About a year ago, the United States Marine Corps (USMC) gunner community approached Bill Geissele about a selector switch issue they were having on their guns (M4 Carbines). Basically, they’ve been getting a 40% hit rate in the semi-auto-fire mode on moving targets exposed for 2.2 seconds while moving at 10 mph at a distance of 50-150 yards, and it was taking too long to flip the happy switch over to full-auto, where they can get 60% hits, which is a whopping 50% improvement
источник
если по-русски, то при стрельбе одиночными по цели, движущейся со скоростью 16км/ч, видимой в течение 2.2 секунд на дальности 45-110 метров, в цель попадает около 40% выстрелов
при переключении на автоматический огонь в цель попадает уже 60% выстрелов - весьма заметная разница.
там по ссылке еще много любопытного про потенциальные апгрейды М4, навроде новой затворной рамы и буфера, понижающих темп стрельбы и нового УСМ для стрельбы с заднего/переднего шептала, но тут возникает резонный вопрос как оно все скажется на надежности и купит ли все это дядя Сэм или снова будет как всегда.

Благодаря "архивной революции" (тм) появилась возможность сравнивать послевоенные мемуары и документы, причем написанные одними и теми же людьми. Результат бывает интересным (см. доклад Попеля и "В тяжкую пору"). Еще один пример дает нам командир-танкист К.А.Малыгин.

Мемуары у него своеобразные, так Приграничное сражение в них описано довольно мутно. Упущенный Хубе в 44-м (за что его сняли с мехкорпуса) - тоже.

Повествуя про битву за Москву тов. Малыгин описывает эпизод со Скирманово, где он оказался в конце октября 1941 г. в качестве командира 28-й танковой бригады. Цитата:
"Около 22 часов колонна вошла в Новопетровское. Тишину ночи нарушал только шум моторов, а мрак — тонкие лучи, проходящие через небольшие щели замаскированных фар. У здания райисполкома толпилось около сотни вооруженных винтовками ополченцев под командой милиционера при револьвере, шашке и бинокле, сидевшего на рослом белом коне. Рядом стоял броневик нашей разведки. Экипаж доложил, что танки противника заняли южнее нас деревню Скирманово, до которой отсюда 12 километров.
— На пути в Рождествено, — докладывал разведчик, — вражеские машины застряли в грязи. Им остается преодолеть два километра проселка, а дальше от Рождествено сюда дорога с твердым покрытием. Кроме грязи, противнику ничто не противостоит.
— Если их не остановить, — подал голос милиционер, — то утром они будут здесь, а там Москва...
— Ну, до этого не допустим. Командир-то не с голыми руками прибыл... — заговорили вокруг.
Я развернул карту, осветил ее карманным фонариком. Обстановка складывалась не в нашу пользу. Правда, если немецкие танки пойдут на Новопетровское, то мы их встретим. А если изберут другой маршрут — через Онуфриево на Истру или через Никольское на станцию Румянцево, тогда... Наших войск нет ни в Онуфриево, ни в Никольском.
— Суворов учил: если приказано идти направо, а должно налево, то иди налево, — пробормотал я, но комиссар расслышал и веско заметил:
— Суворов-то учил, да вот, поди разберись, как должно!
— Считаешь, что можно продолжать выполнение приказа и махнуть рукой на Скирманово: не наше, мол, дело? — спросил я Гуляева.
— Ну а твое-то командирское чутье что подсказывает? — ответил он вопросом на вопрос. [26]
— А вот что: надо действовать по сложившейся обстановке. Свернуть на юг и преградить путь немцам на Москву.
— Правильно, командир! — горячо одобрил мое решение Василий Георгиевич.
Я отдал приказ: мотострелковому батальону с одной пушкой занять оборону в Онуфриево и прикрыть дорогу на Истру, роту легких танков поставить на опушке леса у Никольского, пересекая путь на Румянцево, танковый батальон и отряд ополченцев вывести в Рождествено, что находится на пути из Скирманово. Если немцы пойдут на Новопетровское, надо встретить их огнем из засады.
О принятом решении тотчас доложил генерал-лейтенанту К. К. Рокоссовскому.
Подразделения приступили к выполнению приказа. Я вошел в штаб бригады, который разместился в здании райисполкома. Буквально следом за мной в кабинете появился начальник штаба майор В. Н. Буслаев с двумя девушками. Оказывается, они пришли из Скирманово. Рассказали, что видели танки, автомашины, солдат. Автомашины, мол, застряли, поднимаясь в горку. Очень крутая горка.
— Много ли в деревне танков? — спросил я.
— Много, много! — в один голос ответили девушки.
— А сколько? Пять, десять, сто?
Девушки помолчали, переглянулись.
— Не знаем, не считали, но много.
— Могли бы вы вернуться в Скирманово и узнать, где и сколько танков?
Черноглазая, поменьше ростом, заявила:
— Я пойду.
— Хорошо. Как вас зовут, девушка?
— Роза.
— Зайдите в деревню с той же стороны, как и уходили оттуда, — со стороны Горок, — сказал я. — Будьте осторожны. Важно, чтобы вас не заметили. Я к шести часам утра жду вас в Рождествено. Понятно?
— Понятно. Только я к этому времени не успею. Далеко же...
— А мы вас до конца шоссе подбросим на машине. Там ведь совсем рядом.
— Тогда успею, — сказала она и быстро поднялась, поправила платок на голове. Буслаев проводил ее. Я вызвал рядового Захара Рахматулина и приказал ему пробраться в Скирманово, сосчитать танки в восточной части деревни до дороги на Рождествено и выяснить хотя бы примерное их расположение".
Думающий командир, верный суворовским принципам, спасает Отчизну своим инициативным решением вопреки приказам сверху, черноокие красавицы и все такое.

Теперь почитаем, что товарищ Малыгин писал по горячим следам событий, в подписанном им собственноручно докладе:



Никаких командирских раздумий с вызовом духа великого А.В.Суворова. Командир 28-й тбр получает прямой и недвусмысленный приказ из штаба фронта, вдогонку которому ему звонит Г.К.Жуков и развеивает все сомнения относительно того, куда надо ехать.

Немного о контексте событий. Момент действительно был критический в масштабах всего фронта. Немцы, взяв Можайск и продвинувшись дальше по шоссе внезапно поворачивают на север и бьют на Рузу, а затем Скирманово силами 10-й тд. Выходя практически в тыл 16-й армии Рокоссовского, отбивающей атаки на Волоколамск. 28-я тбр, собственно, ехала спасать Волоколамск. Схема случившейся катастрофы:


Вот тут есть документ №27, переговоры Рокоссовского и Жукова уже заполночь 26 октября, в которых Жуков говорит Рокоссовскому: "В Ваше распоряжение дается 28 [тбр], которая уже свернута на Покровское". Вскрыли выход от Рузы не черноокими красавицами и не инициативными командирами, а разведкой и донесениями частей, сразу начали принимать меры.

При этом далее, в мемуарах К.А.Малыгин очень благостно описывает куда более жесткий эпизод из доклада с нагибанием его генералом Маландиным с помощью оставленных в штабе бригады нукеров:
Я доложил генералу обстановку, результат атаки взвода, а также о решении перейти к обороне. Г. К. Маландин внимательно слушал меня, ни разу не перебил доклад, ни в чем не упрекнул. Вопросы задавал в очень вежливой форме. Так и хотелось рассказать ему о всех горестях, бедах, недостатках, заранее зная, что генерал не осудит, а поможет, что-то подскажет.
Одобрив мое решение, Герман Капитонович сказал:
— Будем думать, что делать дальше.
Откуда такая деликатность - непонятно. Маландина в ноябре 1941 г. сняли (думаю в том числе за Скрирманово) и назначили начальником кафедры Академии Генерального Штаба имени К.Е.Ворошилова. Вернулся он на фронт начштаба 13-й армии уже во второй половине войны.

Вот такой пример, с отклонениями документа от мемуаров как в одну, так и в другую сторону.

Русский звиздец, как он есть.

"Проблема ствольного железа уходила корнями в начало XIX в., когда сложилась система производства огнестрельного оружия, в которой казенные горные заводы Урала, находившиеся в ведении Министерства финансов, были обязаны снабжать Тульский, Сестрорецкий и Ижевский оружейные заводы железом для стволов и других деталей огнестрельного оружия, а те обязаны были его принимать. Тогда же (в 1804 г.) были составлены правила приемки ствольного железа на основе внешнего осмотра и простейших механических проб (загиб железной полосы вокруг столба).
С самого начала функционирования данной системы качество металла вызывало нарекания со стороны артиллерийской приемки и стволозаварщиков. Оружейники отмечали неоднородность металла, хорошо видимую при его изломе: механические включения и пузыри газа, так называемые «твердины», «черновины», «волосовины» и т.д. В отдельных партиях военная приемка выбраковывала до 90% полос. Если металл проходил приемку, это не становилось гарантией его качества, скрытые пороки могли проявиться в ходе изготовления стволов. В горном ведомстве высокий процент брака объясняли «неискусством» стволозаварщиков, произволом браковщиков, а также тем, что добиться однородности металла в принципе невозможно, поскольку в крице все равно будут оставаться различные примеси (до конца 1830-х гг. железо изготовлялось только кричным способом). До 1830-х гг. огромный процент негодного металла особой тревоги не вызывал. Вину за срыв сроков изготовления ружей оружейные заводы всегда могли переложить на горные заводы и потребовать от них новых партий металла.
В свою очередь, от высокого процента брака горные заводы ничего не теряли — «несходное» (забракованное) железо хорошо реализовывалось на рынке по ценам, значительно превышавшим расценки государственных нарядов. В 1830-х гг. началось перевооружение европейских армий быстрозарядными винтовками, которые, обладая той же скорострельностью и простотой в обращении, что и гладкоствольные ружья, стреляли в 4 раза дальше (на 1200 шагов против 300). В 1832 г. пехота герцогства Брауншвейгского была вооружена ланкастерской винтовкой с овальным каналом ствола. На вооружение стрелковых частей Бельгии, Австрии и Сардинии была принята быстрозаряжаемая винтовка Дельвиня; во Франции, Пруссии и Баварии — винтовка Тувенена. В 1841 г. в Пруссии на вооружение была принята казнозарядная игольчатая винтовка Дрейзе. С 1848 г. во Франции началось перевооружение всей пехоты (а не только стрелков) винтовками системы Минье [27]. В 1840-х гг. на уральских заводах активизировалась работа по повышению качества металла. Для производства ружейных стволов предлагалось пудлинговое трехсварочное, кричное трехсварочное, контуазское (малокричное), контуазское рафинированное железо; ужесточались правила приемки металла [25]. Однако эффект оставался прежним — небольшие, пробные партии металла успешно выдерживали испытания и проходили приемку со сравнительно небольшим количеством брака (15—25%), но когда горные заводы приступали к «валовому» производству, брак увеличивался до 60—90% [14, с. 10—11]. Вместо 108 тыс. пуд. сходного и 31,2 тыс. пуд. несходного ствольного железа, того минимума, который был определен «Штатами и основными положениями» 1847 г. [24, с. 248—253], казенные горные заводы поставляли оружейным заводам в 2—3 раза меньше: 44,5 тыс. пуд. в 1848 г., 67,8 тыс. пуд. в 1849 г., в 1850 г. — 68 тыс. пуд. ствольного железа [25, с. 114]. Не то что винтовок — гладкоствольного оружия производить было не из чего. По данным В. А. Ляпина, к началу Крымской войны русской армии недоставало полмиллиона гладкоствольных ружей, 50 тыс. карабинов и 31 тыс. штуцеров [12]."

http://www.oboznik.ru/?p=46249

И еще раз повторю свою мысль.
Ну вот что не говорите - но, мать собаки, рынок решает все. Николай Первый мог делать все что угодно, но против экономических процессов и рынка он переть не мог. Допустим, силою мысли или какого-либо катаклизма из Штатов перенесен в Россию 1840-х американский оружейный завод в Хартфорде или Харпер-Ферри. Вместе с машинами, с рабочими. Что он будет выдавать на гора ПРИ БАРКЕ В СЫРЬЕ 60-90%? Правильно, либо брак, либо... простаивать. Ведь клепать ружья не из чего.
Хотя да. Есть еще вариант. Нанять кучу крестьян, чья задача - "после сборки обработать напильником от сих до сих". На выходе что получаем? Да ту же Тулу образца 1840-х)
Мысль о том, что надо всю технологическую цепочку переделывать, менять экономические отношения, и т.д. в голову так и не пришла. Кстати, многим не приходит и до сих пор. Поэтому повторю когда-то сказанное - лучше бы они там в Лицее не латынь учили, а экономику. Пользы для страны больше было бы.
Отсюда в России XIX века довольно современные заводы, а выпуск продукции - либо с большим браком, либо мизерный. Ибо прежде всего правила игры в экономике надо было менять.