Если долго глядеть на небо, То оно всё ближе и ближе, Словно птицею ввысь взлетаешь. То ли звёзды, то ли снежинки На ресницы твои садятся, А потом незаметно тают, И в глазах непременно щиплет, Опускаешь их вниз и видишь, Как землёю зарос по пояс. И, зажмурившись крепко, видишь Сквозь прозрачные тени век.
Это бессонье наше, Как, косолапый Бог. Помнишь, на тёмном пляже? Помнишь, на тёмном пляже? Влажная, как песок Кожа, на ней ракушки, Водорослей строка, Запах ржаной горбушки, Неба и коньяка. Помнишь на тёмном пляже, Не поддаваясь снам? Это безумный пляшет. Он никому не скажет, Что повстречался нам.
Осыпаются песком Вавилоны наших дней. Но не спрашивай — по ком Всё тревожней и жадней В тьму бездонную плескал Стоны колокол-ковыль. Был бы он без языка, Всё равно бы глухо выл.
Шлёпай, Ванька по болоту, В тридевятые поля, Дуй на лаковую воду Из седьмого киселя, Выжигай клубок змеиный, Чуя, как толпы враньё Зубы жёлтые вонзило В сердце глупое твоё, Где полно усталой грусти Оттого что, как в бреду, Уползают люди-гуси Из полыни в лебеду.
Слово за слово, и снова, Словно мокрая листва. Ловкость рук и никакого Неземного волшебства. Но ответит сердце чутко, Отдыхая от обид, И неверящая в чудо Вновь дыханье затаит.
Сколько всуе ни блядствуй, не возьмёшь ничего. Это горнее царство не от мира сего. Сколько с бубном победным не юродствуй, вопя, Даже камень последний встанет против тебя. Жизни вырезать корни ты пытался мечом. Но тебя, если вспомнят, сплюнут через плечо.
То ли бродишь, то ли бредишь, И, глотая эту ночь, Затихая, едешь, едешь, Хоть совсем уже невмочь. Колесо скрипит устало. Сквозь прокуренную тьму. И дорога вдаль пустая, И не внемлет никому.
Забивай словами гаджет, Заливай вином стакан, Ожидая, кто подскажет — Где тропиночка в Икстлан? Но уже ни к чёрту нервы, Сплошь и рядом — всё почём, И невидим я за левым И заплёванным плечом.
Воскресенье, 25 Октября 2020 г. 10:15
+ в цитатник
На заре внезапной Кали-юги, Словно бы в последний марш-бросок Вдруг уходят запахи и звуки. Стайкою садятся на песок Ангелы в таких ужасных масках, Что коптишь затяжно от стыда И того, что чёрт-те как затаскан По своим же страшненьким судам.
Ждали, как Троя падёт, Не зная, что вслед — и Греция. Стоит ли то, что придёт, Ломанного сестерция? Но ятаганов вой Волчьего пуще в сто раз, Где поросла травой И почивает совесть.
Человеку нужно понимание, Чтоб не раствориться в пустоте. Человеку нужно обнимание, Чтоб не заблудиться в темноте. Есть на свете малое, Гораций, Что на царства все не обменять: Понимать — и сразу обниматься, Обнимать — и этим понимать.
В другой стране, в другой эпохе, У хлебосольного стола Дела твои не так уж плохи, Жаль только — это не дела. Когда ты надвое разорван, Как дикой молниею дождь, Сквозь капли лиц, которых прорва, Идёшь, пока не стиснет горло. И никого не узнаёшь.
Как пахнет, как потом шуршит страница, И как черна по белому печать. Читая, не могу остановиться, Но можно ведь потом перечитать, Начать с начала, с буквы самой ранней, С наивного неведенья души, И жить, почти не чувствуя заране, Что там уже на следующей шуршит?
Дни рожденья в девятом классе, На открытках краснеют фразы. Ты вручила мне толстый кляссер, Всунул в руки тебе я вазу. Взял за талию в танце белом Онемевшею вмиг рукою. Целовался потом, на первом Курсе. Только уже с другою.