В то время, когда в стане Зенги царило смятение, лишь один человек оставался невозмутимым. Ему было двадцать девять лет; с короткой стрижкой, с лицом смуглым и выбритым кроме подбородка, он имел широкий лоб и добрый ясный взгляд. Он приблизился к ещё тёплому телу атабега. С душевным трепетом взял его руку, снял с неё перстень с печаткой, символ власти, и надел себе на палец. Его звали Нуреддин. Он был вторым сыном Зенги.
«Я читал жизнеописания правителей прошлого, но не нашёл ни одного за исключением первых калифов, кто был бы так добродетелен и справедлив, как Нуреддин». Ибн аль-Асир имел полное право преклоняться перед этим князем. Хотя сын Зенги и унаследовал качества своего отца – строгость, смелость и государственный ум – в нём не было и следа тех пороков, которые делали атабега столь неприятным некоторым его современникам.
Если Зенги ужасал своей свирепостью и полным отсутствием щепетильности, Нуреддину с момента своего появления на политической сцене удалось предстать в образе человека набожного, воздержанного, справедливого, уважающего обещания и полностью преданного джихаду против врагов ислама.
Читать дальше
Дневник Дюймовочки все записи автора
