Наполеоновские жесты |
Если кто-то из нас захочет показать Наполеона Бонапарта, то он непременно примет характерную стойку — левая рука заложена за спину, пальцы правой — за борт пиджака на уровне живота. Таким этот великий человек остался в истории.
Впрочем, современники французского императора знали за ним еще два характерных жеста. Первый проявлялся в минуту волнения, когда Наполеон непроизвольно поводил левым плечом. А вот второй был более опасен для окружающих. Беседуя с людьми, Наполеон часто дергал их за уши. Причем, делал это не в качестве наказания, а наоборот, желая показать человеку свое одобрение. После этой высочайшей ласки генерал или министр покидал кабинет императора с горящим ухом.
Некоторые физиологические особенности Наполеона породили множество легенд. Так, утверждали, что он спит три-четыре часа в сутки. Действительно, природа со времен Цезаря не создавала более совершенного организма, приспособленного для власти над миром: физических и умственных перегрузок для Наполеона, казалось, не существовало. Сам он с гордостью говорил, что не знает пределов своей работоспособности. И в самом деле, когда это было нужно, Наполеон мог спать и три, и два часа в сутки, мог не спать несколько дней кряду, сохраняя физическую бодрость и ясность мысли.
Но в обычных условиях Наполеон скорее не давал спать другим, сам же спал, и спал хорошо. Темп работы Наполеона истощал людей за считанные месяцы. Император не шутил, когда заявлял, что его министр должен начать страдать задержкой мочеиспускания через три месяца после вступления в должность. Но вот себе Наполеон без особой надобности никогда не отказывал в крепком семичасовом сне, несколько минут дремал и днем, мгновенно засыпая в то время, которое сам себе назначал. Видимо, только так он мог восстановить огромные затраты умственной и физической энергии.
В 1814 году у Наполеона появилась еще привычка глядеть сквозь полуприкрытые веки, изредка мигая левым глазом; с той же стороны слегка подергивалось и ухо. Этому тику французский император был обязан трем вещам: ле мороз, ле партизан и ле козак.
На носу 23 февраля, а вот и подарок!
Милые женщины, традиционно предлагаю оригинальный подарок для ваших мужчин — мою книгу «Последняя война Российской империи» с дарственной надписью! Великолепное типографское качество, вклейка цветных карт.
Поверьте, они оценят. У этой книги нет недовольных читателей.
Описание книги можно посмотреть здесь
https://sergeytsvetkov.livejournal.com/476612.html
Заказ оформляйте на мой мейл cer6042@yandex.ru
|
Метки: привычки знаменитостей |
Славяне — самый европейский этнос Европы |
V век наполнил мир грохотом рушащихся городов и империй, стенаниями и воплями избиваемых жертв. Длинный германский меч накрыл Западную Римскую империю своей смертоносной тенью. Война, голод, болезни и дикие звери, словно четыре всадника Апокалипсиса, начали опустошение некогда цветущих земель. По приблизительным подсчётам, с 200 по 700 г. население Европы сократилось с 67 млн. до 27 млн. человек.
Но то была лишь мрачная прелюдия к средневековой истории. Под эти гибельные звуки славяне выступили, наконец, из исторического небытия.
Славянская колонизация Балкан растянулась на 200 лет (VI–VII вв.). Меньше всего она напоминала традиционную войну, ведущуюся силами регулярных армий. Военные действия большей частью сводились к внезапным стычкам, засадам, заманиваниям и прочим военным хитростям. В столкновениях с каждой стороны обыкновенно участвовали отряды от нескольких сотен до нескольких тысяч человек.
Вторжения славян на Балканы
Остановить славянские нашествия ромеям не помогла даже грандиозная оборонительная система из 600 крепостей, возведённых по приказу Юстиниана I вдоль Дуная. Уже во время первых вторжений славяне «взяли осадой множество крепостей, хотя раньше они не штурмовали стен» (Прокопий Кесарийский).
Процветающие балканские провинции империи служили для славян неиссякаемым источником обогащения. Многие местности подвергались грабежу более пяти раз. Количество пленных, по сведениям византийских авторов, исчислялось десятками тысяч.
Славянские племенные ополчения довольно успешно перенимали опыт регулярной армии империи. По замечанию историка VI в. Иоанна Эфесского, славяне, эти дикари, которые прежде не осмеливались показаться из лесов и не знали другого оружия, кроме метательных копий, теперь выучились воевать лучше, чем ромеи.
Раннесредневековая анонимная хроника города Монемвасии, выражая печаль об унижении «благородных эллинских народов», свидетельствует, что в 580-х годах славяне захватили «всю Фессалию и всю Элладу», а также большую часть Пелопоннеса, где они удержались более двухсот лет. По словам константинопольского патриарха Николая III (1084–1111 гг.), ромеи не смели там показаться. Даже в X веке, когда власть Византии над Грецией была восстановлена, эта область все ещё называлась «славянской землёй» (в 30-х годах XIX столетия немецкий учёный Фальмерайер заметил, что современные греки, в сущности, происходят от славян; это заявление вызвало в научных кругах бурную дискуссию).
Перемещения крупных славянских масс дальше на юг продолжались и в VII–VIII вв., но уже на правах ромейских конфедератов. Имперские власти организовали многолюдные славянские колонии в малоазийских провинциях — Вифинии и Опсикии, в надежде использовать славянскую силу против арабов в Сирии. Но славяне оказались ненадёжными союзниками, десятками тысяч они переходили под зелёное знамя пророка Мухаммеда. Придворный поэт аль-Ахталь (ок. 640–710 гг.) первым из арабских писателей упомянул имя славян — «златокудрых саклабов» (от византийского «склавены») — в одной из своих касыд. Их потомки в VIII в. приняли участие в арабском завоевании Ирана и Кавказа.
Славянские вторжения совершенно изменили этническую карту Балкан. Повсеместно преобладающим населением стали славяне. Остатки народностей, входивших в состав Ромейской империи, по существу, сохранились только в труднодоступных горных районах.
С истреблением латиноязычного населения дунайских провинций исчез последний связующий элемент между Римом и Константинополем: славянское нашествие воздвигло между ними непреодолимый «языческий вал». Балканские пути сообщения заглохли на целые столетия; латынь, бывшая до VIII в. официальным языком Ромейской империи, теперь сменилась греческим и была благополучно забыта. Так славянизация Балкан способствовала закреплению уже наметившегося конфессионального разделения Западной и Восточной церквей.
Завершающим этапом славянского заселения Балканского полуострова стало образование здесь славяно-тюркского государства — дунайской Болгарии.
Дунайская Болгария
Во второй половине VII в. под ударами хазар пала так называемая Великая Булгария — эфемерная кочевая империя в Северном Причерноморье. Булгарский этнос раздробился. Одна из булгарских орд отступила на север и осела на Средней Волге и Нижней Каме, где позже, подчинив окрестные угро-финские племена, образовала обширное государство — Волжскую Булгарию. Другая орда ушла в Восточное Приазовье (русские летописи знают её под именем чёрных булгар). Третья, возглавляемая ханом Аспарухом, в поисках новых земель для поселения около 670 г. переправилась через Дунай и вторглась в Мезию. Местное население, в основе своей уже славянское (представители так называемого Союза семи славянских племён), без сопротивления признало над собой власть Аспаруха. В 716 г. Византия после ряда неудачных для неё военных конфликтов окончательно признала независимость Болгарского государства (Первое Болгарское царство со столицей в Плиске) и обязалась платить болгарским ханам ежегодную дань. С этого времени северобалканские земли окончательно обособляются от империи, и византийские писатели VIII–IX вв. совершенно теряют даже правильное географическое представление о них.
В 865 г. болгарский царь Борис I (852–889 гг.), умело играя на противоречиях между Западной и Восточной церквями, принял христианство по греческому обряду, а спустя пять лет добился церковной независимости Болгарии от Константинопольского патриархата. Переселение в Болгарию Климента и Наума (учеников славянских просветителей Кирилла и Мефодия) привело к яркому расцвету славянской культуры. Осуществлённый ими перевод на церковнославянский язык главных библейских книг, а также произведений святых отцов заложил основы славянской литературы.
Тюрки-булгары быстро ассимилировались в славянской среде. Уже в указах царя Крума (803–814 гг.) не делалось никаких различий по этническому признаку. К концу X в. Болгария превратилась преимущественно в славянское государство.
В 558 г. в Константинополь прибыли послы неизвестного доселе народа — аваров. Жителей ромейской столицы особенно поразили их волнистые, заплетённые в косы волосы, и константинопольские щёголи немедленно ввели в моду эту причёску под названием «гуннской».
С учётом археологических данных наиболее вероятно, что аварское племенное объединение сложилось из правящей верхушки — монголоидных аваров и подчинённых им сарматских и тюркских племён.
Авары
Авары были превосходные наездники. Именно они преобразили кавалерийское дело в Европе благодаря важному новшеству — железным стременам. Крепко держась в седле, аварские всадники ловко орудовали в рукопашной схватке тяжёлыми копьями и саблями (пока ещё слабо изогнутыми). Железные и кожаные панцири покрывали грудь всадника и лошади. Эти усовершенствования придали аварской коннице значительную силу удара и устойчивость в ближнем бою.
Предводитель аваров Баян принял титул кагана. Первое время под его началом было не более 20 тыс. всадников, но затем аварская орда пополнилась воинами из покорённых народов.
Нашествие аваров
В 560-х гг. авары истребили племя гепидов, разорили соседние области франков, вытолкнули лангобардов в Италию и, таким образом, сделались хозяевами дунайских степей. Согласно кабардинским преданиям, Баян также опустошил чуть ли не весь Северный Кавказ, вплоть до Дербента.
От нашествия аваров пострадали и славяне Поднестровья и Подунавья. Отдельные отряды аваров доходили до самых отдалённых уголков славянской земли в Польском Поморье (Мазурия).
Аварский каганат
Контроль аваров над покорёнными землями опирался на несколько укреплённых лагерей — хрингов, расположенных в разных частях Паннонии (совр. Венгрия). Главный хринг — обнесённая кольцом укреплений резиденция кагана — находился у слияния Дуная и Тисы. Здесь же хранились сокровища — золото и драгоценности, захваченные у соседних народов или полученные «в дар» от ромейских василевсов.
Аварский каганат
Авары обращались со своими подданными, как с рабами. Воспоминания об аварском иге ещё долго сохранялись в памяти славян. «Повесть временных лет» оставила яркую картину того, как обры (авары) «примучили» одно из покорённых славянских племён — дулебов, обитавших в районе озера Балатон: завоеватели запрягали в телегу вместо лошадей или волов нескольких славянских женщин и разъезжали на них.
Франкский хронист VII в. Фредегар добавляет, что авары «каждый год приходили зимовать к славянам, брали жён славян и дочерей их к себе на ложе…».
Помимо денег, славяне обязаны были платить аварам налог кровью, участвуя в их войнах. В сражении славяне становились в первую боевую линию и принимали на себя главный удар противника. Авары в это время стояли во второй линии, возле лагеря, и вступали в дело лишь на исходе битвы. «Я таких людей пошлю на Римскую империю, потеря которых не будет для меня чувствительна, хотя бы они совсем погибли», — цинично заявлял Баян. Так оно и было: авары сводили к минимуму свои потери даже при крупных поражениях. Так, после сокрушительного разгрома ромеями аварского войска на реке Тисе в 601 г. славяне потеряли 8 тыс. человек, тогда как авары только 3 тыс. Среди пленных 80 % составляли славяне и другие подчинённые аварам народы.
Кроме непосредственного участия в военных действиях, славяне обеспечивали переправу аварского войска через реки и поддерживали сухопутные силы аваров со стороны моря, причём наставниками славян в морском деле были опытные лангобардские корабелы, специально для этого приглашённые каганом.
Славянский морской флот принял участие в осаде Константинополя 618 г., предпринятой аварами в союзе с иранским шахом Хосровом II. Василевс Ираклий вместе с армией находился в это время в Малой Азии. Столицу империи защищали только гарнизон и морская эскадра под командованием патрикия Воноса.
Решающий приступ состоялся 7 августа. Действия осаждавших на суше должен был подкрепить крупный морской десант. Как пишет очевидец осады Фёдор Синкелл, залив Золотой Рог, заполнился славянскими ладьями, «везущими разноплемённые народы». Однако морское сражение закончилось полным разгромом славянской флотилии, причём ромеи каким-то образом поджигали суда врагов, хотя «греческий огонь» ещё не был изобретен. Довершила поражение буря. Среди мёртвых тел, выброшенных волнами на берег, были обнаружены и женщины-славянки, принявшие участие в морской битве.
Уцелевших славянских моряков каган велел казнить. Но этот жестокий поступок вместо того, чтобы вселить страх в сердца подданных аварского правителя, послужил сигналом к восстанию приальпийских и моравских славян против аварского ига.
Возглавил его выходец из Франкского королевства по имени Само, занимавшийся торговлей. Один поздний источник называет его славянином (из хорутан). В 623 г. Само переправил восставшим славянам большой караван с оружием и конской упряжью и, не утерпев, сам взял в руки меч. В войне с аварами он показал себя блестящим полководцем и организатором. Пользуясь его советами, славяне нанесли войску кагану сокрушительное поражение. Узнав доблесть Само, пишет Фредегар, славяне избрали его «королём». В продолжение его 35-летнего царствования славянам приходилось неоднократно воевать с аварами, чтобы отстоять свою независимость, и всякий раз, благодаря военным талантам своего вождя, они одерживали верх.
Держава Само
На независимость державы Само покушались также франки и лангобарды. Одно из крупных столкновений произошло около крепости Вогастисбург. Трёхдневное сражение закончилось полным разгромом войска франкского короля Дагоберта, длинноволосого Меровинга. Позднее славяне по распоряжению Само несколько раз сами вторгались в Тюрингию и Франкское королевство.
Первая славянская держава была временной конфедерацией племён, объединённых общей военной угрозой и личными доблестями одного человека. Само не удалось основать династию, и после его смерти в 658 г. созданная им держава распалась. Возобновившиеся аварские набеги превратили её бывшие южные области в пустыню, населённую одними дикими зверями.
Для славян Центральной Европы наступили трудные времена. Теснимые с запада и с юга более сильными соседями, они надолго превратились в самый прибыльный товар раннего Средневековья — рабов, — одинаково востребованный как в христианском, так и в мусульманском мире.
По свидетельству арабского географа Ибн Хордадбеха (820-е гг. — начало Xв.), работорговля в то время была монополизирована странствующими еврейскими купцами (рахдонитами), прибравшими к рукам торговые пути между Европой и Востоком. Они везли купленных на Дунае и в прилегающих землях славянских рабов на юг, в Марсель и Арль, откуда их морем переправляли в Кордовский халифат и далее в Северную Африку.
С. Иванов. Торг в стране восточных славян
В Кордовском халифате IX в. рабы-«сакалиба» (славяне) уже составляли заметную прослойку населения. По свидетельству аль-Мукаддаси (947–1000 гг.), большая их часть подвергалась кастрации для дальнейшего использования в качестве евнухов в гаремах, а также мальчиков для утех — из-за широкого распространения в мусульманских странах педерастии. В испанской Лусене и франкском Вердене были налажены целые «фабрики» по кастрации рабов. От этой мучительной операции рабы, подавляющее большинство которых было детьми, часто умирали. Поэтому цена на кастрированного раба была почти в 4 раза выше, чем на обычного раба-мужчину.
Поток славянских рабов в христианские и мусульманские страны был настолько велик, что народная этимология в Византии и на Западе сближала этноним «склавены» («славяне») с греческо-латинским термином sclavus («склав») — «раб», на самом деле имеющим совершенно другую этимологию. По той же причине в средневековой еврейской традиции происхождение славян велось от «сыновей Ханаана», так как об этом библейском персонаже сказано: «раб рабов будет он у братьев своих».
Франкское государство
Смертельный удар Аварскому каганату нанёс Карл Великий. Поход 796 г., с участием войска союзного франкам хорутанского князя, закончился захватом главного хринга. Каган погиб в междоусобной смуте, его несметные сокровища попали в руки франков. Согласно одному ромейскому источнику IX в., сами авары так говорили о причинах своего поражения: «Вначале из-за ссоры, лишившей кагана верных и правдивых советников, власть попала в руки людей нечестивых. Затем были развращены судьи, которые должны были отстаивать перед народом правду, но вместо этого побратались с лицемерами и ворами; обилие вина породило пьянство, и авары, ослабев физически, потеряли и рассудок. Наконец, пошло увлечение торговлей: авары стали торгашами, один обманывал другого, брат продавал брата. Это… и стало источником нашего постыдного несчастья».
Озлобление против аваров было настолько сильным, что в течение последующей четверти века аварская орда была полностью истреблена; дворец кагана и другие аварские постройки были стёрты с лица земли. Латиноязычные памятники IX в. именуют бывшие аварские земли solitudines Avarorum, то есть «аварской пустыней». Гибель могучей Аварской державы помнили даже на Руси. «Повесть временных лет» замечает по этому поводу: «Были обры (авары. — С. Ц.) телом велики, а умом горды, и истребил их Бог, перемерли все, не осталось ни единого обрина, и есть поговорка на Руси до сего дня: погибли, как обры».
Поморские славяне
В VI–VIII вв. западнославянские племена, принадлежавшие к так называемой лехитской ветви славянства (по имени мифического прародителя Леха), заняли земли в нижнем течении Вислы, Одера и Эльбы, вплотную придвинувшись к Балтийскому морю. Здесь возникли мощные племенные союзы ободритов («живущие об Одре» — то есть по берегам Одера) и вильцев (от vilci, волки). В середине IX в. на их землях насчитывалось по 100 городищ. Скандинавы восхищённо называли Славянское Поморье — «Гарды», «Гардарики», то есть «страна городов». Так, «Сага об Инглингах» повествует о поездке бога Одина из легендарного Асгарда «сначала на запад в Гардарики, а затем на юг в Страну Саксов» (современная Саксония). Позднее название «Гарды» будет перенесено на Русскую землю.
Племенным центром ободритов был обширный и хорошо укреплённый город Велиград. Позже в устье Одера возник знаменитый Волин — крупнейший торговый центр Северной Европы.
Самым известным городом вильцев была Ретра, где находилось общеплеменное языческое святилище Радогоста. Местные жрецы руководили всем племенным союзом вильцев, который никогда не знал сильной княжеской власти. В бою вильцы славились своей свирепостью, лютостью, за что получили прозвище лютичей.
Ободриты и вильцы не обнаруживали никакой тяги к политическому сближению и зачастую жестоко враждовали друг с другом.
Поморские славяне, которых окрестные народы по старинке именовали «вендами» (от «венеды»), включились в освоение бассейна Балтийского моря, начатое задолго до них венетами и фризами, которые, собственно, и заложили основы балтийского мореходства (фризы, в частности, первыми на Балтике стали применять мачту с парусом). Славяне оказались неплохими моряками. Славянские суда были не менее прочны и подвижны, чем дракары викингов. Известно, что славяне почти на четверть века раньше датчан научились строить военные корабли, поднимавшие на свой борт лошадей. В деле кораблестроения и мореходства поморские славяне составляли настолько сильную конкуренцию скандинавам, что последние заимствовали у них ряд морских терминов, в том числе lodhia (ладья). Особых успехов в мореходстве достигли вагры, входившие в племенной союз ободритов. Германский хронист XII в. Гельмольд назовёт их земли (прибрежные земли Южной Дании) «морской областью славян», полагая, что в морском деле вагры были «впереди всех славянских народов».
Если всмотреться в лица славянского населения России, то можно заметить преобладание двух основных типов. Первый — круглое лицо и низкий лоб. Второй — узкое лицо и высокий лоб. Это происходит от того, что в заселении русских земель участвовало два миграционных потока славянского населения, не схожего в антропологическом отношении. Очаг одного из них находился в карпатско-дунайских землях, где преобладал круглолицый и низколобый антропологический тип. Другой поток, представленный населением с узкими лицами и высоким лбом, брал своё начало с территории современной Польши. На древнерусских землях два эти потока зачастую смешивались.
Расселение восточных славян
«Повесть временных лет» называет 12 славянских племён, которые составили костяк населения древней Руси. Из их числа на территории современной России проживало три племени: ильменские словене — жители Новгородской земли, Архангельска, Вологды, Верхнего Поволжья; кривичи, поселившиеся на Псковской, Смоленской землях, большей части Московской области, а также в Верхнем Поволжье; вятичи — обитатели Рязанской земли и Южного Подмосковья. Остальные 9 славянских племен — поляне, древляне, дреговичи, радимичи, дулебы (иначе бужане, или волыняне), белые хорваты, северяне, угличи и тиверцы — осели на землях нынешних Украины и Белоруссии. Так с течением времени образовалась особая ветвь славянства — восточные славяне, общие предки современных русских (великорусов), украинцев (малорусов) и белорусов. Правда, это внутривидовое разделение было делом отдалённого будущего. Пока что восточнославянским племенам, заселившим Русскую равнину, предстояло слиться в этнокультурную общность — древнерусскую народность.
Все раннесредневековые авторы, писавшие о славянах, отмечали их чрезвычайную многочисленность. Но эти отзывы надо воспринимать в контексте резкой убыли западноевропейского населения в эпоху раннего Средневековья вследствие войн, эпидемий и голода.
Демографическая статистика IX–X вв. для древней Руси крайне условна. Назывались цифры от 4 до 10 млн. человек. Следует учитывать, что в состав древнерусского населения входило более двух десятков неславянских народов, но в процентном отношении восточные славяне, бесспорно, преобладали. Плотность населения в целом была невысока и неодинакова в разных частях страны; наибольшая концентрация приходилась на днепровские земли.
Взаимная метисация способствовала изменению антропологического типа некоторых восточнославянских племён. Это особенно характерно для вятичей и восточных кривичей. Исследование структуры Y-хромосомы у населения русского Северо-Востока показало, что генетическое отличие между местными русскими и финно-угорскими народностями (мордва, марийцы, коми-зыряне и др.) оказалось равным всего двум-трём условным единицам — прекрасная иллюстрация к сообщению «Повести временных лет» о том, что славяне «умыкали» себе девиц у «чуди». Вот откуда у некоторых русских широкие скулы, тёмные волосы и курносые носы, что так часто принимается за пресловутое «монголо-татарское» наследие.
При расселении на древнерусских землях восточные славяне застали здесь также некоторые балтские племена, главным образом голядь, жившую на берегах Оки. Все они со временем были полностью ассимилированы.
Сохранить этнографическое лицо, не раствориться в чуждом окружении славянам помогала крепкая и эластичная «десятичная» социальная организация. В начальный период заселения Восточно-Европейской равнины (VI–VIIвв.) её основой была патриархальная родовая община. Каждому такому крупному коллективу родичей принадлежало около 70–100 кв. км окрестных земель, так как подсечно-переложная система земледелия требовала освоения территории, в 10–15 раз превышавшей площадь ежегодного посева.
Восточнославянская община
Родовая община и занимаемая ею земля назывались коном. Понятийные грани древнеславянского слова кон (от инд.-евр. коn/кen – возникать, начинаться) чрезвычайно многообразны: это и вообще рубеж, предел, межа, ограниченное место; и затерявшееся во времени начало (отсюда слова «искони», «спокон»); и завершение чего-то («конец», «доконать», «кон его пришёл» — то есть черёд, гибель, смерть); и устойчивый порядок в природе и обществе («закон», «покон»). Община и была для древнего человека началом и концом, собственником земли, источником правовых норм.
В дальнейшем естественный прирост населения, сопровождаемый техническим прогрессом в области земледелия, привёл к разрастанию родовой общины и в конечном счёте к её преобразованию в общину сельскую. Повсеместное распространение рала с полозом и окончательный переход в течение Х в. к паровой системе земледелия устранили необходимость совместного труда всей общины для расчистки и обработки пашни и сделали возможным существование индивидуальных хозяйств. Из общины-кона выделились большие патриархальные семьи («концы»), которые затем сами распались на так называемые неразделённые семьи в составе отца и взрослых (женатых) сыновей. В результате количество поселений в некоторых областях увеличилось в пять раз. На картах археологических исследований около десятка таких групповых селищ и индивидуальных усадеб обыкновенно составляют как бы «гроздь» или «гнездо» поселений. Каждое «гнездо» окружает полоса необжитых земель шириной 20–30 км — своеобразная пограничная территория, отделяющая его от другого «гнезда».
С освоением славянами Северо-Западной, Южной и Восточной Европы закончилась эпоха Великого переселения народов. Европа обрела новое этнокультурное обличье и политические формы. Античные народы, создавшие блестящую средиземноморскую цивилизацию, в большинстве своём разделили её участь, сойдя с исторической сцены. На смену им пришли варварские племена, у которых не было истории, но которым принадлежало будущее.
По понятным причинам наибольшее впечатление на современников произвело падение Западной Римской империи, чьё разрушение стало залогом обновления европейского Запада. Однако не меньшего изумления заслуживают перемены, происшедшие в Восточной и Южной Европе, где к началу IX в. повсеместно и разом зазвучала славянская речь. Немного позже польский хронист, так называемый Галл Аноним, обозревая славянские земли, окружённые враждебными народами, но никем не покорённые, восхищённо напишет: «Это край, где воздух целителен, пашня плодородна, леса изобилуют мёдом, воды — рыбой, где воины бесстрашны, крестьяне трудолюбивы, кони выносливы».
В известном смысле ( с территориальной и демографической т.зр.), европеец — это, по преимуществу, славянин.
Расселение славян
Столь быстрая колонизация такого огромного пространства, сопровождавшаяся полной ассимиляцией проживавших на ней народов, зачастую стоявших на более высоком культурном уровне, была событием не менее впечатляющим и значимым, чем заселение германцами Италии и западноримских провинций. Вместе со славянами в лесную глушь и степное безбрежье Восточной Европы, где царил мертвенный застой или в бессмысленном кружении, сменяя друг друга, проносились кочевые вихри, пришла История.
В своём внутриплеменном развитии славяне к началу IX в. прошли немалый путь. Из безликой этнографической массы, населявшей некогда заброшенную часть античной ойкумены, они выделились в самостоятельную народность, одну из крупнейших этнических группировок Европы, которая с первых же шагов на историческом поприще предприняла попытки государственного оформления своего национального бытия.
О зарождении Древнерусского государства мы поговорим в следующий раз.
Для проявления душевной щедрости
Сбербанк 2202 2002 9654 1939
Мои книги
https://www.litres.ru/sergey-cvetkov/
У этой книги нет недовольных читателей. С удовольствием подпишу Вам экземпляр!
Последняя война Российской империи (описание и заказ)
ВКонтакте https://vk.com/id301377172
Мой телеграм-канал Истории от историка.
|
Метки: Русское тысячелетие |
«Дезертир», Илья Ефимович Репин |
1917 г. Линолеум, масло. Витебский областной краеведческий музей.
Этюд находился в частном собрании сына знаменитого физиолога академика Ивана Павлова, которому Репин в свое время его подарил. Возможно художнику позировал его внучатый племянник Василий Репин.. В «Дезертире» переданы растерянность, страх пойманного солдата.
Это совсем мальчишка. Губы в едва намеченной улыбке, которая, кажется, вот-вот сорвется в нервную гримасу психологически надломленного человека, потерявшегося во «враждебных вихрях» своего времени.
«Дезертир» попал в Витебский музей в 1963 году из Национального художественного музея Белоруссии. В 1917-м холсты французского производства, которые предпочитал художник, было не достать. Поэтому портрет был написан на линолеуме, который стал просвечиваться. Отсюда странные неуместные узоры на шинели.
Работа пострадала со временем, но в 1990-е годы приобрела новую жизнь благодаря витебскому художнику-реставратору Юрию Кегелеву.
|
Метки: живопись |
Как пишется история |
Рене Арно относился к тем людям, которые ликовали, узнав о начале войны. В 1914-м ему исполнился 21 год, но выглядел он не старше 16-ти. Он боялся только одного: как бы не кончилась война, прежде чем он успеет попасть на фронт: «Как унизительно не участвовать в главном приключении моего поколения!»
Мечта его сбылась, и 28 февраля 1915 года застало его в окопе на берегу Соммы. В это прохладное утро он совершал обход, от поста к посту, проверяя часовых.
Последний час медленно редеющей тьмы действовал новичку на нервы: «Когда я останавливался у края окопа и всматривался в ничейную землю, мне иногда казалось, что опоры в нашем хлипком заграждении из колючей проволоки были силуэтами немецкого патруля, пригнувшегося и готового броситься вперед. Я не отводил взгляда от этих опор и видел, как они движутся, слышал, как шинели волочатся по земле, как штыки позвякивают в ножнах… Тогда я оборачивался к часовому в окопах, и его присутствие успокаивало меня. Раз он ничего не видел, значит, ничего там и не было, — одни лишь мои галлюцинации».
Наконец, горизонт посветлел, проснулись птицы.
И тут он услышал выстрелы - первый, второй, третий. Не прошло и минуты, как ружейный огонь опоясал линию окопов с обеих сторон. Затем бледное небо прорезала красная сигнальная ракета. Рене понимал, что это значит — дан сигнал для немецкой артиллерии, сейчас начнется!.. И тотчас французские траншеи накрыл ураганный огонь тяжелых германских орудий. Воздух наполнился «гулом, свистом и взрывами», разнесся резкий запах пороховых газов.
«Сердце стучало, как бешеное, я, наверное, побледнел, меня охватил страх. Я закурил, инстинкт подсказывал мне, что сигарета поможет мне успокоиться».
Вдруг он осознал, что немцы, наверное, уже пошли в атаку, они идут по нейтральной полосе… Перепрыгивая через спины лежащих товарищей, Арно помчался к тому месту, откуда хорошо была видна вражеская линия. «Мысль о том, что мне нужно сделать, избавила меня от страха».
Он напряженно всматривался в холм, разделявший немецкие и французские позиции. Ничего.
Между тем обстрел медленно затихал и, наконец, прекратился.
Дым рассеялся. Начали поступать сообщения. Двое убитых в соседней части, слева, пятеро — из роты справа.
Постепенно Арно воссоздал картину случившегося. Двое приунывших часовых вздумали пальнуть по перелетным птицам, — судя по всему, это были кроншнепы, летевшие к местам своих гнездовий в Скандинавии. Другие часовые, испугавшись, тоже начали стрелять. Внезапно вспыхнувшая перестрелка переполошила немцев, которые, опасаясь атаки, отдали приказ своей артиллерии перепахать французские позиции.
На следующий день командование написало официальный эпилог славного сражения: «Немецкое наступление около Бекура, вблизи Альбера, было полностью подавлено нашим огнем».
Комментарий Арно был таков: «Вот так пишется история».
По материалам книги:
Энглунд П. Восторг и боль сражения: первая мировая в 211 эпизодах. — М.: Астрель: CORPUS, 2013. С. 130-132.
P.S.
Рене Арно, видимо, в то время еще не читал «Войну и мир», автор которой тоже сказал немало ядовитых слов по поводу того, как пишутся официальные реляции с поля битвы.
Для проявления душевной щедрости
Сбербанк 2202 2002 9654 1939
Мои книги на ЛитРес
https://www.litres.ru/sergey-cvetkov/
У этой книги нет недовольных читателей. С удовольствием подпишу Вам экземпляр!
Последняя война Российской империи (описание и заказ)
ВКонтакте https://vk.com/id301377172
Мой телеграм-канал Истории от историка.
|
Метки: Первая мировая война |
Славяне в эпоху Великого переселения народов |
С наступлением эпохи Великого переселения народов славянские племена тоже пришли в движение. Правда, в IV—V вв. их перемещения по Европе происходили большей частью под давлением воинственных соседей.
В I в. до н. э. к побережью Гданьского залива пристали три ладьи. На двух из них находились готы, третья принадлежала их союзникам — гепидам. Это были германизированные потомки местного, догерманского населения. Местом их первоначального обитания, вероятно, был о. Готланд.
Пришельцы сумели закрепиться на новом месте, что способствовало притоку новых колонистов. В течение последующих ста лет они стали хозяевами всего южно-балтийского побережья между Ютландией и устьем Вислы.
Во время правления короля Филимера (конец I — начало II в.), когда в готских поселениях, по словам византийского историка Иордана (ум. после 551 г.), «выросло великое множество люда», войско готов вместе с семьями двинулось на юг «в поисках удобнейших областей». Вместе с готами в поход отправились подчинённые им племена Балтийского Поморья — руги, вандалы, часть поморских славян и балтов.
Переправившись через Вислу где-то в среднем её течении, готы спустя некоторое время достигли Волыни и Подолии. В дальнейшем движении они разделились. Одна их часть переправилась через Днепр и остановилась, лишь достигнув Азовского моря. Эти готы стали называться остроготами, или остготами. Другая, западная часть готов получила имя везеготов, или вестготов. Везеготы двинулись вдоль течения Буга и далее по долинам Днестра и Прута в Северное Причерноморье и, наконец, обосновались в устьях Дуная и Днестра. Границей между двумя ветвями готов служил Днепр.
К середине III в. Готская держава распространилась на всё Северное Причерноморье и Приазовье. Её археологическим «двойником» является Черняховская культура.
Переселение готов положило начало массовой славянской миграции, — ведь, продвигаясь с берегов Балтики в Подолию и на Волынь, готы пересекли всю территорию тогдашних славянских поселений. Распространение славянских древностей, относящихся к этому времени, прослеживается в основном по линии продвижения готов на юг — из Повисленья (пшеворская культура) в верховья Днестра, на Волынь и затем в лесостепные районы междуречья Днестра и Днепра. Однако одна группа славян, спасаясь от готского нашествия, ушла на восток, основав первые славянские поселения на землях будущей Руси (археологическая культура длинных курганов конца V в. в бассейнах Псковского и Ильменского озёр).
В Верхнем Поднестровье славяне уже составляли преобладающую часть населения. Вспомогательные отряды славян использовались везеготами в их нападениях на империю. Особенно разрушительными были морские набеги готов на побережье Балкан и Малой Азии. Так, в 268 г. из днестровского устья на морской простор вырвалось около 6000 варварских лодок. Эта огромная флотилия прорвалась через Дарданеллы и опустошила Фракию. В числе нападавших источники называют и славян.
Набеги готов на Римскую империю
В середине IV в. королём готов стал Эрманарих. По словам византийского писателя Аммиана Марцеллина (ок. 330 г. — после 395 г.), это был «наиболее воинственный монарх, вызывающий испуг соседних наций благодаря своим многочисленным и различным доблестям». Эрманарих стремился расширить границы Готской державы, в том числе за счёт подчинения славян. Многочисленные, но плохо вооружённые славянские племена были побеждены более организованными в военном отношении готами (сообщение Иордана).
Данные археологии побуждают поселить этих славян между верховьями Днестра и Днепра.
В целом история государства готов относится, так сказать, к истории российского пространства, а не русского народа. Черняховская культура не получила ярко выраженного археологического продолжения в славянских культурах Поднепровья VII—VIII вв., и это отсутствие преемственности не позволяет говорить о существенной роли государства готов в культурно-историческом развитии славянства.
Значение готского переселения для славян состояло главным образом в том, что оно невольно способствовало расширению области славянской колонизации Восточной Европы, ибо в своём движении на юг готы увлекли за собой значительную часть висленских славян, которые заселили Верхнее Поднестровье и западную часть Среднего Поднепровья. Набеги славян на империю в составе готских войск можно рассматривать в качестве своеобразной разведки, во время которой славяне могли познакомиться с военным искусством своего будущего противника и получить представление о географии задунайских земель.
Этническая и языковая принадлежность гуннов — вопрос дискуссионный. Традиционный взгляд видит в них тюркский народ сюнну или хьюнг-ну (Huing-nu), упоминаемый в китайских хрониках за несколько столетий до н. э. Под натиском империи Хань сюнну якобы постепенно откочёвывали из Внутренней Азии на запад, включая в свою орду покорённые народы — монголов, угров, тюркские и иранские племена.
Однако археологических памятников сюнну западнее Средней Азии не обнаружено. Там же теряют следы сюнну и письменные источники I—II вв. Поэтому с гораздо большей вероятностью гунны IV—V вв. могут быть отождествлены с племенем хунну, о котором уже в середине II в. писал Птолемей, помещая его значительно западнее Дона, между Днестром и Средним Поднепровьем. По всей видимости, эти хунну принадлежали к угро-финской языковой семье. Но хуннская орда была, конечно, неоднородна по своему этническому составу. К середине IV в. хунну подчинили себе тюркские и сарматские племена Подонья и Поволжья. Это племенное объединение и получило в Европе название «гунны».
Военное преимущество гуннам обеспечивала их тактика. В начале сражения, избегая рукопашного боя, они кружили вокруг противника и осыпали его стрелами до тех пор, пока вражеские боевые порядки не приходили в полное смятение, — и тогда решительным ударом собранных в кулак конных масс гунны довершали разгром. В рукопашном бою они орудовали мечами, «нисколько не помышляя о себе», как замечает Аммиан Марцеллин.
В 371 г. гунны ворвались во владения Эрманариха. Под ударом гуннов держава готов рухнула в одночасье. Престарелый Эрманарих в отчаянии покончил с собой. Большинство остроготов отступило на запад, к Днестру; оставшиеся признали власть гуннов, и только небольшой части остроготов, укрепившейся на Керченском полуострове, удалось сохранить свою независимость.
Гунны между тем обрушились на везеготов, устроив им настоящую бойню.
В 376 г. десятки тысяч спасающихся от нашествия везеготских семейств появились на берегу Дуная, умоляя римские власти позволить им переправиться и поселиться во Фракии. За ними шли остроготы, слыша за своей спиной топот и ржание гуннских лошадей. Император Валент согласился принять везеготов, намереваясь использовать их для пограничной службы на дунайской оборонительной линии. Однако вскоре везеготы, не получая положенного довольствия, взбунтовались, и римлянам пришлось усмирять их силой оружия. Но на помощь разбитым везеготам пришли остроготы. 9 августа 378 г. на равнине возле Адрианополя римские легионы были растоптаны готской кавалерией. Император Валент пал в сражении, и даже тело его не было найдено. Его преемник, император Феодосий I, с большим трудом спас положение, даровав готам права федератов (союзников империи, получающих регулярное жалованье).
Тем временем в Паннонию вступила гуннская орда, увлекая за собой аланов, угров, булгар и другие кочевые племена южных степей. Эти события были началом Великого переселения народов.
После смерти Эрманариха новый поход против славян предпринял его наследник, король (rex) Винитарий. Это событие произошло в конце IV-го или в начале V в. В то время готы обитали уже на Нижнем Дунае. Поднестровские славяне, воспользовавшись крушением державы Эрманариха, вернули себе независимость. Для Винитария, который, по словам Иордана, «с горечью переносил подчинение гуннам», поход против славян был пробным шагом на пути к освобождению готов от гуннского владычества. В первой стычке славяне взяли верх, но окончательная победа осталась всё-таки за готами. Чтобы наказать славян и удержать их в повиновении, Винитарий прибегнул к террору. По его приказу был распят славянский «король» (regem) по имени Боз (или Бож). Вместе с ним подверглись казни его сыновья и семьдесят племенных старейшин, «чтобы трупы повешенных удваивали страх покорённых» (Иордан).
Равенство в титулатуре Винитария и Боза подчёркивает возросшую мощь славян. Видимо, Боз возглавлял крупный союз семидесяти славянских родов.
В то же время в имени готского короля различимы два компонента: в первой его части отражён этноним «венеты», второй компонент — готское arjan — означает «пахать, потрошить», следовательно, Vinith-arius переводится буквально как «потрошитель венетов». (См.: Трубачёв О. Н. Germanica и Pseudogermanica в древней ономастике Северного Причерноморья. Этимологический комментарий // Этимология. 1986–1987. М., 1989. С. 51.)
Hовое подчинение славян готам было непродолжительным, ибо уже в следующем году гуннский вождь Баламбер убил Винитария и пресёк попытку готов восстановить своё государство.
Вторжение гуннов в Северное Причерноморье и Крым было подобно падению камня, вызвавшему сход горной лавины. Современники в связи с этим единогласно пишут о «внезапном натиске», «внезапной буре» и уподобляют гуннское нашествие «снеговому урагану в горах».
Но то была лишь прелюдия к стремительному гуннскому рейду в Европу, потрясшему античный мир. Это произошло после того, как гуннскую орду возглавил Аттила.
Лагерь Аттилы, ограждённый деревянным частоколом, располагался в паннонских степях. Именно отсюда донеслось до нас первое славянское слово. Иордан рассказывает, что после смерти Аттилы труп гуннского вождя был выставлен посреди степи в шатре, и всадники, объезжая его кругом, устраивали нечто вроде ристаний, оплакивая его в погребальных песнопениях, в которых превозносились подвиги покойного. «После того как он был оплакан такими рыданиями, — пишет Иордан, — они устраивают наверху его кургана великое пиршество, которое они сами называют страва, и, сочетая в себе поочерёдно противоположное, выражают похоронную скорбь, смешанную с радостью...».
Термин «страва» (strava) в смысле «погребальное пиршество, поминки» известен только в славянских языках. Так, в польском и чешском он имеет значение «пища». По всей видимости, гунны заимствовали его у славян вместе с какими-то чертами, обогатившими их собственный погребальный обряд. А это свидетельствует о значительном влиянии славянского элемента в гуннской орде, по всей видимости, весьма многочисленного.
С появлением Аттилы варварство, доселе почти безымянное и безликое, обретает имя и лицо. Из своего далёкого степного стана он грозил империи, уже разделённой, и Рим с Константинополем истощали свою казну, чтобы удовлетворить его требования. Посланники империи униженными просителями приближались к деревянному ханскому дворцу, весьма искусно построенному из брёвен и досок и украшенному резьбой, где подвергались долгим мытарствам, прежде чем быть допущенными внутрь, за линию оград и частоколов. Представ перед Аттилой, они видели большеголового человека с проседью, коренастого, широкогрудого, курносого, безбородого, почти черного лицом; маленькие глазки его обыкновенно горели гневом. Во время пиршества владыка гуннов ел и пил из деревянной посуды, тогда как его гостям подавали яства на золотых и серебряных блюдах. Посреди пира он оставался неподвижен, и только когда в залу входил младший из его сыновей, взгляд «Бича Божьего» смягчался и, ласково схватив ребёнка за щеку, он привлекал его к себе.
Сознавая слабость обоих частей разделённой Римской империи, Аттила вёл себя, как подлинный повелитель мира. Он требовал от западного и восточного императоров выполнения всех своих желаний и даже капризов. В конце концов он захотел получить от Феодосия баснословную дань, а от Валентиниана — его сестру Гонорию и половину империи в качестве приданого. Встретив от того и другого отказ в своих притязаниях, Аттила решил атаковать сразу обоих своих врагов. Два гуннских посланника в один день предстали перед Феодосием и Валентинианом, чтобы сказать им от имени своего повелителя: «Аттила, мой господин и твой, приказывает тебе приготовить дворец, ибо он придёт».
И он действительно пришёл в страшный 451 год. Потрясённые современники уверяют, что его приход возвестили кометы, лунное затмение и кровавые облака, посреди которых сражались призраки, вооружённые пылающими копьями. Люди верили, что наступает конец света. Их можно понять: это было уже не нашествие, а потоп, Германия и Галлия исчезли в водовороте людских масс. Помимо гуннов Аттила привёл с собой булгар, аланов, остроготов, гепидов, герулов, часть франкских, бургундских и тюрингских племён. Источники умалчивают о славянах, однако не приходится сомневаться, что они также присутствовали в качестве вспомогательных отрядов в этой разноплемённой орде. Собственно, только этим и можно объяснить отмеченное выше влияние славян на гуннские обычаи. По словам Иордана, гунны держали во власти весь варварский мир. А писавший в середине XIII в. Рубрук прямо утверждал, что «множество их (славян) было вместе с гуннами».
И всё же на этот раз Гесперия устояла. Полководец Аэций, последний из великих римлян, противопоставил гуннской орде коалицию германских племён — гибнущую цивилизацию должны были отстаивать варвары. Знаменитая «битва народов» произошла в июне 451 г. на обширных Каталаунских полях в Галлии (в 150 км восточнее Парижа). Противникам так и не удалось сломить друг друга, но спустя несколько дней Аттила, не возобновив сражения, увёл свою орду назад в Паннонию. Солнце античной цивилизации замедлило свой кровавый закат.
На следующий год Аттила опустошил Северную Италию и, обременённый добычей, снова вернулся в придунайские степи. Он готовился нанести удар по Восточной Римской империи, но в 453 г. внезапно скончался. После его смерти Гуннская империя быстро распалась.
Гуннское «опустошение мира» сыграло важную роль в истории славянского племени. В отличие от скифских, сарматских и готских вторжений, нашествие гуннов было чрезвычайно масштабным и привело к разрушению всей прежней этнополитической ситуации в варварском мире. Уход на запад готов и распад империи Аттилы позволили славянам в V в. начать широкую колонизацию Северного Подунавья, низовьев Днестра и среднего течения Днепра. А перемещение воинственных германских племён на территорию Западной Римской империи освободило для славян земли по течению Одера и Эльбы. Через всю Центральную и Восточную Европу, от Эльбы и до низовьев Днестра, протянулся широкий «славянский пояс».
Началось самое длительное и масштабное в истории переселение. Этот мощный колонизационный порыв, зародившийся на заре Средневековья в Висло-Одерском междуречье, иссяк лишь спустя полтора тысячелетия, достигнув берегов холодной Аляски и знойной Калифорнии.
Но об этом в следующий раз.
Для проявления душевной щедрости
Сбербанк 2202 2002 9654 1939
Мои книги
https://www.litres.ru/sergey-cvetkov/
У этой книги нет недовольных читателей. С удовольствием подпишу Вам экземпляр!
Последняя война Российской империи (описание и заказ)
ВКонтакте https://vk.com/id301377172
Мой телеграм-канал Истории от историка.
|
Метки: Русское тысячелетие |
Шлёцер в Швеции. Первые подступы к варяжскому вопросу |
Это большой цикл, посвящённый больным темам русской историографии. Буду рад подписке и вдумчивым комментариям!
Полностью статью вы можете прочитать здесь
https://sponsr.ru/battle_for_russian_history/
Краткое содержание:
Шлёцер получает место домашнего учителя в Стокгольме
Посещение университета в Упсале, занятия в библиотеке, знакомство со шведскими древностями
Чтение «Истории шведского государства» (1747) Улофа фон Далина — одного из первых опытов шведского норманнизма
В жизнь Шлёцера вторгается русская тема
Илл.: Университет в Упсале
|
Метки: Битва за русскую историю |
На носу 23 февраля, а вот и подарок |
Милые женщины, традиционно предлагаю оригинальный подарок для ваших мужчин — мою книгу «Последняя война Российской империи» с дарственной надписью! Великолепное типографское качество, вклейка цветных карт.
Поверьте, они оценят. У этой книги нет недовольных читателей.
Описание книги можно посмотреть здесь
https://sergeytsvetkov.livejournal.com/476612.html
Заказ оформляйте на мой мейл cer6042@yandex.ru
|
Метки: мои книги |
Как трудно быть русским европейцем |
Илл: М.Дюбург. Вид на Мойку и Полицейский мост. 1812 г.
«Сменил кафтан — сменишь и веру», — гласит русская поговорка. Смысл ее в том, что иностранные веяния неизбежно приводят к смене культурных приоритетов. Однако глубоко национальное в человеке все равно неистребимо. Причем, не только хорошее, но и дурное. Нижеприведенный отрывок из воспоминаний графа Владимира Александровича Сологуба (1813 — 1882) служит прекрасной тому иллюстрацией.
«Помню я, как однажды Пушкин шел по Невскому проспекту с Соболевским*. Я шел с ними, восхищаясь обоими. Вдруг за Полицейским мостом заколыхался над коляской высокий султан. Ехал государь. Пушкин и я повернули к краю тротуара, тут остановились и, сняв шляпы, выждали проезда. Смотрим, Соболевский пропал. Он тогда только что вернулся из-за границы** и носил бородку и усы цветом ярко-рыжие***. Заметив государя, он юркнул в какой-то магазин, точно в землю провалился. Помню живо. Это было у Полицейского моста. Мы стоим, озираемся, ищем. Наконец видим, Соболевский, с шляпой набекрень, в полуфраке изумрудного цвета, с пальцем, задетым под мышкой за выемку жилета, догоняет нас, горд и величав, черту не брат. Пушкин рассмеялся своим звонким детским смехом и покачал головою: "Что, брат, бородка-то французская, а душонка-то все та же русская?"»
* Сергей Александрович Соболевский (1803 – 1870), библиограф и добрый приятель Пушкина.
** Из-за границы Соболевский возвратился 22 июля 1833 г.
*** По тогдашней французской моде.
Для проявления душевной щедрости
Сбербанк 2202 2002 9654 1939
Мои книги на ЛитРес
https://www.litres.ru/sergey-cvetkov/
У этой книги нет недовольных читателей. С удовольствием подпишу Вам экземпляр!
Последняя война Российской империи (описание и заказ)
ВКонтакте https://vk.com/id301377172
Мой телеграм-канал Истории от историка.
|
Метки: исторический анекдот |
Славяне — античный этнос-невидимка |
Продолжаем наш славянский пролог в русскую историю.
Бесполезно искать имя славян у античных авторов. Но античный мир всё-таки знал их, правда, под другим именем. В начале имперской эпохи римские историки и географы вывели славян на историческую сцену под историческим псевдонимом — венеты/венеды.
Имя этого народа отсылает нас к областям и землям, находящимся в значительном удалении от колыбели славянского племени (лужицкой культуры на территории современной Польши, см. первую лекцию), — как будто для того, чтобы напомнить о неисповедимых путях этнокультурных влияний.
В конце XIII — начале XII в. до н. э. главной опасностью для жителей Восточного Средиземноморья был северо-западный ветер, который приносил к их берегам бесчисленные флотилии «народов моря». Эта группа племён вторглась в Переднюю Азию с Балканского полуострова. В Малой Азии под их ударами пало государство хеттов, а Палестина благодаря им приобрела своё нынешнее имя (от поселившегося на её территории племени пуласти — библейских филистимлян). В нашествии приняли участие также ахейцы (данайцы), которые упоминаются в древнеегипетских надписях среди атаковавших Египет «народов моря». Но почему-то от всей этой грандиозной эпопеи в памяти греческого народа осталась только не слишком блестящая в военном отношении осада одного малоазийского городка.
Около 1194 г. до н. э. сотни ахейских кораблей появились у стен Илиона, или по-хеттски Таруиса (Трои). Гомер рассказывает, что на помощь осаждённой Трое из Малой Азии пришёл вождь пафлагонцев Пилемен из рода энетов (Enetoi). Пафлагония входила тогда в состав Хеттской империи, а троянцев с хеттами связывали тесные союзнические узы. Известно, что троянцы участвовали на стороне хеттского царя Муваталлиса в неудачной для него битве под Кадешем с фараоном Рамсесом II (1312 г. до н. э.). Греки производили племенное название энетов от имени «предводителя троян» Энея, отпрыска одной из ветвей троянского царского рода и самого отважного защитника обречённого города после Гектора. Энею и энетам покровительствовало хеттское божество — Аполлон, бог ворот и хранитель дома. Современные лингвисты относят венетский язык к исчезнувшим языкам индоевропейской семьи народов.
Переселение венетов в Европу. Картограф: О.А.Коробова
Катастрофа, постигшая Хеттскую империю, и разгром греками союзной хеттам Трои, побудили энетов перебраться в Европу. В древнегреческом языке отсутствовал звук «в» — отсюда разночтения в античных рукописях: энеты, венеты, генеты. Около XII века до н. э. они основали поселения во Фракии и на севере Адриатики. В классическую эпоху адриатические венеты прославились у греков как отличные коннозаводчики, «венетская» порода лошадей высоко ценилась в античном мире.
Из Верхней Адриатики значительная часть венетов двинулась в Галлию (территория совр. Франции). В начале I тыс. до н. э. они укрепились в Арморике (совр. французская Бретань). Ко времени появления здесь римских легионов (I в. до н. э.) венеты уже занимали главенствующее положение среди местных племён. Юлий Цезарь отметит в «Записках о Галльской войне»: «Это племя пользуется наибольшим влиянием по всему морскому побережью, так как венеты располагают самым большим числом кораблей, на которых они ходят в Британию, а также превосходят остальных галлов знанием морского дела и опытностью в нём... Они сделали своими данниками всех плавающих по этому морю».
Венетские корабли не имели равных в северных водах. В течение последующих столетий венеты проникают всё дальше на восток, овладевая южным побережьем Северного и Балтийского морей вплоть до реки Венты (на территории современной Латвии). Об их присутствии свидетельствуют средиземноморская примесь в антропологическом облике местного населения и лицевые урны — характерная принадлежность погребального обряда адриатических венетов и этрусков. У римских писателей Балтийское море получит название Венедского залива (или океана).
Лицевые урны
Наиболее глубокое вторжение вглубь материка венеты осуществили в районе современного Польского Поморья (VII—VI века до н. э.). Закрепившись вначале на Кашубской возвышенности и прилегающих к ней землях, они подчинили предков пруссов и кашубов, а затем вклинились в область обитания славянских племён. Судя по всему, венеты не встретили вооружённого отпора. На археологической карте лужицкой культуры этого времени городища пришельцев мирно соседствуют со славянскими поселениями.
Венеты были носителями более развитых религиозных представлений, уходящих корнями в культы хеттской цивилизации. Поэтому они оказали глубокое культурное влияние на окружающие их «варварские» народы Европы. Благодаря посредничеству венетов славяне, кельты и балты стали поклоняться хеттскому божеству по имени Пирвас, чьё имя считается родственным хеттскому «перуна» — скала. На европейской почве он преобразился в громовержца Перуна (Перкунас балтийской мифологии, кельтский Перкунья). Возможно, от венетов славяне переняли и форму изображения своих божеств в виде столпов. Хеттского Апулунаса изображали в виде камня или столба, что подтверждает древнегреческий писатель и географ II века Павсаний в своём описании святилища Аполлона в Амиклах: «Если не считать того, что эта статуя имеет лицо, ступни ног и кисти рук, то все остальное подобно медной колонне».
Славянский (Збручский) идол
Ярче всего венетское влияние проявилось в почитании коня. По сообщению римского историка Страбона, венеты Адриатики приносили в жертву своему божеству белого коня. В эпоху раннего Средневековья белый конь будет играть видную роль и в культе Святовита — наиболее почитаемого бога Славянского Поморья. Голова коня будет украшать суда с южного, славянского берега Балтики, в отличие от скандинавских драккаров, увенчанных головами драконов и змей.
Продвигаясь всё дальше на юг по Висло-Одерскому междуречью, венеты замкнули круг своих странствий в придунайском Норике (или Винделике), в близком соседстве от своих адриатических сородичей (территория современной Восточной Австрии и Словении; в Пафлагонии существовал культовый центр — город Нерик, в окрестностях которого, по сведениям Страбона, и жили венеты).
Венетские общины вовлекли подчинённые племена в торговые отношения со средиземноморским югом. В частности, они прибрали к рукам торговлю янтарём с побережья Северного моря, который с глубокой древности поступал на рынки Греции, Передней Азии и Египта.
Благодаря венетам наладилось тесное религиозное общение задунайских племён и народов с эллинской цивилизацией. Средиземноморский Юг и варварский Север сближал общий солнечный культ.
Солнечные колесницы с территории лужицкой культуры
На территории лужицкой культуры во множестве встречается скульптурная группа: запряжённая лебединой тройкой повозка, которой правит фигура с солнечной короной над головой. Это — пластическое воплощение греческого мифа о полётах Аполлона на запряжённой лебедями колеснице к «гипербореям», чьи отголоски сохранились в «Эклогах» Гимерия (IV век). По сообщению Геродота, обитатели задунайских земель («гипербореи», то есть славяно-венетское население лужицкой культуры) посылали жертвенные дары на остров Делос — легендарное место рождения Аполлона. Посредниками в их передаче выступали адриатические венеты.
К концу I тыс. до н. э. венетская цивилизация прекратила своё существование. Венеты растворились среди окружающих племён и народов. Например, недавние генетические исследования показали, что население нынешней Словении обнаруживает значительную близость к адриатическим венетам. Косвенно эта генетическая информация подтверждается написанным в 615 г. Житием святого Колумбана, где упоминается «страна венетов, которые также называются славянами».
На территории лужицкой культуры (а впоследствии — и в районе Верхней Адриатики) венеты также смешались с местным славянским населением, вследствие чего во времена Римской империи имя венетов (латинский вариант — венеды) было перенесено на славян. Наши соседи и поныне называют русских именами, производными от этнонима Venedi, Venethi: эстонцы — vene («вене») или venelainen («венелайнен»), финны — venaja («венайя»). В верхненемецком диалекте для обозначения лужицких сербов используется термин Wenden/Winden (венден/винден).
Римляне с трудом отличали славян (венедов) от более известных им «варварских» народов — германцев и сарматов. Римских историков и географов смущало не столько действительное этнографическое сходство между ними, сколько их общая принадлежность к необъятному и одноликому варварскому миру, простиравшемуся за Рейном и Дунаем.
Вследствие этого в трудах античных писателей славяне, подобно многим другим «варварским» народам, оказались как будто скрытыми под шапкой-невидимкой.
Германцы, подобно славянам, поздно выделились этнографически в глазах античных людей из окружающей массы варварских племён. Однако германцы, в отличие от славян, никогда не знали общего самоназвания. Первоначально германцами галлы называли одно из зарейнских племён и познакомили с этим названием римлян, которые перенесли его на все народы, обитавшие между Рейном и низовьями Дуная — таковы были границы античной Германии. Иначе говоря, для римских писателей германцами были все, кто не походил на кельтов (галлов) и ираноязычных кочевников (сарматов). Поэтому в «германцы» были повёрстаны и многие славянские племена.
Карта Германии по описанию Тацита
Причислению славян к германцам в немалой степени способствовало то обстоятельство, что те и другие зачастую вступали в военно-политические союзы. По словам Тацита, германские (то есть вообще варварские) племенные дружины постоянно пополнялись воинами из соседних племён. «Если племя, — пишет он, — в котором они родились, закосневает в длительном мире и праздности, множество знатных юношей отправляется к племенам, вовлечённым в какую-нибудь войну...». Подобно германцам, славяне (у Тацита — венеды) отнюдь не отличались миролюбием. Тацит свидетельствует, что они «многое усвоили из их (германских. – С. Ц.) нравов, ведь они обходят разбойничьими шайками все леса и горы» между Дунаем и Восточной Прибалтикой.
Как явствует из слов историка, германские воины часто примыкали к славянам в их военных набегах на соседние земли. Любое варварское войско состояло в то время из двух частей: княжеской дружины и племенного ополчения. Главными доблестями дружинника считались преданность вождю и личная храбрость. По сути, это были профессиональные военные, каких в каждом племени было не так уж много. Поэтому дружинники зачастую набирались среди соседних племён, и, бывало, что инородцы преобладали численно в дружине над сородичами князя. Германцы славились как отважные воины (Цезарь писал, что галлы настолько боялись своих восточных соседей, что не могли бестрепетно выносить даже одного их «острого взора»), и не вызывает сомнений, что они были широко представлены в дружинах славянских князей. Очевидно, их присутствие в славянских войсках, да ещё в непосредственной близости к вождям, играло не последнюю роль в отождествлении германцев и славян в римской традиции, облегчая для последней головоломную классификацию бесчисленных варварских племен, появлявшихся возле римского лимеса примерно из одного и того же географического пространства.
С другой стороны, германские дружины, разумеется, могли пополняться за счёт славянских воинов.
Затем примем во внимание, что славяне (венеды), по выражению Тацита, «обезображивали» себя смешанными браками. Это значит, что славянские мужчины брали себе в жёны германских женщин: «обезображивали» себя — то есть именно женились, а не выдавали замуж своих дочерей (антропологически наиболее сильное смешение с германцами наблюдается у средневековых хорватов). Дети от таких смешанных браков, разумеется, вырастали славянами по языку и культуре; но по распространённому у всех варваров обычаю детям, родившимся от иноплеменных матерей, давали имена из именника того народа, к которому принадлежала их мать. Это важно помнить, сталкиваясь с обилием у славян германских имён в античных и раннесредневековых источниках.
Сравнительное языкознание свидетельствует и об обратном влиянии — славян на германцев. Известны, по крайней мере, 18 лексем, проникших от славян к носителям западногерманских диалектов, начиная с середины I тыс. до н. э.
Смешение славян и германцев приобрело особый размах в эпоху Великого переселения народов, когда значительная часть славянских племен покинула Висло-Одерские земли, чтобы принять участие в штурме Римской империи.
Но об этом поговорим подробнее в следующий раз.
Для проявления душевной щедрости
Сбербанк 2202 2002 9654 1939
Мои книги на ЛитРес
https://www.litres.ru/sergey-cvetkov/
У этой книги нет недовольных читателей. С удовольствием подпишу Вам экземпляр!
Последняя война Российской империи (описание и заказ)
ВКонтакте https://vk.com/id301377172
Мой телеграм-канал Истории от историка.
|
Метки: Русское тысячелетие |
На мельнице вертел |
«Мельница» — бросок в греко-римской борьбе.
«Русское слово», 1911 год
|
Метки: разное |
Отрезанную бороду положите вместе со мной в гроб |
По кн.: Евгений Акельев. Русский Мисопогон: Петр I, брадобритие и десять миллионов «московитов». М.: Новое литературное обозрение, 2022.
В один январский день 1700 г. на подворье Троице-Сергиева монастыря, располагавшемся на территории Московского Кремля, тихо беседовали боярин князь Иван Иванович Хованский и известный московский книгописец Григорий Васильев сын Талицкий. Они обсуждали «страшные события» последних дней: введение нового летоисчисления от Рождества Христова, «нечестивое» празднование Нового года 1 января, обнародование указа о ношении западноевропейского (венгерского) костюма. Между прочим боярин обсудил с Талицким очень волновавший его вопрос: «Бороды де бреют, как де у меня бороду выбреют, что мне делать?»
Этот вопрос князя Хованского наверняка мучил многих людей его окружения. После встречи в Преображенском 26 августа 1698 г. насильственное брадобритие при дворе Петра I стало постоянным занятием. Тот же И. -Г. Корб, описывая в своем дипломатическом дневнике торжества по случаю празднования новолетия 1 сентября 1698 г., отметил:
«Однако и такая торжественность дня не помешала явиться несносному брадобрею. На этот раз обязанность эту отправлял известный при царском дворе шут, и, к кому только ни приближался он с ножницами, не позволялось спасать свою бороду под страхом получить несколько пощечин. Таким образом, между шутками и стаканами весьма многие, слушая дурака и потешника, должны были отказаться от древнего обычая».
Такие шутовские брадобрития в присутствии царя не прекращались и в дальнейшем. Известный голландский путешественник Корнелий де Бруин, в 1702 г. посетивший Москву и встречавшийся с самим Петром, в описании своего путешествия обратил внимание на одну весьма экзотическую деталь тогдашнего придворного быта:
«Чтобы приказание это [о бритье бород среди придворных] исполнялось в точности, заведены были [при дворе] особые бородобреи, чтобы они брили бороды без различия всем тем, кого встретят с бородою. Многим из русских распоряжение это казалось до того горьким, что они старались подкупить деньгами тех бородобреев, которым поручено было брить всех; но это не помогало, потому что вслед за тем они попадали на другого бородобрея, который не соглашался ни на какой подкуп. Такое бритье совершалось даже за столом царя и везде в другом месте, даже над самыми знатными вельможами. Невозможно выразить скорбь, какую причиняло это бритье многим русским, не могшим утешиться оттого, что они потеряли бороду, которую они так долго носили и которую считали признаком почета и знатности. Есть и теперь еще много таких, которые дали бы Бог знает что за то, чтобы отбыть такого несчастья».
Продолжал собственноручно резать бороды и сам царь. В декабре 1702 г. прусский посланник Георг Иоганн фон Кайзерлинг в одном из своих донесений сообщал о том, что царь в этот день собственноручно отрезал бороду у главы Разрядного приказа боярина Т. Н. Стрешнева, который при этом сетовал, что не имеет возможности выкупить право ношения бороды, на что он не пожалел бы и нескольких тысяч талеров.
Уже обладая контекстным знанием, мы можем во всей полноте представить драматизм ситуации. С точки зрения многих «московитов» (в том числе патриарха Адриана и всего его окружения), брадобритие лишает человека Образа Божия, уподобляет его бессловесным животным и ставит под сомнение спасение души. Но что делать, когда виновником брадобрития является сам царь? Следует ли пойти по пути Виленских мучеников, пострадавших «за брадобритие», оказав нечестивому царю сопротивление? Но как сопротивляться государю, которому ты ранее принес присягу? И что делать дальше после того, как ты оказался безбородым по воле самого государя? А если тебя лишил бороды сам государь, собственной рукой? Следует ли после этого начать ходить к цирюльнику, как делают все лояльно настроенные к царю люди? Или в ожидании Страшного Суда вновь отрастить бороду, чтобы предстать перед Спасителем в образе православного праведника? Но поступить так значило навлечь на себя гнев царя, ясно показавшего, что отныне он не желает видеть бородачей. Такие сомнения, мучившие многих, и были выражены в вопросе князя Хованского.
Думается, вряд ли боярин князь Иван Иванович Хованский не подвергся насильственному брадобритию ранее, до разговора с Талицким. Возможно, он был среди тех людей, которым Петр I отрезал бороду еще 26 августа 1698 г. Но царь со своими шутами находился в Москве не всегда. B конце октября того же года Петр отправился в Воронеж, где пробыл до середины декабря. В середине февраля 1699 г., на первой неделе Великого поста, царь опять отправился в Воронеж, откуда вернулся лишь в середине сентября. Пока его в Москве не было, многие царедворцы могли чувствовать себя спокойнее. Как говорилось в одном из подметных писем начала XVIII в., адресованных Петру I, боярин Алексей Петрович Салтыков, узнав о том, что царь вскоре уезжает из Москвы, «приехал он в дом свой и говорил жене своей: „Жена, ведаешь ли нашу радость, что идет опять с Москвы? Вели, жена, молебен отпеть“». В другом подметном письме государю сообщалось: «Как ты придешь к Москве, и то при тебе ходят в немецком платье, а без тебя все боярские жены ходят в руском платье». Если так происходило при дворе в отношении уже объявленных царских указов о ношении западноевропейского костюма, что говорить о брадобритии, относительно которого формального запрещения еще не существовало? По всей видимости, боярин князь Хованский и был в числе тех царедворцев, которые предпочли в отсутствие государя снова отрастить бороду. Но теперь, когда царь вновь был в Москве, а И. И. Хованский в любой момент мог с ним повстречаться, как поступить? Сбреешь бороду — рискуешь лишиться вечного спасения: а что, если Господь заберет к Себе в таком виде? Сохранишь бороду — подвергнешься унизительному и публичному брадобритию. «Ничто не может заставить русских расстаться с своими бородами, кроме самовластия царя и страха, что (в минуту веселого расположения духа) он прикажет вырвать бороды их с корнем и уничтожит их таким грубым способом, что, вместе с волосами, оторвется и кожа», — засвидетельствовал очевидец, английский инженер Джон Перри, в 1698–1715 гг. служивший в России, где нередко виделся с царем и наверняка сам наблюдал то, о чем написал.
На вопрос Хованского Талицкий отвечал так: «Как де ты знаешь, так и делай». Видимо, эту фразу следует понимать следующим образом: поступай так, как подсказывает тебе твоя совесть. Талицкий проповедовал учение о том, что Петр — это Антихрист, который уже явился во плоти. В рамках его концепции поведение царя было вполне объяснимым: Антихрист не мог терпеть в своем окружении людей, носящих на себе Образ Божий. Голый подбородок и щеки делали для него людей своими, носящими своеобразную печать Антихриста. Талицкий считал, что царю-Антихристу не только можно, но даже нужно сопротивляться, так как исполнение его нечестивых повелений приведет к вечной погибели. Лучше принять мученический венец, презреть эту земную жизнь, но остаться верным Христу и наследовать жизнь вечную. В таком духе книгописец наставлял боярина: хочешь оказаться в числе верных — пострадай за свою веру и прими мученический венец.
Но Хованский поступил иначе. Как и все бояре, он 31 января 1700 г. был оповещен о необходимости явиться к государю в Преображенское на Генеральный двор: «1700-го генваря в 31 день к бояром, и околничим, и к ближним людем на дворы посланы подячие, чтобы сего числа были в Преображенское на Генералской двор». Отправляясь туда, князь Хованский сбрил себе бороду.
Некоторое время спустя уже безбородый боярин Хованский, принимая Талицкого в своих палатах на Никольской улице, сокрушался о своей будущей вечной участи такими словами:
«Бог де дал было мне венец, да я потерял: имали де меня в Преображенское, и на Генералном дворе Микита Зотов ставил меня в митрополиты, и дали де мне для отречения столбец, и по тому де писму я отрицался, а во отречении спрашивали вместо „веруешь ли?“ — „пьешь ли?“. И тем де своим отречением я себя и пуще бороды погубил, что не спорил. Лутче де было мне мучение — венец принять, нежели было такое отречение чинить».
Послушно сбривший бороду Хованский был привлечен царем и к участию во Всешутейшем соборе. И опять боярин не нашел в себе силы пойти по стопам Виленских мучеников и воспротивиться нечестивым порядкам, заведенным при дворе. В августе 1700 г., когда Талицкий, уже сам находясь под следствием в Преображенском, был вынужден под пытками раскрыть весь круг своих единомышленников, привлекли к допросу и боярина Хованского. Он тут же повинился во всех пересказанных выше словах: «Те де слова он, князь Иван, ему, Гришке, говорил для того, что он, Гришка, ево, князь Ивана, словами своими обольстил». Но затем, в застенке и на очной ставке с Талицким, Хованский отрекся от своих первых показаний, настаивая на том, что тот его «поклепал напрасно». Однако книгописец был настойчив: «Он, Гришка, на него, князь Ивана не поклепал и говорил на него, князь Ивана, точно: [те слова] от него, князь Ивана, слышал». И. И. Хованский умер под караулом во время следствия.
Но, несомненно, были люди, которые в своей воле к сопротивлению были более решительны, чем боярин Хованский. Об одном таком решительном поступке мы узнаём из записок Желябужского:
«И по указу государеву изо всех городов велено быть воеводам к Москве к смотру, также которые были в посылках, декабря к 1-му числу [1704 г.], и о том в городы посланы грамоты. И всех воевод и посылных людей изволил смотреть сам государь в Преображенском на Генералском дворе, а кликали их по одному имени, кликал розрядной дьяк Федор Замятнин, а государь изволил смотреть по тетрати и ставить крыжи над именами. Иван Данилов сын Наумов на смотре бит батоги нещадно за то, что у него борада и ус не выбреты. И после смотру им, воеводам, была скаска, чтоб у них впредь бород и усов не было, а у кого будет, и тем будет гнев. А с Москвы им без указу ездить не велено».
Стольник Иван Данилович Наумов, в конце февраля 1704 г. определенный к делам в Ингерманландской канцелярии, был безусловно решительным и мужественным человеком. Возможно, его борода была когда-то уже отрезана Петром I, но он отрастил себе новую и не пожелал с ней расстаться, когда был вызван на государев смотр в Преображенское. Из дневных записок Желябужского мы узнаём, что смотр был назначен на 1 декабря 1704 г. Действительно, именно в эти дни, в начале декабря, государь отправился в Москву из-под Нарвы. Вернулся он 19 декабря 1704 г. Иными словами, Наумов имел достаточно времени, чтобы подготовиться к смотру и сбрить бороду (как это сделал боярин Хованский в начале 1700 г.). Значит, приезд на смотр с бородой был сознательным жестом, демонстрацией несогласия с действиями государя. В боярском списке 1705 г. напротив имени стольника И. Д. Наумова фигурирует запись: «По государеву смотру написан под крестом, оставлен в Ынгермоланской канцелярии». Но в том же 1705 г. стольник Наумов отошел в мир иной: в боярском списке была оставлена новая запись: «Умре». Была ли смерть этого стольника в 1705 г. как-то связана с тем эмоциональным потрясением, которое он, несомненно, перенес во время публичной порки за брадоношение, вряд ли удастся точно установить. Но резкие действия Петра I в отношении Наумова, так же как и его устное распоряжение о том, чтобы впредь никто небритым являться на смотр не дерзал под угрозой царского гнева, свидетельствующее о высшей степени раздражения государя, позволяют считать, что таких смельчаков, каким был Наумов, все же было немало.
Эти два случая хорошо показывают, как непросто было сопротивляться воле Петра людям из его ближайшего окружения. Конечно, подобные мучения испытывал далеко не каждый царедворец. Как мы уже знаем, в придворной среде никогда не было согласия в отношении брадобрития, а в эпоху царя Федора Алексеевича и царевны Софьи брадобритие и вовсе считалось нормальным явлением. Но, несомненно, среди царедворцев имелось немало и таких, которые, подобно боярину князю Хованскому, были глубоко убеждены в греховности брадобрития, а некоторые по-прежнему считали, что это вопрос «духовный», а значит, здесь следует сохранять послушание Церкви. Большинство из них было вынуждено вопреки убеждениям подчиниться, как это сделал князь Хованский. Британский дипломат Чарлз Уитворт, имевший возможность в начале 1705 г. оценить результаты действий Петра, сообщал в Лондон: «Во всем городе, сколько я вижу, все значительные лица показываются не иначе, как в немецком платье. Самое трудное было убедить их сбрить длинные бороды, которые у большей части дворянства были обриты в присутствии царя, чем отнята была возможность к сопротивлению». Уитворт открывает новую грань царского брадобрития: лишая царедворцев бород собственной рукой, царь «отнимал у них возможность к сопротивлению». Действительно, в ситуации, когда сам государь отрезает у тебя бороду, сопротивляться было невозможно, а продолжение брадоношения означало бы демонстрацию сопротивления царской власти (как в случае с Наумовым).
Отсутствие возможности открытого сопротивления принуждало приближенных к Петру I людей искать другие способы выхода из того сложнейшего экзистенциального тупика, в котором они оказались. Английский инженер Джон Перри, с 1698 г. находившийся на русской службе, а в начале 1702 г. отправленный для наблюдения за строительством кораблей в Воронеж, видел собственными глазами, как русские бородачи-плотники, в феврале 1703 г. ожидавшие приезда на верфь государя, были вынуждены расстаться со своими длинными бородами:
«Около этого времени царь приехал в Воронеж, где я тогда находился на службе, и многие из моих работников, носившие всю свою жизнь бороды, были обязаны расстаться с ними; в том числе один из первых, которого я встретил возвращающимся от цирюльника, был старый русский плотник, бывший со мною в Камышинке, отлично работавший топором, и которого я всегда особенно любил. Я слегка пошутил над ним по этому случаю, уверяя его, что он стал молодым человеком, и спрашивал его, что он сделал со своей бородой? На это он сунул руку за пазуху и, вытащив бороду, показал мне ее и сказал, что когда придет домой, то спрячет ее, чтобы впоследствии положили ее с ним в гроб и похоронили вместе с ним, для того чтобы, явившись на тот свет, он мог дать отчет о ней св. Николаю. Он прибавил, что все его братья (подразумевая под этим товарищей работников), которых в этот день тоже выбрили, как его, также об этом позаботились».
Скорее всего, подобную изобретательность проявляли не только русские плотники, которым приходилось часто бывать на глазах государя. В кабинете Ивана Александровича Нарышкина (1761—1841) хранилась передававшаяся из поколения в поколение семейная реликвия — шкатулка, в которой на шелковой вышитой крестом подушке покоилась длинная седая борода. Семейное предание связывало происхождение этого талисмана с родной бабкой Ивана Александровича — Анастасией Александровной Нарышкиной (урожд. Милославской; 1700—1773), которая якобы получила эту бороду из рук глубоко почитаемого ею старца Тимофея Архиповича, чудесно явившегося ей во время молитвы. Вероятнее всего, борода принадлежала кому-то из ее родственников из числа царедворцев и предназначалась для положения во гроб при захоронении. Но по какой-то причине борода не была использована по назначению и, превратившись в семейный талисман, постепенно обросла легендами.
Обрисованные выше практики открытого и «тихого» сопротивления, разумеется, сопровождались разговорами на грани государственного преступления. Все это создавало настроение скрытого неодобрения и враждебности по отношению к царю и его действиям, которого Петр I, конечно, не мог не ощущать. Важно отметить, что царедворцы (служилые люди, носители «московских чинов») в начале XVIII в. (так же как и в XVI-XVII вв.) составляли главный (если не единственный) административный ресурс государя. Именно от этих людей зависело исполнение царских указов на местах. Петр не мог не понимать, что всеобщий указ о брадобритии не будет иметь никакого эффекта, пока к брадобритию не приучились царедворцы — люди, которые должны будут претворять его в жизнь и следить за его исполнением. Возможно, именно поэтому царь и не торопился с обнародованием уже разработанного осенью 1698 г. указа, ограничиваясь шутовскими брадобритиями и персональными устными распоряжениями. Но, видимо, дело было не только в этом.
Мои книги на ЛитРес
https://www.litres.ru/sergey-cvetkov/
У этой книги нет недовольных читателей. С удовольствием подпишу Вам экземпляр!
Последняя война Российской империи (описание и заказ)
ВКонтакте https://vk.com/id301377172
Мой телеграм-канал Истории от историка.
|
Метки: быт |
Славянская прародина |
Салют, друзья!
Мы начинаем наш цикл «Русское тысячелетие». И зайдём издалека, чтобы выяснить, кто такие славяне.
Сразу предупреждаю: будет сложно. Я постараюсь адаптировать для вас огромный научный материал.
Славянская речь — когда зазвучала она? Ещё во второй половине XIX в. славяне считались относительно «молодым» этносом, и учёные сомневались в самой возможности говорить о славянской истории до Рождества Христова. Но народы — не барышни, седина и морщины для них желанны. И век двадцатый ознаменовался головокружительным углублением датировок ранней славянской истории. Оказалось, что и в дохристианскую эпоху она может измеряться тысячелетиями, ибо в языке, культуре, религиозных представлениях славян явственно проступает очень древний индоевропейский пласт.
Индоевропейская языковая семья возникла в V–IV тысячелетиях до н. э., то есть в начале медного века. Часть входивших в неё языков исчезла ещё в античную эпоху — хетто-лувийские, италийские, тохарские, фракийский, фригийский, иллирийский и венетский; другие существуют и поныне — индийские, иранские, германские, романские, кельтские, славянские, балтские, греческий, армянский, албанский языки. Прародина индоевропейцев до сих пор не найдена, хотя на обширных пространствах между Атлантическим побережьем Европы и верховьями Енисея уже не осталось, кажется, клочка земли, в который бы в своё время не ткнул указующий перст науки: Испания, Балканы, Малая Азия, Армения, северная «Гиперборея», алтайские и оренбургские степи… Не вполне ясно даже, в какой части света сложилась индоевропейская общность — в Европе или Азии.
В известном смысле говорить о «появлении» или «возникновении» славянства можно лишь условно. История — бездонный колодец; напрасны наши попытки зачерпнуть с самого его дна. Одинаково нелепо утверждать, что славяне «были всегда» или что они «появились тогда-то». Для историка вопрос начальной славянской истории заключается, собственно, не в том, когда она «началась», а в том, откуда мы можем её начать, исходя из имеющихся на сей день исторических, археологических, антропологических и лингвистических данных.
История застаёт славян в Европе, в числе других индоевропейских племен, которые на рубеже V–IV тысячелетий до н. э. заселили эти древние земли, хранящие в своих недрах человеческие останки и предметы быта многих эпох и культур.
Первоначально индоевропейцы теснились на европейских окраинах — в Испании и на Балканах, в степях между Волгой и Доном. Жили оседло, мотыжили землю, разводили скот, охотились... Все изменилось, когда в конце IV — начале III тысячелетия до н. э. они изобрели колесо. С этого времени их взоры обратились на север, — туда, где за голубой каймой бескрайних лесов лежали неизведанные земли. Возможно, именно тогда стали складываться легенды о стране «блаженных гипербореев», в которой жизнь протекает счастливо и привольно...
Отправиться на поиски новых мест обитания было в ту эпоху делом далеко не обыденным. Это означало не только подвергнуться всевозможным лишениям в пути и подставить свою грудь под копья и стрелы разъярённых вторжением туземцев. Чужая земля таила в себе гораздо большую опасность. В ней гнездились враждебные духи и боги, грозившие погубить любого пришельца, который осмелился бы переступить границу своей общины, охраняемую духами предков-покровителей. Изгнать или умилостивить иноплеменные божества было неизмеримо труднее, чем одолеть сопротивление чужаков. Сознание людей, которые в ту эпоху отваживались сняться с насиженных мест, можно без преувеличения назвать героическим — они бросали вызов земле и небу, людям и богам.
На новых местах пришельцам пришлось столкнуться с доиндоевропейским населением. Следы одного такого побоища обнаружены сравнительно недавно в долине реки Толлензе (ныне Земля Мекленбург — Передняя Померания). Здесь приблизительно с 1700 г. до н. э. существовала хорошо укреплённая дамба, через которую пролегал оживлённый путь. Около 1250 г. до н. э. за обладание этим важный фортификационным объектом вступили в бой две противоборствующие группировки, насчитывавшие по полторы–две тыс. человек каждая; несколько сотен из них нашли здесь свою смерть. Среди многочисленных человеческих останков были обнаружены кости не менее четырёх лошадей. На сегодняшний день — это первая известная битва на территории Европы.
Доиндоевропейским, аборигенным населением Европы были племена охотников и рыболовов. Они жили здесь, по крайней мере, со времён позднего палеолита, постепенно продвигаясь на север и северо-восток буквально по следам отступавшего ледника. Об их этнической принадлежности нам ничего не известно, но, скорее всего, это были разные в языковом и племенном отношении народы — пеласги, баски, лигуры, лапоны и др. Некоторые из них были уничтожены индоевропейцами, другие ассимилированы, третьи, жившие в основном на окраинах Европы, сумели сохранить своё этнографическое своеобразие до наших дней.
Оседая на приглянувшихся землях, пришельцы вновь превращались в земледельцев. Если принять во внимание непроходимость лесных чащоб и плотность травяного покрова тогдашних европейских земель, то можно представить, ценой какого неимоверного труда переселенцы обживали новые места. Колонизация сопровождалась неизбежным экономическим и техническим упадком, поэтому медь и бронза пришли в Центральную и Восточную Европу с некоторым опозданием.
На протяжении довольно долгого исторического периода кочевые, скотоводческие народы решительно преобладали в экономическом и культурном отношениях над племенами, жившими примитивным земледелием. Известный английский историк Арнольд Дж. Тойнби (1889—1975) объяснял это превосходство тем, что приручение животного требует больших интеллектуальных усилий, чем выращивание злака, хотя труд земледельца, конечно, ничуть не менее, а, возможно, и более тяжёл, чем занятие скотоводством. Однако именно кочевое животноводство, не знавшее таких климатических рисков, как земледелие, и не требовавшее значительных людских и иных ресурсов, на ранних этапах развития общества было наиболее прибыльным способом производства. Не случайно в языке многих народов отразилась связь представлений о богатстве и о скоте. У славян слово «скот» также использовалось в значении «деньги» и вообще «богатство» (в древней Руси «скотница» означала казну).
Индоевропейцы-скотоводы, жившие в степях между Волгой и Днепром, раньше других европейцев восприняли достижения бронзовой культуры Северного Кавказа и Передней Азии. Помимо развитого скотоводства этим племенам было хорошо знакомо земледелие. Племенные союзы степняков возглавлялись вождями, скопившими в своих руках значительные богатства. Об игольном ушке на пороге Царства Небесного они ещё не знали и потому забирали с собой в могилу свои сокровища и своих невольниц. Основным вооружением степных воинов были молотообразные топоры — прообраз булав и палиц, страшное оружие в руках всадника. В научной литературе эти племена отождествляются с представителями культуры «боевых топоров», или «шнуровой керамики» (по характерному узору на посуде).
Мы не знаем, что заставило эти племена покинуть южные степи. Во всяком случае, не поиск новых пастбищ. Сплошной лесной массив простирался тогда от берегов Балтики до Черного моря, окаймляя всё его северо-западное побережье, от Крыма до Босфора. Конечно, эти земли не могли быть привлекательными для степных скотоводов. Но войны в те времена вели не люди, не племена, а их божества, которые жаждали могущества и власти над чужими богами. Гул сражений на земле был отзвуком битв на небесах; в своих кровожадных племенных богах общество обожествляло собственные разрушительные страсти и воинственные порывы.
На исходе III тысячелетия до н. э. индоевропейские земледельцы Центральной и Восточной Европы подверглись первому в своей истории нашествию степных орд. Их пешие ополчения не смогли противостоять победоносному натиску степной конницы. Виртуозно орудуя в бою своими молотообразными топорами, всадники-завоеватели обрушивали на головы противостоящих им пеших воинов удары сокрушительной силы. Превосходство в вооружении делало степняков непобедимыми. Сметая с лица земли поселения оседлых племен, их орды проникли далеко в глубь Европы вплоть до современных Северо-Восточной Прибалтики и Словении.
Другое направление продвижения степных племён пролегало в сторону Волго-Окского междуречья, куда они принесли неизвестное местному населению скотоводство, высокие формы металлургии и гончарного ремесла. Видимо, от них многие балтские племена восприняли традиции коневодства и употребления в пищу кобыльего молока, о чем впоследствии с удивлением сообщали средневековые авторы. Но, оседая в европейских лесных массивах, степные пришельцы постепенно дичали и в конце концов разделили судьбу позднейших кочевых орд, постепенно растворившись в местном населении, в том числе и среди славян. Тех из них, кто сохранил самобытность до начала «письменной эпохи» в Европе, античные авторы отождествили с киммерийцами.
Племенные и языковые различия внутри индоевропейского населения Европы тогда едва наметились. Огромный варварский мир между Дунаем и Балтийским морем оставался безлик и безымянен. Его объединял солнечный культ и связанные с ним религиозно-символические представления.
Солнечная символика была чрезвычайно разнообразна. Бытовые изделия и предметы вооружения покрывались изображениями концентрических кругов, колёс, крестов, бычьих рогов, лебедей и других водоплавающих птиц. Смерть также являлась в виде очистительного огня погребального костра, и сосуд с горсткой человеческого пепла ставился в середину круга из камней — магического знака солнца.
Эта культурно-историческая общность, просуществовавшая в Средней Европе с XVI по VII вв. до н. э., известна под именем культуры полей погребальных урн. В её границах завершилось формирование основных этносов древней Европы: италиков, кельтов, иллирийцев, германцев.
Картограф: О.А.Коробова
А что же славяне?
Славянская прародина залегла в северо-восточном углу Европы, в междуречье Одера и Вислы, посреди лесов, озёр и болот, вдали от морей, горных хребтов и степей. Её археологический двойник носит название лужицкой культуры (по первым находкам в местечке Лужица, в современной Польше).
На этой территории славянская речь выделилась из индоевропейской семьи языков в особый диалект или языковую ветвь (филологи относят это событие к III тысячелетию до н. э.). Именно здесь впервые прозвучало самоназвание славян в его древнейшей форме — «словене», то есть «люди слова», «владеющие речью», «внятно говорящие», в отличие от их западных соседей — «немцев» («немых»). У некоторых славянских племён оно впоследствии закрепится в качестве племенного этнонима: словаки, словенцы, словинцы, ильменские (новгородские) словене.
Лужицкие племена занимались скотоводством, земледелием и уже применяли для пахоты не только соху, но и плуг. Мужчины обладали высоким социальным статусом в качестве хозяев и воинов. Бронзовые мечи, топоры, серпы изготовлялись с высоким мастерством. Не позже IX в. до н. э. лужичане научились обрабатывать железо, и спустя столетие изготовление из него оружия и предметов хозяйственного обихода стало обычным делом. Жилищами служили так называемые «столбовые дома», стены которых воздвигали из вертикально вкопанных столбов с плетнём, обмазанным глиной; посёлок окружали земляным валом. Хоронить умерших лужичане продолжали в погребальных урнах.
На территорию лужицкой культуры ведёт нас и самая ранняя литературная традиция, связанная со славянами. Но об этом в следующий раз.
Для проявления душевной щедрости
Сбербанк 2202 2002 9654 1939
Мои книги
https://www.litres.ru/sergey-cvetkov/
У этой книги нет недовольных читателей. С удовольствием подпишу Вам экземпляр!
Последняя война Российской империи (описание и заказ)
https://sergeytsvetkov.livejournal.com/476612.html
Мой телеграм-канал @gerodot_history
ВКонтакте https://vk.com/id301377172
|
Метки: Русское тысячелетие |
Мефистофель русской истории. Часть 2. Осознание миссии |
Отрочество заканчивается поступлением Шлёцера в Геттингенский университет. Здесь он встречает настоящего Учителя и обретает смысл жизни.
Полностью статью вы можете прочитать по ссылке
Краткое содержание:
История Геттингенского университета, преподавательский состав
Михаэлис и его историко-филологический метод
Мысли о величии
Шлёцер оставляет церковную карьеру
Илл.: Геттингенский университет
Буду рад подписке и вдумчивым комментариям!
|
Метки: Битва за русскую историю |
