Дом на песке
автор -
Данил Волохов
- Хочу уехать в кибуц.
Не такого ответа я ждал от Лизы. Полный облом. Пауза. Думаю. О том, как учил ее оценивать ситуацию. Принимать верные решения. Понимать, как действовать. Находить пути поиметь систему. А сделать это можно – только зная ее досконально. Я говорил ей это несколько десятков раз. Не напрямую. Но пытаюсь подвести ее к этому. Неизбежному принятию данности. Лиза этому изо всех сил противилась.
Она вообще ничего не хотела. Разве что, одного – быть трудным подростком. В этом она была хороша.
- Да, но пока ты еще здесь.
Нужно обломать девочку. Дать ей почувствовать почву под ногами. Сделать это аккуратно - сложная задача. Я мог бы бесцельно наорать на нее, как делал много раз. С семиклассниками. Или с ее одноклассниками. Но сейчас мне было плевать на формальности. Нужно было дать ей понять, где она находится. Сейчас. В данный момент. Дать увидеть себя в зеркало – там, где на ней была надета дурацкая школьная форма.
- Какого х…Почему в форме, Лиза ?
Тяжело выдыхает. Пауза.
- Мама сказала так будет меньше проблем. Если пойдем к директору. Но мы все равно шли сюда с этой целью. Так что – не знаю.
Мама. Я не знал ее мамаши. Хоть и предполагал, что выглядит эта дама весьма вдувабельно. Впрочем, мне было все равно. С тех пор, как училка ИЗО подинамила меня, мне стало все равно.
Историку, я конечно же сказал, что трахнул ее. В туалете. На корпарате.
И вот – свое "Красава!" Гена запил стаканом водки. Я краснею. Секс с училкой ИЗО я представлял не один десяток раз. На столе у меня в кабинете. Или у нее. Представлял, как мы срывали друг-с-друга одежду. А после, почти в самом конце, фанатка пошловатой литературы просила кончить ей на лицо. Гена не усомнился в моих словах. Все говорило в мою пользу. Я не разговаривал с ней. Не здоровался. Избегал взгляда. Любых столкновений. Будь-то все так и было. Трахнул и бросил. А больше не звонил.
- А после, залился текилой и черт его знает, как попал домой.
Текила. Забвение. Самая правдоподобная версия. Лизе я говорю правду – без деталей. Говорю, что коллега меня продинамила. Чтобы понимала – не ей одной здесь хреновенько. Я все повторял себе "Все могло получится!" - иногда даже вслух. Как сейчас. Но только не с той интонацией. Не размышляя о том, какими бы были наши дети и все прочее дерьмо.
- Не могло.
Точку поставила как раз Лиза. Сидела на столе. Смотрела на меня в упор. Прямо как я на нее. На уроках. Добивала мне фактами. Я их, итак, знал.
Я сам начал чувствовать почту под ногами. Она понимает это. Знает. Читает у меня в глазах. В том, как я смотрю в открытое окно. Как стряхиваю пепел затухающей сигареты. А после – тушу окурок о подоконник и захлопываю окно. Она понимает, что не одна.
Где-то там, в школе сидела ее мама. В кабинете директора. Выслушивала дерьмо, выливаемое на ее дочь. В том числе и мои замечания. О том, что Лиза сделала не так. Кого довела. Где проштрафилась. Здесь восьмиклассница не сплоховала. Браво, дорогая! Выскочила в нужный момент "в туалет". А сама – с грохотом вломилась ко мне в кабинет.
- Вы меня не видели!
Широко открытые глаза и почти кричащая интонация в голосе.
Она знала, что я буду в школе. Осенние каникулы. Дети сидят дома, учителя как идиоты ходят на работу. Отсиживать часы. Дерьмо. Но были и приятные моменты. Во вторник мы с историком пили. Водка. И мы оба. В дрова. В среду я отпаивал себя пивом. В четверг – как обычно таращился на деревья в посадке напротив. В перерыве между третьим и четвертым уроками я всегда так делал. Одна сигарета. Тишина. Только ветер раскачивает венообразные ветки деревьев. И я один. Ну может быть не совсем один. Призрак похмелья все еще прятался рядом. В мешках под моими глазами. В небритой щетине.
- От кого прячешься ?
- Мама в кабинете директора.
Лиза тяжело дышит. Ей плохо. Она только что совершила опрометчивый поступок. Не слушайте сердце, детишки. Сердце заведет Вас далеко. Будете уносить ноги и прикрывать задницу чем попало. Слушайте мозг. В моем случае – сто пятидесятилетнего маленького меня из черепной коробки. У Лизы такого советчика не было. Поэтому она просто решила уйти. Провалиться под землю на пару минут. Избежать приторных уколов совести.
- Хорошо что ты здесь. Вытри с доски.
- Издеваетесь ?
Она смотрит на меня, ухмыляется. Верхние зубы у нее кривые. Нужно носить брекеты. Сделать улыбку не такой детской. Аккуратной. Женственной. Лиза ни за что на это не пойдет. О нет. Она слишком крута для брекетов.
Я сажусь прямо перед ней.
- И почему убежала ?
- Ну так я же…
- Мама. Знаю. Наверное, неприятно, когда тебя смешивают с дерьмом.
Садится за парту. Напротив. Смотрит на меня. Глаза у нее голубые. Яркие. В детстве, бабушка рассказывала, что такой оттенок глаз есть только у тех, чья душа не находит покоя.
-…таких людей называли "поджигатели". Это значит, что душа у них тоже горит ярко.
Восьмиклассница напрягается. Не стоило мне заводить этот разговор.
- Я в это не верю.
- Можешь не верить. Но легенды не просто так появляются. Помнишь, мы изучали это ? На уроке.
- Ага.
- "Кем ты хочешь стать ? Что хочешь делать ?" - на эти вопросы никто не отвечает честно. Все только отмораживаются. Отшучиваются. Это нормально – стремится к чему-то.
Достаю сигарету. Пошарив в карманах – не нахожу зажигалки. Восьмиклассница тут же приходит на помощь. Щелчок. Маленький огонек появляется. А после – сразу исчезает. Прячется. В кармане ее дурацкой жилетки.
- Спасибо. Предлагать тебе закурить я не буду. Для таких ситуаций и придумали слово "субординация".
Она смеется.
Забавно. С лучшей подругой я так и познакомился. Просил спички в курилке универа. Посмотрел в глаза и увидел. Яркий огонь. Как в рассказе бабушки. Вечером мы напились. Сидели на крыше многоэтажки. Пили водку. Да, всегда водку. Говорили.
- Тебе нравится жить ?
Зоя не смотрела на меня. Спросила. Но будь то бы отпустила в воздух то, о чем сама думала. А я не знал, что ответить. Смотрел в самый низ пропасти. Мокрый от дождя асфальт. Черный. Как ночь. Нам обоим нравилась эта игра с пропастью. Игры со спичками и бензином. На грани пожара.
Пока я думаю об этом и разном другом дерьме, Лиза подает голос. Ей, кажется, не важно слушаю ли я ее. Она просто хочет выговорится.
- Хочу уехать в кибуц.
Ответ на давно заданный вопрос бьет все рекорды. Но звучит – до жути правдоподобно. В интонациях ее голоса читаются отголоски хорошо спланированного плана. Уехать куда-то далеко-далеко и жить счастливо-счастливо. Все, о чем может думать восьмиклассница. Помимо айфона. Он у нее уже был.
- Хм…Один мой приятель там жил.
- И как ?
- Без понятия. Мы не общаемся.
Вспоминаю маленького мальчика из соседнего дома. Я знал его в детстве. Три года назад, на какой-то пьянке кто-то обратился ко мне: "Помнишь Рому ?" и рассказал о кибуце. О том, как уже немаленький Рома став трансвеститом уехал туда. Интересно, как он живет сейчас ?
- Странные у Вас знакомые.
- Так бывает. Когда тебе столько сколько мне. Не всех хочешь видеть. От каких-то людей тебя воротит…Вроде…
- Директора ?
- Завуча. Но я этого не говорил.
- Если Вы их так не любите. Зачем работаете здесь ? Зачем Вам все это ?
Я посмотрел в охваченные огнем глаза. Горящие. Разжигаемые ее страхом. Перед мамой. И директором школы. Перед хреновыми оценками. И не знал, что сказать.
- Не знаю. Терапия ?
***
Жена ушла от меня в канун Нового Года. Мы успели опустошить бутылку шампанского. И заодно высказать все, что кипело в крови. Пульс скачет. Тела сотрясаются. Она тяжело вздыхает стоя напротив. Я вздрагиваю. И начинаю слышать голос. Где-то там. Внутри. Это говорит сознание.
- Это - в последний раз.
Раздумывать над случившимся я не стал. Стянул с ее трусики и тут же усадил благоверную к себе на колени. Мы оба были пьяны и хотели только заняться сексом.
- В последний раз.
Она повторяет мои слова. Мы смотрим в глаза друг-другу. И видим только отчаяние.
Когда она ушла, окружающие решили, что мы были обречены. Просто не срослось. Попали в ситуацию, когда все что можно – сказать: "Так случается". Экологическая катастрофа. Гибнут тысячи животных. Так случается. Маленькая девочка перебегает дорогу. Ее сбивает машина. Так случается. Жена бросает мужа-удачника в канун Нового Года. Так случается. На фоне остальных моя ситуация была не самой плачевной. Но было не менее хреново. Я держался. Лежал там. Где только что лежала она. Запивал ужасную горечь. Ощущал тепло уже бывшей супруги на поверхности драного дивана. И думал:
- Сколько людей вот так, ругались и мирились ? Трахались в канун Нового Года. А потом расставались и больше не возвращались.
Ответить было некому.
Наверное, только мы.
Надежда на возвращение все еще жила где-то там. Внутри меня. Она – как хорошо подобранный новогодний подарок. Ты радуешься ему. Прячешь. Не хочешь испортить сюрприз. И представляешь ответную реакцию. В моем случае, картинка напоминала сюжет на "Телеканале "Один". Очередной туповатый сериал. Она – приходит домой. Кидается ко мне. Говорит, что совершила ошибку. Я – обнимаю ее. И ничего не говорю. На предложение "начать все сначала" отвечаю поцелуем. Сцена страстного секса. Титры.
Уже потом, я все понял. Когда та самая подруга, вытянула меня на ужин.
- Эла с другим.
Вилка застывает в воздухе. Я взял себе салат, которым заедал шестидневное похмелье. Рождество.
- Ясно.
- Я случайно узнала…Хотела узнать в курсе ты или нет. Выходит нет.
Вздыхает.
- Ну, счастья ей и всего говна. Как-то так.
Зоя промолчала. Пока я шел к бару, она по-женски буровила меня взглядом. Настоящий терминатор. Только – женщина. А значит – в миллиард раз опаснее. В итоге, она присоединилась. Ко мне и бармену. Ему было все равно с кем вести заумные беседы. А я хотел только напиться. Заказал текилу. А потом еще. И еще. И еще. А после - Зоя заговорила. Уже в такси.
- Тебе нужно найти что-то свое.
- Ты о чем ?
Слышу ее плохо. Я сильно пьян. Сильно.
- Найди себе что-то, что будет приносить тебе удовольствие.
Я отвечаю на ее предложение у себя дома. Зоя – на хорошо знакомой кухне. Под ногами – скрипит дощатый пол. Ветер продувает окна. Чертова зима.
- А что тебе доставит удовольствие ?
Задумывается.
- Мне не нужно много. Мне нужна работа. Нужно занимать руки. Иначе я закончу год в какой-то канаве. Буду думать о прыжке в бездну. Как тогда.
Мы хотели спрыгнуть с той крыши. Она помнит об этом. И добавляет:
- Ищи работу!
- Ты думаю забываешь, что по диплому я сраный учитель.
- Мы с тобой окончили один факультет.
- Я закончил. Ты забрала документы за полгода до защиты.
Не будь я так пьян, я бы не затронул эту тему. Я знал, что тогда она ушла в отрыв. Захотела попрыгать на скакалке на краю пропасти. Рванула туда, где давно хотела побывать. Без оглядки. И сейчас, я захотел того же.
- У меня есть кое-кто. Здесь. Недалеко. Нужно оставить деньги под ковриком. Он вложит все что нужно в конверт. Нужно только сделать один звонок.
- Тебе не кажется что не стоит ? Лучше выпей.
Она была права. Я выпил водки. И мысленно стер телефонный номер местного драгдиллера из памяти. Стало легче.
Зою я любил. Даже больше, чем бывшую супругу. Годами мы балансировали на грани дружбы и чего-то больше. Напивались. А после – всю ночь смотрели в окно. Фантазировали.
***
Дом, в котором я жил мне оставила тетушка. Покосившееся деревянное здание. Она купила его еще молодой. Когда улицу собирались снести и построить многоквартирные дома. Не срослось. Так случается. Разве нет ? И вот, у нее уже свой дом. Свои дощатые полы. Свои дурацкие занавески на окнах. Скатерти. Их я никогда не стирал. Свой старый, грохочущий холодильник. Или наш ? Это было не важно. Настоящую владелицу дома я не видел месяцами.
Большую часть своей жизни, сестра моей матери провела, путешествуя по психбольницам. Она была уверенна в том, что больна. Врачи пытались ее в этом разубедить. Все время она кочевала из одной психбольницы в другую. Останавливалась там. Месяца на три. Непонятно где. Непонятно как. Это просто происходило. Она всегда присылала мне письмо с каждого нового места. Маленькие открытки из той самой бездны.
Письма тети я каждый раз находил на одном и тои же месте. В прихожей. Прямо над прорезью для писем. Именно там меня ждала очередная весточка.
- Ничего удивительного.
Утро. Головную боль я запиваю комбинацией красного вина и "Кока-колы". Зоя смеется. А после – я рассказываю ей как узнал об этом напитке. От одной девчонки, которую снял в баре. Кладезь знаний. Мы смеемся. Капли красной жидкости падают на чистый белый конверт. Белый. Вдруг это значит надежду ? А вдруг она умерла и здесь извещение о ее смерти ? Я выпил. А после – снова наполнил стакан.
Все предыдущие послания тети были написаны на открытках. Кусочках бумаг. В худшем случае – чеках. И как только почтальон умудрялся доставлять их сюда ? Я не вдавался в детали. Да и было не зачем. Почерк на удивление был красивым.
"Здравствуй, племянник.
У меня все хорошо. Наконец-то нашла специалиста, который меня понимает. Сергею Ивановичу 92 года. Еще хоть куда. Решили попробовать электрошоковую терапию. Я – рада. Скоро увидимся. Люблю. Твоя – К. "
Зоя прочла письма. А после - снова перечитала его на улице. Курила первую за день сигарету.
- Похоже дело дрянь.
- Я бы так не переживал.
- Это в твоем стиле.
- В моем стиле колотиться. Моя тетушка пол жизни провела, катаясь по психушкам. Она лежала во всех больницах. По всей стране. Рано или поздно она объявиться. Тетя здорова. А значит – нечего бояться.
Ветер –жадный любовник. Трепет ее русые волосы. Он резок. не дает прохода. А сама Зоя – как маленькая, послушненькая девочка. Только поддается ему. Жадному и ненасытному ублюдку. И снова мы вдвоем. Через пару дней. И прямо как тогда. На крыше. Сидим. И смотрим будь то бы в бездну. Пьем.
- Так ты пойдешь… ?
- Куда ? В школу ?
- Да.
- А у меня есть варианты ?
Пять лет назад я закончил педагогический. Я любил практику. И любил школу. Поэтому согласился на предложение старой знакомой. Не Зои. А другой. Той, которая за эти пять лет стала директором школы. Вопросы об этом я не задаю. Она – спрашивает какие классы я хочу взять. Что мне интересно. И как пролетели пять лет.
- Так-сяк…
Вот и все пять лет жизни. Смеется. Просит вахтершу дать мне ключ от кабинета. Моего кабинета. А я, первым делом – обустраиваю свой личный мини-бар. Всего лишь бутылка водки, спрятанная внутри глиняного горшка. В шкафу. В другом конце кабинета. Я думаю о том, что совсем не буду пить. Но быть может – Новый Год.
Я не напивался. Почти. Иногда. Играл в бильярд. Когда кий двоился. А количество очков логично удваивалось. Я привык к похмелью. Научился его любить. А еще – крепкий кофе. И резкие порывы ветра. Он обдумал меня через открытое окно кабинета.
В Августе я решил, что работа в школе – это не так уж плохо. К тому моменту, как мы познакомились с Геной из моего кабинета, уже пропала пара вещей.
- Твою мать…сперли…
- Чего не хватает ?
Задаю себе тот же вопрос. Кроме шкафа в кабинете недоставало пары цветов. И куска мыла. Мне было плевать на бутылку водки и цветы. На дешевое мыло, сваренное из бродячих собак. Но глиняную вазу мне подарила жена.
- Когда мы только съехались – денег у нас не было. От матери ей достался глиняный круг. Эла часто рассказывала о детстве. Таком же бедном как наш первый год. Мама делала ей дурацкие глиняные игрушки. Лепила горшки. Продавала их на местном рынке. Потом я нашел работу. Она нашла. Появились деньги. Но на первый год совместной жизни она подарила мне этот горшок. Как память.
Гена слушает меня сидя в кабинете. Мы курим.
- Но вы же в разводе.
- Да. Но я просто хочу что-то оставить о ней. Хорошее.
- Понимаю.
Гена не видел дурацкого глиняного горшка. Уродливого и бесформенного. Он был дороже мне любого предмета. Уже позже я нашел его. Осколки. В мусорной корзине возле кабинета. А в кабинете напротив – мой шкаф стоял прямо возле входа. Учитель истории уже начал мне рассказывать о том, что это происходит постоянно. Я не слушал.
- Пришел за бутылкой ?
Коллега. Она задает вопрос злорадно. Я ничего не отвечаю. Открываю двери шкафа. Выкидываю из него сложенные вещи. Книги. Шмотки. Стопки документов. Все. Нахожу бутылку водки. И тут же - разбиваю ее. Коллега - смотрит на меня маленькими глазками. Дрожит. Съеживается на стуле. Рядом с ней – куча осколков. И растекающаяся по полу водка.
- Еще раз что-то такое повторится – спалю твой кабинет к чертовой матери.
Через неделю шкаф вернулся ко мне в кабинет.
***
Среди всех коллег, только Гена кажется мне хорошим добрым другом. С самого первого момента. В школе он уже два года.
- Немалый срок.
Ничего не отвечает. От моего предложения пойти в бильярд и напиться любезно отказывается. Ну и плевать. У Зои выходной. Слава Господу. Идем в бильярд. По пути – я затаскиваю ее в сартир. Где мы пьем коньяк. А после – изображаем истошные оргазмы на радость посетителей соседних кабинок.
- Осторожно, мое платье!
- Сожми мою шею сильнее! Вот так!
- Ты меня дразнишь! Он больше, чем я думала!
Мы смеемся. Тихо напиваемся. А после – идем к столу. Шатаемся. Играть мне приходится одному. Моя спутница тем временем забалтывает девушку-бармена. Я знаю, что она хочет ее снять. И ревную. Немного. По-дружески. Отчасти – потому что пьян. Как только они уходят вместе – я еду домой и звоню тому, кого зову почтальоном. Может быть он и в правду почтальон ? Я не знаю.
- И как все прошло ?
Утром звоню Зое. Узнаю, как прошла ночь. Она – отшила меня. Пьяная. В дрова. Я – хотел довести ее домой. Зоя - хотела остаться с девушкой-барменом. Той, которая весь вечер рассказывала ей об отходняке и разбитой губе. Кажется, она со всей силы разбила ее о кафель. Но это не страшно. Она все равно выглядела мило.
Зоя рассказывает мне как упала, выйдя из такси. Разбила нос. Как девушка-бармен дотащила ее до квартиры. О что секса у них не было. Мне жаль ее.
- А ты чем занят ?
Открываю окно. Запах гашиша стоит в комнате. Сладкий аромат. Постепенно он уходит. Привкус остается только у меня во рту.
- Только проснулся. Продолжаю пить.
Я вру. Мне – стыдно. А после – мы прощаемся. Зою я вижу где-то раз в два месяца. И каждый раз – поражаюсь тому, как легко мы общаемся. Будь-то никакой пропасти и расстояния между нами нет. В готовый кофе я доливаю немного виски. И думаю о том, что теперь сказанное стало правдой. Прочищаю голову. Этот же коктейль пью несколько дней подряд.
- Ты планы доделал ?
Гена выглядит довольным. А я – нет. Он сияет. А я - провел последние несколько дней в попытках понять как, работает система образования. Но понедельник и восемь утра – не лучшие спутники таких размышлений. Говорю ему что запутался.
- Что, не так тебя учили ?
- В общем-то, да.
- Это не страшно. По ходу дела – поймешь. Скажу сразу: то, что ты пишешь, отличается от того, что происходит в реальности. Если следовать всем формальностям – можно утонуть в бумажках. Суть в том – чтобы найти баланс.
Баланс. Слово знакомое мне. Вспоминаю о ночи пятницы. Отходняке в субботу и воскресенье и сегодняшнем дне. Понедельник. Завтра – первое сентября.
***
Работа в школе – это высокое искусство. Искусство заполнять журналы. Писать домашку на одной странице. Оценки на другой. И не допустить 350 000 000 ошибок в процессе. Искусство сраться с коллегами. Наверное, самое важное. Ругаться все равно придется. Из-за мелочей. Мела. Забытых в спешке ключей. Украденных кем-то из коллег вещей. Поэтому, искусство это и считается забытым. Нет ни одного учителя, который мог бы соблюдать эти правила. Макаренко – умер. Сухомлинский – умер. Амонашвили – еще жив. Но ничего это не меняет. Я перечитал "Здравствуйте, дети!" и "Как живете дети ?" которые не открывал со второго курса. Освежил память. Вспомнил. Понял – там нет ни слова о взаимодействии с другими учителями.
В октябре нас вытягивают на районное собрание учителей. Я – с похмелья. Наливаю в термокружку красное вино. А после – слушаю рассказы коллег о новых методах в системе образования. Кабинет четвертого класса соседней школы набит учителями. Все что-то обсуждают. Директ. Контрольные. Заполнение журнала. Проверку тетрадей. Мне – всеми силами хочется уйти оттуда. Делаю большой глоток. На мне – очки от солнца. И футболка с логотипом Metallica. Все окружающие смотрят на меня как на дерьмо. Если бы божество бухла было рядом. Я бы тут же нагнулся и заговорил с этим чертиком. О том, что учитель не должен пить. Не должен трахаться и смеяться. Или как минимум делать это в укромном месте. Где ни один ученик, не Дай Бог не увидит ее. Обязательно "ее". Большинство собравшихся – женщины. Редко кому двадцать. В среднем - сорок. В среднем. Парней кроме меня нет. Мужикам сложно выжить в школе. Отсюда и сраные стереотипы. О вечно пьяных физруке и трудовике. Эти дамочки похоже – фанатки стереотипов. Кто-то делает попытку задеть меня. Я – отпиваю еще. Делаю вид что меня нет. Слушаю коллегу из нашей школы.
Рассказывает мне о собраниях. О том, как раньше учителя так же собирались в кабинете четвертого класса. Председатель – рассказывала о своем маникюре. Ухажерах ее дочери. На каких машинах ее подвозят. И кому она отсасывает. Потом - председатель поменялась. Нынешняя любит читать учебные пособия. Скрупулёзно изучать их. А еще – задалбливать всех работой. Позже я слушаю еще одну историю. О том, как на районной олимпиаде отвечали ученики нашей школы. Некоторые из тех, кого я учил. Как они прошли на городскую олимпиаду. А после – три команды из четырех дисквалифицировали.
-…выиграли те, кому надо было выиграть. А она – просто послала тех, кто задавал лишние вопросы.
Пытаюсь представить, что в голове у учителя школы. Нет. Не такого как я. Среднестатистическую разжиревшую даму. Какие процессы происходят там спустя 20 лет ? Не у всех здесь была полная атрофия мозга. Но многие приблизились к этому состоянию.
Об этом я говорю Зое. Мне – не по себе. От мысли, что я могу проработать в школе 20 лет. И прогнить внутри.
Она – понимает меня. Я – пытаюсь сменить тему. Не думаю об этом. Делаю ей коктейль. Одна часть текилы. Две части апельсинового сока. Одна часть – томатного. Пьем. Потом текилу. Чистой. Зоя довольно причмокивает.
- Попробуй дотянуть год.
- Я не уверен. Выдержу или нет…
- Да. Но представь как будет выглядеть если ты уйдешь ?
Она была права. Я боялся. Фантазия не выглядит такой странной если пойти чуть дальше. В размышлениях. Вариант номер один: захожу в кабинет директора. Завтра. Слегка пьяный. Чтобы унять чувства. Только одна стопка. Со всеми формальностями подаю заявление об увольнении. Говорю: "Мне жаль". Обмазываю извинение порцией говна. Всякой сентиментальной ерундой. Так все будет казаться искренним. Отдаю заявление. Жму руку, дорогой подруги. Обещаю позвонить. Возможно, выпить с ней кофе. Она – просит, чтобы я заходил. Не забывал. Я прощаюсь. Ухожу. А после - делаю крюк. По пути из приемной до дверей школы. Захожу в учительскую. Посылаю завуча. Всех тех, кто когда-то нарочно задерживал журнал. Издевался над детьми. Нескольких сволочных коллег – инициировавших разграбление моего кабинета. Завхоза. Школьного психолога. Даю Гене ключи от своего кабинета. Вместо той подсобки, где он сидит. Чувствую себя супергероем, мать его.
Но что потом ?
Как же вариант номер два ?
Не такой красочный. Хотя трогательный. Он – растянут на один учебный год. В нем – дети. О них я сейчас думаю. Их я не могу бросить. А вдруг, вместо меня им поставят какую-нибудь грымзу ? Самый хреновый учитель. Он – заставляет тебя чувствовать непомерную важность. Хотя, чаще это все же "она". Важнее ее предмета ничего нет. На нем – стоит школа. Это маленький микромир. За пределами которого – реальная жизнь. Они сталкиваются с ней не сразу. Проходят через фазы. Подростковый бунт. С любовью и расставаниями. Алкоголем. И возможно, наркотиками. Хотя, я надеюсь без этого обойдется. Но нужно быть реалистом. Понимать, что к чему. Ведь этого от нас хочет сраный реальный мир – осознания. Того, что ты можешь попасть в тюрьму. Или жениться. По пьяни. И все – в один день. Но это была моя жизнь. Ни восьмой, ни седьмой, ни шестой и пятый классы не могли этого понять. Что же. Весомый повод остаться.
***
Когда ты стоишь возле доски – забываешь обо всех формальностях. Снова чувствуешь себя второкурсником, читающим конспект урока. В первый год практики у меня был третий класс. Я учил все конспекты наизусть. Рассчитывал время на каждый из этапов урока. Так – дал много уроков. Получил диплом. Женился. Устроился на одну работу. Другую. Третью. От меня ушла жена. Я – опять в школе. Если задуматься, в этом должна быть какая-то связь. Но если посмотреть – ее не было.
- А может это следующий круг ?
- Это записывать ?
Восьмиклассник Сережа смотрит на меня с удивлением. Должно быть я рассуждал вслух.
- Запишите только то, что на доске.
Уже позже, я говорю Гене что из всех классов мне больше всего интересен восьмой.
- Это не потому что ты крутил шашни с их классруком ?
Он ухмыляется. Я вспоминаю что много лет назад учился с девушкой. Она была похожа на классрука 8 класса. Внешне они чем-то были похожи. Школьная психолог сделала себе татуировки. Перекрасила волосы. "Сделала" себе скулы. Ее двойник из прошлого был другим. Наглая студентка третьего курса. Я был на первом. В перерывах между парами – зажимал кого-то из ее подружек в темных углах. Пока та девушка крутила романы с мужиками постарше. Раскручивала их на дорогие подарки. Изменяла. Бросала. Искала новых.
Школьная психолог – мало похожа на знакомую мне третьекурсницу. Она – в разводе, как и я. И считает, что жизнь ее изрядно поимела. В одном только она похожа на ту третьекурсницу – они обе в центре собственной вселенной.
- Как психолог, я считаю…
Каждое второе предложение Вика начинает с этих слов. Иногда я задумываюсь: как она может руководить и влиять на жизнь шестнадцати детей ? Наверное так же, как она думает: "Как он может учить их ?" обо мне. О том, что я прихожу в пятницу. Отчитываю семь уроков. А после – возвращаюсь домой. Поздно вечером. Даю вахтерше закрыть за собой дверь. Шатаюсь. Вызываю такси. Еду в местный бар.
- Я не крутил с ней шашни. И вряд ли когда-нибудь буду.
- Не нравится ?
- У меня нет к ней ненависти. Но и сказать: "Я от нее без ума" я тоже не могу.
Гена молчит. Он и сам похоже готов подбить к ней клинья. Видимо отсюда и вопрос.
- Я сегодня вел у них урок. Немного отошел от темы. Это случается с каждым классом…
- Ага. Слышал наша завуч рассказывала о том, что в школу сейчас берут кого попало ? На работу. И все в таком духе.
- Да. А историчка – о том, что при виде контрольных она представляет себе "старые кресты на кладбище". Это не важно. Я понял, что этому классу хочу сказать больше, чем другим.
- Ну они все и неплохие люди. Один за всех. Списывать друг-другу дают…
- Я, конечно, люблю все классы. Хоть иногда и думаю о том, как буду доводить их до конца.
- До конца года – еще далеко.
***
Я – ругаюсь с преподавателем ИЗО. Нельзя все время делать вид что мы друг друга не замечаем. Она – ненавидит меня. За подкаты и приглашения на свидание. Шоколадку. Одну из. И ее любимую книгу – редкий бумажный экземпляр. Подарок на день учителя. Видимо здесь мое обаяние не сработало. Но я признал поражение. Пытаюсь объяснить ей проблему. Сделать это профессионально.
-…Дело даже не в том, что у Вовы отсутствует домашка. Постоянно. А в том, что контрольную он написал на два. И не одну. У нас их четыре. Соответственно…
Его мать уже приходила ко мне. Прощупывала почву. Узнавала, как дела у ее сына. В первую неделю учебы. Я задумался о дальнейшем развитии событий. Но сейчас, дела были хуже некуда. Я пытаюсь сподвигнуть коллегу к действию. Она – всеми силами абстрагируется.
- Я это прекрасно понимаю. Но что Вы хотите чтобы я сделала ?
- У твоего ребенка проблема. И мы должны ее решить. А мне, в отличие от тебя, за классное руководство не доплачивают. Так что, просто сделай блядь свою работу. Классрук.
На самом деле это – блеф. Любой учитель в этой ситуации будет парировать вечным аргументом: "Ты хоть знаешь какая доплата у классного руководителя ?!" Но не классрук. Мы оба знаем - есть два способа сделать свою работу: нормальный и далекий от этого.
Через неделю я говорю с мамой Вовы еще раз. Делаем вид что видим друг-друга впервые. А классрук шестого класса – стоит рядом. Уткнув глаза в телефон. Ничего не говорит. В конце-концов что-то проясняется. Вова начинает делать домашку. Даже уйдя на больничный. Присылает мне на почту фото заданий. А – любезно отвечаю ему. Ставлю смайлики в конце сообщения. Он – рассказывает мне о своей собаке. Пса зовут Леня.
***
Вика прибежала ко мне, когда восьмой класс завалил контрольную.
- Это что за оценки ?!
Она – на пределе. Самое важное в ее жизни было задето. Самолюбие. Теперь хреновый классный руководитель стал хреновым для всех. А не только для тех, с кем она работала.
- Это оценки восьмого класса. Контрольная. Тетради в шкафу – за тобой. Возьми и посмотри сама. Ошибки я выделил. Задания там же.
- Ага.
Она – молчит. Но по глазам видно – ей есть что сказать. Язык проделывает движения в ротовой полости.
- А нельзя их переписать ?
- Нет. Нельзя.
Черт возьми, да кто так делает ? Следующие десять минут, я объясняю ей как составлял задания контрольной. Показываю конспекты уроков – где были даны примеры заданий.
- Если так будет продолжаться – родители откажутся.
- И что ? Мне все равно. Если детям что-то непонятно – пусть приходят в пятницу. У меня официальная консультация на шестом уроке.
- На шестом уроке у них есть урок.
С хреновыми классными руководителями так всегда. Теперь – вместо того, чтобы уйти в отрыв, я должен был ждать восьмиклассников. В пятницу я так и делаю. Послушно жду их. Двадцать минут. Потом – не выдерживаю. Делаю кофе. И добавляю в него вискарь. Самую малость. Дверь в кабинет открывается. Лиза не смотрит на меня. Садится на первую парту и ждет.
- Кто-то еще придет ?
- Вряд-ли. Это последний урок. Нас отпустили раньше.
- А ты что ?
- Я…Не знаю…Я не хочу идти домой. Пока.
- Понимаю. Хочешь узнать за что "три" ?
- Не особо. Я видела свои ошибки. Знаю, где накосячила.
Кажется, ей стыдно. Точно стыдно. Вижу это по глазам. И пытаюсь увести тему в другое русло. Мы говорим о том, что ей нравится. Кино. Музыка. Танцы. Она – любит математику. А я с трудом могу сложить двухзначные числа. Я – делаю ей кофе. Обычный. Без виски. Слушаю рассказ о школьных предметах. О том, что она никак не поймет саму себя. А после, спрашиваю:
- Кем ты себя видишь ?
- Никем. Не знаю. На этот вопрос просто не ответить.
Лиза молчит. Долго.
- Вы же читали Библию ?
- Читал. Давно.
- Там есть история о доме, построенном на песке. Я как этот дом… Все время шатаюсь. Из стороны в сторону. И не знаю куда меня унесет. Что со мной будет. Пока кто-то не скажет…
- "…и падение его было велико…"
Она смотрит на меня. Взгляд поджигателя уже не такой. Что-то перегорело в Лизе. А может, она и впрямь как этот дом ? Пошатнулась. Слегка. Но с кем не бывает ? Сколько раз я шел домой пьяным ? Из баров. Клубов. Валился с ног. Будь-то бы в пустоту. Просыпался. И снова по кругу. Водка. Джин. Виски. Дешевые сигареты. Такси. Секс. И сначала. Снова я раздеваю ее. Очередную девушку. Стоп. Глаза мне кажутся знакомыми. Не ученица ли она ? Похоже нет. Точно нет. Я не путал имена. Иногда фамилии. Но внешность спутать не смог. Хотя. Они все на одно лицо. Девушки в барах. Но в данном случае, это и не важно. Мы вдвоем. Только здесь и сейчас. До самого утра. А утром – я смотрю уже не в глаза. На сомкнутые веки. Она спит. А я говорю себе:
- Уснуть и видеть сны…
Накануне я декламировал детям речь Гамлета. Аня Озерова из восьмого класса сказала: "Звучит красиво. Если не знать, что это о смерти". Правда красиво. Я согласился. А после – использовал те же строчки чтобы снять эту девочку.
- Откуда это ?
Брюнетка спросила об этом еще там. В баре. Где была одета как желавшая развлечься. А я просто был не против.
- Шекспир. Ты в школе не училась ?
Она улыбается. Целует меня.
- Я была двоечницей.
Это ничего.
Мы напиваемся. Едем к ней. Имени я не помню. А она – продолжает называть меня Шекспиром.
"Не зря мне дали часы литературы…" - думаю я. А еще, о том, как она сладко спит. И ухожу.
***
- Дома вы должны были выучить речь Гамлета. Кто может ее прочесть с выражением ?
Максим Устинов. Всегда он. Отвечает хорошо. Я слушаю его. А в процессе – распечатываю пачку жвачки. Ей я скрываю дьявольский перегар. Он в прочем никак не мешает детям. Приходит на первый урок – это всегда испытание. Встать с кровати после бурной ночи. Выпить пива. Немного. Чтобы прийти в себя. А после – одеться и отправиться в школу. По старой формуле – я разламывал две таблетки Цитрамона. Смешивал их с крепким кофе. Похмелье проходило. Восемь утра – не лучшее время для первого урока. Ни для детей. Ни для учителей. Особенно для тех, у кого сегодня похмелье. Но восьмой класс старательный. Они уже готовы стать "взрослыми". Или как минимум – тинейджерами. Я чувствую это. Во взгляде. Манере поведения. Они – почти полноценные люди.
-…Помни об интонации. Каждый может прочесть текст на бегу. Будь-то бы на бегу. Пытаясь запрыгнуть в поезд. Но паузы. В них вся ваша сила. "Быть". Пауза. "Или не быть". Вот она – глубина чувств Гамлета. На долю секунду он задумывается о смерти. И понимает – она его не прельщает…
Мне хочется, чтобы они знали чуть больше. Речь Гамлета была моей инициативой. Но от этого не будет хуже, верно ? Какую-то пользу этот урок должен им принести…Впрочем, Устинов всегда делает все правильно. Ставлю пять.
После пары человек, я вызываю Лизу. Не оправдывает моих ожиданий. Иногда она прячется за айфоном. Надежный друг для тех, у кого мало друзей. Она не слушает что ей говорят в классе. Хорошо знает главное правило: если слушать класс, можно не услышать себя. Поэтому, она сидит, смотря в окно. Я беспокоюсь.
Стою у доски. Диктую домашнее задание ученикам. Пытаюсь угадать, о чем думает шестнадцать человек в классе.
- Восьмой класс – мой любимый.
- Почему ?
Пятница. Заполняем журналы с Геной. Вечер. Через пару часов я буду уже пьян. Возвращаться домой мне не хочется. Я ставлю оценки за чтение шекспировского отрывка. И думаю над вопросом.
- Не знаю. Наверное, они в том возрасте, когда я думаю, что делаю для них что-то хорошее. Или мне так нравится думать.
- Мне кажется ты это слишком серьезно воспринимаешь.
- Имеешь в виду "ты же раздолбай" ?
Гена улыбается. А я говорю:
- Знаешь, что…я ведь не такой плохой…
Это все дерьмо собачье. Но я изо всех сил стараюсь поверить в это. Поверить в то, что никогда не приходил на пары с похмелья. Не представлял, как трахаю кого-то из коллег. Или завучей. Хотя, нет. Только не их.
Минуту назад я думал о вечере пятницы. Стриптизе и бутылке водки. Или текилы. Этого было достаточно чтобы, вынести еще одну неделю. Мой идеальный план.
- Евсеева пришла ко мне. Это было давно. На осенних каникулах.
- Мама, в смысле ?
- Нет. Лиза. Я стоял. Курил. Думал о своем. У меня был отходняк. Она залетела в кабинет. Попросила не говорить, что она здесь. И мы поговорили.
- И что она тебе рассказала ? Знаю, что ее мамашу вызывали в школу. Слышал она нихрена не делает. Ну…Сама виновата. Так ведь ?
Нет. Не сама. Я понял это, когда она сказала, что хочет уехать. Понял. Потому-что она видела нас всех. Хоть и смотрела в окно. Но видела.
- Ген, ты когда-нибудь задумывался какая у нас дерьмовая работа ?
- Я стараюсь об этом не думать.
- Да. Но посмотри на это глазами учеников. У их классрука кто-то спер журнал. Кто-то из учителей. Да. В начале года. Дети же не дураки. Видят все. Видят, что мы ненавидим друг-друга. Все. Такие вещи невозможно не замечать. Это слишком очевидно.
- Ну а что ты хотел, когда устраивался сюда ?
- Я не рассказал, чем все закончилось…
- С Евсеевой ?
- Да. Я с ней проговорил часа пол. Потом ее нашла классрук. Как обычно. Школьный психолог – мозгов ноль. Дверь открыла с ноги. И вытащила ее за шкирку. Я по тупости забыл закрыть дверь. Или не по тупости…Я знал, что рано или поздно ее спохватиться. И знал, что мне нужно выиграть какое-то время. Вправить ей мозги. Но не с силой. А как нужно. Подвести ее саму к той мысли что бегать нельзя. Но и не нужно давать себя поиметь.
- Спорю ты так и сказал.
Гена смеется.
- Сомневаешься ?
- Только в том, как она отреагировала.
Я не любил, когда девушки плакали. А тем более – когда ими были мои ученицы. Это означало что ситуация дошла до предела. Лиза сама была виновата. И хорошо знала это. Часто, она отшучивалась. "А что будет если я не сдам ?", "А сколько будет если сделать это задание ?". Потом – я встречал ее где-то в коридоре. Она плакала. А я делал вид что мне все равно.
По всем меркам я был плохим учителем. Хреновым. Я не следовал рекомендациям министерства образования. Ни разу не открывал критерии оценивания. Но знал возможности учеников. Ты заходишь в класс. И через какое-то время становится понятно у кого какая будет оценка. Но подростковые бунты невозможно предугадать. А драмы – тем более.
В следующий раз Лиза плакала в конце второй четверти. В середине декабря. Забежала в класс. И прыгнула на последнюю парту.
- Устинов, иди сюда!
Я вытащил Максима за шкирку.
- Что случилось ?
Он посмотрел на нее. Сидящую сзади всех. Заливающуюся слезами.
- Это из-за оценок.
Ага. Все понятно. Все тоже. Неужели жизнь ничему не учит ее ? Но это – восьмой класс. Все еще впереди. "Так случается" - говорю я себе. А после – жалею ее. У нас – новый материал. И Лиза получает пять за один единственный ответ. Очень важно подталкивать их. Давать детям почувствовать вкус победы. Правильного ответа. Правильно выполненного задания.
- За что мне такая оценка ?
Спрашивает. Уже когда в классе никого нет. Когда весь восьмой класс давно в столовой.
- Не нравится оценка ?
- Я только один раз ответила…
- Это не важно. И лучше не задавай мне таких вопросов. Суть тут одна. Помнишь о чем мы говорили ? Хочешь нагнуть систему – делай все по правилам.
Я хорошо знал это. Директор. Завуч. Психолог. Завхоз. Всех их нужно было нагнуть. Чтобы выжить. Функционировать. Получать зарплату. Тратить ее. Напиваться. Жалеть себя. И продолжать нагибать систему. Пока система думала, что нагибала тебя. Вика думала, что я был у нее под контролем. Что, она – была моей непосредственной начальницей. Стояла и орала на меня. В истерике. Психолог. Это даже забавно. Она – стоит передо мной. Что-то кричит. Я – не слушаю. Только отголоски. Что-то об успеваемости в классе. Статистике. Ничего важного.
Пытаюсь вспомнить детали прошлого вечера. Свой день рождения я не праздновал. Как и каждый год. Получил открытку от тети. Ждал что она приедет. Скоро. Пока этого не случилось. Зоя вытащила меня на прогулку.
- Твой дом еще больше покосился или мне кажется ?
- Тебе кажется. Он выдержит. Фундамент крепкий.
Дальше – все размыто. Среди баров. Клубов. Призраков ночных фонарей. Мы – на скорости. Мы и есть скорость, если подумать. Несемся в одно место. В другое. Заражаем окружающих энергией. Я вспомнил. Бар, в котором мы пили. Все кричали. А я – стоял на стойке. Оттуда нас выперли. Потом был еще один. Никак не могу вспомнить название следующего. Это и не важно.
Включаюсь я от наспех брошенной фразы. О том, что я – хреновый учитель. Мне – смешно.
- Это уморительно, дорогая! Давай! Скажи еще! Скажи, что я – мудак и придурок. Можешь достать удавку и затянуть мне на шее! Я покайфую!
Мое самолюбие было задето. Оно есть у всех. Я ругался с ней. Название бара не вспомнил. Слушал что психолог говорила. Какую-то чушь о классном руководстве. О выкидыше – пять лет назад. Мне жаль ее. Она думает, что это как-то связано с оценками детей. И классным руководством.
- Здесь и сейчас. Слышишь ?! Важно то, что здесь и сейчас. Им все равно что я делаю всю ночь. Я прихожу в этот класс и оцениваю всех одинаково. Не строго. Даю советы. Когда попросят. Слушаю. Когда надо.
- Ты понятия не имеешь какого это - быть классным руководителем!
- О, да! До тебя мне далеко. Но сделай-ка ты одолжение: съеби от сюда по-быстрому!
Хлопаю дверью перед ее носом. А после - на следующий урок, дети сообщают что никакого задания они не делали.
- Виктория Александровна сказала, что вы все так поставите. Так и сказала.
Я не удивляюсь. Провожу урок так, как запланировал. Готовлю класс к контрольной работе. Они – понимают в чем дело. Но ничего не говорят. Списывают на свою ошибку. А после – молча уходят. Ничего не спрашивают. Только Лиза остановилась. Замешкалась. Отдала мне тетрадку. Пока никто не видел. И сказала:
- Мне все равно что она нам говорит.
Ну и правильно, Лиза. Ты – почти большая. Слушай взрослых. Слушай тех, кто что-то знает. Слушай себя.
***
Завуч меня не любит. Меня вообще никто не любит. Из коллег. А мне – все равно. Только с Геной я общаюсь. Хотя, это и повод задуматься. Сколько в моей жизни было таких людей ? С которыми я пил какое-то время. Общался. Любезничал. Пока мы работали или жили неподалеку. Один-два…Десяток точно. Если подумать, Гена – типичный собутыльник. Идеальный. Не женат. Значит некому отчитать его. Это плюс. Пьет он умеренно. Не много - не мало. Это тоже плюс. Говорить он не любит. Но разговор может поддержать. Еще один плюс. Из всех моих знакомых он больше всего тянет на "идеального собутыльника". Иногда, во время разговора по телефону он любит зависнуть на чем-то. Говорит "еще пять секунд" и добивает меня описанием в деталях. Как он ходил в магазин. Заполнял журнал. И так далее. Я не выдерживаю и предлагаю пойти в бильярд. В пятницу. После работы. В этот раз он соглашается. Пить начинаем в школе. Текилу. У меня в кабинете. Потом он делает первый удар. Попадает. Я отпиваю пива и радуюсь за него. В бильярде многовато людей. Но бар пустой. Я беру еще пива. Снова отпиваю. А потом - тоже попадаю. Затем еще и еще. Заказываем водку. Где-то в памяти происходит провал. И вот уже Новый Год. Я отказался от новогоднего корпарата. А накануне – выслал поздравления всем ученикам. Пожелал им удачи в Новом году.
Мы с Зоей лежим на ободранном диване. Смотрим новогодние комедии. Едим салат. Мне – хорошо. Пьем. Я не могу представить Новый Год с кем-то другим. А после – я получаю открытку от тети. На Рождество. Она – не подписана. Адреса отправителя тоже нет. Открытка к тому же ободрана. На ней – Дед Мороз и пожелание нового года. Вспоминаю, как в детстве она переодевалась Дедом Морозом и дарила мне сладости. Я думаю о ней. О том, как мне не хватает ее. И напиваюсь. А после – нахожу то самое письмо, присланное в белом конверте. Обратный адрес есть. Я пишу ей. Прошу по скорее вернуться. Спрашиваю, как она. Рассказываю о том, что работаю в школе. И пишу, что люблю ее.
Мне стало легче. Выговорился. Я смотрел на ее открытку. Вставил ее в рамку. И смотрел. Засыпая. Я решил бросить пить. Достал давно неношеные шмотки из шкафа. И выкинул пропахшие дешевым куревом и алкоголем. Состриг спадающие на лицо волосы. Свыкся с мыслью о работе в школе. Здесь и сейчас. Я работал. И вряд ли когда-нибудь забыл бы свой первый год в школе. Уже потом. Спустя какое-то время.
***
День святого Валентина. Лизу продинамили.
- В первый раз всегда хреново, да ?
Ничего не отвечает. Молчит. Утирает слеза. А после – сознается.
- Мне он нужен был для секса…Я хотела…А он…Мне он потом понравился.
Дело ведь не в ублюдочном десятикласснике. А в том, что ее только что обломали. Это не облом взрослой жизни. Эмоций было бы больше, если бы презерватив порвался. Или если бы он ушел. В самый ответственный момент. Бросил бы ее с мыслью: "Что было не так ?"
Но у них ничего не было.
Мы не общались три недели. Не общались нормально. Все время – я либо отчитывал ее. Либо делал замечания. Каникулы закончились. Дети вышли на учебу. Вова из шестого класса начал исправно выполнять домашку. А Лиза – забила на все. Я пытался воздействовать. Потом – на классрука. Без результатов. Лежал ночью. Пьяный в вдрабадан. Думал: Может это я дал слабину ? Я начал давать ей усложненные задания на уроке. Пытался включить логику. Подтянуть ее. Лиза отказывалась. Паясничала. Теперь все стало на свои места. Ее обломали. Обломы оставляют самые сильные обиды. Они – неотъемлемая часть взрослой жизни. Я хотел сказать ей это. Но не стал. Со звонком на следующий урок она встала. Просидела у меня всю перемену. И поспешила уйти. Уже стоя перед дверью, Лиза сказала:
- Мне он правда понравился. Выходит я ему нет ?
- Бывает по-разному. И так и сяк.
- И как лучше ?
- Каждый сам определяет, что ему лучше. Как. И с кем. Думаешь если бы у вас что-то получилось проблем бы не было ? Как в сказке не будет. Никогда. Будут проблемы. Но другие.
Лиза уходит. Я думаю о том, что должен стать ей другом. Не забивать на нее. И не отмораживаться. Как делает ее классрук и все прочие. Но она закончит школу. А я встречу на каком-нибудь корпорате девушку-бухгалтера. Распишусь снова. Буду представлять учеников в каком-нибудь абстрактном образе. А потом вдруг вспомню о ней. Проходя мимо. Поймав на себе горящий взгляд случайной прохожей. Своей ученицы.
Достаю сигарету и пепельницу – из ящика стола. Но не курю. Пытаюсь бросить. И сосредоточиться. Смотрю как медленно маленькая белая палочка тлеет в пепельнице. А после – не выдерживаю. Достаю еще одну. Курю пока заполняю журнал.
В начале года, кто-то спер у Вики журнал. Нас всех вызвали на собрание. Директор пыталась понять, кто на это способен. Но думать было нечего. Со всем и с каждым школьная психолог вела себя одинаково. Желающих было предостаточно. Во время осенних каникул я потратил пару дней восстанавливая оценки. Наугад. Я помню, как Максим Устинов отвечал каждый раз у доски. Помню, как Сережа Гребников давал такие же точные ответы. Ему я тоже ставлю пять. Кого я еще забыл ? В восьмом классе есть Игорь. После каждого урока он подносит дневник. Не отвечает. Но ждет оценки. Отвечает – иногда. Вполне себе неплохо. Ставить "три" - нельзя. А вдруг он совсем разочаруется в себе ? Я поставил "четыре". Оптимальный вариант. Так - у него будет стремление продолжать. Возможно, ответы станут лучше. А возможно – нет. В новой четверти он начал работать лучше. На уроке дал несколько ответов. Но как он закончит этот год ?
Я думаю об этом вечером. В клубе. Пока очередная девушка рассказывает мне о ботексе. Меня он не интересует. Но я не говорю этого. Переключаю тему. Заказываю коктейль. Рассказываю ей пошловатый анекдот. А после – целую. В губы и шею. Целую в ключицу. Нам весело. Она – тащит меня в туалет. Я – не против. Не против сделать это там. Не против ее стонов. И того, как она сжимает мое запястье. В конце. Я целую ее. Снова. В грудь. В шею. И еще раз – в губы. Она одевается. Поправляет прическу. Тушь. Красит губы. Смотря на меня в зеркале. Я ухожу. Прочь. В бар. В другой. Заказываю виски. Прошу смешать его с лимонным соком. А после – возвращаюсь домой. Спотыкаюсь. Шатаясь, открываю дверь покосившегося дома. Падаю в дверном проеме. И замечаю письмо. На коврике. Новое. Такой же белый конверт как тогда. А в нем, наспех написанное: "Рада что у тебя все хорошо! Мне уже лучше! Я люблю тебя и горжусь тобой! Жди! Твоя К."
***
Тетя все не приезжала. Я думал о ней. Больницах. Ее псевдолечении. И мнительности. От предложения Зои поехать и привезти ее пришлось отказаться. Конец года. Контрольные. Выставление оценок. Я перестал думать о тете получив еще одну записку с текстом: "Скоро буду!". Проверял контрольные работы. Ходил на собрания. Ругался с коллегами. Пил. Пару раз дрался в бильярде. Вломил кому-то. Меня ударили в ответ. На вопросы коллег о солнцезащитных очках пришлось отвечать:
- Конъюнктивит.
Фингал быстро сошел. А после – Гена вытащил меня заполнять журналы. Мы просидели в школе весь вечер пятницы. Выставили оценки. Считали, сколько уроков мы провели. На последний звонок я решил не идти. Впереди были выходные. И я всегда мог передумать. Не говорить: "У меня нет костюма!". Прийти. Встать где-нибудь в толпе. Смотреть на выпускников. И первоклашек – переходящих во второй класс. На своих учеников. То, как они получали грамоты. Радовались. И думали, что будет дальше. Как и я сам. Я пил. Сидел. Смотрел на прохожих. На следующий день. Пока к дому не подошла Лиза. Вышла из потока куда-то бегущих людей. Машин. Атомов, носящихся туда-сюда.
- Что ты тут делаешь ?
- Геннадий Петрович рассказал, где Вы живете. Я решила зайти. Попрощаться.
- Куда-то уезжаешь ?
- К отцу.
Она – села рядом. На пороге дома.
- Ясно. На последний звонок не пойдешь ?
- Нет. Я собрала вещи. Забрала документы из школы. Уже все.
Видеть ее без дурацкой школьной формы было непривычно.
- У меня для тебя подарок. Подождешь тут ?
Моя ученица молча уставилась куда-то вперед. Я думал о чем-то своем, идя в дом. А после – видя ее силуэт в дверном проеме. Теперь она не играла роль.
- Держи.
- Что это ?
Аккуратно разорвала газету. В нее я упаковал подарок для Лизы.
- "Путеводитель по Израилю" ? Здорово! Спасибо. Но кто Вам сказал ?
- Ты сама. В начале года.
- Да, но с тех пор все поменялось…Я не знала уеду я или нет. И думала Вы меня терпеть не можете…
- Я не могу любить или не любить учеников. Где тогда объективность ?
- Хм…Но почему тогда ругались со мной ?! Зачем это все ?!
- Я злился. Ты могла быть лучшей в классе. А вместо этого просто паясничала все время. Строила из себя кого-то.
Мы замолчали. Я закурил. Лиза тоже. Теперь мы были просто двумя людьми.
- Я написал внутри свою почту. Черкани мне. По прилету.
- Хорошо. Я напишу.
После ее ухода я долго думал. Сидел на крыльце. Пил. Было холодно. И шел дождь. А я думал: Смоет ли он покосившийся дом или нет ?
https://polutona.ru/?show=0807150801
