-noitome все записи автора Автор: Akane_no_Shimai
Фендом: Naruto
Бета: Akane Marika, Ewa_Braun
Пейринг/действующие лица: Орочимару/Какаши, Кабуто/Саске
Рейтинг: NC-17
Жанр: AU, angst, drama, romance, yaoi
Статус: не закончен
Дисклеймер: всех героев оставляем господину Kishimoto, любовь же наша =)
Предупреждение: смерть персонажа, ООС некоторых героев
Размещение: получить разрешение у авторов
Саммари: прошло три года с тех пор, как Саске покинул Коноху. Какаши отправляется за ним. Но получится ли у него вернуть Саске обратно, ведь не так легко избавиться от призраков прошлого.
От авторов: в 5 главе присутствует флаф.
В 6 главе присутствует POV Sasuke.



“Прошло много лет. Я изменился. Теперь тебе не сломать меня так легко, Орочимару…сама”, — губы шиноби скривила усмешка.
— Долго мы ещё будем здесь сидеть? — недовольный голос вырвал Какаши из размышлений.
— Извини, Паккун, — отстраненно ответил ниндзя и, опираясь о ствол дерева, поднялся.
Взгляд его устремился на северо-восток, где простирался бескрайний лес. Пес с сомнением взглянул на своего хозяина.
— Какаши, ты уверен, что нам туда?
Шиноби улыбнулся:
— А что тебе подсказывает нюх?
Паккун ничего не ответил и направился в ту сторону, куда указывал Хатаке. Ниндзя последовал за ним.
— Нам осталось недолго, — услышал он лаянье собаки, бегущей впереди.

Кабуто поднял воспалённые глаза к зеркалу.
“И всё из-за этого мальчишки”, — устало протянул медик, бессонная ночь давала о себе знать.
Тогда парень умылся и вышел в спальню. Тяжело опустившись на кровать, он закрыл веки и попытался заснуть, но мысли всё время возвращались к ненавистному Саске. Про себя Кабуто с удивлением отметил, что как бы он не презирал этого юнца, прикосновения к молодому телу дарили ощущение болезненного желания. Кабуто вспомнил беспомощного юношу, лежащего на его кровати, и воображение начало рисовать картины: одна откровеннее другой. Парень злобно рассмеялся и сжал рукой ноющий член. Потерев большим пальцем бархатистую головку, Кабуто откинул голову и приглушенно застонал. Он ожесточенно подергал член, обнажая возбуждённую плоть. Одна минута, и судорога свела всё тело. Волны наслаждения накрыли его с головой. Шиноби откинулся на подушку и закрыл глаза.
“Чертов Саске, ты делаешь меня слабым, но я могу помучить себя немного, чтобы потом заполучить твоё тело полностью. Как же я ненавижу тебя, Учиха!”
В таком положении Кабуто оказался впервые: влечение и ненависть смешивались в его сознании, порождая новое чувство, которому он пытался сопротивляться.

Открыв глаза, Кабуто с трудом различил тёмный силуэт, стоящий у окна. Парень потянулся за очками.
— Доброе утро, Орочимару-сама, — спокойный голос.
— Кабуто, я знаю, что Саске-кун плох, поэтому у тебя есть полчаса, чтобы собраться и привести его в порядок, — саннин не стал утруждать себя приветствием помощника.
— Зачем? — в голосе медика сквозило недоумение.
— Тренировка, — коротко бросил ниндзя и, не поворачивая головы к Кабуто, вышел из комнаты.
“Тренировка?! Но Саске-кун ещё слаб!”
Внезапно злорадная усмешка исказила красивое лицо медика: он вспомнил события прошедшей ночи.
“Ну, потренируйся, Саске-кун, если сможешь”, — издевательски произнёс внутренний голос.

Проснувшись, Саске поднял тяжелые веки и бездумно уставился в потолок. Внезапно боль пронзила его тело: разбитый кулак противно ныл, не давая забыть о том, что случилось ночью. Образ встревоженного медика, аккуратно перевязывающего кровоточащие раны, всплыл в воспалённом сознании.
“В последнее время я слишком часто попадаю к Кабуто в руки. Хм, странно, что он так терпелив со мной… Это на него не похоже…”
Саске усмехнулся и отбросил упавшую на глаза черную прядь. Юноша задумался и вернулся мыслями в прошлое, пытаясь найти тот самый переломный момент, когда его чувства к медику стали более тёплыми, при неизменно холодном отношении последнего к Саске. Вспоминая вчерашний день, он искренне недоумевал, почему частые прикосновения Кабуто не вызывали больше раздражения, а наоборот, приносили долгожданное успокоение и… удовольствие?!
Шиноби резко сел в кровати: мысль, промелькнувшая в голове, разозлила его.
“Это абсурдно, глупо! Нет, это просто невозможно – неужели я в него влюбился?!”
От понимания собственной беспомощности перед нахлынувшим чувством Саске обхватил руками колени и сжался в комок. Он не мог с собой ничего поделать – юношу всё сильнее и сильнее тянуло к Кабуто. Но холод и вежливая отрешенность медика терзали душу, причиняя странную, щемящую боль, вынести которую было гораздо тяжелее, чем физическую. Саске растерянно распахнул глаза и прошептал:
— И что мне теперь делать?
В этот момент открылась дверь, и в комнату вошел Кабуто с дымящейся чашкой в руке.
— Доброе утро, Саске-кун, — равнодушный голос заставил сердце сжаться, но Саске мгновенно взял себя в руки, и лицо его приобрело безразличное выражение.
Не дожидаясь ответа, медик поставил чашку на стол:
— Выпей. Это придаст тебе силы на сегодняшней тренировке. Орочимару-сама ждёт нас через 15 минут на площадке, — не глядя на Саске, Кабуто вышел.
Несколько минут юный шиноби просидел в тишине. Потом он медленно поднялся и одним глотком осушил кружку. Горячая жидкость обожгла горло.
“Ха! Как это похоже на тебя, Кабуто, - заставить меня страдать”, — горькая усмешка скривила губы парня.
Саске быстро собрался и вышел в коридор, стараясь больше не думать о медике.

С самого утра дул холодный северный ветер. Сильные порывы гнули деревья, срывая листья и кружа их в безумном танце. Тяжелые, темные тучи заволакивали небо, а вдалеке слышались раскаты грома – в воздухе пахло грозой.
— Отличная погода для тренировки, — насмешливо сказал Орочимару, поворачиваясь к подошедшим Саске и Кабуто.
Тревожно оглядываясь вокруг, медик произнёс:
— Но, Орочимару-сама…. Может лучше отложить тренировку?
Красивое лицо саннина приобрело суровое выражение.
— Нет, — отрезал он.
Саске молчал, погруженный в раздумья.
— Саске-кун, — бархатный голос вывел его из ступора. — Сегодня мы будем изучать новую запретную технику.
Парень насторожился.
“Запретную технику? До этого я только читал о них в свитках. Сегодня у меня есть возможность попрактиковаться…”
— Чикиру но дзюцу – это техника, позволяющая наносить на тело противника многочисленные, сильно кровоточащие порезы, которые невозможно залечить ничем, кроме специальной мази. Её готовят из цветов дикорастущей сакуры, деревья которой встречаются в горных районах страны Скалы. Причем цветёт она лишь раз в пять лет, — внезапно саннин усмехнулся. — Но у нас-то эта мазь есть, — в его голосе звучали нотки издёвки.
— На чем мы будем тренироваться? — медленно протянул Саске, в глазах его сквозила тень недоумения.
Орочимару ухмыльнулся и указал рукой за спину парня. Обернувшись, тот увидел Кабуто, за которым стояли десять измождённых пленников.
— Тебе должно хватить этого, — продолжал веселиться саннин. Жестом он приказал подвести одного из заключенных.
Теперь перед Саске стоял молодой, измученный паренёк, со страхом смотрящий на Орочимару. Внезапно светловолосая девушка, оттолкнув Кабуто, бросилась к Саске с криком:
— Отпустите нас, Саске-сама!!! Молю Вас!
Глаза юноши расширились от ужаса, когда пленница упала у его ног, покрывшись многочисленными порезами, из которых тут же брызнула кровь.
— Саске-кун, — вкрадчивый голос. — Забыл сказать, если в течение последующих десяти минут не нанести мазь на порезы, человек умрёт от потери крови.
Саске со страхом отметил, что происходящее явно забавляло Орочимару. Тут из ниоткуда появились два ниндзя Скрытой деревни звука.
— Я полагаю, она нам больше не нужна, — саннин указал на валявшуюся на полу девушку. — Можете избавиться от неё.
Вместе с бездыханным телом ниндзя исчезли так же внезапно, как и появились.
— Саске-кун, я надеюсь, ты запомнил порядок печатей. Теперь твоя очередь.
Юноша напрягся и дрожа повернулся к жертве.
“Что же мне делать? Я ведь не видел, как Орочимару исполнял эту технику”.
Ища помощи, Саске с надеждой взглянул на Кабуто, но тот стоял и только презрительно усмехался.
— Орочимару… покажи ещё раз, — осторожно попросил Саске.
Саннин переглянулся с Кабуто: медик понимающе кивнул.
“Странно, что, имея Шаринган, ты не додумался использовать его. В отличие от тебя, Саске-кун, твой брат при каждом удобном случае пользуется своей Силой”.
Орочимару только сейчас, сравнивая Итачи и Саске, начал понимать, насколько старший брат талантливее и способнее. Учиха Итачи в свои пятнадцать лет стал одним из сильнейших и опаснейших ниндзя. От былого восхищения Саске не осталось и следа – Орочимару посмотрел на мрачное, как и его мысли небо.
“У нас не так уж много времени…”
— Хорошо, Саске-кун, я покажу ещё раз, но он будет последним.
Саске внимательно посмотрел на руки саннина и приготовился запоминать, когда краем уха услышал тихий голос Кабуто:
— Воистину удивительно, - имея силу не пользоваться ей, не так ли?
“Шаринган…”, — глаза Саске в ту же секунду стали красными, а черные точки с бешенной скоростью закрутились, позволяя шиноби изучить технику.
Парень машинально повторил движения рук Орочимару, удерживая в голове порядок печатей. На испуганной жертве появилось несколько порезов.
— Ну вот, — разочарованно протянул саннин. — Теперь он умрёт от потери крови в лучшем случае через двое суток.
— Ты недостаточно сконцентрировал чакру, — опять тихий голос где-то рядом.
Словно услышав слова Кабуто, Орочимару поспешил добавить:
— При использовании этой техники тебе нельзя активировать свою печать, потому что Чикиру но дзюцу имеет обратный эффект: при большой концентрации чакры сам исполнитель может пострадать.
Саске вздрогнул – открывшиеся перспективы его совсем не радовали. Но, собравшись с силами, он повторил все печати. На теле жертвы появилось ещё несколько порезов. Пленник истошно закричал от боли и упал на колени.
— Саске-кун, да ты садист, — в голосе Орочимару насмешка смешивалась с недовольством.
Внутри Саске всё похолодело. Он сконцентрировался и повторил технику опять. Но и эта попытка не принесла ожидаемого результата, впрочем, как и все последующие тоже. Несчастная жертва извивалась на полу, корчась от боли. Наконец, Кабуто быстрым движением прекратил все её страдания.
Первые капли дождя упали на землю.
Саске был очень зол на себя. Юный шиноби с яростью вонзил кунай в одну из мишеней, стоящих рядом, - та раскололась. Горечь поражения наполнила его сердце.
— Саске, шиноби не должны показывать свои эмоции, — с тяжелым вздохом сказал Орочимару.
— А я так посмотрю, ты повторяешься…, — насмешливый и очень знакомый голос раздался где-то совсем близко.

Глава 5.

— Какаши?! — удивлённо воскликнул Саске, но взгляд сенсея был устремлён на Орочимару.
— Кабуто, уведи Саске-куна, — холодно сказал саннин, в свою очередь не отрывая глаз от Хатаке.
Кабуто кивнул и, обхватив одной рукой юношу, сложил печать.
Увидев, измождённых пленников, которые стояли недалеко от них, Какаши коротко бросил:
— Паккун, займись заключенными.
Пес утвердительно кивнул и помчался к страждущим.
Орочимару коварно улыбнулся и поднёс бледный палец к губам. Тонкая струйка алой крови рубиновой россыпью обагрила руку. Внезапно из леса показалась огромная змея; в ту же секунду рептилия быстрым рывком бросилась на пленников. Какаши не успел и обернуться, как последняя из жертв вместе с Паккуном скрылась в её бездонной пасти.
“Нет, Паккун, нет!” — в горле пересохло.
— Орочимару! — яростно воскликнул Хатаке, бросаясь на саннина с Чидори.
Орочимару с трудом увернулся от атаки, полоснув черными волосами джонина по лицу. Запах горьких трав и едкого дыма ворвался в сознание Какаши, возвращая его в прошлое.

Пробило полночь. Маленький Какаши никак не мог уснуть и лишь ворочался в кровати, когда дверь открылась, и в свете, льющемся из коридора, показался тёмный силуэт.
— Орочимару-сама? — насторожился мальчик.
Саннин плотно притворил дверь и опустился рядом с юным шиноби.
— Не спится, Какаши-кун?
До мальчика донёсся лёгкий аромат дыма и каких-то трав. Орочимару ласково провел рукой по непослушным волосам Какаши.
— Вы опять работали допоздна? – сладко зевнул он – присутствие саннина всегда его успокаивало.

Какаши легко увернулся от брошенного куная. Тогда Орочимару с силой ударил о землю: глубокие трещины паутиной поползли к шиноби. Джонин отпрыгнул на ветку близ растущего дерева, обнажая Шаринган. Орочимару улыбнулся и приоткрыл рот: вырвавшийся из него язык обхватил Какаши и сбросил того вниз. В ту же секунду саннин оказался рядом с телом шиноби и приставил к горлу кунай, но вместо Какаши в рассеивающемся дыме он увидел бревно.
— Техника замещения, — разочарованно протянул Орочимару, поднимаясь на ноги.
— Катон но дзюцу, — яростно воскликнул Какаши. Саннина обдало горячим жаром. Орочимару негромко рассмеялся и легко освободился от огненного плена, наблюдая удивлённый взгляд Хатаке. Живот саннина на глазах надувался, ниндзя запрокинул голову и широко распахнул рот. В это же мгновение из горла стремительно вырвалась змея – в руки упал меч. Набирая огромную скорость, Орочимару бросился на Какаши. Изумлённый джонин едва успел увернуться от удара, и меч пронзил дерево.
— А ты стал быстрее, Какаши-кун, — насмешливо похвалил его легендарный саннин, вытаскивая оружие. Тут он почувствовал, как сильная рука обвила его шею; тело вздрогнуло от прикосновения холодной стали к горлу. Стоящий напротив клон Хатаке рассеялся.
— Как банально, Какаши, — вздохнул Орочимару.
— Ты заплатишь за всё, — с ненавистью в голосе прошипел шиноби, активируя свой Мангеке Шаринган.
Легендарный саннин отбросил меч в сторону и с молниеносной скоростью сложил руки в печать.
— Чикиру но дзюцу, — с сожалением протянул он, поворачиваясь к Какаши: в этот момент копирующий ниндзя упал на колени, покрывшись множеством порезов, одежда его в ту же секунду стала багровой. Какаши медленно и тяжело дышал, не понимая, что произошло. Все тело пронзила жуткая боль, но из груди не вырвалось ни одного крика. Орочимару опустил взгляд на шиноби – Хатаке запрокинул голову и посмотрел на небо: сознание его помутилось, воздуха мучительно не хватало – перед глазами всё расплывалось, а с алых туч капала кровь.
Дождь усилился. Какаши закрыл глаза и повалился вперёд: его голова уткнулась саннину в живот, заставив того вздрогнуть.

Орочимару наслаждался послеобеденным чтением, когда услышал дикий грохот. Саннин недовольно отложил книгу и вышел на улицу. Ниндзя невольно ужаснулся – его глазам предстала следующая картина: маленький Какаши сидел на земле, перепачканный кровью с пятнышками грязи на носике.
— Что случилось, Какаши-кун? — встревожено спросил Орочимару, подбегая к мальчику. Большие черные глаза были наполнены влагой. Понимая, что сейчас ничего не добьется от испуганного ребенка, саннин бережно поднял его на руки и понес домой. Тонкие горячие ручки обвили шею ниндзя, Какаши всхлипнул и прижался щекой к Орочимару.
— Всё будет хорошо, Какаши-кун, — прошептал саннин, прижимаясь губами к светлой макушке ребенка.
Войдя в дом, шиноби понес мальчика в ванную, где, сняв с него рубашку, начал осторожно вытирать кровь с нежного тела влажной губкой. Какаши поморщился.
— Как ты умудрился так сильно поцарапаться? — поинтересовался Орочимару.
Какаши отвел взгляд: ему было стыдно, что выполнение элементарной техники закончилось так плачевно.
— У тебя снова не получился Катон но дзюцу? — услышав мягкий голос, юный шиноби опять всхлипнул и уткнулся лицом в живот саннина.
— Не расстраивайся, Какаши-кун, я верю, что однажды ты станешь одним из сильнейших ниндзя нашей деревни, — с этими словами Орочимару обнял дрожащего мальчика. В ответ Какаши неуверенно обвил руками талию саннина. А за окном начался дождь.

— И ты им стал, — тяжелые капли ледяного весеннего дождя смешивались с солоноватыми струйками, вытекавшими из глаз Орочимару, возвращая того из прошлого.
Саннин скользнул взглядом по лужам крови и, опомнившись, подхватил Какаши на руки и исчез.

Очутившись в прохладном зале, Саске тут же вырвался из крепких рук Кабуто.
— Отдохни, Саске-кун, — холодно бросил медик. — Сегодня ты использовал свой Шаринган и потратил много чакры…
— Зачем пришел Какаши? — бесцеремонно перебил его Саске.
Кабуто презрительно взглянул на него:
— А как ты думаешь? — насмешка слышалась в низком голосе. — Может, воспользуешься своими мозгами?
Не дожидаясь ответной реакции, медик направился к себе.
— Да как ты смеешь?! — Саске задохнулся от возмущения, но ответом ему был приглушенный смех и звук удаляющихся шагов. Юный шиноби остался наедине со своими мыслями.
“Вот уж кого не ожидал увидеть здесь, так это бывшего учителя“, — в голосе сквозила ирония.
“Прошло уже три года, я думал, что они, наконец, отстали от меня. А теперь Какаши сражается один на один с Орочимару. И это всё, чтобы вернуть меня?! Какой придурок… Ха! И к тому же мертвый придурок. Орочимару обязательно убьет его”.
Ни тени сомнения не промелькнуло в жестоких синих глазах. Саске тяжело вздохнул и отправился в комнату.
“Мне действительно надо отдохнуть”.

Кабуто устало прикрыл глаза, как вдруг услышал хлопок от техники перемещения.
— Орочимару-сама…, — начал было он, но осёкся, увидев истекающего кровью Какаши. Медик понимающе кивнул и достал мазь. А Орочимару тем временем осторожно, чтобы не причинить лишней боли, положил уже практически не дышащего Хатаке на кровать, заметив, что руки джонина были ледяными.
— Я надеюсь, ты справишься, Кабуто…
— Вам лучше выйти, Орочимару-сама, — серьёзно проговорил медик и склонился над Какаши.
Орочимару тяжело вздохнул, бросил отрешенный взгляд на лежащего шиноби и покинул комнату.

Глава 6.

Кабуто аккуратно освободил Какаши от превратившейся в лохмотья одежды.
“Осталось мало времени”, — подумал медик: пульс Хатаке едва прощупывался.
Сперва Кабуто нанёс мазь на самые глубокие порезы – они мгновенно затягивались, оставляя на коже багровые рубцы.
“Насколько же была сильна Ваша ярость, Орочимару-сама, если Вы смогли нанести ему такие повреждения…” — мысленно хмыкнул парень, продолжая обрабатывать раны. Через пару минут Кабуто облегченно вздохнул, подключая Какаши к капельнице. Холодно посмотрев на раненного шиноби, медик вышел.
—Орочимару-сама, — сказал Кабуто, входя в спальню саннина, и тут же осекся.
— Кабуто-сенсей, –– тихий, осторожный голос. — Орочимару-сама просил передать, что у него возникли неотложные дела в стране Скалы.
Кабуто окинул безразличным взглядом юного шиноби и, ничего не говоря, вышел.

Прошла уже неделя, как Какаши находился без сознания. Всё это время медик следил за его состоянием: раны Хатаке почти затянулись, и лишь самые глубокие из них оставили шрамы на бледной коже.
“Какаши потерял много крови, и хоть порезы почти затянулись, он не приходит в себя… Странно, прошло ведь много времени… Да и от Орочимару-самы нет вестей…”
Кабуто тяжело вздохнул, когда услышал тихий вскрик. Обернувшись, он увидел, что джонин деревни Листа, наконец, открыл глаза. С потрескавшихся губ срывались хриплые стоны. Какаши попытался встать, но тут же обессилено повалился на кровать. Медик, приподняв его голову, прислонил к сухим губам стакан с водой. Хатаке с трудом сделал пару глотков и снова провалился в забытье.
В наступившей тишине раздался хлопок – и Орочимару устало опустился в кресло.
— Орочимару-сама, добрый день. Не ожидал, что Вы вернетесь так скоро, — в глазах Кабуто играла ирония.
— Кабуто, ты на что-то намекаешь? — в голосе слышалась угроза; саннин перевел взгляд на лежавшего шиноби.
— С Какаши-саном всё в порядке. Только что он приходил в себя.
— Я рад. Мне бы не хотелось его убивать, — ровным тоном ответил Орочимару и вышел из комнаты.

Ночь подкралась незаметно. Саске долго ворочался, пытаясь уснуть. С некоторых пор он стал бояться ночей: именно тогда он терял над собой контроль, в его сознание проникали безумные мысли, воплощающиеся в ужасных кошмарах. Но дыхание юноши постепенно становилось ровным, и он опустился в царство Морфея.

Гниющий труп тянет ко мне трясущиеся руки, кожа с которых слезает, падая на землю, как пепел… Микото поднимает голову – пустые глазницы, ввалившийся нос, перебитые губы.
— Не надо, сынок, — жалобно просит она.
Заношу руку с катаной и быстрым движением сношу ей голову. Густая, тёмная кровь фонтаном брызжет из зияющей раны, обагряя моё лицо. Дрожь сотрясает всё тело, и на мгновение мне становится страшно:
— Господи! Что же я делаю?! — но вдруг мои губы растягивает злорадная усмешка.
Перешагиваю через труп матери и иду дальше. Вижу тётю с дядей: они приветливо улыбаются и машут мне рукой. Подхожу ближе – радостные улыбки стирает страх, тенью падающий на лица. С садистским удовольствием вонзаю кунаи в их ещё бьющиеся сердца. С ужасом отшатываюсь от рухнувших на землю тел и падаю на колени, обхватывая голову руками.
“Неужели это я?! За что? Зачем?!”
Слышу злорадный смех и поднимаю глаза. На меня из ниоткуда смотрит он.
— Это всё ТЫ! Учиха Итачи!!! — кричу я.
Тёмная фигура начинает удаляться, а я бегу за ней.
— Чертов трус! Я убью тебя! — достаю сюрикены и безостановочно бросаю их.
До меня доносятся крики. С непониманием оглядываюсь – все они, отец, мать, весь мой клан убиты. Опять раздаётся хриплый смех.
— Ты жалок, маленький глупый брат.
Катана выпадает из ослабевших рук. Бегу домой.
Распахиваю дверь своей комнаты и замираю: маленький мальчик, весь в крови, стоит над телами родителей, сжимая меч. Искалеченные тела медленно поднимаются, из глубоких ран сочится кровь. Фугаку и Микото встают за сыном. Постепенно из темноты начинают выходить другие члены клана. Мне не хватает воздуха, сжимаю кулаки так, что белеют костяшки.
— Зачем? Зачем, Саске, ты сделал это? — слышу удивленные голоса.
Тут из сумрака появляется темная фигура, подходит к родителям и обнимает за плечи маленького мальчика, маленького меня! Полоска лунного света, льющегося из окна, падает на лицо, и я узнаю Итачи.
— Да, Саске, это сделал ты, — с горечью в голосе произносит он.
— Нет! Нет! Я не мог! Это всё ТЫ!!! — яростно выкрикиваю я и падаю на пол.
Тьма обволакивает комнату, и десятки жалостливых взглядов, постепенно тающих в ней, пронзают меня, подобно острому лезвию катаны.
Дикий крик боли вырывается из горла. Все тело содрогается от невыносимых мук; я начинаю кататься по полу, пытаясь высвободиться от этого кошмара.

Глаза Саске широко распахнулись, и он увидел склонившегося над собой взволнованного Кабуто. Медик с силой удерживал его за плечи.
— Саске-кун, очнись! Что с тобой?!
Саске почувствовал, что по его щекам текут горячие слезы, все тело трясло. Юноша вцепился в Кабуто, тогда тот подал ему стакан с водой.
— Это поможет тебе успокоиться.
Шиноби, сделав пару глотков, поперхнулся и закашлялся.
— Я так понимаю, дурной сон, — лицо медика опять приобрело безразличное выражение.
Саске насупился и буркнул в ответ:
— А что ты здесь забыл ночью?
— Твои крики разбудят кого угодно, — парировал Кабуто. — Лучше расскажи мне о своём кошмаре.
“Гораздо приятнее видеть его взволнованным, чем ежиться под холодным взглядом”.
— Мне приснилось, что я убил свой клан, — бросил Саске.
Кабуто непонимающе посмотрел на него. Заметив этот, юноша решил рассказать об ужасном сне.
— Такие кошмары мучают меня постоянно в последнее время, — закончил Саске свое повествование. — Я даже стал бояться спать, — горько усмехнулся он. Все тело била мелкая дрожь, а лицо Кабуто расплывалось, уступая место кровавым картинам.
— Все будет хорошо, Саске-кун. Я займусь твоим лечением, — голос медика вырвал юного шиноби из оцепенения. Кабуто мягко улыбнулся Саске.
— Кабуто… сан…, — прошептал юноша, едва касаясь щеки медика. Кабуто с силой схватил его за запястье и отстранил руку. Лицо его вновь стало непроницаемым.
— Саске-кун, я думаю, тебе стоит попытаться заснуть. С утра я займусь тобой, — повторил медик, его бесцветный голос, не выражавший никаких эмоций, ранил Саске прямо в сердце. — Доброй ночи.
Холодный взгляд из-под стекол очков, и Кабуто покинул комнату.

В комнате было тихо, только слегка потрескивала одиноко горевшая свеча. Орочимару читал свиток, сидя рядом с кроватью Какаши. Внезапно саннин поднял глаза от бумаги.
“Много воды утекло с тех пор… И ты так сильно изменился, Какаши… А дрогнула
бы твоя рука?...”
Его раздумья прервал слабый голос.
— Зачем, Орочимару?
Легендарный ниндзя вздрогнул. Обернувшись, он встретился взглядом с Хатаке.
— Когда-нибудь ты поймешь это, — сказал Орочимару в полголоса, но Какаши уже не слышал его слов – он снова погрузился в сон.
Саннин ещё долго смотрел на мирно спящего шиноби, когда не выдержал и, быстро наклонившись, запечатлел легкий поцелуй на прохладном лбу. Вздохнув, он вернулся к изучению свитков.

Глава 7.

Когда Какаши открыл глаза, утреннее солнце залило комнату светом. Всё тело ныло от тупой боли.
— Какаши-сан, Вы уже проснулись? — услышал он вежливый голос.
Напротив него стоял молодой медик.
— Что я здесь делаю? — глухо спросил джонин.
— Орочимару-сама Вам всё объяснит.
— Орочимару? — напрягся Хатаке.
— Да, — Кабуто подошел к столу. — Но он вернется только к вечеру.
Какаши огляделся: помещение, в котором он находился, было просторным и светлым, мебели было немного, но это придавало комнате особый уют. Взгляд шиноби задержался на вазе с веточкой сакуры, которая источала дивный аромат. Это заставило Хатаке слегка улыбнуться, но веки его устало опустились. В ту же минуту чутье ниндзя дало о себе знать, и он схватил приблизившегося медика за запястье. Открыв глаза, Какаши увидел, что тот стоит со шприцом, испуганно глядя на него. Через мгновение выражение лица Кабуто стало насмешливым.
— Какой нам смысл сейчас причинять Вам вред, если мы могли убить Вас? — протянул он.
Какаши вздохнул и отпустил его. Кабуто провел пальцами по локтевому сгибу джонина; тонкая игла порвала нежную кожу – алая капелька крови смешалась со светло зелёным лекарством. Хатаке поморщился – все его тело словно сковало сталльным обручем, но ощущение это было недолгим, и вскоре боль начала отступать.
“Они спасли меня. Но зачем? Неужели Орочимару так сильно хочет завладеть Шаринганом, что готов пойти на всё?!” — губы ниндзя скривила горькая усмешка.
— Какаши-сан, — шиноби повернулся – медик протягивал ему книгу в пестрой обложке. Мгновение помешкав, Какаши взял её и с интересом взглянул на Кабуто. Тот улыбнулся и сказал:
— Это, я полагаю, скрасит Ваш досуг.
Но Какаши уже его не слышал: он был увлечен чтением. Кабуто же поспешил уйти.
“Орочимару-сама, я надеюсь, Вы знаете, что делаете…”

Когда Кабуто зашел в свой кабинет, там его ждал Саске. Медик удивился, но не подал виду.
— Доброе утро, Саске-кун, — всё тот же бесцветный голос.
— Доброе, — буркнул в ответ Саске. Парня бесило сдержанно холодное отношение медика.
— Подожди пару минут, — бросил Кабуто, уходя смешивать лекарство.
Через некоторое время он вернулся – Саске находился в том же положении, что и раньше. Медик хмыкнул и подал Саске стакан с противно пахнущей жидкостью. Юноша осторожно взял его и поморщился.
— Я, что, должен пить эту гадость?!
— Если хочешь выздороветь – то да. Надеюсь, ты провел остаток ночи без кошмаров?
Саске сглотнул.
— Да, — коротко ответил он и залпом осушил содержимое стакана.
— Вот молодец, — полунасмешливо протянул Кабуто. — Вечером я опять зайду к тебе с лекарством.
Саске лишь кивнул и, поборов острое желание врезать медику, вышел. Кабуто облегченно вздохнул.
“Все более серьёзно, чем я думал, Саске…”

Весь день Какаши провел за чтением увлекательной книги. Новая работа Джирайи отвлекла его от мрачных мыслей.
— Какаши? — бархатистый и такой знакомый голос.
Шиноби вздрогнул: в глазах помутилось, строчки начали расплываться. Хатаке невидяще смотрел в книгу, не поднимая головы.
Орочимару медленно подошел к кровати и присел в кресло, стоящее напротив.
— Кабуто сказал, что ты, наконец, пришел в себя. Я думаю, нам стоит поговорить.
— Нам не о чем говорить, — отрезал Какаши, с громким хлопком закрывая книгу.
Подняв голову, джонин бросил бесстрастный взгляд на саннина: глаза Орочимару были наполнены каким-то странным беспокойством ... и заботой?!
— Я пришел, чтобы забрать Саске, и я сделаю это. Если ты попытаешься помешать мне, то я убью тебя, Орочимару!
Саннин лишь мягко улыбался.
— Не только я повторяюсь, Какаши-кун, не правда ли?
Какаши продолжал молча смотреть на саннина. Внезапно он заметил тень тревоги, скользнувшую по лицу легендарного ниндзя. Кровь прилила к вискам, в ушах зазвенело. Почувствовав острый привкус железа во рту, Хатаке судорожно поднёс руку к маске: пальцы тут же стали алыми. Биение сердца эхом раздавалось в голове – та закружилась. Увидев состояние Какаши, Орочимару сразу же бросился к нему. Оказавшись рядом с шиноби, саннин потянулся, чтобы стянуть успевшую покрыться тёмными пятнами маску. Зрачки Хатаке расширились, и он слабо сжал запястье Орочимару, отчаянно пытаясь остановить того.
— Прости, — одними губами произнёс легендарный ниндзя и быстрым движением сорвал ткань с лица.
Какаши не пошевелился, лишь глаза его наполнились невыносимой болью. Мгновение – и веки шиноби медленно опустились. Орочимару вздрогнул: рот Хатаке был обагрён кровью, которая ярким контрастом выделялась на бледной коже. Джонин закашлялся - алый сгусток запачкал руки саннина. Орочимару, ни секунды больше не мешкая, положил теплую ладонь на голую грудь Какаши.
“Как давно я не делал это…”, — промелькнуло в голове у него.
Хатаке почувствовал, как тепло наполняет грудь, принося облегчение. Кровотечение остановилось, а дышать стало легче. Орочимару обессилено повалился на Какаши.
“У меня никогда не было таланта к медицине; лечение отнимает слишком много чакры”.
Почувствовав, что джонин завозился под тяжестью тела, саннин приподнялся и склонился над ним. Достав платок, Орочимару аккуратно вытер кровь с лица Какаши и невольно залюбовался: нежная кожа, подобная цветку лилии, дышала чистотой, правильные черты, прямой нос, тонкие губы, – но всё это было лишено краски; казалось, что жизнь покинула молодое тело. В сердце кольнуло, горячее дыхание обожгло кожу саннина. Поддавшись внезапному желанию, Орочимару приник к холодным губам. Солёный привкус крови разжег его страсть подобно напалму. Саннин углубил поцелуй: язык ворвался в жаркий рот. Тут холодные ладони уперлись в грудь легендарного ниндзя, отталкивая его. Какаши пытался вырваться. Чужие губы сразу же исчезли, оставив лишь ледяной привкус разочарования.
— Зачем? — с болью в голосе спросил Хатаке.
А в ответ ему было молчание и звук захлопнувшейся двери. Какаши устало опустил веки, – а из уголка глаза скатилась серебряная капля.

Стемнело. Первые звезды появились на вечернем небосклоне. Саске задумчиво смотрел в окно, рисуя на стекле незатейливые узоры. В детстве мать часто ему рассказывала, что души умерших становятся ангелами и затем, со звезд, наблюдают за людьми. Взглянув на самую яркую, юный шиноби пробормотал:
— Отец, мать, вы навсегда останетесь в моём сердце! — Саске тяжело вздохнул – мысли о родителях причиняли невыносимую боль.
Вдруг он услышал негромкий стук в дверь.
— Войдите.
— Саске-кун, добрый вечер, — как обычно спокойный Кабуто появился в комнате.
Саске едва улыбнулся и с интересом посмотрел на медика: в руках тот держал стакан. С невозмутимым видом он протянул лекарство парню и развернулся, чтобы уйти.
“Кабуто, ты как всегда холоден, но ты мне так нужен… Особенно сейчас”.
— Кабуто…, — окликнул его Саске и, чуть помедлив, добавил, — сан… Ты уже уходишь?!
Медик едва повернул голову и бросил равнодушный взгляд на Саске; его лицо оставалось непроницаемым, а в стеклах очков отражалось дрожащее пламя свечи, которая освещала комнату.
— Саске-кун, я думаю, даже ты справишься с этим сам, — насмешливо произнёс Кабуто, в его голосе отчетливо звучали нотки раздражения.
Это презрительное безразличие полоснуло Саске по сердцу, оставляя кровоточащую рану: боль и ярость застилали глаза. Поддавшись внезапному порыву, он с силой кинул стакан в Кабуто. Тот едва успел увернуться, когда раздался звон разбившегося стекла – зеленая жижа медленно стекала по стене. Саске уперся взглядом в напряженную, неестественно прямую спину медика.
— Не стоило этого делать, Саске-кун, — в хриплом низком голосе промелькнула тень угрозы, от чего Саске стало не по себе.
Кабуто круто развернулся и бросился к опешившему шиноби. Медику понадобилась пара секунд, чтобы схватить Учиху за горло и впечатать того в стену. От сильного удара головой в глазах у Саске замелькали черные точки. Он попытался сфокусировать взгляд на Кабуто.
— Что ты делаешь, придурок?! — прохрипел юноша, но чужая рука ещё сильнее сжала горло.
Лицо Кабуто исказила злорадная усмешка. Глаза его налились кровью, а пламя, отражавшееся в очках, стало алым – в этот момент он напоминал безумного, одержимого одним лишь желанием. Саске похолодел от внезапно нахлынувшего страха.
— Кабуто… отпусти меня… я не могу дышать… — в слабом голосе сквозила мольба.
Рука медика едва заметно дрогнула, и он ослабил железную хватку. Воспользовавшись моментом, Саске попытался вырваться, но тут же получил сильнейший удар в солнечное сплетение. В глазах его потемнело, резко перестало хватать воздуха. Кабуто с коротким смешком убрал руку, и Саске, согнувшись, повалился на пол. Тогда медик запустил пальцы в густые волосы юноши и, больно дернув, заставил того встать на колени. Учиха вскрикнул, повалился вперёд и оперся локтями о пол. Со рта срывались хриплые стоны. Саске закашлялся – кровь, смешавшись со слюной, потекла по подбородку, а с лица крупными каплями падал пот. Внезапно горячее дыхание обожгло кожу возле уха.
— Не стоило этого делать, — глухо повторил Кабуто, склонившись над парнем. Учиха дернулся вперёд, но медик удержал его. Сильные руки грубо стащили пижамные штаны юноши.
— Кабуто, отпусти меня, — со слезами в голосе взмолился Саске.
Жесткие пальцы впивались в нежную плоть, словно хотели пронзить, разорвать, уничтожить. Что-то твердое и горячее прижалось к анусу Саске. Мгновение, и Кабуто с силой насадил юношу на свой красный, пульсирующий от долгого желания член. Страсть застилала глаза кровавой пеленой – изо рта вырвался протяжный стон.
Саске мелко дрожал. Треск разрываемой плоти стоял в ушах, а перед глазами разлилась все поглощающая чернота. Хотелось спрятаться, забиться, спастись во тьме, несущей долгожданный покой… Яростные движения внутри тела вывели его из оцепенения. Противный звук хлопающих яиц о голую плоть, тяжелое, рваное дыхание и высокомерный смех. Внезапно чужие руки на кровоточащих бедрах напряглись, а внутренности обожгло горячей жидкостью. От острого запаха крови и спермы в голове помутилось, – и Саске провалился в спасительное беспамятство.
Кабуто откинул упавшие на лицо влажные пряди и поднялся. Не глядя на распростертого на полу юношу, медик направился в ванную комнату. Приведя себя в порядок, он открыл воду и подставил ладони под ледяной поток. Кровь смешивалась с прозрачной жидкостью, красноватыми струйками стекая по умывальнику. Плеснув прохладной водой себе в лицо, Кабуто перевел усталый взгляд на дверь, за которой сломанной куклой лежал Саске. Саске?!
Череда тяжелых воспоминаний пронзила сознание медика. С глухим стоном Кабуто вернулся в комнату и подошел к отключившемуся шиноби. Опытным взглядом профессионала, парень отметил повреждения Саске: из разорванного ануса все еще сочилась кровь, струйки которой, перемешиваясь со спермой и потом, начали подсыхать на ногах; на бедрах алели полукружья от ногтей, а нижняя губа была прокушена.
“Я потерял контроль над собой”, - мысль подобная раскаянию. - “Это глупо…” – холодная констатация, - “И не позволительно!”
Проведя рукой по волосам, Кабуто опустился рядом с Саске и легко поднял юношу на руки – Учиха застонал. Сжав свою ношу ещё крепче, медик вошел в ванную. Осторожно положив Саске в ванну, он включил чуть теплую воду.
Ресницы Саске едва дрогнули; парень со свистом втянул воздух, когда медик начал бережно промывать разорванный анус.
— Нет, - тихий стон сорвался с сухих губ Саске; лоб покрылся испариной.
— Тихо, Саске, - мягкий голос мучителя.
Когда Саске окончательно пришел в себя, он обнаружил, что лежит в постели на животе, а сверху его многострадального отверстия покоится нечто, дарящее чудесное тепло. Повернув голову, Саске увидел Кабуто, сидящего на краю кровати: рука его лежала на ягодицах Учихи.
— Не прикасайся ко мне! – юный шиноби резко оттолкнул медика, инстинктивно отодвигаясь от него как можно дальше.
— Ну же, Саске, - губы растянулись в мягкой улыбке, - позволь мне помочь тебе.
С этими словами Кабуто вытянулся рядом с изумленным Саске и приобнял его рукой, ладонь которой светилась зеленой чакрой.
Волны тепла и спокойствия разливались по телу юного шиноби, и Саске придвинулся к медику, пряча горящее лицо на его груди. Теплая рука поползла к бедрам, медленно массируя их круговыми движениями. Внезапно в уголках очей Саске предательски защипало. Он поднял полные слез глаза и встретился взглядом с Кабуто.
— Зачем? – срывающийся голос пронзил тишину ночи, пытаясь заглушить рыдания.
Ничего не говоря, Кабуто коснулся губами губ Саске – невинный мимолетный поцелуй – голова Учихи упала на грудь медика. Якуши вздрогнул, а сердце пропустило пару ударов; по груди его маленькими ручейками текли горячие слезы. Кабуто устало закрыл глаза.