Сейчас-то он и возьмет масла. Сказали, что масло будут раздавать на улице с северной стороны собора. Стараясь не отвлекаться на толчею и суету, Семен занял очередь, прислонился правым плечом к стене, и начал "по кругу" вычитывать про себя краткие молитовки.

 

Монахини что-то с раздачей масла замешкались. Народу прибавилось. Очередь сначала утолщилась до двух ниток, потом - до четырех, а вскоре и вовсе превратилась в беспорядочную толпу. 

Подошло несколько групп "организованных" паломников, которые беспокоились, что не успеют взять масло до отъезда их автобусов. 

Наконец, раздача началась. Одна монахиня разливала ковшиком масло из бака в заварочные чайники, а две других - уже из чайничков распределяли его по пузыречкам. Каждому по немного...

Если пузырек оказывался большим, то наливали чуть-чуть... 
Толпа всколыхнулась в возбуждении. В едином стремлении скорее получить свою порцию масла люди надавили друг на друга. Столик у монахинь сместился под напором, те отпрянули, держа в руках сосуды с маслом. 
- Да что же это такое! 

Люди! Вы же не за колбасой стоите - выкрикнула какая-то женщина. 

Толпа замерла, но никто из зажатых людей не собирался сдавать занятых позиций. Как только новая струйка масла упала в очередную баночку - неуправляемая масса людей как безумное животное ринулась на штурм столика, опрокинув его окончательно. 

- Мужчины! Да наведите же порядок! - раздались возгласы. 
"Эх, не хватало только мне в монастыре с единоверцами бороться" - сокрушенно думал Семен, начав пробиваться к столику. Там уже стоял Олег и еще двое-трое возбужденных мужчин. Пробился. Сцепился с ними локтями. Но разве же это в человеческих силах - впятером удержать пять сотен безудержно рвущихся людей? Семен развернулся и попытался перекричать общий гул 
- Православные! Кто в Бога верует! Прекратите бесчиние! Встаньте по порядку в одну очередь. 

 

Те, кто был ближе, похоже, устыдились такому обращению и ослабили натиск, но задние, почувствовав слабину, навалились с новой силой, и стало еще хуже. Тонкую цепочку мужчин разорвало. Семена закрутило в самую середину неуправляемой толпы. 

"Да что же это такое?" - с отчаянием думал Семен - "Люди ли это? Людей нет уже вокруг - просто толпа. Беснование какое-то массовое! Беснование... "Крестом и молитвой" - и ничем иным!!!". 

Неожиданно для самого себя, невероятным усилием он освободил правую руку и, не опасаясь кого-то толкнуть или задеть локтем, широко перекрестился и запел:

"Богородице Дево, радуйся! Благодатная Марие, Господь с тобою!". Вокруг Семена сразу же образовалось свободное место, как в сугробе образуется проталина, если плеснуть в него кипяток. Беснование вокруг него мгновенно утихло...

 
"...Благословенна ты в женах и благословен Плод чрева твоего!!!" - продолжал Семен. И каждая нота, каждый звук открывали ему новый смысл, значение и силу. Для Семена перестала существовать эта толпа и ее гвалт. Он пел: "... Яко Спаса родила, еси, душ наших".

Он пел. Стоял! И пел!!! Он уже не воспринимал, что вокруг все изменилось. Только ощущал, что невероятная сила проходит сквозь него. Благодатная энергия переливается через край, растворяет и уничтожает окружающее безумие и агрессию. Петь! Сейчас самое главное - петь! Краем сознания он улавливал, что несколько голосов начали его поддерживать, но он понимал, что главный голос в этом хоре - это он. И дело не в вокальных данных, а в чем-то ином... 

 

Семен почувствовал, что одежда на нем промокла как от проливного дождя, горло пересохло..., остановился, чтобы перевести дыхание. 

Тут же со всех сторон раздались возгласы: "Пой, пой, брат, не останавливайся!". Чувствовалось, что в обращении "брат" не было ничего формального, мол, так положено в монастырях. Люди чувствовали, что пение Семена по настоящему их сроднило, вернув им человеческий образ... Толпа прекратила свое буйство. Вокруг опять были люди, которые спокойно и быстро разобрались по порядку и чинно подходили к столику. Что же оставалось делать Семену? Пришлось стоять и петь осипшим голосом, пока все не разошлись, тогда уже и он достал и протянул свой пузыречек. Баночка была намного больше обычной порции масла. Он стоял и смотрел, как струйка заполняет склянку... Вот уже треть - это больше, чем обычная порция, половина... три четверти...

 

Монахиня залила пузырек под самое горлышко и протянула ему: 
- Спаси Господи тебя, брат! 
- Во Славу Божию! - хрипло и не с первого раза ответил Семен, сглотнув пересохшим горлом. 
Поклонился монахиням и пошел, пошатываясь, под их внимательными взглядами. Что-то устал он сегодня от монастырской работы..

Сергей Шалимов