка. Он часто промышлял сдачей бутылок и разбирался в торговле. За покоцанные бутылочные горлышки приёмщица торговалась, как прожжённый еврей Загогуленко из Еревана. К его удивлению, покупатель взял три штуки не торгуясь. «У дочки день рождения», - пояснил он и довольный ушёл, унося с собой четверть кубометра и 0.4 атмосферы Гениных страданий. Покупатель ушёл, а полновесные полтора рубля остались. Чебурашка задумчиво посмотрел на деньги, потом на шарики и деловито потопал в сторону детского сада…

В тот день одиннадцать раз возвращался домой Чебурашка за новой порцией ходового товара. И уже к обеду отягощенный ста рублями с хуем, резво пиздовал к дому старухи Шапокляк.

- Слышь, пизда, у тебя еще беляши остались, - сразу выдал ей запыхавшийся Чебурашка.

- Всё, милок. Подчистую размели…

- Ну, еб твою мать! – грязно выругался начинающий предприниматель. Планы на увеличение оборотных средств стремительно падали.

- У меня котлетки есть, - прошамкала беззубым ртом Шапокляк, и таинственно шепнула, - по новому рецепту готовила.

- По-новому, это хорошо, - сразу обрадовался воспрявший духом Чебурашка, - тащи свои котлеты. Все тащи. Бабло есть, не ссы.

С трудом волоча тяжёлый кулек с новаторской стряпнёй, в плюшевой башке Чебурашки колотились друг об друга сложные математические действия. В школу он никогда не ходил и поэтому получалась полная хуйня, но это почему-то его совсем не беспокоило. «Лишь бы не подкачала старуха», - бубнил себе под нос Чебурашка, когда поднимался по лестнице и открывал дверь в квартиру.

- Ну, как ты, тут? – прямо с порога крикнул он. В прихожую вышел слегка осунувшийся Гена и скорчил довольную рожу. Несмотря на распахнутые настежь окна и облитые тройным одеколоном обои, чувствовалось, что «под ёлкой насрали».

- Ты, Ген, вот что, давай поправляйся! Накось – замори червячка, - вручая крокодилу аппетитный кулёк, бодрым голосом произнёс Чебурашка, - а я щас быстренько по делам сгоняю – одна нога здесь другая там, и вернусь.

«Хорошо иметь друзей», - думал Гена, уплетая на кухне котлеты, а полный радужных планов Чебурашка бежал в канцелярский магазин договариваться о солидной скидке на шарики в связи с крупной оптовой закупкой. Он уже накатил пивка и мысли били ключом, - Да и крокодилов этих в Африке, как говна. Выпишем пяток для начала, бассейн для этих рептилий заебашим, Гена в одиночку спрос не осилит, - идеи по расширению бизнеса приходили сами-собой.

А шарики тем временем творили чудеса. В одном доме внезапно заговорил, до этого не говорящий попугай, неосмотрительно клюнувший опасную сферу. В другом, где шарик оказался не очень плотно завязан, маленькая девочка выплакала конъюнктивит за 15 минут и чудесным образом выздоровела. А в детский сад прямо ночью, срочно приехали сантехники и в кратчайшие сроки заменили канализационные трубы на очень хорошие новые...

Пучить с Шапоклякских котлет Гену начало где-то в четыре часа ночи. «Не подкачала всё-таки старуха», нежно застучало в голове у Чебурашки и он, скрывая улыбку, кряхтя выдвинул из-под кровати здоровенную коробку с шариками. Крокодил раздувался прямо на глазах, как барабан. Дельце обещало быть чертовски выгодным...

© Зингершухер

http://the-cheerful-robot.diary.ru/p204884422.htm

Эта История случилась в маленьком городке, недалеко от Москвы, и непонятно чем бы она закончилась, если бы не айкидо. Наверняка полным финансовым крахом большой и дружной семьи, больше нечем.

Все началось с мечты, а уж только потом плавно перетекло в точный расчет, режим строжайшей экономии, обивание порогов казенных учреждений, согласования, одобрения кредитов и прочие тоскливые вещи… поэтому я, пожалуй, сразу начну с айкидо, так веселее.

Однажды, тренер по айкидо - Руслан Анатольевич, заметил, что один из его учеников – тринадцатилетний Боря, пришел на тренировку какой-то потерянный. Вроде старается, а у самого глаза как у девочки из японского мультика.

После тренировки Руслан Анатольевич поднажал, Боря разревелся и признался, что еще десять лет назад, его семья задумала открыть в городе маленькое кафе. Продали под это дело свою и бабушкину квартиры и все поселились в маленькой комнатушке. Собрали толстенную папку разрешений и согласований и, наконец, выкупили подходящее помещение в хорошем месте, но вот тут-то как раз и запахло крахом. С помещением их сильно обманули. Там не то что кафе, даже пункт приема стеклотары не разрешат открыть.

Оказалось, что по двум стенам в зале, постоянно текут струйки ржавой воды, а когда на улице дождь, то эти струйки превращаются прямо-таки в веселые ручейки. И сделать с этим ничего нельзя, ведро герметика помогает минут на пятнадцать. Дом старый, ремонту не подлежит, разве что взорвать его к чертям собачим, но все взрослые жильцы дома выступили категорически против взрыва.
Дeньги уплачены, назад их не вернешь, а честно продать такое помещение нереально.
Вот и грустил айкидист Боря, переживал за семью, а особенно за бабушку, оставшуюся без квартиры:

- Руслан Анатолич, посоветуйте, что нам делать? Вы же сами всегда говорили, что не бывает безвыходных положений. А?

Тренер поскреб ногтями свой могучий бритый затылок, развел руками и ответил:

- Да хрен его знает… ну, в смысле, не отчаивайся, Боря. А ну, давай пойдем, посмотрим, что там у вас за потоп на стенах.

Пришли они с Борей в будущее кафе, тренер поздоровался с убитыми, дежурно-улыбающимися родителями, потрогал ржавые ручейки на стенах, потом неожиданно улыбнулся и сказал:

- Боря, ты уже четвертый год у меня занимаешься, а до сих пор не понял самой сути айкидо: "Акцентирование на слиянии с атакой противника и перенаправлении энергии атакующего…"
Борин отец раздраженно переспросил: «В смысле?»

- В смысле, если вы не в состоянии бороться с явлением, то возглавьте его.

…С тех пор прошел почти год, семейное кафе давно открылось и уже обросло большим количеством своих поклонников, но самый желанный гость тут, конечно же, тренер Руслан Анатолич. Он частенько сюда заходит, за счет заведения выпивает стакан свежевыжатого апельсинового сока, некоторое время любуется умиротворяющим синеватым водопадом, журчащим по стенам, и бежит на тренировку…

© storyofgrubas

http://the-cheerful-robot.diary.ru/p204877936.htm

Вообще, солдаты-срочники любой армии - суть, дети с автоматами. И как любому нормальному ребенку, солдатику хочется все новое потрогать, поползать по нему и изучить.

И на одной из советских авиабаз был ангар, у которого была вмятина в крыше. С внутренней стороны. Причем не одна, а так, будто долбили много раз.

И на вопрос проверяющего, что же это за х*йня, ему рассказали, откуда эти вмятины. Уж не знаю, как у него там лицо перекосило.

А дело то вот в чем - в ангаре стоят самолеты, их обслуживают в том числе и солдаты-срочники. А знаете, здорово же залезть, пока никто не видит, в кабину и вообразить себя лихим истребителем, уничтожающим американские "Фантомы", или отчаянным штурмовиком, жгущим вражеские танки.

Ну, а для полноты антуража можно и всякие тумблеры пощелкать, кнопки понажимать - дело то нехитрое, а опытный пилот ругнется, конечно, но за секунду сбросит все настройки в требуемое положение.

И вроде бы все безобидно, вроде бы самолет обесточен, вроде бы на эти перещелкивания не реагирует ни одна система.

Вроде бы. Потому что есть в самолете система, которая работает всегда.

Катапульта.

Бон вояж. До потолка.

http://the-cheerful-robot.diary.ru/p204874407.htm

Оставил велик под своим окном. Я на третьем этаже живу. Через час высунулся в окно покурить - и пожалуйста. Какой-то перец уже заканчивал перерезать газорезкой стальной трос, мешавший сделать тю-тю моему велосипеду. Ну что за район. В распоряжении у меня были секунды. Их можно было использовать по-разному. Например, обратиться к перцу, взывая добрыми словами к его совести. Или истошно вопить караул! на радость соседям. Я выбрал другое - арбуз, лежащий на подоконнике. Целился быстро, но тщательно. Попал в башку, раздался сочный ХРУМП. Я побежал вниз, холодея сразу от двух ужасающих догадок - что арбуз оказался слишком твердый, или слишком мягкий. Второе похоже тревожило меня больше, поскольку скакал я вниз по ступенькам не просто так, а вооруженный первым, что попалось под руку. Молотком для отбивания мяса. С одной стороны молоток, с другой топорик.

Арбуз попался правильный. Когда я выбежал из подъезда, как черт из табакерки, парень был еще жив. Моргал из-под арбузной мякоти, непринужденно опираясь попой об асфальт. Взгляд его был томен. Но стоило ему увидеть мое орудие для кулинарных затей - откуда что взялось. Мировой рекорд спринта и вокала от с виду жалкого, раздавленного арбузом создания. Я пробежал за ним пару кварталов, задорно размахивая топориком и охотно делясь размышлениями. Потом понял - не мое. Огорченный, возвращался не спеша. Вокруг завыли сирены. Как потом выяснилось, поступила масса звонков, что псих с топором гонится за окровавленной жертвой ))

А, вот еще что. Кто-нибудь знает, как можно использовать в хозяйстве трофейную газорезку?

© Хм

http://the-cheerful-robot.diary.ru/p204871989.htm

Было ещё прошлой зимой. Работаю сисадмином в универе, сижу допоздна. По нуждам хожу в туалет на предпоследний этаж, там (на этаже, а не в туалете) администрация, и уборщицы следят за идеальной чистотой. В туалетах на других этажах самое безобидное – куча окурков под ногами. Но, и на административном этаже есть одно неудобство: в конце рабочего дня, когда разные проректоры и деканы уходят, единственным источником света остаётся тусклый плафон с надписью “пожарный выход”. Приходится ходить туда с фонарём, благо имеется старый шахтёрский фонарь, переделанный под современные аккумуляторы.

Часов в восемь вечера пошёл на мелкое общение с “белым другом”. В противоположном от туалета конце коридора кто-то шарил по полу пятном света фонаря. Суббота, вечер, в институте только я, охрана и курсы с кафедры дизайна. Есть у нас в техническом ВУЗе такое побочное направление, как “дизайн” – художники, фото, кино и т.п. На свет фонаря вдали коридора я не обратил особого внимания. Мало ли, задержался кто, или уборщица ключ ищет. Я включил свой фонарь, направился в сторону туалета. Подошёл к двери. И в свете фонаря увидел выходящих мне навстречу из тёмного туалета трёх ЗОМБИ. Синюшиые рожи в кровище, сгорбленные, руки тянутся ко мне, утробный голос “у-у-у”. Не знаю, что тогда на меня нашло, но я, 35-летний мужик, стал визжать громче, чем первоклассница, увидевшая у себя в портфеле мышь. Если бы ко мне в тёмном подъезде подошёл гопник с ножом, я хотя бы попытался врезать ему по сопатке. А тут я визжал. У психологов подобное называется “разрыв шаблона”. Выяснилось, зомби тоже подвержены “разрыву шаблона”, за те пару секунд, пока я в полумраке издавал нечеловеческие вопли, они, не сговариваясь, скрылись в женском туалете. Сзади ко мне шло тело с фонарём, который оказался подсветкой у видеокамеры. Он начал говорить первым, и это спасло его от того, что я камеру не вставил ему в дырочку для клизмы.

Что оказалось на самом деле. Эти студенты с “дизайна” для какого-то конкурса снимали короткометражку-ужастик. После окончания занятий, а занятия у них вечером, поднялись на этот пустой тёмный этаж для съёмки очередной сцены. Загримированные под зомби студенты по сигналу должны были выйти и произвести описанные дюжиной строк выше действия. Под сигналом подразумевался приближающийся свет фонаря видеокамеры. Только оператор замешкался, а я, подходя к туалету, включил свой фонарь. На свет из тёмного туалета на меня пошли у-у-ухающие зомби. В сценарий фильма явно не входило случайное появление вопящего небритого волосатого мужика в шахтёрской каске с фонарём на лбу. Жаль, не засняли. Хотелось бы посмотреть со стороны на сцену, как обезумевший админ изгоняет зомбарей.

© zero_divider

http://the-cheerful-robot.diary.ru/p204870111.htm

23 февраля 1885 года, 6 часов 58 минут. Пастор тюрьмы в Эксетере (Англия), судья и старший надзиратель входят в камеру осужденного на смерть Джона Ли. Сперва священник должен был выполнить свою работу. Сегодня — первая казнь в его жизни. Он, конечно, страшится — и любой может его прекрасно понять. Вчера в тюрьме возводили виселицу, прямо напротив его часовни, и каждый удар молотка буквально пронизывал его с головы до пят.

За сорок лет несения духовной службы в графстве Девоншир он получил хорошую практику, и вся его чувствительная натура ныне протестует против участия в этом «спектакле». Но такова его работа: быть рядом, когда кто-то умирает. Быть рядом, когда умрет Джон Ли. Быть рядом с ним и молиться о спасении его души.

К большому изумлению пастора, осужденный встречает троих вошедших широкой ухмылкой: «А, это вы наконец? Что, уже пробил мой час? Что ж, господа, начинайте.»

Священник спрашивает у него, не желает ли он прежде всего исповедаться.
— А зачем? Мы определенно скоро увидимся снова.
Четверо мужчин проходят во двор к виселице, где мистер Берри, «заплечных дел мастер», связывает осужденному руки за спиной. Священник начинает бормотать молитвы, поднимается на несколько ступенек и занимает место, которое ему предназначено по закону.
— Вы хотите что-нибудь сказать? — спрашивает судья у осужденного.
Джон Ли твердым голосом отвечает:
— Нет, ничего.

Все дальнейшее происходит очень быстро: палач накинул белый капюшон на голову преступника, укрепил у него на шее веревку и подал знак своему помощнику. Священник закрыл глаза и забормотал молитвы еще чуть громче. Помощник дернул за шнур защелки — но люк под осужденным не провалился.
На пару секунд воцарилось молчание. Палач опомнился первым и дал еще один знак помощнику. Джон Ли был освобожден от веревки и капюшона. Он бледен, но — да, он почти развлекается происходящим.
— Привет, это снова я! — И он замечает пастору, который стоит рядом с ним на трясущихся коленях: — Я же вам говорил, что мы скоро увидимся снова.
На помосте виселицы мало места. Священника и осужденного просят спуститься вниз. Надо проверить механизм. Палач и его помощник принимаются за отладку. Но все работает — защелка отходит как ей полагается, и люк с глухим стуком падает вниз.

Мистер Берри, палач, извиняется:
— Мне, правда, очень жаль... но мы должны проделать это еще раз.
— Так делайте! Выполняйте свою работу! — произносит Джон Ли небрежно.
На него снова надевают белый капюшон и на шею накидывают веревку. Пастор закрывает глаза и опять бормочет молитвы. Палач подает знак. Его помощник дергает за шнур. Защелка движется, и люк снова застревает и не открывается.

Ну, довольно! Судья сверлит палача гневным взглядом. Защелка опять задвигается, веревку и капюшон снова снимают.
— Отвести осужденного в камеру!

Пока надзиратели ведут Джона Ли, священник возвращается в свою часовню и молит Господа, чтобы Он простил несчастного, уже дважды испытавшего смертный страх.
Между тем палач лихорадочно работает. Механизм еще раз проверен. Все функционирует безупречно: защелка выдвигается, и люк откидывается вниз. Мистер Берри даже сам встает на люк, хватается за веревку обеими руками и командует:
— Давай! Дергай за шнур!
Люк распахивается, и палач на несколько секунд повисает на веревке. Затем спрыгивает на дощатый пол:
— Все работает. Вы же видели сами.
— Хорошо, — говорит судья. — Тогда еще раз!

И снова Джон Ли покидает камеру смертников. И создается впечатление, что ему все это нипочем. Несчастный священник возвращается, чтобы казнь была приведена в исполнение по всей форме. Он пытается возразить, что при сложившихся обстоятельствах... принимая во внимание знаки... когда дважды небеса являли свою волю... необходимо отменить казнь.
Но судья непоколебим, и он требует, чтобы все заняли предназначенные им места. Божественное право достойно уважения, но саксонское право требует своего. Джон Ли убил — и он должен умереть!

Слух о необычайных обстоятельствах этой столь технически трудной казни уже разнесся по всей тюрьме, будто искра. Все заключенные собрались у зарешеченных окон и глядят на человека, который со своим духовником и своим палачом готов в третий раз взойти на виселицу. Каждый вновь занимает предназначенное ему место.
Прежде чем мистер Беррм накидывает на голову Джона Ли капюшон, он говорит ему:
— Мне очень жаль, старина, но теперь все произойдет на самом деле.
— Ты так считаешь? — замечает осужденный, и снова по его лицу пробегает широкая усмешка.
Ну, теперь все пройдет как надо, думает про себя палач и со смешанным чувством опять накидывает капюшон на голову осужденного, укрепляет веревку на шее, проверяет узел и отступает на два шага. В третий раз священник в своем углу начинает произносить необходимые молитвы и закрывает глаза.

Мертвая тишина. Затем раздается голос Джона Ли: он поет старую английскую песню — поет из-под капюшона.
Изумленно и беспомощно палач смотрит на судью. Такое он видит впервые.
Но судья уже в нетерпении:
— Чего вы ждете, мистер Берри? Почему небеса не подают знака?
Судья энергично кивает, и палач решительно командует. Помощник дергает за шнур, слышно, как скользит защелка — и снова люк не проваливается.
Вопль радости разносится по всей тюрьме. Заключенные неистовствуют. В ярости судья срывает парик и топчет его ногами.
— Уведите осужденного в его камеру... и пришлите ко мне этого идиота плотника, который строил виселицу!

Сопровождаемый радостными криками своих товарищей по заключению Джон Ли покидает тюремный двор, как тореро арену; со всех сторон его встречают приветствия, и он спокойно шествует в свою камеру.
Священник поворачивается к судье, но тот перебивает его:
— Позаботьтесь о своих делах и не лезьте туда, где вам не место!
Плотника зовут Френк Росс. Он тоже заключенный, которого сначала приговорили к смерти, но потом заменили это наказание на пожизненное заключение. С невинным видом он встает перед судьей.
— Ты строил эту хреновину? Отрицать бесполезно. Действительно, две недели назад он получил приказ администрации построить виселицу с помостом по классическим чертежам.

— И почему же эта штука теперь не работает, спрашиваю я?
Френк Росс пожимает плечами. Он не имеет... ни малейшего понятия... может быть, из-за дождя и ночного холода дерево разбухло...
С восторгу всех заключенных, которые прилипли к своим окнам, сам судья проверяет работу механизма. Дважды он лично встает на место осужденного, как прежде это делал мистер Берри. И дважды защелка открывается, дважды он повисает на веревке, за которую держится обеими руками. Все прекрасно работает.
— Ну, кто что скажет! Все в порядке. Мы должны довершить это дело до конца!

Под буйные выкрики заключенных Джон Ли в четвертый раз оказывается под виселицей. В четвертый раз — уже трясущимися руками — мистер Берри накидывает на него капюшон и укрепляет веревку, в четвертый раз священник закрывает глаза и молит Господа, чтобы чудо случилось еще один раз. И снова мертвая тишина повисает над тюремным двором.
Поскольку палач трясется всеми членами, сам судья на этот раз подает знак помощнику. Тот в четвертый раз дергает за шнурок — чтобы в четвертый раз люк не распахнулся!
— Мать моя, да не может этого быть!
Тут поднимается немыслимый шум — все заключенные разражаются воплями восторга. Мертвенно-бледный, с повисшей головой, судья покидает тюремный двор. Священник поднимается с коленей и благодарит Господа за спасение жизни Джона Ли. А тот снова отправляется в свою камеру.

Пару дней спустя на заседании нижней палаты парламента смертный приговор ему заменяют пожизненным заключением. А через двадцать два года Джона Ли амнистируют и отпускают на свободу. Он даже успевает жениться и умирает в 1943 году естественной смертью.

Уже на смертном ложе он открывает свою тайну. Конечно, никакого чуда в его спасении не было, а была одна только ловкость рук Френка Росса, плотника: точно под тем местом, где во время казни должен стоять священник, он обломал одну доску, которая сдвигалась всего на один-единственный сантиметр, когда кто-нибудь на нее становился — один сантиметр, но приходящийся точно на нужное место, чтобы заблокировать люк. А при проверках священник уходил со своего места на помосте виселицы и не стоял на той самой доске. Поэтому механизм действовал исправно. Но при каждой попытке провести казнь доска делала свое дело. Священник, если можно так выразиться, оказывался для осужденного на самом нужном месте.

Это было в последний раз, когда система английского правосудия позволила заключенному строить виселицу.

http://the-cheerful-robot.diary.ru/p204864819.htm

Я вдруг понял, как настоящего интеллигента отличить от быдла вроде меня. Мы, быдло, можем быть сколь угодно начитанными и умненькими, а они, интеллигенты, сколь угодно необразованными и тупыми - но нас не спутать, мы различаемся на первых же опознавательных кодах. Мы, быдло, можем быть даже оппозиционерами, а они, интеллигенты, даже лоялистами - но мы расходимся на первых же цифрах после запятой.

Штука вся в том, что у нас, быдла, и у них, интеллигентов, совершенно по-разному устроен русский язык. Мы используем совершенно разные словари понятий для основных сфер жизни.

Настоящий интеллигент, когда пишет о Родине, всегда пишет о жратве и бытовухе. О чём бы он ни писал - он всегда составляет свою мысль из котлет, макарон, макияжа, кнопок в лифте, потных подмышек, желудочных газов, гарнитуров, ковров на стене, истошных соседкиных собачек и как его толкнули в трамвае. Он всегда помнит, когда и где как ели и что носили и чем обставлялись. Он вспоминает это, даже когда пишет об искусстве. Его тексты о каком-нибудь отечественном творце - это всегда тексты о том, как он, интеллигент, пробирался на концерт/фильм/выставку творца и порвал себе колготки.

А когда он начинает писать о чём-нибудь горнем, нездешнем - то грубый материализм покидает интеллигента, и даже если он пишет про чьи-то ужасы, вонь и подмышки, вся его сварливость сразу куда-то девается. Всё превращается в Высокий Слог. И он поэтично задвигает что-то типа "у Пазолини внутренний мир экстериоризуется, исходит вовне, рывком обнажая содержание".

Я случайно нашёл сейчас такого интеллигента. Вот он пишет про горнее: "Великое мифологическое ничто у Фасбиндера всегда содержит ничто человеческое — простейшую животную особь. Его герои, явившиеся на свет после конца, рождены с неизбывным чувством краха. Они — недоноски, бастарды, полулюди. Не зная ни любви, ни понимания, они не в силах осмысленно жить и с толком, с чувством умереть. У них нет не только истории, у них нет биографии. Они — фантомы. Но причастность к другому, большему фантому, делает их великими".

А вот спустя пару абзацев про Родину: "Но полицейское государство блокирует любые меньшинства, само это понятие; вместо недоносков, бастардов и полулюдей всегда в ассортименте номенклатурные герои - настоящие мужики, скромные и скорбные, и Варвара краса-накладная коса в штопаной кофточке, с духовностью во взоре. Не было народа-преступника, ставшего народом-фантомом, были герои, совершавшие перманентный подвиг. Иногда среди них попадались жертвы, с этим, кряхтя и пердя, пока соглашаются".

Почувствуйте разницу. Как всё сразу материализовалось-то. Накладная коса, штопаная кофточка, кряхтение и пердение. Это твой интеллигент, Родина. Он так тебя видит, слышит, обоняет.

У того же чубзика, кстати, дальше три поста про колготки и почему в интеллигентных домах обувь не снимали - "советский человек был лишён прайвеси, и а интеллигенты не принуждали друг друга к коллективистским тапкам".

...А мы, быдло, описываем мир так, будто он один, общий для всех людей. Для нас обои всего лишь обои, а котлеты всего лишь котлеты одинаково в Самаре и Берлине. А режиссёр И. Бергман для нас такой же живой рассказчик, как С. Бондарчук - первого мы не превращаем в астральную сущность, второго мысленно не обряжаем в тапки, спецпаёк и волгу с занавесочками. Мы возмутительно терпимо относимся к жратве и бытовухе, они нам не мешают любоваться Врубелем, Гогеном и закатом. Для нас состояние уборных в Версале и Петергофе - это одно, а Пуссен и Куинджи - это другое.

Из-за этого мы всё время забываем, где нужно ныть, а где воспарять. Быдло может написать статью про "Гамлета" Козинцева, ни разу не упомянув перловку и перманент, - а интеллигент не может. Зато интеллигент, когда смотрит какую-нибудь пальмоносную порнушку вроде "жизни Адель", видит там сплошь Нарушения Табу, Страстность и Фактурность, а не как быдло - непрерывно что-то едящих и долго совокупляющихся крашеных лесби.

© Виктор Мараховский

http://the-cheerful-robot.diary.ru/p204861879.htm

Эта история произошла с одним товарищем из пикаперской тусовки. Ну, вы знаете пикаперов, это такие ребята которые притворяются крутыми и интересными личностями, цепляют на этот фарс девчонок и повышают таким образом себе самооценку.

Ну так вот, история с одним из пикаперов, Сашей, прошла по накатанной. Как-то раз тусуясь в клубе он, напустив на себя легкий флер светского льва уставшего от бесконечного праздника жизни познакомился с девушкой Таней, стандартной клубной красоткой. Угостил коктейлем, небрежно рассказал о своем отдыхе на Бали, и вот они уже едут к ней.

Страстная ночь любви, наутро они просыпаются и идут на кухню пить кофе. Внезапно внимание Саши привлекает фотография какого-то десантника стоявшая на столе. Огромный киборгообразный солдат облокачивался на БТР, казавшийся почти игрушечным автомат калашникова практически исчезал в его огромных лапищах, а берет был такого размера что если бы его заменить на канализационный люк, то разница была бы почти незаметна.

- А это кто? – с легкой тревогой спросил Саша.
Десантник был братом Тани, но она решила пошутить

- А , это? Муж мой – хитро улыбнувшись ответила она. Саша слегка побледнел, и в этот миг как по заказу раздался звонок в дверь.
- Ой, муж пришел! – Притворно испугалась Таня и тут же пожалела о своих словах, потому что глядя на него у неё промелькнула мысль: блин, да он же сейчас кони двинет!

Но, всё обошлось. Пришла Танина мама.

via silverlj

http://the-cheerful-robot.diary.ru/p204860282.htm

Верните меня домой! Чтоб опять утром в девять часов ушёл гулять, вечером в одиннадцать вернулся и ничего тебе целый день не надо: ни есть, ни пить, ни машину, ни зарплату.

Чтоб нашёл палку и всё вот тебе оно счастье: и меч и ружьё, два блин в одном. Сразу хочешь, будь солдатом, хочешь - рыцарем. Ну, а если нашёл какую-нибудь хрень ржавую непонятную, так это ж вообще свезло конкретно, просто экстаз! Нахрен телевизор, нахрен Интернет – у тебя же есть ржавая хрень и всё блин, ты - король мира. Ковыряйся с ней хоть сутки напролёт, по-любому не надоест! Это ж Ржавая Хрень, как она вообще может надоесть?!

Верните меня обратно! Чтоб девочки снова бесили. Чтоб в лужу залез в сапожищах дедовских и медленно так топаешь по ней, ищешь в луже такое место, где вода прям до края сапожищ доходит, но при этом внутрь не заливается. Чтоб конфеты от тебя прятали - а не так как сейчас смотришь на эту рафаэлу и тошнит сразу же как её вкус представишь. Чтоб на велосипеде всего одна звёздочка была и чтоб задние тормоза срабатывали, когда педали назад крутишь. Чтоб катафоты на колёса навешал, цветной проволкой спицы обмотал и всё – теперь ты ну, просто не реально, запредельно крут! И нахрен ваши спортивные площадки, дайте просто поле: два рюкзака бросил и всё ворота футбольные готовы, сегодня ты - Зинедин Зидан.

А зимою ночью, чтоб на улице полный драбадан, чернота непроглядная, а ты зарылся в два одеяла, в комнате свечка горит... тепло... лежишь, на голые ветки за окном смотришь... и хорошо.

http://the-cheerful-robot.diary.ru/p204858291.htm

Женщины, сцуко, страшные существа.
Ты никогда не знаешь, в какую точку пространства она приложит всю силу своей энергии - и это невыносимо.
Только через пятнадцать лет брака я осознал, что все пятнадцать лет этой точкой пространства был я сам.
Поверьте, мужики, в эпицентре удара вы беспомощны, как карликовые таксы перед крокодилом!

- Вася, я беременна, - заявила она пятнадцать лет назад.
- Вася, нам нужна дача, - пять лет спустя.
- Вася, к нам переезжает мама, - еще семь лет пронеслись по моей кудрявой некогда голове буйным пожаром.
Впрочем, теща – единственный человек, о котором я не могу сказать ничего плохого. Кроме того, что она обожала класть съемный протез в мой вечерний чай, чуть только я отвлекался от чашки.

- Вася, наш сын будет играть на пианино, - сказала моя барракуда, когда нашему старшему сыну стукнуло семь лет.
Я, не поверив ушам, поглядел на Серегу, безмятежно собиравшего модель танка из пластилина и картофельных очистков на кухонном столе.
- На чем он будет играть? – уточнил я.
- Это музыкальный инструмент, - отчеканила супруга и пододвинула мне бумажку с номером телефона. – Вот здесь продают недорого.
Я недоверчиво посмотрел в писульку.

«Атдам раяль за бисценок. Званите после семи 7-хххххххх ».
- Зина, какой, нахуй, рояль в нашей хрущевке? – не выдержал я.
- Отпилим ему ноги, - не дрогнув бровью, ответила жена. – И не ругайся при ребенке. Может, он будущий Бетховен.
- Бетховен был глухим, - возвестила с диванчика теща, вязавшая какую-то мелкую салфетку.
Как я жалел, что я не оглох при рождении.
- Не глухим, а одноглазым, - поправила Зина и величественно выплыла из кухни, кивнув мне на бумажку с объявлением.
- Одноглазым был Наполеон, - радостно возразила теща и чертыхнулась. - Ах ты ж, спустила петлю…

Я вышел на балкон, закурил и набрал номер.
- На проводе, - просипел автор объявления.
- Ты, что ль, рояль продаешь, Бетховен недоделанный? – хотел сказать я, но потом подумал, что человек испугается и перефразировал вопрос.
- Почем рояль?
- Если возьмете с табуреткой и подставкой…
- Ты мне еще китайский сервиз в нагрузку предложи, - грубо сказал я.
- Три тысячи.
- По рукам. Завтра в десять утра. Диктуй адрес.

Я вышел на кухню и посмотрел на Серегу. Черт знает, может, и вправду из него пианист получится? В Канны поедет. Или где там эти одаренные нотами перекидываются?
А мы с матерью будем сидеть в первых рядах концертного зала и вытирать слезы радости с вечерних нарядов.

- Ну что, будешь играть на рояле, сын? – я погладил Серегу по голове.
- А то! – довольно сказал сын и мотнул головой, чтобы я не отвлекал его от строительства. Танк он уже достроил и теперь пытался затолкать в него свежепойманного таракана. Таракан был, судя по упорным попыткам побега, пацифистом и забил свой насекомий хрен на территориальные амбиции своего генерала.

Я набрал номер друга и собутыльника, Костяна.
- Але, прачечная?
- Министерство иностранных дел, завхоз Лавров, – хохотнул друг и спросил с надеждой: - Есть че?
- Завтра надо привезти рояль.
- Кого-куда? – не понял Костян.
- Рояль, блять. Пианина такая с крышкой.
- Тебя там жена сегодня с кровати не роняла?
Я не слушал его подъебов и продолжал.
- Вдвоем рояль не утащить, тяжелый, падла. Так что нам надо еще пару рабочих рук, звякни Витасу и Егору, пусть подтягиваются. С меня причтется.
- Ой, не расплатишься, - завел свою стандартную волынку Костян, но я уже повесил трубку.

Нехорошие предчувствия меня поглотили уже при виде дома, где проживал рояль. Это была высотка-шестнадцатиэтажка.
Костян присвистнул и оглядел табличку на подъезде.
- Слышь, Василий, а этаж-то какой, а?
- Не ссы, здесь есть лифт.

Этаж оказался тринадцатый. И лифт, действительно, был. Но он не был рассчитан на перевозку роялей в сборе.
- А как вообще инструмент попал в квартиру? – спросил я хозяина, обрадовавшегося нашему появлению, словно приходу Христа.
- А мы квартиру уже купили с роялем! – объяснил он. – А вот теперь затеяли из комнаты детскую сделать. Сами понимаете, рояль нам ни к чему.

Я угрюмо разглядывал черное лаковое чудовище и молчал.
- Ты не суеверен, случаем? – ехидно спросил меня Егор, работающий в компании, специализирующейся на грузоперевозках. – Тринадцатый этаж, все-таки… И я не уверен, что моя Газель выдержит этого тиранозавра.
- Может, спустим на монтажных талях? – деловито спросил Витас и пошел рассматривать балконные площадки, выходящие на внутреннюю сторону двора.
- Да упаси бог, - дурашливо перекрестился Костян. - А если ремни лопнут? Уроним вон на тот «Лексус» и даже до первого этажа живыми не добежим.
- А может, его разобрать? – предложил снова креативный Витас.

Мы открыли крышку рояли и заглянули внутрь. Море струн, каких-то металлических винтиков, плашек, деталек. – Вы же его потом не соберете, ребята, - испуганно сказал хозяин. – Только вручную. Ну, или кран вызывать.
- Я на кран еще не заработал, - мрачно сказал я и взялся за корпус адского механизма.

Пять метров до выхода из квартиры мы преодолевали два часа. Блядский девайс сопротивлялся и упирался всеми углами в косяки и паркет. Потом мы приноровились, и дело пошло быстрее.
Когда рояль оказался на площадке, радостный хозяин так быстро захлопнул за нами дверь, словно инструмент пытался вернуться в квартиру самостоятельно.

- Василий, ты с нами просто не сможешь расплатиться, - покачал головой Егор. – На кран не заработал, а на переноску этого чуда вручную - и подавно.
- А хули делать, - огрызнулся я. – Отступать некуда, за нами Москва. Да и рояль назад не возьмут.

И мы понесли рояль вниз.
На двенадцатом этаже мы отломили у рояля педали, зацепившись ими за металлические прутья перил. На одиннадцатом – оторвали уже сами перила, улетевшие вниз с печальным колокольным звоном. На десятом Костян мотанулся за пузырем водки и привел откуда-то пару крепких бомжей, согласившихся помочь нам в нелегкой борьбе с музыкальным гробом.
Водка чрезвычайно поправила дело. Мы повеселели и до восьмого этажа донесли рояль практически с песнями.

- Шеф, еще бы бутылку, - просительно сообщил один из бомжей и щелкнул по горлу. – это же зверь какой-то, а не мебель.
- Согласен, - кивнул я и перелез через рояль, чтобы сгонять за допингом.
Прыгая сразу через две ступеньки – так окрыляло отсутствие груза – я доскакал до шестого этажа.
И уткнулся в бригаду грузчиков, которые несли наверх огромный зеркальный шкаф.

Надо сказать, что все мы были настолько увлечены нашим грузом, что совершенно упустили из виду некое бряцанье снизу и шаркание ногами.
- Гребаный Андерсон, - выругался я и спросил с надеждой: - Мужики, вы на какой этаж?
- На одиннадцатый, - пропыхтел один из грузчиков.

Шкаф был, конечно, много легче, но в бригаде было всего трое. Да и зеркала не добавляли удобства переноске.
- А вы чего его несете-то целиком? Можно было по частям же!
- А заказчик, гнида, заплатил втрое за доставку мебели в сборе, - в сердцах выругался бригадир.
- Нда, мужики, расстрою я вас сейчас, - сообщил я шкафоносцам и присел на площадку, оценивая обстановку.
– Выпить хотите?

Когда бригадир мебельщиков поднялся на этаж с роялем, он выдал такую матерную конструкцию, что струны загудели. Разойтись с нашими гробами на узкой лестничной клетке невозможно. Поднять рояль обратно – нереально. Оставался один вариант – запихнуть шкаф в угол у лифтовой шахты, чтобы мы могли разминуться.
И вот шкаф утрамбован в лифтовой закуток, а мы, уже вдевятером (!) несли рояль вниз. Не могу сказать, что стало легче. Мне отдавили ногу и въехали пару раз локтем в печень.
Радовало одно – что жильцы в доме не таскались пешком, а ездили на лифте. Один раз на площадку выглянула старушка, испуганно спросив: - Землетрясение? Мы успокоили ее, ответив: - Нет, пожар.

Дотащив рояль до шкафа, мы обнаружили следующее: два объекта в пространстве совмещаются почти идеально, если бы не выступающая вперед клавиатура рояля с накрытой крышкой. Но и рояль без клавиатуры – уже не рояль, не так ли?
Мы пыхтели и сопели на площадке, как две армии в решающем генеральном сражении, но наши армии стояли насмерть – черный лаковый рояль и белый резной зеркальный шкаф.
- Я за водкой. – устало сказал Костян и смылся ниже этажом в лифт.
Бомжи присели покурить и вынули из карманов бутерброды, воняющие помойкой. Кажется, только они были довольны. Тепло, светло, в обществе. Поят водкой. Что еще нужно для счастья?

И тут бригадира грузчиков осенило.
- Бля! Да шкаф же можно занести в квартиру на площадке! Попросить, буквально на полчасика.
Мы переглянулись и одобрили такое решение, ибо были уже упаханы насмерть. Но вот же гадство! На этом этаже двери никто не открывал, сколько мы не стучались.
Этажом ниже нашелся сердобольный пенсионер, который за две тысячи рублей согласился приютить шкаф на полчаса. Сука, можно подумать, этот шкаф собирался у него питаться и тратить электроэнергию.
Грузчики взялись за шкаф, но его словно заклинило в проеме. Они поднатужились, и в это время – опа! Двери лифта распахнулись и оттуда выпало бухое тело, которое срочно желало попасть домой. Тело не понимало - что за препятствия чинит ему этот пьяный чувак на выходе, вело себя буйно и, с третьей попытки обойти свое отражение в узкой кабине лифта, расхерачило в шкафу зеркало.
Появился с водкой Костян. С интересом оглядел павшее тело, потом рояль и изрек:

- Парни, а не сжечь ли нам это черное говно,к такой-то матери?
Поглядел на разбитую дверцу шкафа и добавил: - А заодно и вот это белое?
Бригадир грузчиков взялся за сердце и сказал, что этот шкаф стоит столько, сколько сто ваших гребаных роялей.
Тело, разбившее щкаф, очнулось и теперь ползало среди осколков, в поисках ключа от своей квартиры.

И в разгар этого апокалипсиса позвонила Зина. Она осведомилась, где я шляюсь весь день, и когда соизволю принести из гаража картошку?
Когда я сказал, что купил и несу домой рояль, угадайте - что спросила моя супруга?!
- Какой рояль?

Теперь вы понимаете, почему я ненавижу музыку, оперу, все эти ваши консерватории и зеркальные белые шкафы?
Лишь потому, что женщины, сцуко, опасные гнусные твари.
И им законодательно надо запрещать покупать рояли.

© паласатое

http://the-cheerful-robot.diary.ru/p204853449.htm

Одна знакомая девушка из моей конторы снимала квартиру напополам с геем. Где-то с полгода они жили как соседи.

Гей был классический - работал гламурным парикмахером/визажистом, весь такой манерный, с серьгами и макияжем.
И девушка каждый раз приходила на работу и рассказывала, как с ним легко, какой он душка - чистоплотный, интересный, аккуратист и вообще милашка. И главное - никаких грязных приставаний!

Посуду моет, в клозете чистоту соблюдает - песня, а не сосед.

Всё было хорошо до тех пор, пока у её соседа не приключились проблемы с деньгами. В какие-то быстрокредиты он вляпался. И в один прекрасный момент просто сбежал - не заплатив доли за квартиру за два месяца, прихватив часть её косметики, и напоследок оставив коллекторам её телефон в качестве основного контакта.
Теперь девушка при виде радужных аватарок мелко трясётся и шипит злобно - "ненавижу ***расов!"

P.S. Никаких обобщений, просто история.

© seryi_polosatiy

http://the-cheerful-robot.diary.ru/p204850646.htm

Употребляя алкоголь, мы берем радость в долг у завтрашнего утра.

В фильме "Трансформеры" автоботы говорят, что просканировали весь интернет и узнали всё про человечество. Это значит, что Оптимус Прайм видел некоторое дерьмо...

"Иди поспи, утром станет легче" - человеческая версия для "Выключите устройство и включите его снова".

Если бы Обама был президентом Кении, он был бы их первым белым президентом.

Интересно, много ли положений стрелок часов, которых я еще не видел.

Мультик про Скуби-Ду дал нам урок, что все самые страшные чудовища - на самом деле люди.

Мы ежегодно проживаем один день, не зная, что это - годовщина падения астероида, уничтожившего динозавров.

Название страны Канада на 50% состоит из букв "А".

Если бы каждый раз мы просыпались в теле другого человека и сохранили его память, то мы бы не узнали, что это происходит.

Если бы кому-то пообещали миллион долларов взамен на то, что он уснет в ближайшие десять минут, то каждый провалил бы это испытание.

Два человека могут родиться в один и тот же момент, но иметь разные даты рождения из-за часовых поясов.

Ваш возраст - это количество кругов, которые вы намотали вокруг Солнца.

Если вы незаконно скачаете фильм в Ямайке, то станете Пиратом Карибского Моря.

http://the-cheerful-robot.diary.ru/p204848983.htm

Дочку сисей не корми, дай фотоальбомы полистать. Свадебный уже наизусть изучила и добралась нынче до моего школьного. Увидал я фото своего выпускного 11 Б класса и лыба расползлась... Приятные воспоминания вызвала скромная милая одноклассница Анжела, звезда класса и любимица учителей и парней. Сначала она была типичной ботаничкой, никто её не замечал. Но в 11 классе она как-то внезапно похорошела и все пацаны резко застремились с ней "погонять". Но "гонять" она ни с кем не собиралась, учеба на первом месте была... И тогда, Саня придумал гениальный план..

Саня слыл у нас экспертом по одурманиванию девчонок., как сейчас помню постоянноо на районе гулял с разными. Он до сих пор такой, жигало, казанова, пикапер или как там их кличут. Так вот, он попросил её подтянуть его физику. Так как собирался поступать в технический ВУЗ. Хз как ему это удалось, но она согласилась и принимала его на дому.

На районе Саня по вечерам хвастался рассказывал, как она хороша в "репетиторстве"! Все завидовали ему. Потом он как-то перемолвился, чn о охладел к ней и нужно идти на повышение. И тогда уже Макс решил перехватить эстафетную палочку и попытать счастье "репетиторства". И ему она не отказала, он подтягивал тоже что-то из технического. Математику или физику. Потом уже Макс делился с нами: дааа Сааня был прав, она реальна огонь! И пошло поехало, слава расползалась среди пацанов. Её внегласно называли ботаничка, котторая всем дает. Около 6-ти человек ходили к ней на занятия.

Дааа..я тоже не устоял, даже как-то соревнования пропустил серьезные, ради попытки "порепетиторствовать". Подростковый возраст же, гормоны , все дела. Но я пошел не на технический, а на английский. МНе казалось, что произношения уча, все пойдет быстрее. Раз сходил... ничего такого не вышло, о чем вещали знакомые друзья, уже пройдя курс репетиторства. Второй раз занимался когда, хооп...звонок в дверь. Думал родители, а там еще один новичок неуспевающий)))) Она сказала ему подожи, скоро закончим. И когда я выходил из подъезда довольный, дал наставления ему: Ваще силааа! И большой указательный палец, стирая пот со лба.

Прогремел выпускной, все разъехались поступать в ВУЗы. Наша одноклассница поступила в Московский авиационный. Сейчас она начальник на одном из подмосковных заводов. А на 5-летие окончания школы была встреча выпускников. Было нас мало: человек 10 пацанов и 3 девушки. Девчата сразу отказались продолжать веселье, а мы решили рвануть в баню. Сидим болтаем вспоминаем всех. Вспоминили и Анжелу. И тогда-то все и признались, что ни у кого ничего с ней и не было. Поржали знатно. И для чего друг другу так знатно пиз... врали))

http://the-cheerful-robot.diary.ru/p204847188.htm

Дело было лет 10 назад, когда, после какого-то концерта в Санкт-Петербурге, я попал на вписку к человеку с которым на том же концерте и познакомился. Он был с женой, оба лет 30-35, веселые, молодые ребята, которые, узнав, что я буду ночевать на вокзале в ожидании первой электрички домой, пригласили меня к себе, если меня устроит диванчик на кухне хоть до полудня.
Как водится выпили, засиделись на кухне с разговорами о музыке и не только.

Алена(или Олеся) ушла спать, а мы с Романом остались допивать полупустую поллитру водочки.
Надо сказать, что за вечер я ни разу не заметил, чтобы ребята курили, потому и сам сдерживался, ибо неудобно у некурящих людей проситься покурить у форточки, или чего доброго в парадник бежать.

Ну а тут алкоголь уже слегка туманил мозг, дама покинула компанию, а Ромыч уже давно казался мне своим в доску человеком.
- Ром, я открою окошко покурить? Люблю под водочку одну-две. - неуклюже соврал я.
- Да не проблема, кури конечно. Я с института бросил...

Раскуривая первую за несколько часов сигарету, я прямо физически ощутил, как измучившийся организм хватается за дозу никотина, даже "повело" немного.

Будто в глазах потемнело и поэтому слова Ромы стали той спасительной ниточкой реальности, за которую уцепился мой мозг.
... уже аспирантом был и поставили меня на рентгеновские аппараты. Изучай мол, излучай и наблюдай внутренний мир сограждан. Интересно было поначалу, все-таки точнейшие диагнозы ни в травматологии ни в большинстве других медицинских без услуг рентгена и УЗИ не поставят. На одном из теоретических занятий новый препод, весьма колоритный дядька с бородой почти до пупа, светило рентгеновских снимков и их расшифровки, предложил нам троим аспирантам сделать флюшку и попытаться совершить осмотр самих себя, ибо, как известно, своя рубашка к телу ближе. Ну а он поймет, кто соображает, а кто облучился до конца уже.
Посмеялись, разделись и сделали три раза "Вдохнуть и не дышать"

Потом долго сидели и рассматривали изображения легких, строили кучи диагнозов, смеялись вместе с преподавателем...
А когда я уже выходил(последним) из корпуса, меня на крыльце ждал этот самый препод, который достал мой снимок из папки и сказал мне дословно следующее "Молодой человек, я двадцать пять лет рассматриваю снимки и хочу вам поазать то, чего вы с вашими коллегами увидеть не смогли, да и еще лет 10 не сможете" Ткнул пальцем в область правого легкого внизу и сказал "Вот. Это вас может убить. Если вы еще не курите, ни в коем случае не начинайте. Впрочем, поднаберетесь опыта - сами все поймете. Всего доброго"
И оставил меня стоять с этим снимком в руках, на котором я, как ни крутил ничего необычного найти не мог. Курить я в тот же день бросил, тайком навел справки об этом преподавателе и окончательно убедился что неведомая фигня в легком у меня точно есть.

Спустя 9 лет, проработав на снимках от поселка городского типа до платной клинике в центре СПб, поработав на всем оборудовании, что имеется и прочитав всю литературу, которая существует на эту тему, поставив несколько тысяч диагнозов, я понял. То место, на которое показал профессор - самая обычная часть легкого. Без паталогий, без затемнений, без искажений от неисправного аппарата.
А когда понял, что меня обманули, даже обиды не было. И курить начинать уже совсем не хотелось.

Я уже года полтора молодым парням, которые пахнут дымом показываю на то самое место в нижней части правого легкого с глубокомысленным замечанием о курении... Может кто и бросил...
Привычно раздался звук наливающейся в стопку жидкости и я выбросил за окно дотлевший почти до пальцев окурок, от которого так и не успел урвать ничего кроме той самой первой затяжки.
...
Нет. Курить я не бросил. Курю до сих пор.
Сегодня заболело правое легкое внизу. Вроде бы и не болит а лишь потягивает.
Посему и вспомнил ту встречу с человеком, которого никогда больше не видел, но надеюсь, что за эти 10 лет он уберег многие сотни людей от курения.

http://the-cheerful-robot.diary.ru/p204841891.htm

Ребенок мой решил покончить с неформальным прошлым и обуржуазиться.
Панковать, как ни странно, тоже стоило денег, но обуржуазиться оказалось гораздо дороже.
А ведь я говорила.

Детка, говорила я. Ты можешь покраситься в зеленый цвет, разонравится - сострижешь. Ты можешь обриться наголо, надоест - отрастишь. Ты можешь надеть любую хрень, поносишь и снимешь. Прокалывай себе хоть нос, хоть жопу, вынешь - зарастет.
Но никогда не делай ничего, что останется навсегда.

Ты можешь любить любого придурка и даже пойти за ним на край света, надоест - бросишь и вернешься. Ты даже можешь отдать ему все свои деньги - наживешь новые. Главное - не рожай от придурка детей.

Сейчас тебе хочется тоннели и тату, говорила я. На здоровье. Но когда-нибудь тебе будет не 13 лет, а 30. И тебе захочется вечерний туалет и бриллианты. Куда ты вставишь эти бриллианты?

Тело нужно не для того, чтобы дрыгать ногами, говорила я. Тело - это презентация нашего "я" в вещном мире. Это инструмент для манифестации статуса. Статус меняется в течение жизни, и тело должно это отображать.
Тело - это грифельная доска, на которой в любой момент можно нарисовать что угодно. А потом стереть без следа. На ней пишут мелом, а не выжигают по дереву.

Маленькая ты хотела бантик на макушку. Представь, что этот бантик тебе тогда прибили гвоздями, что он до сих пор на тебе и так будет всегда.

Примерно так ты будешь чувствовать себя в 30 лет с этими дырявыми ушами и расписным загривком.
Вспомни мальчика, который тебе нравился в прошлом году. А теперь представь, что ты за ним замужем. Страшно? Вот то-то и оно.
Любое настоящее завтра станет прошлым. А прошлое должно быть таким, чтобы его было легко отстегнуть. А не волочиться сзади до гробовой доски.

Перекрась волосы в фиолетовый, говорила я, и сходи на рок-концерт. А уши побереги для бриллиантов, говорила я.
Бриллианты - отстой, сказал тогда мой ребенок и пробил тоннели на полтора сантиметра.

Теперь, два года спустя, у нас есть маленькое черное платье и матовая красная помада. Волосы давно сострижены и перекрашены обратно в натуральный цвет. Приобретен также поддельный Диор в форме сумочки. И как-то уже просятся к этому образу скромные гвоздики. Да и бриллианты, если подумать, не такой уж отстой.
Надо зашивать тоннели-то.

Ребенок погуглил пластику мочек. 17 тысяч за одно ухо.
Пробить эти тоннели стоило 400 рублей.
А ведь я говорила.
Это выйти замуж можно, не приходя в сознание. Дело-то минутное.
А разводиться - с ума съедешь и без штанов останешься.

Это я к чему ворчу-то. Может, кто-то знает, где в Питере можно восстановить девственность зашить уши не по цене круговой подтяжки? Операция-то пустяковая, в сущности.

http://the-cheerful-robot.diary.ru/p204838505.htm

Никогда бы не поверил, что в сорок куртуазных зрелых лет на меня, неистового столичного претенциоза, будут штабелями вешаться... двадцатилетние молодые девки со стоячими сиськами, упругими жопами и похотливыми замашками.

И я задался вопросом - в чем же тут дело, вашу мать? Что не так с молодыми девками?

Одна молоденькая пифия в порыве бурной безудержной страсти мне рассказала - в чем же тут дело и почему она, 19 сногсшибательная и перспективная амбициозка из приличной семьи вешается, и сходит с ума от меня, невъебенного сурового мужика, который ей в отцы годится. Все дело в том, что её ровесники и парни чуть старшего возраста для любой моложавой барышни, которая ищет СЕРЬЕЗНЫХ отношений, представляют из себя жалкое зрелище как в жизни, так и в постельных жарких баталиях. Ни один моложавый выскочка, упоротый наглухо пивом задрот и тем более 20-летний инфантильный прощелыга не смог её, неистовую стильную штучку, отодрать так, как это сделал я - обычный сорокалетний мужик. Ни с одним моложавым опсосом молодей девке не было так комфортно, как со мной, три тонны тратила ей в задницу!

И правда ведь. Посудите сами. Мы, сорокалетние в полном расцвете сил мужчины - состоятельны, прекрасны и, если и отрываемся по жизни, в которой мы съели ни одну собаку - то делаем это по-настоящему от души, без всяких злокозненных мыслей, и прочего шлака. И если дерем особей женского пола, в том числе и малолетних романтичных девок - то делаем это со всей неистовой похотью и страстью по много подходов к ряду без продыху, и унылых смазливых поцелуйчиков, присущих романтичным подрослым задротам. Мы ебем и не нюним, и делаем это будто бы в последний раз в своей сорокалетней жизни - задорно, опытно, сурово и беспощадно.

Увы, сорокалетние мужики - это старперы в моложавой блестящей оболочке со всеми вытекающими последствиями от ревматизма до подагры. Но нет ни одной молоденькой девицы, которая бы не сходила с ума от бурных отношений с сорокалетним опытным в жизненных аллюзиях неандерталом в полном расцвете мужских сил и устаканенных гармонов.

© novikovski

http://the-cheerful-robot.diary.ru/p204836142.htm

У меня друг разводится. Со скандалом, дележом имущества и прочим фильдеперсом. Знаете почему? Жена установила, что он во время ее двухнедельного отсутствия дома не ночевал. Она не нанимала детективов, не ставила камеры и даже не проводила опрос соседей.

Она просто сравнила данные по расходы воды. И не то, чтобы специально, а так мимоходом. Она женщина дотошная в таких вещах. Помнит что сколько стоит, сколько электричества и воды тратят в месяц и еще много всего. Даром, что бухгалтер.

А тут она возвращается, а цифры на водосчетчике почти не изменились. Записи подняла, муж за две недели 20 литров воды потратил. И все. Конец семейной жизни.
Друг, кстати, на рыбалку в Астрахань ездил и к родителям в Брянск. Но не оправдывается и разводу даже рад.

Ну потому что нельзя жить под постоянной угрозой и гестаповскими пытками! Когда твоя супруга помнит все цены, даты и всю твою записную книжку в телефоне. И чуть что где не совпадает, все, пиши пропало.
Вот поэтому я и не женюсь.

http://the-cheerful-robot.diary.ru/p204834031.htm

После долгого перерыва я зажил на своей старой даче и испытал щемящий шок. Вроде и небо голубое, и озеро, как и прежде, отражало электрические столбы, но сердце всё равно не переставало ныть: вокруг было что-то не так. Только переждав истомный полдень, я понял в чём дело. Вокруг, в выходной июньский денёк, было слишком тихо. Нет, пели птицы и выла далёкая пилорама, но вот людей… людей почти не было слышно.

На секунду показалось, что вокруг вымершая деревушка из американского триллера, но это была всё та же дача, где мать окунала меня в бочку с горячей от солнца водой. Тяжёлой зимой та бочка лопнула и сейчас лежала на боку, как передутый железный шарик. Отнюдь, родное садоводство как будто никто не покинул – нигде не торчало заброшенных дач, где через прохудившуюся крышу мыши догрызают проводку. В облезлой водолазке ходит бородатый электрик. Вот он ни капли не изменился. Шалаш, который мы построили с друзьями, врос в землю и больше походит на треугольный куст. В огородах по-прежнему натянуты теплицы, которые мы, будучи детьми, дырявили рогатками, срезанными из молодого клёна. А вот их хозяек, загорелых бабок, от зари до зари копавшихся на грядках с морковкой, не видать. Иногда средь кустов смородины мелькала выцветшая косынка, и всё, никто даже не заорёт, если сорвёшь синюю жимолость. От кого же теперь с гоготом удирать?

Тропки, которые мы в детстве вытаптывали до пыли, ныне заросли травой. Там, где раньше могла проехать машина, теперь протиснется один человек, а на месте узеньких дорожек, где когда-то я обдирал облупленные плечи, вырос жёсткий кустарник: не проползти и на животе. Сразу взгрустнулось – значит лет пять, а может больше, ни один мальчишка не играл здесь в казаки-разбойники, с криком индейца или конкистадора пробиваясь сквозь зелёную поросль. Травы действительно стало очень много – высокая, жёсткая, точно семена занёс ветер из Дикого поля.

А ещё выросли заборы. Двухметровые, глухие заборы из рифлёного металла. За ними совсем не видно, что происходит, и счастливые люди наконец-то могут быть собой – ковыряться в носу и жарить шашлык без завистливых взглядов прохожих. Помню, как в лет двенадцать можно было пробежать всё садоводство насквозь, не споткнувшись ни о какой забор. Ни у кого не было денег даже на рабицу, похожую на поставленное на ребро рыболовную сеть. Теперь словно в лабиринте находишься. Забор закрепостил людей в прямоугольнике собственности, и соседи сразу начали разговаривать на повышенных тонах – не только потому, что теперь приходится перекидываться фразами через лист металла. Удивительное дело, но человеки готовы лечь костьми за шесть соток, которые им передали в собственность. Что уж говорить про автомобиль или государственный флажок? Разве затем мы, дети, собирали перед дождём пыль, а после засыпали ею лужи? Вспомнилось, как мы ещё подростками пьяными ночами крушили чьи-то заборы – отрывали доски, выворачивали нагороженные железяки, точно знали, что потом они разделят не участки, а людей.

Ещё было озеро. Нет, оно не высохло. Всё также из трубы льётся холодный подземный ключ. Только вода на роговице пруда уже зацвела, а раньше – только в августе. Даже в тени жарит под тридцать градусов, а на берегу разлеглось всего несколько дачников. Когда-то за место под солнцем приходилось сражаться с гоповскими пацанами из ближайшего посёлка, а ныне и их нет. Нет и девочек, хвастающихся появившейся за зиму грудью. Они переодевались рядом, в низине, где росли молодые клёны. Я с трудом разглядел ту низину, там поднимается целый лес. Купаться перехотелось – никто не оценит размашистого кроля, да и гладь воды такая спокойная, что не хочется её тревожить. Разве что настойчивый карапуз топал упитанной ножкой на бережку. Ему хотелось вызвать большую волну, но её не было – никто не бухался бомбочкой в воду. Кто же научит мальчика опасности?

Да, детей на даче было много. Но ребят лет до семи, не больше. К вечеру, когда жара спала, мамочки покатили импортные коляски, где лежали довольные лялечки. Их были десятки, а может и полсотни, некоторые уже пытались носиться и швыряться грязью, но вот подростков, юношей и девушек пятнадцати-шестнадцати лет, не было вообще. Ни одного. Уже ночью я вышел к лавочкам, которые раньше прогибались от молодых тел, и там не светился ни один сигаретный огонёк. Чутьё подсказывало, что дело не в моде на ЗОЖ. Никто не орал в ночи, словно космос, такой же близкий и звёздный, как двадцать лет назад, досуха высосал славянскую витальность.

Вот отчего мне стало не по себе. Поколения, следовавшего за моим, почти не существовало. Словно корова языком слизнула. Наверное, они чувствуют себя чертовски одиноко. Я вспоминал наши подростковые компании, творившие чад кутежа, как и все нормальные подростки во всех уголках земного шара. А тут… тут никого не было. Вот отчего мне было не по себе. На даче по-прежнему жила старость и попискивали малыши, а вот срединного поколения, только-только оформившихся девочек и мальчиков, лопающихся от гормонов, не было. Впервые я понял, что такое девяностые, хотя моё детство пришлось как раз на них. Пройдёт ещё лет пять-шесть, нынешние малыши подрастут и всё вернётся на круги своя. Но вот этот дачный провал, от которого посёлок мертвит, страшно расстроил меня: не выдержав, я собрал свои вещи и уехал домой.

Да, этот текст о том, что раньше было лучше. Я прекрасно помню, как было много людей и смеха, хотя все жили очень бедно, если не сказать нищими. А теперь вот мои одногодки понакупили машин и предпочитают загорать на пляжах Туниса. Да и ладно. Мне их ни чуточку не жалко. Я лишь надеюсь на то, что старая дача вновь станет для будущего поколения новым, неизведанным миром.

http://the-cheerful-robot.diary.ru/p204828191.htm