Входная дверь открылась. Вошел муж. Мария Георгиевна неодобрительно заметила:

— Что так поздно? Не мог пораньше приехать? Дети с минуты на минуту придут.

— Извини, просто предыдущая электричка идет рано утром. Вот и решил ехать на этой.

— Ой, Гриш, ну и приехал бы на утренней! Или не хотелось со мной даже пару лишних часов проводить? — засмеялась Мария Георгиевна.

И тут же осеклась, наткнувшись на виноватый взгляд мужа. В яблочко попала…

Ну что ж… Жизнь так сложилась. Никто не виноват. Двадцать пять лет прожили вместе. А вот последние годы стали совсем невыносимыми, благо была дача, на которой и жил Григорий Александрович с весны по осень, лишь на зимние месяцы перебираясь в городскую квартиру. Мария Георгиевна старалась не думать о том, что происходит. А если в голове возникали болезненные вопросы, то она их очень быстро отметала заученной фразой: «Он человек неверующий. Такой у меня крест. Не идет к Богу — от этого и все проблемы. Непонимание. Раздражительность. Разность интересов». «Он человек неверующий» — об этот железный аргумент разбивались все вопросы. Становились риторическими…

Дети радовали. Мария Георгиевна даже смахнула набежавшие слезы радости. Сидели детки за столом — ее кровиночка, ее сыночек Стасик с молодой женой Настенькой, и источали счастье. Ох, как же вымаливала Мария Георгиевна жену для сына! Больше года провела в усердной молитве! Сама она к Богу пришла еще пятнадцать лет тому назад. Тогда-то и начались проблемы с мужем. Он походам жены в церковь не препятствовал. К постам относился спокойно, но сам на службы ходить не хотел, а по средам и пятницам просил котлет. Мария Георгиевна крутилась, как могла — готовила изысканные постные блюда для мужа, а он так же спокойно, но требовательно настаивал на котлетах. С телевизором дело было совсем плохо. Муж не хотел его выключать ни по средам, ни по пятницам, ни даже в Великий пост! Мария Георгиевна стала понимать смысл фразы «враги человеку — домашние его». Терпела. Смирялась. Но раздражения уже прятать не могла. Так шли годы. Медленно отчуждались супруги друг от друга и вот наконец-то смогли отстроить дачу до жилого состояния. И Григорий Александрович стал теперь пропадать там — есть свои котлеты, смотреть телевизор и радоваться жизни… Так что, вкусив горечь жизни с неверующим супругом, Мария Георгиевна принялась усердно просить о воцерковленной жене для сыночка. Для своего Стасика. Стасик, по правде сказать, тоже жил с «Богом в душе». Но к нему Мария Георгиевна была лояльнее. Сыночек молодой еще. Не видел жизни… Не понять ему пока. А вот если б ему жену православную, то, глядишь, и сам к Богу потянулся бы.

И молитвы матери были услышаны. Встретил Стасик Настеньку, девушку замечательную, добрую, тихую, спокойную и глубоко верующую. И стали сбываться мечты матери — пошел ее сыночек к Богу! Стали молодые вместе ходить на службы, исповедоваться, причащаться. Жили дружно, не ругались, налюбоваться друг на друга не могли!

Время в гостях летит быстро. Стасик стал собираться домой. Настенька помогала убирать со стола. Уже на кухне Мария Георгиевна предложила невестке:

— Настюш, давай-ка съездим в Дивеево с тобой! Я давно уж мечтала, а тут два места в автобусе остались, я упросила придержать их для нас! На неделю! Благодать такая!

— Спасибо, но я не смогу. Стас одну не отпустит.

— Как не отпустит?! Да я поговорю с ним! Ты же сама мне рассказывала, что тоже мечтаешь в Дивеево попасть. А тут такая возможность!

— Мечтаю. Но муж одну не отпустит, — в голосе Насти появился незнакомый металл.

Мария Георгиевна в недоумении поглядела на невестку и попробовала последний аргумент:

— А если мы у батюшки благословимся? И тогда, что ли, не отпустит?

Настя молчала. Как-то страшно молчала. Обличая этим самым молчанием Марию Георгиевну.

Уже закрывая дверь за детьми, Мария Георгиевна неожиданно для самой себя сказала мужу:

— Я в Дивеево хочу!

Григорий Александрович невозмутимо ответил:

— От меня что требуется?

— Разреши поехать!

Муж поглядел на жену. Марии Георгиевне показалось, что его глаза были такими же, как двадцать пять лет тому назад, — пытливыми, веселыми и немного упрямыми.

— Разрешаю, Маша… Съезди…

Они стояли, молча глядя друг на друга. И Мария Георгиевна решила идти до конца:

— А вообще, там два места. Так что можешь со мной поехать.

— И поеду. Но с условием: там же по средам и пятницам котлет не найти будет, так что ты уж позаботься о «ссобойке»!

Мария Георгиевна была счастлива. «Ну, и наберу ему этих котлет с собой… Надо еще спортивную сумку взять — может, Гриша разрешит подарки подружкам привезти со святого места…» На сердце стало совсем легко.

Наталия Климова