Да, я зажигаю свечи в шабат.
И молитвы у меня есть – не канонические, свои. Они просты, но всегда о главном для меня.
Они всегда негромкие. Вполголоса или шепотом.
Он услышит, я знаю, даже если буду зажигать свечи молча.

С утра пораньше, выпив валерьянки кофе и наскоро сделав несколько дыхательных упражнений для очистки совести, засобиралась к маме.
Детка подкатила к остановке – машину не мешало бы уже помыть, думаю я (но молча), и мы едем, обсуждая новости и радуясь отсутствию пробок.

Мама благостная, тихая, гладит деткину руку, на меня ноль внимания – я у нее почти каждый день, она по мне еще не успела соскучиться. "А где другая девочка?" - спрашивает. Мы с деткой переглядываемся.

Маме с каких-то недавних пор кажется, что у меня две дочери, две девочки. Стоит передать ей привет от детки (мол, звонила, спрашивала о тебе), мама настораживается и спрашивает: "А другая девочка что делает? Где она? Как ее зовут, я не помню..."

Я не раз пыталась ей объяснить, что нет другой девочки. Я бы рада, но не случилось. Мама недоверчиво смотрит на меня: "Я понимаю, да... Но как же... Где она?"
И я сдаюсь. Начинаю придумывать, где она, та, не случившаяся девочка. Как зовут и почему она не приходит навестить бабушку.

Сегодня детка уговаривает ее: "Бабушка, ты про Анечку?" (Анечка – племяшка, дочь моего брата)
"Нет, не Анечка. Другая", - упрямится мама.

Иногда мама начинает искать что-то, например деньги. Или туфли на каблучках. Тут еще можно как-то сладить: "Мама, твои деньги у меня, я тебе завтра принесу, не ищи. Туфли? Ты их у меня оставила, помнишь? Я тебе их верну".
Это еще не самый сложный случай.

Хуже, когда мама, охая и ахая, начинает вспоминать о том, какая у нее была раньше прекрасная метапелет (сиделка). И что надо эту выгнать (пусть идет к себе домой) и вернуть ту.
Тон воинственный, речь неразборчива, глаза – две голубые льдинки. И убедить ее в чем-то сложно. Логика бесполезна. Приходится врать. Мол, та хорошая метапелет уехала в Америку к дочке (дочка и вправду там живет, мама это знала когда-то), но теперь из-за ковида, карантина, ограничений не может вернуться домой. Как вернется – мы ее позовем.
Иногда это действует. Иногда, настороженно выслушав мою версию, мама на время успокаивается, но потом опять в который раз принимается за свое. И я опять в который раз гну "американскую" линию. Сказку про белого бычка.

Иногда приходишь в отчаяние от всего этого.
Верните мне мою маму! С ее прекрасным слогом, ясной дикцией, с ее умом и добротой. С ее советами, нужными и не очень. С бесполезным морализаторством и нравоучениями. С ее жестким характером, скрывающимся за внешней мягкостью и обворожительной – до сих пор – улыбкой. Я бы все стерпела.

Но есть вещи необратимые. Мама очень слабенькая, беспомощная. Ей с трудом дается каждое движение, каждое слово, каждое действие. Ей с трудом дается вся эта жизнь.

О ней я молюсь сегодня. Чтобы ноги держали ее до последнего мига. Чтобы помнила, кто мы ей. Чтобы улыбалась. Чтобы не раздирали ее страхи. Чтобы легче дышалось.
Шабат шалом! Светлой субботы, мама, ангел мой!

https://i-lara.livejournal.com/315987.html