В тот же день вечером я пошел к Сергею Никола­евичу. Это был старый, известный скрипач, давнишний друг моего брата. Меня проводили в его спальню, нарядную, заставленную старинной мебелью комнату. Больной лежал на кровати, выпростав на одеяло тонкие нервные руки. Он смотрел на меня грустными глазами и говорил: 
- Тоска у меня, ни заесть, ни запить не могу, все не мило. Умирать надо, а не хочется, да и страшно... 

- А вы верите в Бога? - спросил я. 
- Да. Но в той суматохе, в какой я прожил всю жизнь, редко о Нем приходилось вспоминать, а вот сейчас все Он на ум приходит. Только я ничего о Боге не знаю, а спросить не у кого. 

Первый раз пришлось мне услышать от веселого и немного легкомысленного Сергея Николаевича такие слова. Я задумался, а потом предложил: 
- Хотите, я познакомлю вас с очень хорошим и образованным священником? 
Сергей Николаевич махнул брезгливо рукой: 
- Не люблю я их брата. Сейчас же начнет в грехах копаться, вечными муками пугать, а я сам знаю, что за них по головке не погладят. 
- Ну, что вы! Есть замечательные священники, - вступился я. 
Мы не успели еще закончить наш разговор, как в комнату вошла жена Сергея Николаевича, пышная дама. Поздоровавшись, она недовольно сказала: 
- Зачем Сереже священник, он же не умирает? 
- Он придет для беседы... - пояснил я. 
- Не к чему, - прервала меня супруга. 
- То есть, как это не к чему? - неожиданно громко и немного визгливо вскрикнул Сергей Николае­вич. - Почему это не к чему? Я хочу побеседовать с хорошим священником и причаститься. Слышишь, хочу! Петр Павлович, - повернулся больной в мою сторону, - прошу вас завтра же пригласить батюшку ко мне, а если он не может завтра, то в ближайшее удобное для него время! 

- Хорошо, - сбитый с толку горячностью больного, ответил я. 
- Только он, верно, потребует за посещение много денег? Тогда скажите ему, что я не богат, на пенсии, а потому на большой куш пускай не рассчитывает. 
Мне сделалось неприятно, и я сказал: 
- Отец Александр, которого я хочу пригласить к вам, придет не из-за денег. 
Но Сергей Николаевич меня не слушал и раздраженно повторял: 
- Пусть не рассчитывает. 

Священник, о котором шла речь, был уже не молод, священствовать начал пять лет тому назад, но среди знавших его пользовался большим авторитетом и любовью. Выразив согласие посетить Сергея Николаевича, он после литургии приехал к нему со Святыми Дарами. Я не присутствовал при их встрече, но, так как мне хотелось узнать, как она прошла, я отправился на другой день к больному. 
Едва я вошел в спальню, как Сергей Николаевич порывисто протянул мне руки: 
- Дорогуша, кого вы мне прислали?! Это же не человек, а сокровище! Мы говорили с ним, как два добрых друга. Я страдал и плакал, он утешал и плакал со мной. И ко мне пришла светлая радость. Мне так хорошо, так спокойно, и все это сделал он, отец Александр! Спасибо вам за необыкновенное знакомство. - Он пожал мне руку, а потом сказал: - И знаете, он отказался от конверта с деньгами, который я ему пытался вручить. Даже руки назад спрятал, покраснел: «Я пришел к вам как друг - причем же здесь деньги?» 
Я не был у Сергея Николаевича неделю, а когда зашел, то увидел страшную перемену: он исхудал, задыхался, не мог ничего есть. 
- И опять у меня на сердце тоска, - хрипло шеп­тал он. - Так хочется увидеть отца Александра, поговорить с ним. Если бы мог, я бы пополз к нему на коленях. Ах, как хочется его увидеть. 
И Сергей Николаевич просительно посмотрел на меня. Но я знал, что отец Александр крайне занят, причастился же Сергей Николаевич недавно, и потому мне показалось неудобным снова беспокоить батюшку. 

Через три дня Сергей Николаевич скончался. Меня поразило выражение его мертвого лица, оно было мудрое и просветленное, как будто он понял то самое важное, что всю жизнь от него было скрыто. 

После похорон Сергея Николаевича я встретился с отцом Александром и рассказал о смерти старого скрипача. Поговорили о покойном, и я, как об интересной детали, рассказал о его мучительном желании увидеть перед смертью отца Александра. 
- И вы не пришли за мной?! - вскочил на ноги батюшка, до того спокойно сидевший на стуле. - Это же был вопль души, разлучавшейся с телом! Как вы могли, как вы посмели не исполнить предсмертной просьбы? 

Я растерялся. Я никогда не видел отца Александра таким взволнованным. А он, прижав руки к груди, сокрушенно уже не говорил, а шептал: 

- Он, умирающий, хотел ползти на коленях. За чем? За словом Божиим, а вы... 
Прошло много лет, а в моих ушах все еще звучит слабый, прерывающийся голос Сергея Николаевича: «Как мне хочется увидеть отца Александра, если бы мог, я бы пополз к нему на коленях...» 

proza-pravoslavie.narod.ru