Харриет Говард, родившаяся Элизабет Энн Хэриетт (1823-1865) была любовницей и финансовым покровителем Луи Наполеона, позже Наполеона III Франции.

Лондон

Она была дочерью сапожника и внучки владельца отеля Castle в Брайтоне. В возрасте пятнадцати лет она убежала с Джемом Мэйсоном, известным жокеем, чтобы жить с ним в Лондоне. Как его рыжеволосая любовница и стремящаяся в актрисі, она переименовала себя в Харриет Говард и упоминалась как мисс Говард. В возрасте восемнадцати лет ее следующим возлюбленным и покровителем был женатый майор Мунтджой Мартин, Лейб-гвардейский конный полк. Мисс Говард родила его сына, Мартина Константина Хэриетт, который в его крещении был представлен как ребенок ее родителей. Благодарный майор Мартин даровал состояние ей и их сыну.

На вечеринке, данной Леди Блессингтон в 1846, мисс Говард встретила Луи Наполеона, претендента на трон Франции, но в то время сосланного в Лондон. Он сблизился с нею. С ее богатством она поддержала его усилия и заговоры, чтобы возвратиться во Францию. Они начали жить вместе, она взяла его двух внебрачных детяй (Александр Луи Эжен и Луи Эрнест Александр) и подняла их со своим собственным сыном, и она обеспечила финансирование его политических планов так, чтобы, когда момент наступил, он мог возвратиться во Францию.

Париж

В 1848 Наполеон возвратился во Францию и в конечном счете стал президентом. Мисс Говард с этими тремя мальчиками поселилась на улице Амфитеатр, смежной с Елисейским дворцом, где она держала себя на заднем плане, как его любовница. У нее был влиятельный враг в лице кузины Наполеона принцессы Матильды, с которой он был когда-то помолвлен (1836) и которая также поддержала его в финансовом отношении. Мисс Говард продолжила поддерживать его стремления стать императором и в основном финансировала его Государственный переворот 1851 года. Один год спустя, после плебисцита подтверждения, он стал Наполеоном III, Императором французов. Мис Говард посещала приемы в Елисейском дворце и путешествовала с ним по Франции.

Скоро, он начал поиски императрицы, и мисс Говард поняла, что ее отвергнули. Он спокойно послал дипломатическую делегацию, чтобы породниться с семьей принцессы Каролы Фредерики Франциски Стефании Амалии Сесилии Шведской, внучки свергнутого короля Густава IV Адольфа Швеции. Но отец невесты, живший тогда на иждивении венского двора, был против этого брака. Из-за нестабильной политической ситуации во Франции и исторического спора своей династии с монархией Наполеона. 20 лет спустя, когда Наполеон III потерял французский трон, принц Ваза заявил: «Я предвидел это!»

Его поиски привели к Принцессе Адельгейда Гогенлоэ-Лангенбургская ( 1835, Лангенбург — 1900, Дрезден) — принцесса Гогенлоэ-Лангенбургская, племянница королевы Виктории, мать Августы Виктории, германской императрицы, в замужестве герцогиня Шлезвиг-Гольштейнская.

В 1852 году он сватался к Адельгейде. Свою возможную невесту он никогда не видел. Это был бы союз лишь из-за политических целей, так как Адельгейда была племянницей английской королевы Виктории и этот брак помог бы Франции установить тесные контакты с Великобританией.

Брак так и не состоялся, во многом из-за нежелания королевы выдавать свою племянницу, да и из-за родителей принцессы, которые были против брака по причине раннего возраста невесты. Принцесса вышла замуж за Фридриха Августенбургского, который в 1864 году провозгласил себя герцогом Шлезвиг-Гольштейна под именем Фридриха VIII.

Наконец он объявил, что нашел правильную женщину: Эжени де Монтихо, 23 лет,(1826 — 1820), 16-я Графиня Тебы и 15-я Маркиза Ardales. Ее дедушка по материнской линии, Уильям Киркпэтрик из Closeburn, был шотландским винным торговцем. Она получила большую часть своего образования в Париже. Ее красота привлекла Луи Наполеона, который, как был его обычай, попытался обольстить ее, но Эжени сказала ему ждать брака. Гражданская церемония имела место во Дворце Тюильри 22 января 1853, и намного более великая церемония была проведена несколько дней спустя в Соборе Парижской Богоматери. В 1856 Эжени родила сына и прямого наследника, Наполеона, принца Империэла.

Мисс Говард была отослана в Гавр, когда Наполеон объявил об этом браке, и ее стол секретаря был освобожден от его писем о заключении компромисса.

Графиня де Борегар

Состояние мисс Говард было создано снова, поскольку Наполеон возместил свои финансовые обязательства. Ей дали титул графини де Борегар, во владение Замок Борегар около главного маршрута между около главного маршрута между Целле-Сен-Клу и Версалем под Парижем. В течение шести месяцев после брака Наполеон возобновил свои отношения с нею. Его жена, которая сочла это «отвратительным», запретила ему видеть ее, и он, нуждаясь в наследнике, должен был подчиниться.

В конечном счете в 1854 мисс Говард вышла замуж за капитана Кларенса Трелони, английского коневода, который использовал ее деньги для своего бизнеса. Два сына Наполеона, которых она помогла воспитать, возвратились к их матери. Однако Харриет и брак Кларенса были трудными и не продержались - они развелись в 1865. В тот же год она умерла.

Отношения к ее сыну Мартину были также напряженными — на его 21-й вечеринке по случаю дня рождения, он спросил ее публично: «Теперь, когда я выращен, Мать, разве Вы не скажете мне, кто был мой отец?». Мартин был позже сделан графом де Бешеве Наполеоном III, женился в венгерское дворянство и имел трех детей, Ричарда Мартина Хэриетта де Бешеве, Гризильд Шарлотту Ариет де Бешеве и Мэриэнн Джозефин Хэриетт де Бешеве. Когда Мартин умер в 1907, его сын Ричард унаследовал его титул.

Она похоронена рядом с ее сыном на кладбище Чеснай в Париже.

https://cool-skarlet.livejournal.com/1078234.html

Траур Натальи Гончаровой по убитому на дуэли мужу продлился семь лет. Когда Александр Пушкин был смертельно ранен, ей было всего 25 лет, из них замужем она успела пробыть шесть. Многочисленные сохранившиеся портреты и воспоминания современников говорят о том, что женщина эта была на редкость красива, блистала в свете и неизбежно привлекала внимание мужчин.

Злые языки страшнее пистолета

Роль Натальи Гончаровой в жизни Пушкина и в его трагической гибели до сих пор остается одной из самых спорных и обсуждаемых страниц в истории русской культуры. Они встретились впервые, когда Наташе было 16, а Пушкину уже под 30. Поэта покорила необыкновенная красота Натальи и ее манера держать себя. Через четыре месяца он просил ее руки. Но мать Натали не дала определенного ответа, сославшись на то, что дочери еще рано выходить замуж. Сам Пушкин считал, что на решение будущей тещи повлияла его сомнительная репутация.

Но через два года, после повторного предложения, свадьба все-таки состоялась. Во время венчания Пушкин уронил кольцо, потом у него погасла свеча. Все это он назвал плохими предзнаменованиями.

Появление молодой жены Пушкина в свете стало настоящим событием для Петербурга. Многие, в том числе императорская семья, были поражены ее красотой и манерами. Обратной стороной этого успеха стала клевета, зависть и сплетни. Из-за предвзятого отношения некоторых современников, называвших Наталью «фарфоровой куклой», «бессердечной красавицей с кружевной душой», еще долгие и долгие годы ее будут считать легкомысленной и пустой кокеткой.

Они прожили в браке 5 лет и 11 месяцев, за это время Наталья родила Пушкину четверых детей. Трудно представить, как в череде беременностей, младенцев, забот о доме и издательском успехе мужа, в обстановке постоянного безденежья Наталья умудрялась находить время и силы для интриг и кокетства, в которых ее постоянно упрекал свет.

Но как бы то ни было, компрометирующее свидание с Дантесом у Натальи было, был и оскорбительный пасквиль, в котором Пушкина называют рогоносцем. Финал истории известен: Пушкин написал французу и его отцу резкое письмо, прекрасно осознавая, что ответом станет вызов на дуэль.

Несмотря на то что Пушкин погиб в расцвете творческих сил и на пике славы, материальное состояние семьи было удручающим. Поэт успел немало задолжать и заложить имение отца. Положение спасло распоряжение Николая I заплатить долги покойного, назначить вдове и дочери пенсион, отправить сыновей в пажи со стипендией и издать сочинения Пушкина за казенный счет в пользу вдовы и детей.

Умирая, Пушкин говорил Наталье, что она не виновата в произошедшем, утверждал, что всегда доверял ей. И высказал последнюю волю о трауре на два или три года.«Отправляйся в деревню, носи траур по мне в течение двух лет, потом выйди замуж, но только не за шалопая», — обращался поэт к жене перед смертью.

Шесть лет в тени

Наталья Гончарова в 24 года осталась вдовой с четырьмя маленькими детьми на руках, кучей долгов и толпой злопыхателей за спиной, обвиняющих ее в смерти мужа. Серьезно заболевшая после похорон мужа Наталья, по совету врачей, уехала из столицы в имение своей семьи.

Следующие шесть лет она не появлялась в свете, занималась детьми, старалась наладить быт в условиях отсутствия своего постоянного угла и вечного недостатка денег. В 1843 году вдова Пушкина впервые после долгого перерыва появилась при дворе. Позже она признавалась, что необходимость крутиться в узких придворных кругах всегда вызывала у нее отвращение. Поэтому Наталья считала, что появляться при дворе надо как можно реже и только тогда, когда «получаешь приказание». Она предпочитала как можно чаще «спокойно сидеть дома».

Вернувшаяся в свет и с годами не растерявшая своей необыкновенной красоты Пушкина вновь оказалась в центре внимания. У нее было много поклонников: итальянский дипломат граф Гриффео, граф Карамзин. Свое восхищение ей открыто высказывал император. Ее руки просил обладатель огромного состояния князь Голицын. Он обещал Наталье все устроить: дом для нее в столице, лучшие учебные заведения для детей, желательно с их постоянным проживанием там. Но Наталья князю, желавшему строить свое счастье с ней, но без ее детей, отказала.

Убежденный холостяк

Год спустя состоялось ее знакомство с генерал-майором Петром Ланским. Их познакомил брат Натальи Николаевны, который был сослуживцем Ланского. С генерал-майором Петром Ланским Наталья познакомилась зимой 1844 года. Ей тогда был 31 год, Ланскому почти 45, столько же было бы в 1844 году Пушкину, если бы не пуля Дантеса.

Жизнь Ланского была посвящена военной карьере: начав со службы в Кавалергардском полку, он за год до знакомства с Гончаровой был произведен в генерал-майоры и назначен командиром лейб-гвардии Конного полка. Спустя 10 лет он получил чин генерал-лейтенанта. Позже, в 1864 году, Ланской перешел на гражданскую службу, возглавлял различные комиссии и комитеты, в 1865 году исполнял обязанности Петербургского генерал-губернатора. В 1866 году был произведен в генералы от кавалерии.

В отличие от Пушкина, он не был окружен слухами и скандалами, имел репутацию человека сдержанного и убежденного холостяка. Встреча с Натальей Пушкиной стала поворотной точкой в его жизни – эта женщина заставила его изменить свое отношение к браку.

Ланской и Наталья встретились благодаря брату вдовы – Ивану Гончарову. Однополчане Иван и Петр познакомились во время отдыха на немецком курорте. Оба прибыли на воды, чтобы поправить здоровье. Когда Ланской покидал Баден-Баден, Гончаров попросил его передать сестре письмо и посылку. Ланской поручение выполнил, а после стал часто бывать в доме Натальи.

Он влюбился во вдову поэта, но старался не нарушать приличий. Весной того же 1844 года Наталья подвернула ногу, когда неудачно вставала с кушетки. Болезнь Пушкиной позволила Ланскому, не вызывая пересудов, бывать в ее доме практически ежедневно.

Он был готов сделать ей предложение, но не решался. К своим 45 годам Ланской так ни разу и не женился. Поговаривали о том, что он стал убежденным холостяком после того, как в юности сердце ему разбила известная в свете кокетка и интриганка. Но предложение вдове поэта Петр не решался делать не из-за ошибок молодости. Он был человеком далеко не богатым, и осознавал, что не сможет обеспечить благополучие зачастую бедствующей и влезающей в долги Натальи и ее детей.

В начале мая 1844 года Петр Ланской получил неожиданное назначение – он стал командиром лейб-гвардии Конного полка. К новой должности прилагался неплохой оклад. Современники говорили, что это назначение Ланской получил только благодаря вмешательству императора, продолжавшего заботиться о вдове Пушкина.

Практически сразу после назначения Ланской сделал Наталье предложение. Она согласилась. Венчались они в Стрельне, 16 июля 1844 года в кругу только самых близких. Николай I хотел присутствовать на венчании и исполнить роль посаженого отца, но Наталья от этой чести уклонилась. Там же, на казенной даче командира Конногвардейского полка, Ланские провели медовый месяц.

В конце 1844 года семья неожиданно пополнилась сразу тремя детьми. Глубокой осенью в дом Петра Петровича пришло печальное известие: 20 ноября 1844 года в крымском имении Ланских умер его брат Александр, проживший всего 44 года.После смерти А. П. Ланского осталось трое детей-сирот: самой старшей, Соне, было всего 6 лет. Петр Петрович заменил им отца, а Наталья Николаевна — маму. Она так же искренне приняла племянников мужа, как он — детей Пушкина. В семье, где ещё не было своих общих детей — они родятся позднее — насчитывалось семеро ребятишек.

После смерти жены воспитывал двух старших детей падчерицы, Натальи Александровны Дубельт, разъехавшейся с мужем и с 1862 года жившей за границей.

Оттенок любви без страсти

Свет воспринял новость о повторном замужестве Гончаровой прохладно. Брак двух немолодых и небогатых людей называли «союзом голода с нуждою». Недоброжелатели, не способные понять, почему вдова Пушкина предпочла богатому князю Голицыну бедного, но порядочного военного, выдвинули свою версию ее повторного замужества. «Так император решил устроить судьбу своей любовницы: подобрал для нее покладистого мужа, чтобы можно было легко спрятать возможные последствия своего увлечения», – говорили сплетники.

Близкие друзья Натальи называли Ланского хорошим, порядочным и добрым человеком. Он был добр не только к вдове, но и к ее детям от первого брака. Наталья родила Петру троих дочерей: Александру, Елизавету и Софью. В письмах к мужу она в шутку говорила, что могла бы быть «директрисой приюта», а свой шумный и наполненный детьми дом называла «маленьким пансионом». При этом она признавалась, что никогда не понимала людей, устающих от шума и шалостей детей, ведь сама она в такой обстановке забывала обо всех печалях.

Все дети получили блестящее образование, мальчики сделали после этого хорошую карьеру, девочки – удачно вышли замуж.

В 1846 году Опека над детьми Пушкина, которую с 1837 года возглавлял граф Г. А. Строганов, теперь была возложена на П. П. Ланского.

Петр Петрович Ланской имел большое преимущество перед остальными — он не только любил Наталью Николаевну, он принял и полюбил ее детей, детей Пушкина. Конечно, и он не избежал сравнения. Но отцовские чувства Ланского ни у кого не вызывали сомнения, хотя для детей Поэта он всегда был только «Петром Петровичем», а «слово „отец“ нераздельно осталось за отошедшим».

Свои чувства к мужу Наталья называла «соответствующими нашим летам», «оттенком любви», но ни в коем случае не страстью. Именно поэтому она считала свой брак прочным и говорила, что их связь с Ланским никогда не ослабнет.

Действительно, головокружительной страсти в этих отношениях никто не замечал, но и о расчете вряд ли стоило говорить. Два взрослых опытных человека строили свой союз не на легкомысленном очаровании, но на глубокой привязанности и взаимном уважении.

«Пустые слова не могут заменить такую любовь, как твоя. Внушив тебе с помощью Божией такое чувство, я им дорожу. Я больше не в таком возрасте, чтобы голова у меня кружилась от успеха. Можно подумать, что я понапрасну прожила 37 лет. Этот возраст дает женщине жизненный опыт, и я могу дать настоящую цену словам. Суета сует, все только суета, кроме любви к Богу и, добавляю, любви к своему мужу, когда он так любит, как это делает мой муж», — писала Наталья Гончарова Петру Ланскому.

Наталья и Петр Ланские прожили вместе 19 лет. Наталья Николаевна умерла, когда ей было 52 года, от воспаления легких. В последние часы с ней были верный муж, дети и родственники.Наталья умерла 26 ноября 1863 года. В последние годы жизни у нее были проблемы со здоровьем, врачи говорили, что «любая простуда унесет ее как осенний листок». Ланской возил жену на курорты, оберегал. Но поездка на крестины внука закончилась воспалением легких, ставшим для 51-летней Натальи смертельным.

После кончины жены Ланской заботился обо всех ее детях и внуках. Петр Ланской пережил супругу на 14 лет, неустанно заботясь о детях. Из жизни он ушел в 1877 году, после чего был похоронен в Александро-Невской Лавре, в одной могиле с женой. «Ко мне у тебя чувство, которое соответствует нашим летам: сохраняя оттенок любви, оно, однако, не является страстью, и именно поэтому это чувство более прочно, и мы закончим наши дни так, что эта связь не ослабнет», - писала Наталья Николаевна мужу в одном из посланий. Так и получилось. Он пережил Наталью на 14 лет. Умер в возрасте 78 лет.

ДЕТИ:

1. Мария Александровна Пушкина (19 мая 1832 — 7 марта 1919), фрейлина. В апреле 1860 года в возрасте 28 лет вышла замуж за Леонида Николаевича Гартунга (1834—1877), генерал-майора, управляющего Императорскими конными заводами в Туле и Москве, сына Н. И. Гартунга. Супруг погиб в 1877 году. Детей не было. Умepлa вecнoй 1919 гoдa в Mocквe в вoзpacтe 86 лeт в нищeтe и гoлoдe.
2. Александр Александрович Пушкин (6 июля 1833 — 19 июля 1914), русский генерал из рода Пушкиных, старший сын поэта А. С. Пушкина. Владелец имения Львовка (ныне музей в составе Болдинского музея-заповедника).Первая жена — Софья Александровна Ланская (1838—1875). В браке — с 8 января 1858 года по специальному разрешению Императора Александра II. Их дети -6

• Наталия (1859—1912). Муж — Павел Аркадьевич Воронцов-Вельяминов (1854—1920), мировой судья, офицер 13-го гусарского Нарвского полка, которым командовал А. А. Пушкин.
• София (1860—1861).
• Мария (1862—1939). Муж (1881) — Николай Владимирович Быков (1856—1918), сын сестры Гоголя, Елизаветы Васильевны, штабс-ротмистр, непременный член Полтавского губернского присутствия. Внук — советский энтомолог, участник обороны Ленинграда Александр Сергеевич Данилевский.
• Александр (1863—1916). В 1894 — земский начальник в Бронницком уезде. С 1899 года камер-юнкер, Бронницкий уездный предводитель дворянства. В 1913—1916 — председатель Бронницкой уездной земской управы. Камергер. Жена (с 1902) — Ольга Николаевна Решетова (умерла в 1916).
• Ольга (1864—?). Муж — Николай Николаевич Павлов (1857—1916). В 1904 году она была начальницей Приюта для неизлечимых больных в Москве, в 1909 — смотрительницей Стрекаловской больницы в Москве.
• Анна (1866—1949), фрейлина двора великой княгини Милицы Николаевны (26.06.1889); по критическому замечанию современницы, была на редкость неинтересной, даже глуповатой особой[5]. Похоронена на Новодевичьем кладбище в Москве.
• Григорий (1868—1940). В 1913 — полковник 92-го пехотного Печорского полка. Жена (с 1911) — Юлия Александровна Бартенева (1873—?) (1-й муж (до 1910, развод) Александр Фёдорович Катыбаев). В 1920 — учительница народной школы на ст. Лопасня. Их сын Григорий (1913—1997).
• Пётр (1870—1870).
• Надежда (1871—1915). В 1909—1915 — настоятельница Иверской общины в Москве.
• Вера (1872—1909). Муж (с 1901) Сергей Петрович Мезенцов (1866—1909), полковник гвардейской конной артиллерии.
• Сергей (1874—1898). Холост. Застрелился на железнодорожной станции Бронницы, на улице Казармы 57 км.

Вторая жена — Мария Александровна Павлова (1852—1919). В браке — с 1883 года. Их дети:

• Николай (1885—1964). В 1910 — земский начальник в Венёвском уезде Тульской губернии. В 1916—1917 гг. служил офицером в кавалерийской части, дислоцировавшейся в г.Кирсанов. В 1923 году переехал с семьёй в Бельгию. Жена (с 1905) — Надежда Алексеевна Петунникова (1878—1974). Дети: Пушкин Александр Николаевич (Внук — Пушкин Александр Александрович (род. 10 сентября 1942, женат на Дурново Марии Александровне — прапраправнучке Александра Сергеевича Пушкина)) и Пушкина Наталья Николаевна (Внуки: бар. Николай Александрович и Александр Александрович Гревениц)
• Елена (1890—1943). Муж — Николай Алексеевич фон-дер-Розенмайер (1892—?).
• Умep Александр в 1914 гoдy пoд Mocквoй в вoзpacтe 81 гoдa.
• 3.Григорий Александрович Пушкин (14 мая 1835 — 15 августа 1905), русский офицер, затем мировой судья, младший сын великого русского поэта и прозаика Александра Сергеевича Пушкина. В 1884 году женился на Варваре Алексеевне Мошковой, урождённой Мельниковой. До 1899 года проживал с женой в Михайловском. В 1880-е годы подарил библиотеку отца Румянцевскому музею. В 1899 году переселился в имение жены Маркутье под Вильнюсом (столица Литвы) (лит. Markuciai), где и умер в 1905 году. Похоронен в парке при усадьбе, рядом с часовней. В усадьбе действует Литературный музей А. С. Пушкина.
• 4.Наталья Александровна Пушкина-Дубельт, графиня Меренберг (1836, Санкт-Петербург — 1913, Канн) — дочь Александра Сергеевича Пушкина, морганатическая супруга принца Николая Вильгельма Нассауского. В 1875 году Наталья Александровна предоставила И. С. Тургеневу для публикации письма отца к её матери. Это вызвало недовольство её братьев.
• 1-й брак (1852—1868, развод) Михаил Леонтьевич Дубельт (1822—1900), сын Леонтия Дубельта.
• 2-й брак принц Николай-Вильгельм Нассауский (1832—1905).

Дети от 1-го брака:

1. Наталья Михайловна Дубельт-Бессель (1854—1925). Муж — Арнольд Герман Иозеф Иоганн Непомук Франц Ксавер Леопольд фон Бессель (1827—1887).
2. Леонтий Михайлович Дубельт (1855—1894), капитан второго ранга.
3. Анна Михайловна Дубельт-Кондырева (1861—1919). Муж — Александр Павлович Кондырев (1855—1900), титулярный советник.

Дети от 2-го брака:

1. Софья Николаевна Меренберг (1868—1927), графиня де Торби. Получила титул графини де Торби от Великого герцога Люксембургского в 1892 году. Муж — (морганатический брак, 1891) князь Михаил Михайлович Романов (1861—1929)
2. Александра Николаевна фон Меренберг (1869—1950, Буэнос-Айрес). Муж — аргентинец Максимо де Эли.
3. Георг-Николай фон Меренберг (1871—1948). Жена — Ольга Александровна Юрьевская (1873—1925), дочь Александра II

С 1868 года графиня Меренберг (этот титул был дан ей семьей мужа по крепости Меренберг, стоявшей близ Висбадена (родовое владение принцев Нассау). Позже превратила эту крепость в музей. Умepлa в 1913 гoдy в гopoдe Meйнц (Гepмaния).

P.S. Внук А. С. Пушкина и Н. Н. Гончаровой (от морганатического брака их дочери Натальи и принца Николая Вильгельма Нассауского), граф Георг-Николай фон Меренберг, был женат на узаконенной дочери российского императора Александра II Ольге[163]. Их внучка Софья Николаевна (от этого же брака) была замужем (морганатически) за внуком императора Николая I Михаилом Михайловичем[164]. Их дочь Надежда Михайловна была замужем за лордом Джорджем Маунтбеттеном (до 1 июля 1917 года — принц Георг Баттенберг) — племянником (по матери) императрицы Александры Фёдоровны, которая являлась внучкой королевы Великобритании Виктории.

• Александра Петровна Ланская (1845 - 1919), фрейлина, замужем за Иваном Андреевичем Араповым, трое детей.
• (15 мая 1845 года — 1919)

В Петербурге, «в доме своего родственника С. С. Гончарова, на Сергиевской улице, д. 47, Наталья Николаевна родила дочь Александрину, по-домашнему — „Азю“, „названную в честь… тети“, как отмечала впоследствии сама Александра Петровна в своих мемуарах.

Ровно за месяц до первой годовщины свадьбы Ланских их дочка „Азя“, царская крестница, побывала на руках у императора, о чем она не без гордости писала впоследствии:

„…16 июня 1845 года государь лично приехал в Стрельну. Приняв меня от купели, он отнес матери здоровую, крепкую девочку и, передавая ей с рук на руки, шутливо заметил:

— Жаль только одно — не кирасир!“»)

• София Петровна Ланская (20 апреля 1846 - 1910), замужем за Николаем Николаевичем Чиповым, четверо детей.

(20 апреля 1846 года

В семье Ланских родилась вторая дочь — Соня, названная так в честь тетушки Натальи Николаевны — С. И. де Местр.)

• Елисавета Петровна Ланская (17 марта 1848 - 1916) фрейлина,сначала вышла замуж за Николая Андреевича Арапова, трое детей. А затем за Сергея Бибикова Ильяновича.

(17 марта 1848 года.

У Ланских родилась третья дочь — Лиза, по всей видимости, названная в честь матери Петра Петровича — Елизаветы Романовны.)

https://cool-skarlet.livejournal.com/1076382.html

Шарифа Дина бин Абдель Хамид (18 апреля 1929г — 21 августа 2019) родилась в Каире , Египет , в семье Абдул-Хамида бин Мухаммеда Абдул-Азиза и Фахрии Брев. Она имеет право ипользовать почетное звание Шарифа, так как является потомком по мужской линии Шарифа Мекки Хасан ибн Али и ее отец был троюродный брат короля Талала.Через свою мать Дина была связана с черкесской элитой Египта.

Семья проживала в Маади, южный пригород Каира с относительно высоким уровнем жизни, известный как египетская Рублёвка. Получившая западное образование невеста жила со своим дядей в большой средиземноморского типа вилле, в эксклюзивном пригороду. В разное время, за свою краткую историю, Maади был домом для свергнутых князей и монархов, в том числе и для принцессы.

Как и многие дети арабской аристократии, Дина была отправлена в школу-интернат в Англии, в котором получила образование в колледже Гиртон Кембриджского университета со степенью по английской литературе и диплом аспиранта в области социальных наук лондонского колледжа Бедфорд.

После возвращения домой Дина преподавала английскую литературу и философию в университете Каира. Она жила с родителями в богатом каирском пригороде Маади. Дина считалась очень образованной, утонченной, эмансипированной и красивой молодой женщиной.

Шарифа Дина впервые встретила короля Хусейна (1935 — 1999) в Лондоне, где они оба учились. Это произошло в доме одного из иракских родственников в 1952 году. Король учился тогда в школе Харроу, а Дина в колледже Гиртон, Кембридж. После этого король посетил ее в Маади (Каир).

Дина получила степень бакалавра искусств с отличием и была преподавателем английской литературы в Каирском университете вплоть до замужества.
Два года спустя королева Зейн объявила, что подходящий невеста была найдена для ее сына. Выбор пал на Аль-Шарифа Дина Абдель Азиз Oaun, дальнюю родственницу. Благодаря ее отцу аш-Шариф Абдель Хамид, ее происхождение - как у короля Хусейна - может быть прослежено до пророка Мухаммеда. В силу своего египетского воспитания, Дина считалась более подходящей партией, чем их племенные родственники. Кроме того, через ее мать Фахрию Брев, Дина была также связана с черкесской элитой Египта.

В 1954 году, через два года после вступления ее сына на престол, королева Зейн , которая оказала значительное влияние в начале его правления, объявила о помолвке короля и Дины.

Пара считалась идеальной. Дина была не только хашимитской принцессой, но и имела лучшее западное образование, которое можно было получить. Союзу сильно благоприятствовал Гамаль Абдель Насер , будущий президент Египта

Они поженились 18 апреля 1955 года невесте было 26, а жениху 19.

После замужества Дина стала принцессой Иордании. Титул королевы ей никогда не присваивался. По словам Исиса Фахми, который брал интервью у королевской четы, Дина в присутствии своего мужа в день свадьбы решительно сказала, что не будет заниматься политикой.

Фахми отметил, что Хусейн намеревался осуществлять власть над Диной, которая сама по себе была сильной личностью, и что его мать рассматривала молодую жену как угрозу своего статуса.

Вскоре стало очевидно, что король и принцесса имели мало общего.

13 февраля 1956 года Дина родила первого ребенка короля, принцессу Алию, но появление ребенка уже не могло спасти королевский брак.

В 1956 году, когда принцесса была на отдыхе в Египте, король Хусейн сообщил ей о своем намерении развестись с ней. Хусейн, скорее всего, поступил так по совету своей матери, королевы Зейн, с которой Дина была в плохих отношениях.

Пара развелась 24 июня 1957, в период напряжения между Иорданией и Египтом. После развода Дина стала известна как Её Королевское Высочество Иордании Принцесса Дина Абдул Хамид. Ей не разрешалось встречаться с дочерью в течение шести лет после развода. И только принцесса Муна, вторая жена короля, добилась разрешения на их встречи. Девочка воспитывалась бабушкой королевой Зейн.

7 октября 1970 года принцесса Дина вышла замуж за подполковника Асада Сулейман Абд аль-Кадира (родился 1942 года в Вифлееме, псевдоним Салах Та'амари), палестинского партизана-диверсанта, который стал высокопоставленным чиновником в Организации освобождения Палестины.

В 1982 году Асад был заключен в израильскую тюрьму. Год спустя принцесса Дина провела переговоры по крупнейшему обмену заключенных в истории и освободила своего мужа и 8000 других заключенных.

Принцесса Дина была почетным президентом Ассоциации мусульманских женщин Великобритании.

В последнее время принцесса Дина проживала в Иордании у свой дочери Алии. У нее болезнь Альцгеймера.

Принцесса Дина была похоронена, как это принято на мусульманских похоронах, где умерших хоронят в течение 24 часов после их смерти.

Король Абдалла II и наследный принц Аль Хусейн присутствовали на похоронах на Королевском кладбище в Аммане.

Покойся с миром, принцесса Дина.

https://cool-skarlet.livejournal.com/1074212.html

https://cool-skarlet.livejournal.com/1072814.html

Граф Илья Андреевич Безбородко (16 [27] февраля 1756 года — 3 [15] июня 1815 года, Санкт-Петербург) — российскийгенерал, участник русско-турецких войн, сенатор, младший брат канцлера Российской империи князя А. А. Безбородко.

Граф Илья Андреевич Бездородько - действительный тайный советник, сенатор, предводитель санкт-петербургского дворянства, кавалер орденов Св. Владимира I степени, Св. Александра Невского, Св. Анны I степени, обладатель украшенной алмазами золотой шпаги с надписью "За храбрость", младший брат князя Александра Андреевича Безбородко, "благоразумным исполнителем его последней воли".

В биографии И.А. Безбородко, по мнению исследователей, много "темных мест". Известно, что он (как и старший брат), родился родовом имении Стольном неподалеку Глухова 16 февраля 1756 В возрасте 16 лет он начал служить в армии. Скорее всего это был один из полков, которыми командовал старший брат Александр Андреевич. К слову сказать, последний никогда не забывал заботиться о родственниках и близких ему людей. Несомненно его авторитет и протекция были далеко не последним фактором в карьере младшего брата: в 1785 г.. двадцатилетний Илья Андреевич был уже бригадиром, членом провиантской комиссии.

Но "бюрократическое и счетной начальствования" было не по душе младшему Безбородко, и во время второй турецкой войны он "поспешил под начальство Суворова", под начальстввом которого участвовал в штурме крепости Измаил, о чем вспоминает биограф обоих Безбородьков В. Толбино [1, с. 155]. Перед началом битвы русские войска по приказу А. Суворова, разделились на две части и пошли в наступление на крепость. И. Безбородко командовал четвертой и пятой колоннами левого фланга, на долю которого выпал "самый важный и опасный подвиг им приходилось быть впереди, подавать первым пример самоотвержения и отважносты прочим ". Илья Андреевич, несмотря на сильный перекрестный огонь добрался вместе со своим отрядом рва вокруг крепости, наполненного водой, и овладел бастионом. Тяжело раненный в руку, он не покинул поле боя - только "Ослаб от истечение крови", передал командование бригадиру М. Платову.

А. Суворов в докладной записке императрице Екатерине ИИ о штурме крепости Измаил не забыл упомянуть и о "мужественной самоотвержение" бригадира И. Безбородко. За участие в этой военной кампании 25 марта 1791 он был награжден орденом Св. Георгия III степени и упомянутой выше золотой шпагой.

В 1792году, после окончания русско-турецкой войны 1787-1791 гг. , Получил в подарок от Екатерины II более 12 тыс. Десятин земли на правом берегу Бугского лимана (на месте современного села Парутино . Заселил полученные земли крепостными с Черниговщины и других местностей Украины .В 1793 году он награжден украшенной бриллиантами золотой саблей с надписью «За храбрость».

С 1795 году Илья Безбородко служит уже в звании генерал-поручика. В апреля 1797 года по день своей коронации император Павел I наградил его орденом святого Александра Невского, а в 1798 году назначил действительным тайным советником и сенатором. В 1789. граф Безбородко находясь в Петербурге стал масоном. На службе Безбородко находился до 1799 года, когда ушел в отставку.

После кончины брата, Илья Андреевич наследовал всё его состояние, и уже 4 сентября 1800 года уволен был от службы. Храбрый солдат, прекрасный семьянин, благожелательный ко всем окружающим, Безбородко не обладал государственными способностями, но пользовался всеобщим уважением за свою честность и отчуждённость от всех придворных интриг.

И.А. Безбородко, несмотря на мужество и военные подвиги, мог навсегда остаться в тени своего выдающегося старшего брата. Однако, судьба распорядилась по-другому: именно с его именем связано открытие высшего учебного заведения в Нежине.

Согласно "Записки для моего духовного завещания", оставленной перед смертью старшим братом (официального завещания он не оставил), часть его денег предполагалось потратить на «устройство богоделен". Илья Андреевич, найдя этот документ только через 6 лет после смерти брата, "стал обдумывать средства для приведения в исполнение благотворительных намерений" и советоваться с близкими ему людьми: графом В. Кочубеем - своим племянником, воспитанником в доме покойного брата канцлера, а также с князем А. Куракиным и А. Судиенка, который был не только другом,но и заведовал его имениями.

В апреле 1805 В.П. Кочубей писал графу И.А. Безбородко:

Усердствуя с ними (то есть с князем А.Б.Куракиным и Судиенком) вместе, чтобы предположение Ваше наилучшим образом устроено быть могло, мы много рассуждали, какое бы именно общеполезное заведение имени покойного князя посвящено быть могло. Призрение бедных, богодельни, больницы, малые училища везде или есть, или к основанию назначены: итак, что было избрать для употребления капитала вашего?

Мы обратились на пример г. Демидова, который в Ярославле учредил гимназию высших наук, то есть училище, некоторым образом университету соответственное, и рассуждали, как Малороссия университета не имеет , да идворянские училища, на кои в обеих губерниях до миллиона дать хотели, состояться не могут, быв несообразны общей системе для училищ принятой, то существенная пользадля края сего быть может, если вы соорудите подобное заведение».

В этом же письме граф В. Кочубей говорит и о месте в Малороссии, где такое учебное заведение могло быть открыт:

«Смею просить Вас, чтобы, если Вы на что-нибуть решитесь, то чтобы уже по возможности не умалять назначений Ваших, и лучше уже ничего не предпринимать, нежели сделать что-нибудь не полное. Город весь говорит уже о пожертвовании Вашем <…> Я осмеливаюсь также просить, чтобы прислан был при письме Вашем и план дому Вашего и саду в Нежине. Место сие так хорошо, что в здешнем холодном климате покажется оно раем небесным. Я признаюсь, что и сам я был прельщен в проезде моем в чужие края, и теперь удивляюсь, как в Малой России такой сад аглицкий есть.»

Результатом этой переписки и совещаний стало обращение Ильи Андреевича к императора Александра I, датированное 19 июля 1805, с просьбой об открытии учебного заведения в Нежине. Считаем необходимым процитировать этот документ:

Всемилостивейший государь!

После смерти покойного брата моего, князя Безбородко, нашел я в бумагах его записку, в коей означено желание его, чтобы с доходов его имения взносимо было в вопитательный дом:

1)В продолжении первых пяти лет после смерти его, по 10,000 р.

2)По истечении сего времени, чрез 8 лет, по 20,000 рублей. Воля брата моего была, чтобы собираемые с сих сумм по взносе проценты обращаемы были в пользу богоугодных заведений.

Получив в наследство имение покойного брата моего, не мог я до сих пор, по разным обстоятельствам домашним, привести сего предположения в действие.

Теперь, желая исполнить оное в точности и обратить сие пожертвование наиполезнейшим образом для общества, я купно рассуждал, что нигде удобнее оно употреблено быть не может, как в Малороссии, отчизне покойного моего брата.

В сем предположении я изыскивал, на какое бы именно полезное заведение сумма сия, которую я взнести распологаюсь, обращена быть могла; и находя, что попечением правительства в сем краю уже основано и еще предназначается довольно пристанищ для призрения бедных, я сужу, что всего удобнее и с видами Вашего Императорского Величества к распространению просвещения сообразнее быть может устроить в Малороссии за счет сего пожертвования училище высших наук, которое здесь еще не существует и от которого можно ожидать великой пользы, как для всех, так особливо для тех неимущих дворян и другого сословия молодых людей, кои по скудости своей не могут иметь достаточных способов к образованию себе и коим, с учреждением сего заведения открыться может новое средство к приготовлению себя на службу Вашего Императорского Величества.

Изложив намерение мое, должен я всеподданейше представить о тех способах, кои могут быть преподаны к приведению его в действие».

Далее в записке говорилось о денежных суммах, которые предполагалось выделить на обустройство этого учебного заведения. При этом И.А. Безбородко к пожертвованиям старшего брата “полагает от себя дать под означенное училище навсегда место с садом, принадлежащим мне в г. Нежине, коему и план при сем представляю, и заготовленный для строения дому материал, состоящий из кирпича” . Кроме того, Илья Андреевич “присоединил от себя ежегодный взнос “на вечные времена” по 15,000 р., в обеспечение чего представил свое недвижимое близ Нежина имение в 3.000 душ (Носовка и Веркиевка), на доходы с которого в означенном размере право навсегда отдавалось Нежинскому высшему училищу” .

Завершалось обращение к царю словами: "... и чтоб оно наименований было Гимназия высших наук».

Обращение это царю должен был передать граф В. Кочубей, который сразу после визита к монарху писал И.А. Безбородко: "Преисполненный полного удовольствия я, не мешкая нимало, поднеся письмо Ваше Его Величеству и имел также полную приятность видеть, что подвиг Ваш был принят с отменным благоговения ".

В. Кочубей не ошибся: Александр I 4 сентября 1805 подписал указ об открытии в Нежине Гимназии высших наук князя А.А. Безбородко.

29 июля 1805 г. император Александр I возложил на графа Безбородко орден Святого Владимира 1-й степени, главным образом за то, что он пожертвовал на основание в Нежине гимназии дом и сад, выдав для этой цели 210 тыс. руб., назначенные его братом А. А. Безбородко для благотворительных дел, и обязался вносить по 150 000 руб. ежегодно, обеспечив взнос 3000 крестьян.

Гимназия, получившая название Нежинской гимназии высших наук была открыта в 1820 году. Интересно, что начало комплектования фондов её библиотеки, также было положено личным собранием книг А. Безбородко. К сожалению, Илья Андреевич Безбородко не дожил до открытия гимназии. В Нежине уже через два года было достроено помещение будущего первого из заведений современной Нежинской высшей школы, дело открытия которой в 1820 решил племянник обоих Безбородьков граф Александр Григорьевич Кушелев-Безбородко.

Таким образом, почувствовав дух времени, Илья Андреевич Безбородко изменил назначение пожертвований, которые оставил его старший брат Александр Андреевич, тем самым обеспечив появление в Нежине одного из первых высших учебных заведений в Украине.

Он умер в Санкт-Петербурге 3 июня 1815 на шестидесятом году от рождения, навсегда увековечив "имя свое Не только в Возрожденное им к новой умственной жизни Малороссии, но и в целой России" . Похоронен он, как и старший брат князь А.А. Безбородко, на территории Александро-Невской лавры в Санкт-Петербурге вместе с супругой.

И. А. Безбородко был женат с 1782 года на Анне Ивановне Ширяевой (9 сентября 1766— 27 июля 1824), кавалерственной даме ордена св. Екатерины меньшего креста, которая имела большое влияние на мужа. В браке имели троих детей. Всё состояние И. А. Безбородко перешло к его младшей дочери и внукам Кушелевым, так как единственный сын его умер раньше отца. Дочери Безбородко были наследницами всего состояния своего дяди А. А. Безбородко, что сделало их богатейшими невестами России.

• Любовь Ильинична (1783—1809), была замужем с 1799 года за адмиралом графом Григорием Григорьевичем Кушелевым; их старший сын тайный советник, сенатор и камергер, граф Александр Григорьевич, получил позволение именоваться графом Кушелевым-Безбородко. Он был почётным попечителем Нежинского лицея князя А. А. Безбородко, каковым правом высочайше велено пользоваться старшему в роде Безбородко. Второй сын Григорий Григорьевич, генерал-майор, директор Артиллерийского департамента.
• Андрей Ильич (1784—1814), получил домашнее воспитание, продолжил образование в Париже. В день коронации Павла I был пожалован камергером Высочайшего двора и действительным статским советником. Служил в Александрийском гусарском полку, проиграв в карты около 20 000 руб., вышел в отставку. Жил в Петербурге в родительском доме. По отзывам современника, имея много недостатков, неуклюжий и некрасивый Безбородко был добрым человеком и никогда не делал никому зла[2].
• Клеопатра Ильинична (1791—1840), была замужем с 1811 года за генерал-майором князем А. Я. Лобановым-Ростовским (1788—1866).

https://cool-skarlet.livejournal.com/1072548.html

Граф, затем светлейший князь Александр Андреевич Безбородко (14 [25] марта 1747[6], Глухов — 6 [17] апреля 1799, Санкт-Петербург) — русский и украинский казацко-старшинского происхождения. Полковник Нежинского и Киевского казацких полков Войска Запорожского . Член Российской Академии, почетный член Академии Искусств, имперский сенатор, светлейший князь Российской империи , канцлер правительства периода российской императрицыЕкатерины II , фактически руководивший внешней политикой Российской империи после ухода в отставку в 1781 году Никиты Панина, главный директор почты Российской Империи, имел значительное влияние на императора Павла I .

Родился в наследственном поместье, селе Стольном Глуховского уезда (ныне Сумская область Украина) 14 марта 1747 года в семье генерального писаря Андрея Яковлевича из рода Безбородко и дочери генерального судьи Михаила Забелы Евдокии (1716—1803). Статс-дама с 5.04.1797 г.

Обучался сначала в доме своих родителей, а потом в Киевской духовной академии, где и проявились его способности. С 1765 года началась служба Безбородко: он был записан в бунчуковые товарищи и назначен правителем канцелярии малороссийского генерал-губернатора графа Петра Румянцева.

В 1767 году Безбородко определён членом малороссийского генерального суда, а через два года, когда началась война с Турцией, он оставил гражданскую службу, поступил в военную (наказной полковник в 1768 — 1773 годах) и выступил в поход к Бугу с Нежинским полком и после начальствовал над городовыми (иррегулярными) полками: Лубенским, Миргородским и компанейским.

Когда Румянцев был назначен главнокомандующим над русскими войсками против турок, Безбородко перешёл в его армию и находился при нём неотлучно в сражениях: 4 июля 1770 г., не доходя речки Ларги; 5-го — при нападении турок на авангард правого крыла; 7-го в Ларгской битве, где по собственному желанию сражался в передовом отряде; 21-го участвовал в знаменитом сражении при Кагуле; 18 июня 1778 года был при штурме наружного силистрийского ретраншамента и в течение всей войны, управляя делами генерал-фельдмаршал, с успехом исполнял разные тайные поручения.

За свою службу Александр Андреевич 22 марта 1774 года был пожалован в полковники, а в следующем 1775 году по прибытии в Москву с графом Румянцевым он поступил к государыне для принятия прошений, поступающих на высочайшее имя. Со временем стал самым могущественным из всех её статс-секретарей: фактически все бумаги и прошения стекались в его руки.

Из романа В.С.Пикуля «Фаворит»

......— А зачем взяла ты у Румянцева этих ослов — Безбородко да
Завадовского? Ведь их ублажать да кормить надобно.
— Ослов всегда кормят, — отвечала Екатерина. — Если их не
кормить, кто же тогда повезет наши тяжести?
Безбородко и Завадовский появились на Москве, состоя в
походном штате Румянцева, который соперников в делах воинских
не терпел. И сковырнуть Потемкина фельдмаршалу явно желалось. А
тут — кстати! Екатерина нажаловалась, что бумаг у нее
скопилось выше головы, а секретари — лодыри.
— Твои реляции-то кто писал для меня?
Румянцев назвал искусника Безбородько, императрица велела
явить его. Но, помятуя о завидном могуществе Потемкина,
фельдмаршал сказал Завадовскому, чтобы тоже представился.
— А мне-то зачем? Да и боюсь я, — струсил тот.
— А вот как дам по шее... не бойсь!
Появление Безбородко не обрадовало Екатерину: чурбан
неотесанный, шлепогубый, коротконогий, глазки свинячьи. Зато
мужественная красота Завадовского ей приглянулась. Близ этого
чернобрового красавца Безбородко казался женщине ненужным и
даже глуповатым. Из вежливости она его спросила:
— Французским достаточно владеете?
— Не удосужился. Едино латынь постиг.
— Вряд ли вы мне сгодитесь, — поморщилась Екатерина.
Чтобы избавиться от урода, она строго сказала, что возьмет
его в кабинет-секретари при условии, если через год он будет
владеть французским, как природный парижанин:
— Дабы времени зря не терять, покопайтесь пока в делах
иностранных, разберите в моих шкафах книги, я вас у принятия
челобитен попридержу... А там видно будет!

По приезде в столицу Завадовский получил от императрицы
перстень с ее монограммой, а Безбородко, словно крот, перерывал
архивы, принимал челобитные, штудировал дипломатические акты.
На масленицу Екатерина созвала к блинам всех дежурных при
дворе. Велела и кабинет-секретарей позвать. Камер-лакей
доложил, что в канцелярии пусто, как на кладбище:
— Только какой-то Безбородко торчит.
— Ну что ж. Зови хоть его... торчащего там!
За блинами возникла речь об одном старинном законе: все
путались, плохо в нем извещенные, и тогда Безбородко с конца
стола прочел его наизусть, Екатерина, не доверяя такой памяти,
велела принести том законов, а Безбородко подсказал:
— Это на странице двести семнадцатой, снизу!
Все точно. Теперь Екатерина иначе взглянула на эту образину,
полюбопытствовала об успехах во французском. Безбородко ответил
ей:
— Я решил, что латыни и французского маловато. Заодно уж
итальянский с немецким изучаю. Скоро буду знать.
— Отчего у вас прозвание столь смешное?
— Не смешное, ваше величество, а страшное. Предку моему
Демьяну татары крымские в злой сече на саблях отсекли
подбородок, оттого потомки и стали писаться Безбородками...
Работать с Екатериной было легко. Она быстро схватывала суть
чужой мысли, придиралась лишь к точности выражений письменных,
но в разговоре с нею можно было не стесняться. Часто она
прерывала собеседника на середине фразы:
— Довольно! Я уже поняла вас...

.......Перед отъездом в Берлин граф Румянцев-Задунайский предостерег Екатерину относительно Безбородко:

-- Хотя и умен, как цыган на лошадиной ярмарке, но ты его прижучь. Сладострастию предан безмерно, женщин любит до исступления, за девку штаны свои заложит.

-- Да какой девке нужна эта уродина?

-- Пробавляется любовью по вертепам.

Для Екатерины это была новость:

-- Безбородко допущен до дел иностранных, секретных. Ты уж не пугай меня, скажи прямо: продажен он или нет?

-- Увы, матушка, продажен.

-- Уловлен хоть раз был? На чем попался?

-- На войне патенты офицерские за деньги продавал. При армии на Дунае расплодил офицеров столько, что капитаны на запятках карет ездили, а поручики мне сапоги чистили.

-- Плохо, что ты подсунул мне Безбородко, не предупредив. А теперь он в тайны политики Кабинета проник. Послы же иноземные, сам ведаешь, так и рыщут, кому бы взятку сунуть. Выход один, -сказала Екатерина, не желавшая расставаться с Безбородко, -завалить его золотом по самое горло, чтобы он, жук, в подачках от иностранных дворов не нуждался.

-- А где ты денег возьмешь столько?

-- На других экономить стану, — отвечала Екатерина...

За всю свою службу на благо империи не взял ни одной взятки в иностранных дипломатов!

Александру Безбородко пришлось завоевывать расположение государыни не в дворцовой спальне, а в пыльных кабинетах, среди бумаг, перьев и чернил.

Первоначально он был назначен секретарем по приему челобитных, поступающих на Высочайшее имя. Эта не столь ответственная должность, тем не менее, дала молодому чиновнику возможность наглядно продемонстрировать свои незаурядные способности. Парадокс, но, по отзывам современников, украинец Безбородко чуть ли не единственный из екатерининского окружения в совершенстве владел литературным русским языком.

И неудивительно, что обязанности Александра Андреевича недолго ограничивались приемом прошений. Екатерина II, отдавая должное одаренности Безбородко, начала давать ему самые разнообразные поручения. Постепенно сметливый уроженец Глухова стал любимым докладчиком российской императрицы. «Не могу нахвалиться пребыванием своим здесь, — писал Безбородко отцу в 1778 г. — Ее Императорское Величество ото дня в день умножает ко мне свою доверенность… Во мне вся публика и двор видят ее первого секретаря, потому что через мои руки идут дела сенатские, Синода, Иностранной коллегии, не исключая и секретнейших…»

Ну а в письмах самой царицы Александр Безбородко фигурировал как «мой фактотум» (буквально — «делающий все», т. е. незаменимый помощник, правая рука).

Естественно, что всемогущая императрица не обделила Безбородко своими милостями. В 1779 г. он был произведен в бригадиры и получил 1200 крестьянских душ.

О талантах царского секретаря ходили легенды. Приведем характерный пример. Как-то Екатерина поручила Безбородко составление некоего важного указа. «Фактотум», хоть и обладавший отличной памятью, но загруженный массой дел, забыл об этом поручении. Спохватился Безбородко лишь на следующий день, когда императрица, вызвав его к себе, поинтересовалась, готов ли документ. Опасаясь навлечь на себя царский гнев, Александр Андреевич решился на импровизацию. Он достал из своего портфеля чистый бумажный лист и начал вслух «читать» воображаемый текст указа. Находчивый придворный рассчитывал на поправки со стороны Екатерины, которые позволили бы ему выиграть время и придать этому виртуальному документу вещественную форму. Но он перестарался. Законодательный экспромт Безбородко так понравился государыне, что она попросила немедленно дать указ ей на подпись. Смущенный секретарь протянул императрице белоснежный лист бумаги и замер в ожидании серьезного нагоняя. Однако реакция Екатерины оказалась прямо противоположной — правительница России выразила восхищение необыкновенными способностями своего помощника.

С должностью секретаря императрицы Безбородко совмещал ряд других важных постов. В частности, он много сделал для развития почтовой службы в Российской империи, приведения в порядок финансовой системы страны. Однако наиболее плодотворной была деятельность Александра Андреевича в области внешней политики.

В 1780 г. он был причислен к Коллегии иностранных дел. Екатерина II не случайно решила испытать силы своего секретаря на дипломатической стезе. Незадолго до этого Безбородко представил государыне меморандум, в котором выдвинул новую концепцию геополитической стратегии Российского государства. Его проект, на долгие годы ставший основой екатерининской внешнеполитической доктрины, предусматривал восстановление Византийской империи со столицей в Константинополе и русским ставленником на троне.

Влияние Александра Андреевича как дипломата особенно возросло с 1783 г., после смерти графа Н. Панина, возглавлявшего Коллегию иностранных дел. Новый глава внешнеполитического ведомства И. Остерман был человеком посредственного ума, поэтому фактически руководство коллегией перешло в руки ее второго присутственного члена — Безбородко.

Одним из самых значительных успехов талантливого царедворца на новом поприще было присоединение Крыма к России в 1783 г. Вхождение полуострова в состав империи стало возможным благодаря совместным дипломатическим усилиям Безбородко и князя Потемкина. Благодарность Екатерины II не заставила себя долго ждать: в 1784 г. Александр Безбородко получил графский титул. Герб новоиспеченного графа сопровождал девиз — «labore et zelo», т. е. «трудом и рвением».

Конец 80-х гг. XVIII в. был отмечен резким обострением международной обстановки. В 1787 г. Турция, требуя возвращения Крыма под власть султана, объявила Российской империи войну. Год спустя боевые действия против России начала ее давняя соперница на Балтике — Швеция. В то время как русские войска теснили неприятеля на полях сражений, посильный вклад в борьбу с супостатом на дипломатическом фронте вносил Александр Андреевич Безбородко. В 1790 г. граф принимал участие в подписании Верельского мирного договора со Швецией, закрепившего довоенные границы двух государств. Тогда же Безбородко был пожалован чин действительного тайного советника.

В следующем году на плечи исполнительного сановника была возложена новая ответственная миссия — заключение мира с Османской империей. Плодом упорной дипломатической борьбы стал выгодный для России Ясский мирный договор 1791 г., по которому Турция отказывалась от всяких претензий на Крым и передавала северному соседу междуречье Южного Буга и Днестра. Императрица щедро вознаградила Безбородко за труды: он получил орден Андрея Первозванного, 50000 рублей, усыпанную бриллиантами масличную ветвь для ношения на шляпе и 5000 крестьянских душ в Подольской губернии.

Лаконичную оценку своей деятельности в качестве дипломата дал сам Безбородко. В конце карьеры он говорил молодым подчиненным: «Не знаю, как будет при вас, а при нас ни одна пушка в Европе без позволения нашего выпалить не смела».

Усердные труды на благо Российского государства отнимали у графа Безбородко массу сил и времени. Поэтому вполне естественно, что немногочисленные часы досуга сановник старался проводить с максимальной отдачей. Александр Андреевич привык жить на широкую ногу, имел репутацию хлебосольного хозяина, просвещенного мецената, крупнейшего коллекционера живописных полотен и произведений прикладного искусства.

В 1783 г. преуспевающий царедворец приобрел роскошный особняк на Почтамтской улице в Санкт-Петербурге. Дом Безбородко считался одним из богатейших в столице, славился пышным убранством и великолепной картинной галереей. Каждый день там накрывался стол на сто человек. Сесть за него мог любой дворянин, независимо от того, получил он от графа предварительное приглашение на трапезу или нет. Рассказывают, что один разорившийся помещик, прибыв в столицу, поддерживал свое существование исключительно за счет завтраков, обедов и ужинов у Безбородко. В конце концов хлебосольный вельможа, приметив в толпе гостей бедно одетого человека, поинтересовался у прислуги, кто это такой. И узнав о катастрофическом материальном положении помещика, оказал ему необходимую финансовую помощь.

Однако любители бесплатных яств были не единственными посетителями радушного графа. В особняк на Почтамтской улице часто наведывались приезжие из далеких Киева, Чернигова, Полтавы и, конечно же, Глухова. Безбородко не забывал родной край и охотно покровительствовал землякам. Каждому из них влиятельный сановник старался помочь советом, деньгами или своей протекцией, хоть порой это было и нелегко. Так, однажды кто-то из соотечественников попросил устроить его на место театрального дирижера, «чтобы палочкой махать да по шести тысяч брать». Александру Андреевичу пришлось долго разъяснять наивному просителю, что для получения дирижерской должности нужно хотя бы немного разбираться в музыке…

Продолжая наше повествование об Александре Безбородко, нельзя не упомянуть о двух страстных увлечениях ближайшего помощника российской императрицы. Одно из них — картежная игра. Иной раз Безбородко проводил за зеленым сукном целые ночи напролет, проигрывая своим партнерам астрономические суммы денег.

Второй слабостью екатерининского вельможи были представительницы прекрасной половины человечества. Выбор самой обаятельной и привлекательной из них, очевидно, оказался не под силу могущественному придворному — Безбородко был закоренелым холостяком. Зато крутил романы почти со всеми столичными актрисами. И не только с ними. Каждым воскресным вечером, захватив с собой крупную сумму денег, любвеобильный царедворец отправлялся в увлекательное путешествие по ночному Петербургу. До пяти утра Безбородко проводил время в приятном обществе. Затем, вздремнув часа три, принимал ледяной душ и ехал с докладом во дворец, где моментально перевоплощался в почтенного государственного мужа.

В жизни Безбородко были две страсти - карты и женщины. Внешне довольно неприглядный Безбородко так никогда и не женился, но о его любовных похождениях говорила вся столица. Он имел особую слабость к певиц и актрис. Самый связь Безбородко имел с актрисой Ольгой Каратыгин. Он познакомился с ней в 1789 г.., А в 90-х она переехала к графу и жила с ним гражданским браком. Плодом такого союза стала внебрачная дочь - Наталья Верецкого.

Создавалось впечатление, будто в Александре Андреевиче живут два разных, совершенно непохожих человека — мудрый, рассудительный сановник и беззаботный кутила, ловелас, картежник. Внешность Безбородко еще больше усиливала эффект «двойной натуры» — тучный, неуклюжий вельможа не очень-то соответствовал хрестоматийному образу политика-интеллектуала. Однако, как справедливо заметил в своих мемуарах французский посол Сегюр, «в толстом теле Безбородко скрывал тончайший ум».

6 ноября 1796 г. умерла Екатерина II. На российский престол вступил ее сын — император Павел I. Многим вельможам из «екатерининской гвардии» немедленно пришлось испытать на себе крутой нрав нового самодержца. Павел снял с занимаемых должностей чуть ли не всех приближенных покойной государыни. А вот Безбородко повезло и на этот раз. В отличие от многочисленных коллег он не только сохранил свое положение при дворе, но даже и упрочил его. В чем же крылась причина благосклонности Павла I к Александру Андреевичу?

На этот счет в российском бомонде конца XVIII столетия циркулировал один весьма нелестный для Безбородко слух. Известно, что Екатерина II недолюбливала сына. В разговорах с особо доверенными лицами она неоднократно высказывала намерение передать престол своему внуку Александру, минуя Павла. Придворная молва гласила, что незадолго до смерти императрица якобы составила завещание в пользу Александра. Этот секретный документ был передан на хранение графу Безбородко, в обязанности которого вменялось обнародовать завещание после кончины государыни. Однако хитроумный сановник доверия Екатерины не оправдал. Он сообщил о царской духовной Павлу и будто бы даже лично участвовал в уничтожении злополучной бумаги.

Так или иначе, но Безбородко оказался в большом фаворе у нового императора. «Этот человек для меня — дар Божий», — говорил о нем Павел I. 5 апреля 1797 года, в день коронации Павла, Александр Андреевич был возведен в княжеское достоинство, получил 30000 десятин земли и 6000 крестьянских душ. А спустя две недели государь издал указ о назначении Безбородко государственным канцлером. Удачливый вельможа достиг вершины бюрократической лестницы Российской империи.

Примечательно, что сановник, обласканный двумя монархами, не превратился в слепого поклонника государственных устоев царской России. Он не мог не замечать пороков существующей политической системы.

В 1798 г. Безбородко подготовил «Записку о составлении законов Российских» — план реформ, призванный усовершенствовать общественно-политический строй империи и тем самым уберечь страну от возможного повторения «французского сценария» с ужасами кровавого революционного террора. Идеалом канцлера была «истинная монархия» в виде сословного общества, где права и обязанности каждого из сословий четко определены законом. Представители всех сословий должны были заседать в Сенате, выполнявшем функции законосовещательного органа. Проект Безбородко предусматривал установление фиксированных крестьянских повинностей, запрещение продажи крепостных без земли и ряд других преобразований.

Для Екатерины II Безбородко был незаменимым человеком. Именно ему императрица доверяла самые сокровенные мысли и поручала самые секретные дипломатические задания. Ему принадлежит честь заключения Верельского и Ясского мирных договоров, а также подписание Конвенции о третьем разделе Речи Посполитой. Русские посланники при европейских дворах, европейские дипломаты и другие государственные лица, которым привелось общаться с Безбородко, высоко ценили его дипломатические способности, умение быстро и легко решать самые сложные дела. Оценивая дипломатическую деятельность Безбородко, молодой в то время дипломат Ростопчин с восхищением писал: «Для успеха в самом трудном деле ему стоит только приняться за работу. Он оказал России самую важную услугу, какую только можно было сделать». Александр Безбородко знал себе цену. Самый видный дипломат после Панина, он говорил в конце карьеры своим преемникам: «Не знаю, как будет при вас, а при нас ни одна пушка в Европе без позволения нашего выпалить не смела».

Часть своего огромного состояния Безбородко завещал на благотворительные цели. На эти деньги в украинских землях было основано учебное заведение нового типа — Нежинский лицей, ныне — педагогический университет, один из старейших в нашей стране.

После 1796 Безбородко постоянно болеет. Сказывается разгульный образ жизни и переживания после смерти императрицы. В декабре 1798 физические страдания становятся невыносимыми. Канцлер просится в отставку, но император затягивает с ответом. В конце зимы князь хочет ехать в Карлсбад на лечение минеральными водами. Но не успевает - его разбивает паралич и 6 апреля 1799 он умирает на 52-году жизни .

Погребён в палатке Благовещенской церкви Александро-Невской лавры. Надгробие Безбородко в Благовещенской усыпальнице Александро-Невской лавры относится к лучшим образцам надгробных памятников России того периода. Скульптор — Ж. Д. Рашетт, архитектор — Н. А. Львов, 1803 г. Бронзовая многофигурная композиция на мраморном постаменте. В центре на колонне портретный бюст Безбородко, за ним крылатый гений Мира с оливковой ветвью. По сторонам две аллегорические женские фигуры: слева сидящая на стопке книг возле неё фигурка петуха; справа крылатая, опирающаяся на колонну На колонне и постаменте вырублены надписи.

https://cool-skarlet.livejournal.com/1072221.html

Уинстон Черчилль, 1951-55

Энтони Иден, 1955-57

Гарольд Макмиллан, 1957-63

Александр Дуглас-Хьюм, 1963-64

Гарольд Вильсон, 1964-70

Эдвард Хит, 1970-74

Гарольд Вильсон повторно, 1974-76

Джеймс Каллаган, 1976-79

Маргарет Тэтчер, 1979-90

Елизавета, действующий премьер Маргарет Тэтчер и бывшие премьеры Каллаган, Дуглас-Хьюм, Макмиллан, Вильсон и Хит на Даунинг стрит, 10 — отмечают 250-летие использования здания в качестве резиденции премьер-министров.

Тони Блэр, 1997-2007

Елизавета, действующий премьер Тони Блэр и бывшие премьеры Тетчер, Хит, Каллаган и Мейджор на Даунинг-стрит, 10 перед официальным ужином, открывающим празднества золотого юбилея правления королевы.

Гордон Браун, 2007-10

Дэвид Кэмерон, 2010-16

Тереза Мэй, 2016-19

Борис Джонсон, 2019-

Но мужчинам не приходится совершать такие телодвижения

https://cool-skarlet.livejournal.com/1068416.html

https://www.liveinternet.ru/users/3166127/post456916991/

https://cool-skarlet.livejournal.com/1063410.html

https://www.liveinternet.ru/users/3166127/post456916991/

https://cool-skarlet.livejournal.com/1063410.html

Леди Эмили Мэри Леннокс родилась 6 октября 1731 года, в семье британского аристократа Чарльза Леннокса, второго герцога Ричмонда и Леннокса, и Сары, дочери Уильяма Кадогана, графа Кадогана. Леди Эмили Леннокс была крестной дочерью Георгия II. Она провела свои первые годы в Гудвуд-Хаусе в Сассексе. Ее отец был внебрачным сыном Карла II . И, таким образом, Леди Эмили была внучкой Карла II и Луизы де Керуа, герцогини Портсмутской .

Дедушка и бабушка.

Ее родители поженились 4 декабря 1719 года в Гааге,Нидерланды. Предположительно, договор был результатом взаимовыгодного делового соглашения. Первый герцог Ричмонд был великим игроком, и он был в большом долгу перед ирландским графом Кадоганом. Чтобы заплатить долг, он предложил своему сыну Чарльзу стать женихом дочери Кадогана Сарре. Граф согласился - его дочь однажды станет английской герцогиней! Брак был быстро устроен, так как молодой жених собирался отправиться в Гранд Тур со своим наставником и отсутствовал долгие годы.

Чарльзу Ленноксу было всего 18 лет, а Саре Кадоган - 13 лет, и она все еще была в детской. Дети узнали о предстоящем браке в день свадьбы, и Сара предстала перед своим молодым женихом как раз перед свадебной службой.

Маленькая девочка потеряла дар речи, и жених испугался, что он женился на, как он выразился, «придурке». Брак состоялся независимо от чувств и пожеланий детей, так как это было нормой для браков, заключенных между политически влиятельными аристократическими семьями в восемнадцатом веке.

После церемонии новый муж уехал в Италию со своим воспитателем, а невеста вернулась в детскую.

Перенесемся на три года вперед, и Чарльз Леннокс вернулся в Лондон из своих странствий по Континенталу молодым человеком 21 года. Вместо того чтобы претендовать или даже навещать свою жену, он отправился в театр. Он заметил, что недалеко от него сидит красивая молодая женщина. Он спросил кого-то, кем она была. Его осведомитель заявил, что он, должно быть, незнакомец в городе, потому что все знали прекрасную Леди Марч (Сару Кадоган, которая была!). Красивая женщина, которой восхищался Чарльз, на самом деле была его собственной женой!

Вскоре после этого Чарльз Леннокс, как лорд Марч, претендовал на свою 16-летнюю невесту. Брак имел огромный успех, и пара была предана друг другу всю оставшуюся жизнь. Это было выдающимся достижением, учитывая слабые стандарты аристократических браков, особенно учитывая, что брак был организован между двумя детьми.

Сара была назначена Леди Спальни при Каролине Ансбахской, тогда еще Принцессе Уэльской, и осталась на этом посту, когда Кэролайн стала супругой короля в 1727 году. Она получала зарплату в 500 фунтов стерлингов в год, но, несмотря на то, что эта должность была самой высокой должностью во дворце, она выполняла повседневные обязанности, включая заказ еды и одежды, а также отправку слуг для выполнения поручений.

У Сары было двадцать три беременности, от которых выжили двенадцать детей, 7 из которых дожили до совершеннолетия.

Леди Эмили вышла замуж в 15 лет за Джеймса Фицджеральда, 20-го графа Килдэр , 7 февраля 1747 года. После свадьбы в Лондоне пара вернулась в родную Ирландию Фицджеральда, сначала проживая в Ленстер-Хаус, а затем в Картон-Хаус .

Carton House - это загородный дом и прилегающая к нему территория, которая была родовым местом графов Килдэр и герцогов Ленстеров . Расположенный в 23 км к западу от Дублина , в Мейнуте , графство Килдэр , составляет 1100 акров (4,5 км^2). В течение двухсот лет земельная собственность графов Кидлэр была лучшим примером в Ирландии созданного в грузинский период ландшафтного парка. Леди Эмили сыграла важную роль в развитии дома и поместья. Она создала «Китайскую комнату» (спальня королевы Виктории ) и украсила знаменитую ракушку «Шелл» в парке ракушками со всего мира. Одним из 23 детей Эмили был знаменитый ирландский патриот лорд Эдвард Фицджеральд , лидер восстания 1798 года .В 2000-х годах большая часть собственности была перестроена в два поля для гольфа, а дом - в гостиничный комплекс.

Эмили не могла бы быть лучшей партией для обладателя древнейшего рода Ирландии. У нее было то, что художник нынешнего портрета назвал «сладостью выражения», в сопровождении выдающегося интеллекта (она была постоянным читателем в Лондоне всех новых книг, а также политических брошюр, романов, поэзии и пьес). У нее были и влиятельные политические контакты. Ее отец не только был выдающимся придворным, но и ее сестра (Джорджиана) Кэролайн была замужем за блестящим политиком вигов Генри Фоксом. Считается, что Эмили осторожно подталкивала графа Килдэр к решениям или действиям, которые он позже принимал как свои собственные. Во время визита в Лондон в 1753 году она договорилась платить г-ну Джонсу в клубе Уайта 2 гинеи в год, чтобы держать Килдэр в курсе событий. Во время ожесточенной фазы политической карьеры ее мужа ей принадлежало то, что она наслаждалась «хорошей борьбой» и переписывалась с Генри Фоксом относительно политики. Именно из-за ее участия в этих сферах Эмили на протяжении многих лет была известна как «королева Ирландии». Ее советы и связи сыграли свою роль в получении ее мужем Маркизата Килдэр в 1761 году и герцогства Ленстера в 1766 году.

Но основным местом жительства семьи был Дом Фрескати. Фрескати был поместьем, расположенным в Блэкрок, Дублин , между горами и морем. Дом Фрескати был построен в 1739 году для семьи Джона Хели Хатчинсона , проректора Тринити-колледж .

В 1750 - х годах , Хели-Хатчинсон продал дворец Джеймс Фитцджеральд, 1 - му герцогу Лейнстер , крупнейшему землевладельцу в Ирландии. Как говорят, когда герцогиня Ленстер, увидела, Фрескати, то влюбилась в эту собственность.

Это было любимое место жительства лорда Эдварда Фицджеральда , видного командира Объединенных ирландцев . Он был сыном Эмили и провел здесь большую часть своего детства. Эмили заботилась о здоровье своих детей, поэтому они проводили большую часть времени в Черной Скале и получили там образование. Эмили была сильным преданным почитателеми Жан-Жака Руссо «s Эмиле, который проповедовал важность практических уроков из реального мира, а не жесткого обучения книг. Эмили решила, что Блэкрок будет лучшим местом для воплощения русских идеалов в воспитании своих детей. Герцогиня, которая была не чужды экстравагантности, пригласила самого Руссо на Фрескати, чтобы быть воспитателем ее детей. Он отказался, поэтому Эмили наняла шотландского репетитора.

Их брак был, по сообщениям, счастливым, несмотря на измены лорда Килдэра. У пары было девятнадцать детей.

Ленстер умер в Leinster House , Дублин , в ноябре 1773 года , в возрасте 51 года и был похоронен в городской Церкви Христа . Ему наследовал его второй (но самый старший из выживших) сын, Уильям, маркиз Килдарский .

После смерти лорда Килдэра 19 ноября 1773 года Эмили вышла замуж за воспитателя своих детей, Уильяма Огилви, 26 августа 1774 года. Эмили завела роман несколько лет назад в доме Фрескати . Несмотря на повторный брак, она продолжала называться вдовствующей герцогиней Ленстер .

Эмили Фицджеральд, герцогиня Ленстерская, наняла Уильяма Огилви для обучения своих детей. Он был представлен ей Дином Марли и был описан как говорящий резким шотландским голосом, был суров, неуклюж, часто груб и часто небрит. Эксцентричный в своем возрасте этот застенчивый, сдержанный, довольно грязный человек считал, что дети были разумными незрелыми людьми и имел отличную связь с ними.

Он особенно любил лорда Эдварда Фицджеральда , готовя его к военной карьере. После ухода из армии лорд Эдвард был назначен главнокомандующим объединенными ирландцами незадолго до ирландского восстания 1798 года . Огилви навещал его, пока он скрывался от властей.

Огилви был младше ее на девять лет и был родным отцом ее младшего сына от первого брака лорда Джорджа Саймона Фитцджеральда. Леди Эмили избежала убийства дублинской аристократии за то, что она вышла замуж за этого невоспитанного хама, переехав в Париж после свадьбы.

Еще трое детей родились у них после свадьбы:

• Сесилия Маргарет Огилви (9 июля 1775–1824) она вышла замуж за Чарльза Локка 12 июля 1795 года. У них было три дочери.
• Шарлотта Огилви (родилась и умерла в 1777 году).
• Эмили Шарлотта "Мими" Огилви (май 1778–22 января 1832) она вышла замуж за Чарльза Джорджа Боклерка (сына Топама Боклерка и его жены Дианы Спенсер ; кратко депутат ) 29 апреля 1799 года. У них было тринадцать детей.
• Ее муж получил необычайно большое наследие, и пара вела роскошную светскую жизнь. Огилви приобрел поместье Ардгласс в графстве Даун у своего пасынка контр-адмирала лорда Чарльза Фицджеральда, и они с леди Эмили жили там часть своего брака в замке Ардгласс .

Ардгласс - это прибрежная рыбацкая деревня, город и волость в графстве Даун, Северная Ирландия, в историческом бароне Лекале-Нижняя. Это все еще относительно важная рыбацкая гавань. Он расположен на дороге B1 Ардгласс-Даунпатрик, примерно в 6 милях к юго-востоку от Даунпатрика, на полуострове Лекале в Ирландском море.

Уильям провел свои последние годы, восстанавливая город, который когда-то был крупным торговым портом. Он успешно построил здесь гавань в 1813 году и построил общественные бани, что сделало город одним из самых модных водопадов на севере Ирландии. Твердо веря в самодостаточность Ардгласса, разбил сады, чтобы жители могли выращивать свою продукцию.

Он умер в 1832 году, и его останки были похоронены в Ирландской церкви на улице Килдэр в Ардглассе. Он умер с любовью, которого помнят как «человека с характером, человека с великолепной решимостью, человека, абсолютно лишенного мелких подлостей, и человека исключительной нежности».

...Эмили великодушно относилась к воле первого мужа. Он оставил ей в наследство 4000 фунтов в год (увеличил с 3000 обещанных при свадьбе), а также дом Ленстер-Хаус (Дублин) и Картон Хаус (который она обменяла на Фрескати-Хаус и 40 000 фунтов) вместе со всем их содержимым. Она принесла приданое обычной герцогской дочери в 10 000 фунтов стерлингов, поэтому вступительные взносы и другие платежи нанесут материальный ущерб ее сыну, второму герцогу Ленстеру.

1-й Герцог также сделал чрезмерно щедрые условия для своих младших сыновей и всех его дочерей. Эмили, герцогиня Ленстер и ее второй муж, также получали обычную ежегодную ренту в размере 400 фунтов за каждого несовершеннолетнего ребенка, который жил с ней.

Таким образом, Эмили и Уильям Огилви, вероятно, были в финансовом отношении лучше обеспечены, чем второй герцог, который существовал менее чем на 7000 фунтов в год, из которых ему приходилось управлять двумя большими домами, играть роль в ирландской политике, а также обеспечивать щедрое приданое по 10 000 каждой для трех сестер, которые вышли замуж. Он также должен был выплатить огромные аннуитеты (по 2 000 каждый) следующим младшим братьям лорду Лекале и лорду Генри Фицджеральду , а также выплатить по 10 000 младшим братьям по возрасту . Так как Эмили дожила до 1814 года (пережив 2-го герцога на десять лет), все эти щедрые завещательные положения, а также огромные затраты на строительство, понесенные 1-м герцогом, наносили ущерб Лейнстерам на протяжении нескольких поколений.

Она пережила четырнадцать своих детей. Один из ее сыновей, лорд Эдвард Фицжеральд , был главной фигурой в республиканском движении и был убит во время ирландского восстания 1798 года .

Эмили Леннокс Огилви Фицджеральд умерла 27 марта 1814 года в возрасте 82 лет на Гросвенор-сквер в Лондоне.

Вот такая еще одна женская судьба.

https://cool-skarlet.livejournal.com/1063003.html

Благородная Альбина Аннунциата Пальмира, (Флоренция, 15 ноября 1875 года - Рим, 29 ноября 1942 года ), дочь самого важного коллекционера и торговца конца девятнадцатого века Флоренции Луиджи Пизани (1824-1895), владелеца Palazzo Lenzi, где он жил и создал свою художественную галерею и Марианны Салимбени.

Семья Пизани родом из Флоренции имеет прямое отношение к королевскому дому Польши. Станислав Лещинский, король Польши и его дочь Мария Лещинская, которая была женой Людовика ХV, их предком был преставитель семьи Пизани. Даже накидка графини на картине указывает на факт родственных отношений с королевским домом.

Графиня Нерина Пизани Вольпи ди Мисурата, как гламурная аристократка, рано посвятила себя культурной жизни Венеции. Ее портрет увековечил в своем романе «Il Fuoco» известный поэт Габриэле д'Аннунцио. Картина представляет «Прекрасную эпоху» благородного общества Венеции на рубеже веков в превосходной манере.

Она стала 8 октября 1906 года первой женой Джузеппе Вольпи(19 ноября 1877, Венеция — 16 ноября 1947, Рим) — 1-й граф Мисурата, итальянский бизнесмен и политик, член Национальной фашистской партии.

Вольпи являлся одним из основателей Венецианского кинофестиваля, на котором в честь Вольпи названы призы за лучшую мужскую и женскую роли. Первое ее вручение состоялось в 1935 году на 3-м Венецианском кинофестивале . Первыми обладателями Кубка Вольпи стали французский актер Пьер Бланшар и немецкая актриса Паула Весселя .

У них было две дочери:

1. Марина (Венеция, 19 февраля 1908 - 9 марта 1977 ), вышла замуж за принца Карло Маурицио Русполи из Поджио Суаса и была матерью Эсмеральды Русполи. Во втором браке была с графом Энрико Лулинг Бушетти.
2. Анна Мария Лозанна (Венеция, 19 апреля 1913 г. - Венеция, 28 мая 2004 г. ), вышла замуж в Венеции в 1932 г. за графа Чезаре Чиконья Моццони (разведена в 1972 г.): от брака была дочь Марина Чиконья, которая родилась в 1934 г. и в 1935 г. родился сын Бино Чиконья).
3. Их внучка - графиня Мария Чиконья. The New York Times описывает ее как «первую крупную итальянскую женщину-продюсера» и «одну из самых влиятельных женщин в европейском кино».

По всей вероятности супруги Вольпи развелись, хотя разводы в Италии были разрешены только в 1971 году. Ибо уже в 1932 году джузеппе официально женился второй раз.

Умерла графиня Нерина Вольпи 29 ноября 1942 году в Риме.

Во втором браке в 1932 году он женился на алжирке Натали Леони Эль-Кануи (Оран , 28 ноября 1899 г. - Венеция, 29 декабря 1989 г. ), ранее состоявшей в браке с французским ювелиром Жаком Лаклошем. Сын Джованни Вольпи родился в 1938 году .

Вольпи страдал от диабета . В медицинском заключении, подготовленном в ходе послевоенного периода и цитируемом в биографии Серхио Романо, также говорится о «тяжелом атеросклерозе с важными проявлениями», который предполагает, что Вольпи уже страдал болезнью Альцгеймера в течение нескольких лет .

Из-за его влияния Вольпи иногда называют последним дожем Венеции . В конце Второй мировой войны он бежал в Швейцарию 25 июля 1945 года. Через несколько месяцев он вернулся в Италию и жил в Риме до своей смерти в 1947 году.

При поддержке Папы Иоанна XXIII. Джузеппе Вольпи, хотя он сотрудничал и получал огромную выгоду от фашистского режима, нашел свое последнее пристанище в базилике Санта-Мария-Глориоза-деи-Фрари в Венеции.

Вот такая история жизни.

https://cool-skarlet.livejournal.com/1056831.html

11 Июля 2018

Лидчанка Наталья Папкова в прошлом педагог, учитель русского языка и литературы, более 20 лет отработавшая в СШ №11. Литература, история, культура – это не только ее профессия, но и увлечение по жизни. Наталья Ивановна много читает, путешествует, посещает знаменитые места. Дважды ей удалось побывать в итальянском городе Бари, где покоятся не только мощи Николая Чудотворца, но и прах королевы Польши и Великого княжества Литовского Боны Сфорцы, женщины, память о которой до сих пор овеяна легендами. Впечатления были настолько сильны, что ими лидчанка поделилась с «Лідскай газетай».

***

Кому-то снятся древние пирамиды Египта, кто-то мечтает прогуляться по узким улочкам старого Парижа, отдохнуть на душистых альпийских лугах, а я хочу еще раз побывать в Италии. Увлечение этой страной началось у меня еще в далекие школьные годы. Я влюбилась тогда в эпоху Ренессанса и не могла пройти мимо репродукций картин великих Рафаэля, Микеланджело, Леонардо да Винчи. А сколько замечательных книг было прочитано мною об их творчестве, жизни, стране! Как много я узнала о роде Медичи и Сфорца! И все думала: вот бы побывать во Флоренции или Милане!

Особенно заинтересовала меня судьба Леонардо да Винчи. Его юность проходила в прекрасной Флоренции, но при дворе Лоренцо Великолепного огромные таланты этого человека были не востребованы. И вот Леонардо в Милане, у герцога Лодовико Сфорцы, или Моро (это его прозвище). Здесь царит совсем другая придворная атмосфера. В герцогстве идет скрытая и утонченная борьба (совсем по-ренессански) за власть. Это борьба между дядей и его юным племянником Джаном Галеаццо Сфорцей. Юноша был законным наследником герцогского трона... Читаю о нем и сочувствую: ну где ему, красивому и мечтательному, хрупкому и изящному, справиться с жестоким, хитрым, надменным Лодовико Моро?

А случилось в этом семействе вот что… Сфорца были бедны и никому не известны. И только отец братьев Лодовико Моро и Галеаццо Мария Сфорца – Франческо Сфорца, – став жестоким кондотьером, сумел получить власть и богатство в Милане. Конную статую своего отца Франческо Сфорцы его сын Лодовико Моро заказал у Леонардо да Винчи. Статуя была изготовлена из глины, пока из глины, ибо деньги Лодовико нужны были для других дел. Через некоторое время этот колосс из глины погиб под ударами французских арбалетчиков на глазах своего великого создателя. Правителем Милана после смерти Франческо стал его сын Галеаццо Мария Сфорца. Он сделал свой двор самым роскошным и вошел в историю как покровитель искусства и кровожадный тиран. Жестокость его не знала пределов! И вот среди высшей знати Милана вспыхнул заговор. 26 декабря 1476 года в церкви, в разгар торжественной мессы, 33-летний Галеаццо Мария Сфорца был убит. В возрасте семи лет титул герцога получил его сын Джан Галеаццо Сфорца. Читаю об этих событиях и не могу избавиться от мысли: каким сложным и трудным было то время, как быстро взрослели люди и как рано уходили из жизни! Джан Галеаццо Сфорца прожил всего 25 лет, но дядя успел еще женить своего племянника на двоюродной сестре, Изабелле Арагонской, неаполитанской герцогине. У молодой четы родилось двое детей. А через три месяца после загадочной смерти Джана Галеаццо у него родилась дочь, которую назвали Боной. Ей одной удалось стать взрослой, она прожила 63 года и так же, как отец, умерла при таинственных обстоятельствах.

Этой девочкой была Бона Сфорца, королева Польши и великая княгиня Великого княжества Литовского! Ее крестным отцом был сам Леонардо да Винчи!

Читаю биографию Леонардо да Винчи и удивляюсь: ведь это еще и история жизни родителей Боны Сфорцы. Говорят, что ядовитым персиком из сада Леонардо отравил дядя своего племянника Джана Галеаццо, и что молодой герцог умирал мучительно и трудно, и что ему еще так хотелось жить... Рассматриваю портрет отца и матери королевы Боны и сравниваю с портретами их дочери в молодые годы. На меня смотрит прекрасная, умная девушка, яркая представительница эпохи Возрождения! И неудивительно, ведь рядом с ней были такие незаурядные и великие люди! Красавица Катрина Сфорца, графиня Форли и Имолы, тетушка королевы Боны: когда было нужно, она с оружием в руках вставала на защиту своих владений, руководила обороной, бросалась в бой на крепостные стены. Эта самая знаменитая женщина итальянского Возрождения вошла в историю под прозвищами «Тигрица из Форли» и «Львица из Романьи». Боне Сфорце было у кого учиться мужеству. А ее мать! Своим умом и неземной красотой она покорила сердце самого Леонардо да Винчи. Говорят, что это ее лицо на портрете Джоконды. Говорят, что они любили друг друга и у них даже были дети! Она стала его тайной женой и музой (именно в это время Леонардо да Винчи напишет свои самые знаменитые женские портреты: портрет Цецилии Галлерани, Лукреции Кривелли и, конечно, Изабеллы Арагонской, в это же время он создает и знаменитую «Мадонну Литту»).

Да мало ли что говорят! Правду мы уже никогда не узнаем. Но здесь, в Милане, среди этих людей, в этой обстановке, проходило детство маленькой Боны Сфорцы, формировались характер и мировоззрение одной из величайших женщин своего времени.

Увы, личность королевы Боны сегодня овеяна легендами. Она вошла в историю и память многих потомков как жестокая злодейка, отравившая невесту, а потом и супругу своего сына, Барбару Ра-дзивилл. Все это не более чем легенды. Еще в 1935 году польский исследователь Зимбицкий доказал, что Барбара умерла не от яда, а от… рака.

На самом деле королева Бона достойна как минимум памяти и уважения. В заслугу ей можно поставить расцвет многих белорусских городов, появление регулярной линейной планировки улиц, систему мелиорации, развитие ремесла и торговли. Во время ее правления строились дворцы, дороги, мосты, наступил необычный культурный подъем. При Боне Сфорце город Гродно получил водопровод, при ней здесь начали мостить улицы и торговую площадь, на ратуше появились первые городские часы, ставшие символом Гродно. Часы 1541 года! По распоряжению королевы был взят на службу и часовых дел мастер. Костел и монастырь Святого Духа в г. Гродно основаны Боной Сфорцей в 1550 году. Королева не жила в Гродно, но часто здесь бывала. Она владела этим городом до середины XVI века. Герб Гродно – это тоже ее заслуга! На нем изображен олень Святого Губерта – покровителя охоты и охотников. Благодаря ей Европа услышала “Песню про зубра”, именно при ее поддержке произведение было напечатано в Кракове. Издавались книги Ф. Скорины, в ВКЛ из Европы приезжали талантливые художники, архитекторы, скульпторы, итальянские повара, мастера. Мы благодарны королеве за европейские наряды, изысканные блюда (апельсины, лимоны, персики, миндаль, инжир, оливу), даже вилки привезла нам королева Бона.

Через несколько лет после ее тихой и незаметной смерти в итальянском городе Бари только ее дочь Анна Ягеллонка вспомнила о матери и заказала ей богатое мраморное надгробие. Усыпальницу спроектировал архитектор Гуччи, тот, который строил Старый замок Батория в Гродно. И наш белорусский город остался с королевой Боной теперь уже навсегда. Жаль, об этом мы уже сами не помним! А надо бы!

…Еще в 1499 году Лодовико Моро подарил герцогине Изабелле во владение город Бари. Этот старинный город – земли предков Изабеллы по отцу и рода Сфорца. В 1501 году она приехала жить в Бари вместе с дочерью. Изабелла Неаполитанская много сделала для восстановления и развития этого города. Здесь с матерью и жила когда-то, в юности, до своего отъезда в Польшу и ВКЛ, Бона. Этот древний город уже тогда был знаменит. В его базилике хранятся мощи Николая Чудотворца.

И вот я в Бари! Это столица современной Апулии. Стою на набережной и любуюсь Адриатическим морем, смотрю на остатки Траяновой дороги, подхожу к норманно-швабскому замку. Когда-то он принадлежал сыну Фридриха Барбароссы Генриху VI, а потом в нем жила герцогиня Изабелла. После возвращения из Польши и ВКЛ здесь поселилась и Бона Сфорца. Она мечтала провести тут свои последние дни. Не получилось! Бону отравил ее личный врач по приказу испанского короля Филиппа II.

Мрачный замок таит в себе много неизведанного. С группой туристов я захожу в базилику Святого Николая. Все спешат скорее вниз – поклониться мощам Николая Чудотворца. Никто не интересуется королевой Боной, даже туристы из Беларуси. На первом этаже базилики, в абсиде – мавзолей Боны Сфорцы. В соборе идет церемония венчания. Жду окончания церемонии. Подхожу к мавзолею. Тишина. Никто не несет ей цветы, даже никто не останавливается здесь! Она одинока и забыта! Почти как при жизни. Не понята, отвергнута, нелюбима. В XX веке ее могилу хотели убрать из базилики, и только уважение к прошлому, к истории остановило итальянцев. На черном саркофаге – статуя Боны. Фигура королевы – из белого мрамора во весь рост. Она сложила руки в молитве и встала на колени. О чем она молит? Может, о прощении, может, просит нас не забывать о ней, такой одинокой и никому не нужной в своей родной стране. Я хочу уйти и не могу. Не могу оставить королеву Бону одну! Я так много узнала о ней, прочла, что она уже кажется мне близким и родным человеком! Почему, почему так сложилась ее жизнь? Такое блистательное начало и такой бесславный конец у дочери миланского герцога! Новая группа туристов вошла в собор. Все опять спешат вниз, опять быстро проходят мимо мавзолея Боны, даже не смотрят в ее сторону. Я медленно выхожу из базилики. Королева грустно смотрит мне вслед. Оборачиваюсь и шепчу ей: «Прощайте, королева Бона!»

Кому-то снятся пирамиды Египта, кто-то мечтает пройти по узким улочкам Парижа, отдохнуть на душистых альпийских лугах, а я хочу еще раз побывать в Италии. Меня ждет Милан! Родина королевы Боны!

Текст: Наталья ПАПКОВА, лидчанка.

https://cool-skarlet.livejournal.com/1050907.html

После почти двух лет отсутствия, шумихи по поводу развода и путаницы в отношении ее местонахождения, принцесса Лалла Сальма из Марокко появилась открыто на публике, хотя и неофициально.

Принцесса в последний раз была сфотографирована в конце 2017 года. В среду утром 10 февраля она была в городе Бени Меллал, во внутренней части Марокко, и посетила с неофициальным визитом онкологический центр Бени Меллала. Онкологический центр подтвердил присутствие принцессы Лаллы Сальмы в Royal Central, сказав, что она прибыла в полдень.

Свидетели сообщили, что принцесса провела около двух часов в центре, навещая пациентов и разговаривая с персоналом больницы. Она была окружена строгой охраной и по сообщениям приехала из Марракеша. Фото можно посмотреть здесь .

Принцесса была страстным защитником тех, кто страдает от рака. В 2005 году она основала Фонд Лаллы Сальмы - Профилактика и лечение рака.

Лишь несколько дней назад королевская семья была сфотографирована впервые с 2017 года, когда она была со своей дочерью принцессой Лаллой Хадиджа в Джемаа-эль-Фна, Марракеш, Марокко, где они обедали в традиционном ресторане.

Не случайно, что принцесса, которая любима в Марокко, была замечена дважды в этом месяце после двух лет отсутствия. Международные СМИ, в том числе Royal Central, в течение нескольких месяцев подвергали сомнению ее местонахождение, и это было выдвинуто на первый план, когда король Фелипе и королева Испании Летиция отправились в Марокко с государственным визитом в прошлом месяце, за которым последовал визит герцога и герцогини Сассексской. Это, без сомнения, ответ Дворца, чтобы успокоить СМИ и спекуляции.

Слухи о разводе после 16 лет брака между принцессой и королем Марокко Мохаммедом VI начались в начале 2018 года в испанской прессе.

Заместитель главного редактора Royal Central Бриттани Баргер 19 февраля 2019 года высказыл свое мнение о том, почему марокканский Королевский суд должен публично подтвердить или опровергнуть развод, чтобы облегчить опасения по поводу исчезновения принцессы.

Многие вопросы могут быть решены Марокканским королевским дворцом - опубликовать публичное заявление, подтверждающее или опровергающее развод. С этим, объясните статус принцессы Лаллы Сальмы. Сохранит ли она свои титулы и безопасность? Сможет ли она продолжать благотворительную деятельность?

P.S. Прошу прощения за гугл-перевод. И, вообще если что не так — извините.

Уж очень я за нее переживаю.....

http://royalcentral.co.uk/international/moroccan-royal-family/new-princess-lalla-salma-undertakes-first-engagement-in-two-years-119693

https://www.tanja7.com/34180/

https://www.analkhabar.com/2019/04/

https://cool-skarlet.livejournal.com/1047503.html

На картине кисти Ван Дейка изображен Джордж Стюарт (1618 — 1642), один из сыновей герцога Эсме Стюарта. Вместе со своими двумя братьями Генри и Людовиком, Джордж воспитывался в Обиньи во Франции, в католической семье своей бабушки по отцовской линии, вдовствующей герцогини Кэтрин де Бальзак. После смерти старшего брата Генри, Джордж унаследовал его титул барона Обиньи. Позже он получил образование в колледже Наварры при Парижском университете.

В 1636 году молодой барон возвращается в Англию.
Через два года при английском дворе появляется юная леди Кэтрин Говард (? — 1650), дочь графа Суффолка. Своей красотой Кэтрин очаровывает всех придворных, а двадцатилетний Джордж безумно влюбляется в юную красавицу. Любовь влечёт молодых друг к другу, и они решают тайно обвенчаться. Без согласия отца невесты! Без согласия своего опекуна самого короля Карла! Тайный брак глубоко оскорбил короля, но Карл любил Джорджа, и вскоре молодая чета была прощена. Леди Кэтрин примечательна не только своей красотой, но и своей родословной. Она была племянницей скандально известной Френсис Говард, графини Сомерсет, обвинённой в смертельном отравлении сэра Томаса Овербери, придворного поэта, писателя и эссеиста.
Её пра-пра-прадедом был Томас Говард, герцог Норфолк, «страшный дядя» казненных жён Генриха VIII, Анны Болейн и Кэтрин Говард. Но, юная красавица, в отличие от своих печально известных предков, не плела интриг, она безмерно любила своего мужа, и за то небольшое время, что им было отведено судьбой, чтобы быть вместе, родила Джорджу двоих детей…

Чарльз Стюарт (7 марта 1639 — 12 декабря 1672) — 1-й граф Лихфилд и 1-й барон Стюарт из Ньюбери с 1645 года, 3-й герцог Ричмонд, 6-й граф и 6-й герцог Леннокс, 4-й граф Марч, 4-й барон Стюарт из Лейтон Бромсволт и 4-й лорд Клифтон из Лейтон Бромсволт с 1660 года, 11-й сеньор д’Обиньи с 1668 года. Его сестра леди Кэтрин (Стюарт) О’Брайен (ок. 1640—1702) унаследовала титул баронессы Клифтон.

Но это случится позже, а после того, как молодые супруги Обиньи были прощены, они поселились в Лондонской резиденции возле Ковент-Гарден.
В это время Ван Дейк написал портреты Кэтрин Говард и лорда Джорджа. Леди Кэтрин изображена в платье новобрачной с гирляндами роз в правой руке. На портрете надпись - леди Обиньи. Сейчас эта работа находится в Национальной галерее искусств, в Вашингтоне.

Может быть, молодой барон предчувствовал, какая участь в будущем ждала его? Через три года после венчания влюблённых, Англия была вовлечена в смуту Гражданской войны. Преданный королю, барон Обиньи участвовал в первом сражении войны – битве при Эджхилле. И хотя кавалеры под командованием принца Руперта выиграли сражение, Джордж Стюарт был смертельно ранен, и скончался в тот же день в возрасте двадцати четырёх лет. Он похоронен в Кафедральном соборе в Оксфорде. «Любовь сильнее меня», но смерть оказалась сильнее любви…

Кэтрин в 1648? году вышла замуж за Джеймса Ливингстон, 1-й граф Ньюбурга (ок. 1622 - 4 декабря 1670 г.), был шотландским пэром, который заседал в Палате общин Англии с 1661 по 1670 г. У них была одна дочь. Поскольку дата смерти Кэтрин 1650 год, то возможно она умерла при родах.

3 июля 1718 года она была замужем за Томасом Кокс . Их единственный ребенок Эдвард родился 6 февраля 1726 года. 28 мая 1728 года Томас Кокс был повышен до пэра барона Ловела, а его жена стала известной как леди Ловел .

3 августа 1734 года, после смерти своего отца она стала 19 - й баронессой Клиффорд самостоятельно.

9 мая 1744 года Лорд Ловел был повышен до графа Лестера , а его жена стала графиней Лестера . Их сын Эдвард (ныне именуемый виконтом Кокс) умер без проблем 31 августа 1753 года, а лорд Лестер умер 20 апреля 1759 года.

Леди Лестер умерла 28 февраля 1775 года.

https://cool-skarlet.livejournal.com/1046443.html

https://cool-skarlet.livejournal.com/1045677.html

Дарья Федоровна Фикельмон в своем дневнике оставила такой портрет Завадовской: « Я впервые увидела мадам Завадовскую, урожденную Влодек. Она полностью оправдывает свою репутацию красавицы. Высокая, статная, с великолепными правильными чертами, ослепительным цветом лица, но о ней можно сказать то же, что о прекрасном образе с полотна».

Через 10 лет Долли Фикельмон даст такую же высочайшую оценку красоте Наталии Николаевны Пушкиной, урожденной Гончаровой, сравнив её «небесную и несравненную красоту» с красотой Завадовской. «Это образ, возле которого можно оставаться часами как перед совершеннейшим творением Создателя!» Наталья Николаевна в качестве эталона красоты придет на смену Завадовской в 1840-е годы, когда та уже будет жить вне России, в Париже.

Елена Михайловна Завадовская царила в обществе, не придавая этому особого значения. Она была доброжелательной по отношению к людям, держалась просто, с милым добродушием. Граф Владимир Соллогуб писал : « Нет возможности передать неуловимую прелесть ее лица, гибкость стана, грацию и симпатичность, которыми была проникнута вся ее особа».

Красота ее была поразительной. Так М.Ю.Виельгорский, обращаясь однажды к музыканту В.Ленцу, собравшемуся к Завадовским, заметил: «Слушай, не ходи туда! Артистическая душа не может спокойно созерцать такую прекрасную женщину, я испытал это на себе».

В том, что портрет работы П.Ф.Соколова представляет Е.М.Завадовскую, я окончательно убедилась, сопоставив с ним атрибутированный портрет-миниатюру Елены Михайловны Завадовской работы Э.В. Бинеманна.

На портрете-миниатюре Э.В. Бинеманна Завадовской самое большее - 28 лет. Елена Михайловна предстает в красном с голубым тюрбане, корсаж расшит золочеными нитями, на шее нитка жемчуга, шоколадного цвета бархатное платье оттенено в тон ему меховой шубкой. На прекрасной формы руке светится браслет с крупным драгоценным камнем.

Время написания портрета неизвестно, но, на мой взгляд, судя по покрою платья, – это первая половина 1830-х годов. Хотя тюрбаны были в моде и в 1824 – 1826 годы, но в 1830-х годах тюрбаны по своей конструкции были ближе не к востоку, а к моде западного ренессанса. Подобный покрой тюрбана мы наблюдаем и у Завадовской, и у Авроры Демидовой, и у Екатерины Семеновой на портретах работы Карла Брюллова 1837 г. и 1836г. и у императрицы Александры Федоровны в 1830-е годы и многих других дам, следующих моде 30-х. Вообще тюрбаны надевались лишь в торжественных случаях, как правило, на балы, поэтому на парадных портретах тюрбаны представлены довольно часто.

П.Ф.Соколов и Э.В. Бинеманн смотрели на Завадовскую лишь им присущим взглядом, тем не менее мы наблюдаем поразительное внешнее сходство моделей.

Сопоставление портретов

Обратите внимание на овал лица, разрез, форму и величину чистых прозрачных голубых глаз, на полукружья длинных темных бровей, на расстояние между надбровными дугами и чуть удлиненными крупными веками, на пропорции точеного носа, на чуть обозначенные тенью контуры скул и подбородка.Абсолютно одинаково все, в том числе и рисунок губ, расстояние от верхней губы к носу.Совершенно определенно можно сказать, что художники изобразили в разное время и в присущей им манере одно и то же лицо – прекрасное лицо Елены Михайловны Завадовской. Конечно, если бы портрет-миниатюра Бинеманна был бы представлен в цвете, эффект восприятия был бы еще мощнее. Но и в нашем варианте сходство лиц поразительное.

Вы скажете, что в отношении Завадовской ни в одной словесной зарисовке не говорится о ее голубых глазах. Действительно, это так. Однако Петр Андреевич Вяземский дал поэтический портрет Елены Михайловны, благодаря которому мы и узнаем о цвете ее глаз:

И пламень голубой их девственных очей.

П.А.Вяземский, известный обожатель красивых женщин, называл Елену Михайловну божественным кумиром. Он приходил в невероятное восхищение, созерцая ее красоту. К жене, Вере Федоровне, он писал всякий раз, как только видел эту идеальную красавицу: «…наконец сподобился видеть красавицу Завадовскую», «…она прекрасна как весна». 21 апреля, рассказывая в письме к жене о своей светской жизни, он вновь пишет о впечатлении от созерцания Завадовской: «в полночь поехал на плясовой вторичный вечер Салтыковых, испугался красоты Завадовской, в самом деле она была ослепительно великолепна». Завороженный ее прекрасным обликом, он создает удивительное стихотворение, в котором обожествляет объект своего поклонения и вместе с тем дает зарисовку конкретных черт ее прекрасного лица:

… Кумир божественный лелеет свято он.

Красавиц северных он любит безмятежность,

Чело их, чуждое язвительных страстей,

И свежесть их лица, и плеч их белоснежность,

И пламень голубой их девственных очей.

Он любит этот взгляд, в котором нет обмана,

Улыбку свежих уст, в которой лести нет,

Величье стройное их царственного стана

И чистой прелести ненарушимый цвет.

И восклицает, со всей силой страсти:

Чистейшей красоты высокий идеал!

2 мая 1832 года он с удовольствием сообщает жене, Вере Федоровне : «О стихах моих к Завадовской весь город трезвонит, а дамы так и дуются».

Однако мужчины ценили не только красоту Завадовской, но и ее ум, о чем свидетельствует письмо Вяземского от 30 января 1832 года, где он с восхищением говорит: «…Завадовская сказала мне ономедни на бале, что она три раза прочла моего Адольфа. Каково и какова! Я никак не подозревал, что она так умна. А шутки в сторону и в самом деле она мила и с нею можно разговаривать».

Не о каждой женщине мог сказать подобное поклонник красоты и дамский угодник Петр Андреевич Вяземский.

Е.М.Завадовская. Гравюра А.Шалона. 1842 г

На мой взгляд, существует портрет неизвестной красавицы, внешность которой в наибольшей степени отвечает словесному портрету Софьи Александровны Урусовой. Дочь Николая I, великая княжна Ольга Николаевна, дала беспристрастную оценку внешности Софьи Александровны Урусовой : «Она была красавица, энергичная, высокого роста, с чудесным голосом альтового тембра, и за ее холодной внешностью скрывалась страстная натура».

Характерные признаки красоты Софьи Александровны – это «изумительное сияние дня», «законченный тип русской красавицы» « с не совсем правильными чертами лица», большими голубыми глазами, полными «света и неги».

У княжны чистое и свежее лицо, «очень белая кожа», «белокурые волосы». Она обладательница «ослепительно» белой красоты. «Высокая, с чудесным голосом альтового тембра».

Адам Грюнбаум. Молодая женщина, держащая шляпу. Около 1825 г.

Если сопоставить портреты двух красавиц-сестер: атрибутированный М.А.Мусиной-Пушкиной (урожденной Урусовой) и предполагаемый – Софьи Александровны Урусовой, – то бросается в глаза фамильное сходство, проявляющееся в рисунке бровей, форме и цвете глаз, в очертании лица. Именно к этим лицам в наибольшей степени подходят слова восхищения, произнесенные Долли Фикельмон:

Сопоставление портретов

«Княжна Урусова и мадам Пушкина (ее сестра Мария Александровна Мусина-Пушкина ) – обе очаровательны. Первая – изумительное сияние дня, – она поистине красавица».

Именно эта бело-розовая бесстрастная красота княжны Урусовой постоянно присутствует на страницах дневника Долли Фикельмон: «Вечер у мадам Пушкиной. Ее сестра, княжна Урусова, очень красивая белокурая особа…»; «Урусова со своей ослепительно белой и бесстрастной красотой»; «Бело-розовое, гладкое и всегда бесстрастное лицо княжны Урусовой»; « Но там находилась эта загадочная особа Софи Урусова со своей ослепительно-белой и бесстрастной красотой».

На портрете работы А.Грюнбаума мы видим модель с бесстрастным гладким ослепительным бело-розовым лицом, «изумительное сияние дня», «законченный тип русской красавицы».

При сопоставлении портретов Винтергальтера и Грюнбаума можно, несмотря на разницу в возрасте, уловить сходство в лицах моделей. Оно проявляется и в форме и величине голубых глаз, и высоте лба, и рисунке носа и губ, и овале лица. И главное – в бесстрастном выражении лиц. Перед нами - «ослепительно-белая бесстрастная красота» Софьи Александровны Урусовой-Радзивилл.

Сопоставление портретов

Но кто она, эта загадочная Софья Александровна Урусова, о которой было так много самых противоречивых разговоров? Какова ее судьба?

Софья Александровна была дочерью князя Александра Михайловича Екатерины Павловны Татищевой, у которых было 11 детей. Год рождения вызывает споры: то ли 1810, то ли 1804.

Любопытно, что все, кто видел княжну Софью Александровну Урусову в юности и молодости, считали, что красота ее была совершенной.

Дневниковые записи жены австрийского посланника, внучки знаменитого полководца Кутузова, говорят о том, что Дарья Михайловна Фикельмон, имевшая склонность восхищаться прекрасными лицами, была очарована внешностью предполагаемой фаворитки императора. Кто-то в светском обществе пустил даже анекдот об Урусовой, пытаясь умалить тем самым ее красоту, называя ее «богиней глупости». Суть его в следующем: однажды во время танцев кавалер спросил ее, что она читает. На что якобы Урусова ответила: розовенькую книжку, а сестра моя – голубенькую.

Но как бы ни хотелось многим злопыхателям представить Софью Урусову пустой и неинтересной особой, однако поверим великой княжне Ольге Николаевне, дочери Николая I, умнейшей и красивейшей принцессе, давшей Софье Александровне чудесную характеристику, развенчивающую мифы о ней. Известный историк ХIХ века М.И.Семевский вспоминал, что в доме Урусовых часто появлялся весной 1827 года Пушкин. «Прекрасная среда, его окружавшая, красота и любезность молодых хозяек действовали на нашего поэта возбудительно, и он … бывал весьма весел, остер и словоохотлив».

По преданию, Пушкин, увидев Софью Александровну, был так потрясен ее красотой, что посвятил ей эти строки:

Не веровал я Троице доныне,

Мне Бог тройной казался все мудрен:

Но вижу вас и верой одарен,

Молюсь трем грациям в одной богине.

Кто-то высказывался по поводу того, что это не пушкинские строки, но никто не доказал и обратного.

Атмосфера в гостеприимной семье Урусовых была настолько дружелюбной легкой, веселой, что в их доме все вплоть до иностранцев, чувствовали себя свободно. В доме говорили и на чистом английском. Все дети знали несколько языков наряду с русским и обязательным французским. Из писем Джона Кеннеди, гостившего в доме Урусовых, известно, что все члены этой замечательной семьи свободно говорили по-английски. Как отмечал их гость, « между собой говорят по-английски, достигнув в овладении нашим языком значительной беглости». Это была семья, в которой никогда ни о ком не говорили плохо.

О Софье Александровне Урусовой мечтали многие молодые люди.

Время от времени появлялись слухи якобы о её предстоящем замужестве. В письме Джона Кеннеди отцу от 1/13 августа 1826 года говорится о семье Урусовых как одной из тех, что пострадали во время войны 1812 года. «Пути к богатству для них перекрыты; и уж безусловно, что жалование, которое они получают за свою государственную службу, вряд ли сможет привести к какому-либо увеличению их имущества. Урусовы (княжна, вторая по счету зазноба Купера, оказалась в такой же степени бесчувственной, как и первая; сразу же по своем приезде в эту страну он объявил, что был наслышан о княжне Урусовой и намерен по возможности на ней жениться) являются единственной московской семьей, у которой я пока гостил. Они дружелюбны и позволяют мне приходить в свой дом, ужинать и уходить, как если бы они были знакомы со мной долгие годы. Между собой они говорят по-английски, достигнув в овладении нашим языком значительной беглости». Очевидно, что эта русская хлебосольная семья, члены которой владели несколькими языками, в том числе обязательным французским, в присутствии англичанина говорила по-английски, высказывая свою тем самым свою деликатность и тонкость в обращении

26 мая 1826 года в письме Александра Булгакова к брату прозвучало: «Чтобы Шереметеву жениться на нашей Урусовой!», а 8 декабря 1830 года Александр Булгаков, обращаясь к брату, пишет из Москвы: «Здесь графа Дибича женят на нашей красавице Софье Урусовой». Употребление слова «наша» говорит о том, что адресат один: Софья Александровна, а не кто-то из ее сестер.

Мечтал о женитьбе на Софье Александровне и граф Владимир Мусин-Пушкин. (За его брата вышла замуж старшая из «трех граций» Урусовых, Мария Александровна, которой Александр Сергеевич Пушкин посвятил стихотворение «Кто знает край, где небо блещет»). Но судьба развела их.Тем более о чувствах княжны история умалчивает. Через шесть лет он женился на шведке Эмилии Карловне Шерн­валь. Белокурые волосы, белоснежное лицо, синие глаза в сочетании с черными бровями и ресницами производили сильное впечатление на всех, кто её видел.

В.И.Гау. Э.К.Мусина-Пушкина. Неизвестный .художник. Э.К.Мусина-Пушкина

В отношении чувств Софьи Александровны Владимиру Мусину-Пушкину история умалчивает.

Слух о любви Николая I к московской красавице, Софье Александровне Урусовой, распространился после того как она стала фрейлиной императрицы Александры Федоровны. Как заметила А.О. Смирнова-Россет: эту «цацу привезли с коронации из Москвы».Это прозвучало как гром с неба, настолько это было необычно для императорской семьи. Все привыкли к мысли о том, что Николай I обожал свою жену. И вдруг пошли разговоры об особом отношении царя к фрейлине. Марк Фурнье писал: « Император не заслуживает никакого упрека ( в супружеской измене) , если не считать нескольких нежных изъявлений, тайно сделанных юной княжне, прославившейся своей красотой…».

Однако великая княжна Ольга Николаевна, дочь Николая I, возражая, пыталась развеять эти слухи, так характеризуя княжну: «Немногие рисковали приблизиться к ней: был пущен слух, что Папа к ней неравнодушен. Это было неправдой. Никто другой, кроме Мама, никогда не волновал его чувств, такая исключительная верность многим казалась просто чрезмерной добросовестностью».

С.А.Урусова, благодаря сверкающей красоте, стала занимать особое место при дворе. По этому поводу вездесущий Петр Андреевич Вяземский, большой женолюб, писал своей жене, Вере Федоровне в октябре 1827 года: «Софья Урусова приглашается императрицей переехать жить во дворец, на собственной её половине… Старые московские бабы обоего пола толкуют об этом на тысячу ладов. Впрочем, Урусовы говорят, как говорят, что они не просили этого». Казалось бы, в этом нет ничего необычного, так как Урусовы жили в Москве и были, мягко говоря, небогаты, а любая фрейлина могла находиться на содержании двора и жить при императрице. Такой, в частности, была Александра Осиповна Россет, в замужестве Смирнова. Но то, что Урусова была княжной и при этом была непозволительно красива, в результате чего и стала фрейлиной императрицы, – все это неимоверно раздражало светское общество. Княжну сразу же записали в метрессы императора.

Однако, судя по воспоминаниям современников, благосклонность императора к той или иной красавице вовсе не была показателем супружеской неверности. В 1820-30-е годы Николай I еще настолько сильно был влюблен в свою жену, что всегда рассказывал ей о той или иной даме, с которой немного флиртовал.

Дело в том, что Николай Первый культивировал образ Прекрасной Дамы, требуя особого почитания со стороны довольно развязных придворных кавалеров. Тем самым он, пытаясь воспитать в дворянах платоническое поклонение дамам, надеялся сформировать возвышенный строй мыслей и чувств. Сам же он не только служил императрице Александре Федоровне, отдавая дань ее красоте, но и поклонялся Прекрасной Даме в лице других красавиц.

Есть еще одно существенное обстоятельство, давшие повод к разговорам об увлечении Николаем 1 княжной Урусовой. Заметим, что в воспоминаниях современников существуют очень осторожные намеки на значение княжны Урусовой в императорской семье. Рассказывали, что Николай Первый не скрывал своих чувств к Софье Александровне в период конца 20-начала 30-х годов, пытаясь обручить фрейлину с любимым племянником, сыном брата Константина Павловича, Павлом Константиновичем Александровым. С точки зрения императора, это был бы хороший союз, тем более, что Александров был безумно влюблен в княжну. Брак был уже не за горами. Однако, благодаря «доброжелателям», Александров проявил слабость, подпав под влияние общественного мнения. Слухи, сплетни так повлияли на него, что он, не выдержав, постарался подавить в себе любовь к Урусовой. Правда, о чувствах самой Софьи Александровны свидетельств нет. Но есть некоторые особенности ее поведения, замеченные светским обществом: она оживлялась только в присутствии императора, теряя свой обычный бесстрастный вид.

«Бело-розовое, гладкое и всегда бесстрастное лицо княжны Урусовой оживляется, на нем появляется выражение неописуемой радости лишь тогда, когда она находится рядом со своим Государем-повелителем. Но в прочих случаях на этом лице ничего невозможно прочесть», – ревниво констатирует наблюдательная жена австрийского посланника красавица Долли Фикельмон в своем дневнике. « Император выглядел как никогда красивым. Вид завоевателя ему очень подходит, это впечатление усиливает свита прелестных женщин, следующих за ним из залы в залу и ловящих каждый его взгляд. Три главные фигуры в этой группе обожательниц – мадам Завадовская, Натали Строганова и княжна Урусова. Последняя, согласно общему мнению, справедливому или нет, имеет неоспоримые права на наибольшее предпочтение», – вновь записывает Фикельмон результат своих наблюдений.

А.П.Брюллов. Портрет графини Н.В.Строгановой. Начало 1830-х гг

Вполне возможно, Александров мог заметить эти знаки внимания Урусовой, адресованные императору, мог почувствовать безразличие красавицы в отношение себя. Отказавшись от прежних намерений, он начал ухаживать за другими. Александров оставил свои искания и направил свое внимание на другие объекты.

Может быть оттого, что Урусова была первой, на красоту которой Николай Первый обратил особое внимание, но многих современников взволновали взаимоотношения фрейлины с императорской четой. Подмечали, что император использовал любой случай, чтобы поговорить с нею, оказывая ей явное предпочтение по сравнению с другими дамами. При этом он относился к ней с особой почтительностью, восхищаясь ее удивительной красотой. Его преклонение было настолько очевидным, что он и не пытался его скрывать. Не удивительно, что Урусову открыто стали называть фавориткой императора.

В то же время придворных смущало то, что императрица при этом была ровна и приветлива с княжной Урусовой. Чувствовалось устойчивое доброжелательное отношение Александры Федоровны к княжне. Больше того, часто наблюдались такие сцены, о чем рассказывал в переписке с братом Александр Булгаков, друживший с отцом и матерью княжны. Вот что он пишет брату 11 марта 1829 года: «Урусов рассказывал милый сюрприз, сделанный государем его дочери Софье. Может, ты и не знаешь? Она одевалась ехать фигурировать с сестрою в живых картинах у Сенявина молодого. Императрица велела ей сказать: «Когда будешь одета, приди ко мне показаться», - что княжна и исполнила. Государыня стала надевать на нее свои жемчуга; приносят записку от императора. Императрица прочла, засмеялась, не говоря ничего. Княжна говорит, что начало в 8 часов, а в половине девятого просит позволения ехать. «Подождите минуту». Вдруг отворяются двери, входит император, а с его величеством – молодой Михайло Урусов, адъютант Киселева, только что приехавший курьером из армии с известием о взятии Тырнова. Вообрази себе радость, удивление княжны; она остолбенела, а государь сказал, смеясь: «Признайтесь, княжна, что сия живая картина лучше той, к коей вы готовились».

А что же Урусова? По наблюдению за ней Д.Ф.Фикельмон, ее поведение выражало «абсолютное смирение перед Императрицей, но не совсем естественно по отношению к Императору; это некая смесь робости, замешательства и интимности». Не следует забывать, что Урусова была фрейлиной, жила в покоях императрицы, как и другие фрейлины. Одна из любимых фрейлин Александры Федоровны, Россет, также наблюдая за императором и княжной Урусовой, не могла понять, когда же тот бывает наедине с этой красавицей, ведь его день расписан, он все время занят государственными делами, часто общается с семьей, спит в одной кровати с императрицей.

Думаю, в 1831-32 годах в светском обществе не случайно появилась версия о любви Николая Первого к княжне Урусовой. Известно, что именно в эти годы,1831 и в 1832, императрица родила двух детей подряд. То есть на протяжении трех лет, пока вынашивались и рождались дети, Александра Федоровна практически была не в состоянии исполнять свои супружеские обязанности. Может быть, поэтому-то и недоумевали все, кто наблюдал за этими странными отношениями императорской семьи с предполагаемой фавориткой царя.

Так, в октябре 1831 года Александр Булгаков сообщает брату: «Пошли уже глупые толки, что Урусова идет замуж», однако эти слухи не подтвердились, а в ноябре этого же года, рассказывая тому об отъезде императорской четы из Москвы, он замечает: «Много милостей оказано было Урусовым. В обед 24-го числа получила княжна Софья премилую записку от императрицы, коей ее величество приглашает к себе на вечер прощальный отца ее и мать. Княгине бант пожалован, а перед отъездом совсем в дорогу государыня пожаловала княжне Софье Александровне свою шубу черную лисью, которую ценят в 12 тысяч».

Тем временем наблюдательная Фикельмон уже в 1832 году записывает в дневнике, описывая бал у Нессельроде, на котором собралось немногочисленное общество: « Этот бал мог бы получиться чудесным, но Императрица была печальной; она казалась взвинченной, измученной, и я в первый раз видела, как моментально она теряла частицу уверенности и свое счастливое торжествующее выражение, которое ей так к лицуДважды во время попурри княжне Софи случилось выбирать меня и Императрицу. И каждый раз я видела, как Государыня краснела чуть ли не до белков глаз от досады, которую еще не научилась скрывать! Не знаю, как все сложится в дальнейшем, и, несомненно,Урусовой даже удастся привлечь на свою сторону часть общества; ей будут льстить, заискивать перед ней, но пока, я должна отдать справедливость обществу, - оно целиком и полностью продемонстрировало живое возмущение этими первыми публичными проявлениями фаворитизма, за что я действительно признательна ему. Во время бала ни одна женщина не подошла к Урусовой, никто не оказывал ей внимания. Ощущалась как бы нарочитая антипатия к ней, и напротив, – все наперебой стремились засвидетельствовать Императрице свое подчеркнутое уважение, почтение и восхищение. Эта история довольно мучительна для тех, кто стал ее свидетелем. В этой Императорской семье было нечто столь прекрасное, столь привлекательное и величественное, столь безупречно благонравное, что создавался образ идеального счастья, самого благополучного семейного союза! Это буржуазное счастье на троне – такое редкое и трогательное зрелище! Будет жаль, если все это погибнет!»

И следом появилась такая запись: «Император и Императрица очаровательны, когда видишь их вот так, в интимном кругу. Они принимают гостей у себя, как приватные лица, но с неподражаемой учтивостью и любезностью. Все в этом дворце элегантно, изысканно, великолепно. Но в этот день в Елагине кое-что меня чрезвычайно поразило. Император словно хотел окончательно скинуть вуаль, до сих пор прикрывавшую его отношение к княжне Урусовой. На сей раз он вообще не таился, суть вещей была столь очевидна для всех, что мне стало очень больно за Императрицу. Чутким сердцем она, может быть, давно прозрела истину их отношений, но поскольку сохранялась внешняя благопристойность, ее гордость и самолюбие, естественно, не были уязвлены. Теперь же этого нет. Благосклонность к Софье Урусовой превратилась в фаворитизм».

А вот запись 13 июля 1832 года: «Император пригласил нас провести два дня в Петергофе. Мы были там 9-го и 10-го – в субботу и воскресенье. Субботний день провели в Коттедже – любимой обители Императрицы – в совсем узком кругу. Этот небольшой перл в готическом стиле восхитителен; простота , непосредственность и, я бы сказала, простодушие Императорской семьи – поистине прекрасное и очень трогательное зрелище, вызывающее невольное волнение. Но там находилась эта загадочная особа Софи Урусова, со своей ослепительно белой и бесстрастной красотой, при виде которой у друзей Императрицы сжимается сердце и которая занимает в этой семье никому не понятное место. Однако ее присутствие вызывает в Императрице меланхолию, бросающую тень на ее ангельское и счастливое лицо. Свою десятую беременность она переносит без обычного спокойствия. Говорит о дурных предчувствиях. Именно этим черным мыслям приписывают отсутствие в ней еселости, что вызывает удивление, ибо эта веселость, как всем кажется, является ее стихией. Но мне, которая любит и знает Императрицу, представляется, что она поражена в самое сердце. Женским инстинктом она сумела угадать то, что, возможно, свершится только в будущем. Она значительно сильнее и душевнее, чем предполагают, умеет скрывать многие свои чувства, но страдает от этого не меньше».

И тем не менее, несмотря на скандальные слухи, фрейлина императрицы Александра Осиповна Россет утверждает, что Софья Урусова, несмотря на то, что ее считали фавориткою императора, была «чиста, как хрусталь».

И еще один интересный штрих: многие современники, особенно женщины, не раз подчеркивали верность Николая Первого супруге.

Фрейлина императрицы, Александра Осиповна Смирнова-Россет, не случайно дала ему такую характеристику, наблюдая императора и общаясь с ним длительное время: « По моему мнению, все мужья свиньи; сделав детей своим женам, они полагают, что сделали всё, - все, за исключением императора Николая, идеального мужа и отца».

Есть еще одно интересное и важное для трактовки образа императора обстоятельство, на которое исследователи не обращали должного внимания: в восприятии всех красавиц, за которыми ухаживал Николай I, он был «странным человеком» потому, что придавал особое значение верности, отчего все эти маневры с дамами ничего не доказывали.

Очевидным было одно: женская красота его восхищала, он испытывал иногда сильные увлечения той или иной красавицей, но дальше поклонения Прекрасной Даме он не шел. Давайте вновь дадим слово Смирновой - Россет: «Однажды в конце бала, когда пара за парою быстро и весело скользили в мазурке, усталые мы присели в уголке за камином с бар. Крюднер; она была в белом платье, зеленые листья обвивали ее белокурые локоны; она была блистательно хороша, но не весела.

Й.К.Штилер. Амалия Максимилиановна Крюденер

Наискось в дверях стоял царь с Е.М.Бутурлиной, которая беспечной своей веселостью более, чем простотой, всех привлекала, и, казалось, с ней живо говорил; она играла веером, смеялась иногда и показывала ряд прекрасных своих жемчугов… Я сказала m-me Krudner: «Вы ужинали, но последние почести сегодня для нее». – « Это странный человек, – сказала та, - нужно, однако, чтобы у этого был какой-нибудь результат, с ним никогда конца не бывает, у него на это нет мужества; он придает странное значение верности. Все эти маневры с ней ничего не доказывают…».

Заметим, что, зачастую, характеризуя императора как владельца своеобразного «гарема», историки забывали или не желали видеть в нем Рыцаря, поклоняющегося Прекрасной Даме. Александра Федоровна была и женой его и Прекрасной Дамой.

Учитывая мнение современниц, можно иначе увидеть сюжет с фрейлиной Урусовой. Как метко выразилась Амалия Крюднер: «С ним никогда конца не бывает».

Такими свидетельствами не стоит пренебрегать в оценке отношений Николая I с княжной. Не следует забывать и о том пристрастном внимании придворных к императору. Любой взгляд и повышенное внимание к какой-либо красавице тут же истолковывались в сторону альковных тайн. Слишком еще живы были в глазах современников картины прошлого. Так, Александр I пятнадцать лет любил Марию Антоновну Нарышкину, урожденную Святополк- Четвертинскую, не говоря уже об увлечениях Павла I, Екатерины II.

Наконец, 29 августа 1832 года Фикельмон отмечает, что в Царском Селе царит большой ажиотаж. Причина его – «предстоящее замужество княжны Урусовой, которое не оставило равнодушным ни одного человека.Говорят, что она стала невестой князя Леона Радзивилла, но помолвка все еще не оповещена», а 15 сентября 1832 года Долли Фикельмон записывает в своем дневнике: «Была объявлена помолвка княжны Урусовой, и новость эта как изумила одних, так и обрадовала других. Я ловлю себя на мысли, что я в самом деле плохой человек! Ибо даже известие о ее замужестве не приглушило моего беспокойства за Императрицу. Княжна Софи уверяет, что выходит замуж за Радзивилла потому, что любит его, притом уже четыре года! А в то же время мы были свидетелями довольно странных вещей! Как бы то ни было на самом деле, Радзивилл и княжна обожают друг друга и производят впечатление преисполненной любви пары, но всего три месяца назад мы наблюдали совсем иную картину!»

Александр Булгаков в письме к брату также не может обойти эту тему, сдержанно написав: Помолвка княжны Урусовой объявлена. Двор потеряет милое украшение».

Логично, что толки о замужестве Урусовой пошли сразу же после того как императрица окрепла после последних родов. Судите сами: 20 октября 1832 года Александра Федоровна благополучно родила, в декабре весь царский двор отмечал ее выздоровление, а в январе 1833 года Софья Александровна Урусова была выдана замуж. Она уже была императору неинтересна. Он вновь был увлечен своей похорошевшей после родов супругой, о чем с некоторой долей зависти и записала Долли Фикельмон в своем дневнике.

А что же Софья Урусова? 30 ноября 1832 года Долли Фикельмон записывает в дневнике: «Софи Урусова кажется безумно влюбленной в своего жениха. Мы были свидетелями, как в прошлом году она теми же глазами смотрела на Государя – своего властелина!»

23 января 1833 года Фикельмон фиксирует: «Позавчера я должна была присутствовать у Кочубеев на бале, который они давали для Двора. Поехала туда вопреки всякому желанию и в душевном состоянии, мало подходящем для танцев, но под конец отошла и даже развеселилась, поддавшиь общему оживлению и возбуждению. Императрица продолжала танцевать даже после четырех утра! Она выглядела свежей, моложавой и красивой, какой я уже давно ее не видела. Мадам Бутурлина целиком во власти весьма нежного почитания, высказываемого ей Императором. В этой хорошенькой и кокетливой особе значительно меньше жеманства, чем в других здешних дамах. Думаю, она способна увлечься искренне и бескорыстно, и если она, к своему несчастью, полюбит Императора, то за его личные качества, а не за Императорский титул. В последнее время он очень похорошел. А также помолодел и много танцует. Софи Урусова весьма ощутимо огорчена и разочарована, но это никого не трогает. Никто никогда не воображал, что она любила Императора сердцем, а после того как она продемонстрировала, с какой легкостью смогла влюбиться в Радзивилла, до такой степени лишенного ума и привлекательности, уже абсолютно ничего нельзя было понять в ее чувствах, и всякий интерес к ней пропал». На самом деле князь Радзивилл был красивым и обаятельным. Здесь Долли Фикельмон погрешила против истины.

Итак, Софья Александровна Урусова должна стать женой князя Льва Радзивилла. Свадьба намечена на 29 января 1833 года. Фикельмон довольно пристрастна и в описании венчания, когда Николай Первый лично отвез Софью Урусову в католическую церковь, а после сопровождал ее в новый дом. Позже, когда он присоединился к императрице, приехав на спектакль в Эрмитаже, Фикельмон подчеркнет: «Никогда он не выглядел более красивым. Может быть, оживленный вид, так украшавший его, был вызван каким-то душевным волнением? Думаю, что так оно и есть, потому что, несомненно, он был очень влюблен в эту Софи, загадочную и непроницаемую особу, которая умело прячет свои чувства под блистательной бесстрастной красотой. Наконец-то она замужем и удалена от своей Государыни, которой она причинила немало огорчений. Дай Бог, чтобы теперь все это кончилось».

Неудивительно, что в январе 1833 года П. А. Вяземский в письме к В.А.Жуковскому, говоря о браке Урусовой с Радзивиллом, намекал на какие-то его таинственные обстоятельства: «Урусова вчера обратилась в княгиню Радзивилл, по крайней мере, духовно: о дальнейшем преображении не ведаю. Да едва ли! Он был очень болен и не совсем еще оправился, а женился потому, что последние дни настали». Под последними днями, на мой взгляд, подразумевались роды императрицы и послеродовое восстановление здоровья императрицы.

Действительно, с этого времени сердце Николая освободилось от увлечения Урусовой. Он вновь был нежно предан лишь своей жене. Снова разыгрывал преклонение перед новыми и новыми красавицами, появляющимися при дворе.

Софья Урусова, выйдя замуж за князя Радзивилл, по-прежнему пользовалась покровительством императора.

Муж Софьи Александровны стал свитским генералом. Они купили дом на Дворцовой набережной. Радзивиллы восстановили свои владения в Польше и жили мирно и счастливо. Детей у них не было. Софья Александровна на четыре года пережила своего мужа, скончавшись в приблизительном возрасте 85 лет. Оба похоронены в на Монмартрском кладбище в Париже.

Ольга Видова, доктор филологических наук.

https://cool-skarlet.livejournal.com/1044530.html

Меня заинтересовали два портрета работы П.Ф. Соколова, изображающих двух прекрасных дам первой трети ХIХ века. Судя по прическе, свойственной этому времени, оба портрета написаны во второй половине 1820-х годов.

Первый портрет, о котором пойдет речь, отнесен к Идалии Григорьевне Полетике. Так звучит окончательный вердикт сотрудников Государственного музея А.С.Пушкина.

П.Ф.Соколов. Женский потрет. Вторая половина 1820-х гг.

Кому же из искусствоведов обязана своим появлением версия о том, что портрет, о котором идет речь, представляет Идалию Григорьевну Полетику, урожденную Обортей?

Оказывается, в конце 1960-х годов в одном из номеров журнала «Огонек» появилась статья известного искусствоведа и коллекционера И.С. Зильберштейна под названием «Парижская находка», в которой говорилось об акварельном портрете, переданном Б.Е.Поповой в дар Государственному музею А.С.Пушкина, изображающем белокурую красавицу в шубке, отороченной горностаем. И.С. Зильберштейн утверждал, что на альбомном листе, на котором был приклеен акварельный портрет, была якобы карандашная надпись, сделанная неизвестной рукой в неизвестное время, - «Полетика». А это означает, что дама, портрет которой написал П.Ф.Соколов, вполне могла являться членом семьи Строгановых. Иначе говоря, этот портрет, являясь частью семейного архива Строгановых, вполне мог представлять либо Идалию Григорьевну Полетику, та как она была внебрачной дочерью Г.А.Строганова-старшего, либо его дочь от первого брака с княжной Анной Сергеевной Трубецкой – Елену Григорьевну Черткову. Модель, портрет которой был опубликован в статье «Парижская находка», представлялась тогда как незнакомка. Однако уже через несколько лет она получила вполне официальное имя Идалии Григорьевны Полетики

Говоря о Полетике, сотрудники Государственного музея А.С.Пушкина пытаются подкрепить свою позицию тем, что альбом с акварельными портретами П.Ф.Соколова принадлежал Елене Григорьевне Строгановой, дочери великой княгини Марии Николаевны от ее брака с графом Г.А.Строгановым - младшим. Позже Елена Григорьевна Строганова передала альбом своей дочери Софье Владимировне фон Ден, урожденной Шереметьевой. Та после революции привезла альбом в Рим, а начале 1930-х годов альбом уже появился в Париже, где и были распродан отдельными листами. Портрет, о котором идет речь, приобрел коллекционер А.А.Попов, супруга которого Б.Е.Попова в результате и подарила его через И.С.Зильберштейна Государственному музею А.С.Пушкина.

Однако никто даже не вспоминает, что изначально альбом с акварельными портретами П.Ф.Соколова принадлежал императрице Александре Федоровне. Императорская семья была знаменательна своим вниманием к красивейшим дамам России. Образы этих красавиц, по желанию императора, запечатлевались художниками для альбома его супруги. Та очень любила красивые лица, а потому император Николай Первый и поручал художникам писать для ее альбома портреты знаменитых красавиц. Так создавался состоящий из акварельных портретов знаменитый альбом императрицы.

После смерти Николая Первого этот альбом Александра Федоровна подарила своей старшей дочери Марии Николаевне в качестве приданого, когда та вышла замуж за Строганова-младшего.

Та, в свою очередь, передала альбом своей дочери Елене Григорьевне Строгановой, а о том, что было далее, мы уже знаем.

После революции, гражданской войны и Великой Отечественной войны очень сложно проследить историю появления в России портретов кисти Соколова из распроданных отдельных листов альбома императрицы Александры Федоровны.

На мой взгляд, портрет, якобы Идалии Полетики работы П.Ф.Соколова, является частью альбома императрицы Александры Федоровны, а, следовательно, вполне мог изображать одну из придворных красавиц, образ которой супруга Николая 1 пожелала запечатлеть, чтобы время от времени им любоваться.

Позже выснилось, что существует еще один портрет этой же дамы, на котором она изображена уже не в шубке, а в белом платье с красным поясом. Безусловно, это одна и та же модель, только в одном случае она в бальном платье, а в другом уже в наброшенной на плечи шубке, то есть изменения наблюдаются лишь в одежде.

П.Ф.Соколов. Женский потрет. Вторая половина 1820-х гг.

Дама, повернув голову влево, пристально и тепло взглянула на кого-то, а художник мгновенно запечатлел ее в этом эмоциональном состоянии. Белое платье, обнажающее белоснежные шею и плечи, придает воздушность всей рельефно выписанной фигуре, и только красный пояс, как бы, удерживает фигуру от парения над землей.

Однако уже в каталоге работ П.Ф.Соколова, изданном в 2003 году, прозвучала нота сомнения по поводу того, что портрет дамы в белом платье относится к И.Г.Полетике.

Один из музейных сотрудников счел необходимым высказать свое мнение о том, что дама в белом платье с красным поясом имеет «гораздо больше иконографического сходства с фотопортретом Е.М.Бакуниной, чем с достоверным изображением Полетики». Он был единственным, кто, сравнив достоверные изображения Полетики, не увидел сходства с моделью на портрете П.Ф.Соколова.

Но поскольку и на том и другом портретах представлено одно и то же лицо, то эти слова с таким же успехом можно отнести и к портрету, на котором дама представлена в шубке.

А.П.Брюллов. Портреты Е.М.Бакуниной. 1830-е гг.

Между тем очевидно, что тип лица Е.М. Бакуниной не имеет ничего общего с типом красоты модели, получившей имя Идалии Полетики.

Очевидно и то, что дама, именуемая Полетикой, отличается от других поразительной красотой, представляя собой законченный тип русской красавицы.

Мне захотелось самой отыскать атрибутированные портреты И.Г.Полетики для сопоставления их с портретами работы П.Ф.Соколова.

Прежде всего, мне хотелось узнать, насколько хороша И.Г.Полетика в восприятии современников. Ведь никто из музейных работников, определяя модель на портрете П.Ф.Соколова как Идалию Григорьевну Полетику, всерьез не задался простым вопросом: каков словесный портрет Полетики и соответствует ли он атрибутированным художественным портретам, хранящимся, в частности в Тверском государственном объединенном музее.

Обратившись к мемуарам, я нашла ряд словесных зарисовок внешности Идалии Григьорьевны, но не нашла восторженных оценок по поводу облика.

Среди признанных красавиц ХIХ века ее имя не значилось.

Более того, биограф Пушкина П.Бартенев, со слов княгини В.Ф.Вяземской, называл Идалию Григорьевну Полетику «невзрачной».

Дочь Н.Н. Пушкиной, Александра Арапова, оставила со слов матери такой портрет Идалии Полетики: «Она олицетворяла тип обаятельной женщины не столько миловидностью лица, как складом блестящего ума, веселостью и живостью характера, доставлявшими ей всюду постоянный несомненный успех».

Графиня Долли Фикельмон в своем дневнике отозвалась о Полетике как одновременно о красивой и одновременно некрасивой женщине: «Не характерное лицо, абсолютно не примечательный стан. И все-таки ее можно назвать красивой. Подобное же впечатление произвела вчера на меня мадам Ермолова. У нее особенное лицо, иногда определенно некрасивое, а потом вдруг хорошенькое».

Наконец, князь Александр Мещерский вспоминал, что «Идалия Полетика была известна в обществе как очень умная женщина, но с весьма злым язычком». Однако в отношении ее внешности не сказал ни слова, что говорит о том, что он не считал ее достойной его внимания.

Как видим, словесный портрет Идалии Полетики далек от того, чтобы совершенно определенно можно было назвать её красавицей. Она была миловидна – и только. На лице выделялись лишь большие синие глаза, на которые обычно обращали внимание.

Малоизвестный портрет молодой И.Г. Полетики работы Э.Ф. Дессена, хранящийся в Тверском государственном объединенном музее, полностью отвечает словесному портрету, набросанному ее современницей, фрейлиной императорского двора А.О.Смирновой-Россет: у Строганова «…была дочь от одной француженки, гризетки или модистки. Эта молодая особа была очаровательна, умна, хорошо воспитана; у нее были большие синие глаза, нежные и пикантные…».

Портрет И.Г.Полетики работы Э.Ф.Дессена, полностью соответствует этому образу. Но он очень далек от образа белокурой красавицы в шубке с горностаем, портрет которой написан П.Ф.Соколовым.

Эмиль Франсуа Дессен. Идалия Григорьевна Полетика. 1848

На этом портрете Идалии Григорьевне примерно 37-38 лет. Мы видим «большие синие глаза, нежные и пикантные». Именно это лицо «может быть некрасивым и вдруг хорошеньким».

Позже я нашла еще один портрет Идалии Григорьевны Полетики 1830 года работы Карла Гампельна, на котором модели либо 20, либо 23 года, так как рождение Полетики определено приблизительно: 1807, 1810. И хотя лицо Идалии Григорьевны на портрете Гампельна значительно моложе, но глаза, форма бровей, тонкий изящный нос, высокие скулы и, в целом овал лица идентичны тому, что изобразил Эмиль Франсуа Дессен. Вспоминаем словесный портрет Идалии Григорьевны, данный красавицей Долли Фикельмон: «Не характерное лицо, абсолютно не примечательный стан».

Карл Гампельн. Идалия Григорьевна Полетика. 1830

При сопоставлении портретов Идалии Полетики с портретами ее дочери, Елизаветы Александровны Полетики, работы Э.Ф. Дессена и В.И.Гау, можно увидеть унаследованные от матери фамильные черты, проявившиеся в поразительном сходстве рисунка глаз, носа, в очертаниях губ.

Эмиль Франсуа Дессен. Портрет Е.А.Полетики

В.И.Гау. Портрет Е.А.Полетики. 1849. Н.И.Маковский. Идалия Григорьевна Полетика. 1856

Неизвестный художник. Идалия Полетика с дочерью Елизаветой. 1830-е гг.

Неизвестный художник. Идалия Полетика. Дагерротип. Здесь ей около 45 лет

Теперь сопоставим подлинное изображение Идалии Полетики с портретом работы П.Ф.Соколова и приходим к совершенно определенному выводу о том, что на портрете П.Ф.Соколова изображена не Идалия Григорьевна Полетика.

Сопоставление портретов

Думается, если бы эксперты задались той целью – найти художественные атрибутированные портреты Идалии Григорьевны, то с портрета работы Соколова, которому посвящена эта статья, давно бы уже исчезла фамилия И.Г. Полетики.

Итак, портрет работы П.Ф.Соколова изображает не Идалию Полетику.

Но если это не Идалия Григорьевна Полетика, то кто же эта дама?

На мой взгляд, это Елена Григорьевна Черткова, дочь А.Г.Строганова от первого брака. Она родилась в знатной и богатой семье. Ее мать, Анна Сергеевна Трубецкая, также происходила из знаменитого рода. Ее отец, барон Григорий Александрович Строганов, действительный тайный советник, был посланником в Испании, Швеции и Турции. Семья Строганов находилась в родстве не только с Трубецкими, но и с Гончаровыми (жене А.С.Пушкина барон приходился двоюродным дядей), Кочубеями, а позже и с императорской семьей. Идалия Григорьевна Полетика – единокровная сводная сестра Елены Григорьевны.

Но почему ее имя не звучало так часто в светском обществе? Дело в том, что эта блистательная синеглазая блондинка, родовитая и богатая, вышла по большой любви замуж в 1825 году, редко появлясь в свете из-за постоянных беременностей. До замужества в нее был влюблен известный музыкант Матвей Виельгорский, но свадьба по неизвестной причине расстроилась, и Елена Григорьевна вышла замуж за Ивана Дмитриевича Черткова. Неудавшаяся свадьба Матвея Юрьевича Виельгорского с графиней Строгановой навсегда осталась загадкой для современников. Он остался холостяком до конца своей жизни.

«Элен, существо с утонченнейшим умом и характером,- писала Долли Фикельмон в своем дневнике, - была из той породы женщин, которые созданы, чтобы хорошо воспитывать детей, создавать им положение в обществе! Проведя блестящую молодость, она вышла замуж за Черткова, совершенно неизвестного в свете, с весьма сомнительным состоянием и значительно ниже ее в любом отношении, но она возвысила его в глазах всего общества своим нежным отношением к нему. Ради него она отказалась от светских успехов. Замкнулась в кругу самых близких людей, день ото дня становясь все лучшей матерью. Отец, братья и друзья обожали ее. Она всегда могла дать хороший совет, обладая вдобавок к прочим блестящим качествам умом и недюжинной рассудительностью».

Елена Григорьевна умерла при очередных родах в 1832 году в возрасте 32 лет, успев родить за 7 лет замужества пятерых детей. К сожалению, ее судьба была типичной для дворянок тех времен.

Портрет Соколова, на котором Елена Григорьевна изображена в красной шубке, отделанной горностаем, передает ее яркий роскошный облик, каким он был в пору ее «блестящей молодости». Вполне вероятно, что он мог храниться в знак памяти в семье ее единокровной сестры – Идалии Григорьевны Полетики. А может быть, и подарен ею самой и раньше. Этот портрет мог находиться и в альбоме императрицы как один из прекрасных образов современности. Как бы там ни было, очевидно одно: на всех трех портретах – одно лицо – Елена Григорьевна Строганова в замужестве Черткова.

П.Ф.Соколов. Портрет Е.Г.Чертковой. 1820-е г.

Обратите внимание на черты лиц этих дам, на цвет волос, прическу. Овал лица, разлет бровей, разрез, величина и цвет глаз, форма носа с чуть расширяющимся кончиком, изящный вырез ноздрей, рисунок губ, в частности верхняя губа чуть полнее нижней, а нижняя как бы чуть прикушена, форма носа у этих моделей абсолютно идентичны – все это говорит в пользу моей версии.

Еще один портрет работы П.Ф.Соколова, изображающий даму поразительной красоты, привлек мое внимание. Ранее модель представлялась незнакомкой и только в последнее десятилетие получила имя Софьи Александровны Урусовой в замужестве Радзивилл.

П.Ф. Соколов. Портрет княжны С.А.Урусовой (?). 1827-1828

Обратившись к мемуарам современников, я узнала, что в 1820-е годы самой красивой женщиной, своего рода эталоном красоты в России, по общему мнению, была графиня Елена Михайловна Завадовская, урожденная Влодек. Внешность ее нам известна благодаря портретам работы Чалона и Бинеманна.

А.Э.Чалон. Портрет графини Е.М.Завадовской. 1838

Э.В. Бинеманн. Портрет графини Е.М.Завадовской. 1830-е гг.

Назывались имена еще нескольких наиболее выдающихся красавиц, которые в 1820-е годы могли встать в ряд с Завадовской: княжна Софья Александровна Урусова, княгиня Зинаида Ивановна Юсупова (урожденная Нарышкина), Стефания Доминиковна Витгенштейн, урожденная Радзивилл, Дарьи Федоровны Фикельмон и Марии Александровны Мусиной-Пушкиной.

К.Робертсон. Зинаида Ивановна Юсупова. 1840-41 г.г.

«Княгиня Юсупова – высокая, тонкая, с очаровательным станом, совершенно изваянной головой, у нее красивые черные глаза, очень живое лицо с веселым выражением, которое ее так красит». (Дневник Долли Фикельмон).

«Графиня Витгенштейн – высокая стройная, с тонкими и нежными чертами, скромный, кроткий вид, бескрайне учтива, застенчива и очень молода». (Дневник Долли Фикельмон»).

Заинтересовавшись этими именами, я узнала, что до настоящего времени никто не знал, как выглядит Стефания Радзивилл-Витгенштейн. Сегодня я имею возможность представить два ее несколько противоречивых изображения. Один портрет написан Карлом Брюлловым. Он был ранее неизвестен. Русским музеем в Петербурге он был приобретен на аукционе лишь 30 ноября 2012 года

К.П.Брюллов. Стефания Доминиковна Витгенштейн. Конец 1820-х – начало 1830-х гг.

Но если портрет Стефании Радзивилл-Витгенштейн работы Карла Брюллова был опубликован в 2013 году, то второй портрет практически неизвестен.

Директор музейного комплекса «Мир» в Белоруссии, Ольга Николаевна Попко, обнаружила в частной коллекции князей Гогенлоу в Шиллингфюрсте несколько портретов Стефании Радзивилл, в том числе и этот портрет-миниатюру. Будем надеяться вскоре увидеть их в публикуемом ею каталоге, посвященном Радзивиллам. Художником, на мой взгляд, может быть брат Карла Брюллова – Александр Брюллов. С обоими братьями Стефания была дружна.

Александр Брюллов (?) Стефания Радзивилл. Середина 1820-х гг.

Граф Владимир Соллогуб писал: «… в устах всех были слышны имена графини Завадовской, Фикельмон, фрейлины княжны Урусовой, и девицы Нарышкиной, позже княгини Юсуповой. Все четыре были красавица писаные, все четыре звезды первой величины тогдашнего петербургского большого света». Ф.Ф.Вигель, многое повидавший на своем веку, в 1820 году, погрузившись в хлебосольную московскую жизнь, не просто выделил сестер Урусовых, но и дал им высочайшую оценку: «Между многими хорошенькими лицами поразила меня тут необыкновенная красота двух княжон Урусовых, из коих одна вышла после за графа Пушкина, а другая за князя Радзивилла».

М.М.Даффингер. Мария Александровна Мусина-Пушкина. Конец 1820-х гг.

Известный историк ХIХ века М.И.Семевский писал: « В конце двадцатых годов в Москве славился радушием и гостеприимством дом… Урусовых. Но не одно радушие и образованность хозяев влекли в этот дом тогдашнюю молодежь – и туземную, и приезжую. В доме этом были три грации, дочери князя Урусова, три красавицы, справедливо считавшиеся украшением московского общества того времени… Надо сказать, что все дочери Урусовых отличались своей прекрасной внешностью, но Софья была бесспорной и признанной «царицей московских красавиц».

Может быть, поэтому эксперты Государственного музея А.С.Пушкина и « узнали» Софью Александровну Урусову на одном из портретов работы П.Ф.Соколова.

К сожалению мы не располагаем изображениями молодой С.А.Урусовой. Есть только знаменитый портрет работы Ф.К.Винтергальтера 1858 года, на котором Софья Александровна изображена в возрасте 52 лет. С непроницаемым выражением лица смотрит на нас все еще красивая женщина в бальном платье с жемчугами на шее, с наброшенной на плечи, по моде тех лет, темной кружевной накидке.

Ф.К.Винтергальтер. Портрет княгини С.А.Радзивилл. 1858.

Леопольд Фишер с оригинала Ф.К.Винтергальтера. 1858

Долли Фикельмон в своем дневнике набросала словесный портрет княжны: «Софи Урусова – великолепная особа, у нее не совсем правильные черты, зато белокурые волосы, очень белая кожа, волшебные плечи».

Этот говорящий образ перекликается с ослепительным словесным портретом данным французским историком Марком Фурнье: «Княжна Урусова, бесспорно, представляла собой законченный тип русской красавицы. Нельзя было встретить лица чище и свежее. Ее волосы падали мягкими и обильными волнами на округлые плечи – со всею роскошью античного контура. Особенно хороши были ее глаза, большие голубые, полные света и неги, глаза, излучавшие вокруг какую-то магнетическую силу».

П.Ф. Соколов. Портрет княжны С.А.Урусовой (?). Фрагмент

Какие же черты красавицы находят в нем отражение ? Большие голубые глаза? - Да (полные света и неги). Чистое и свежее лицо, очень белая кожа? Да. Законченный тип русской красавицы? Точнее, тип славянской красоты.

Всё, казалось бы, говорит в пользу того, что с портрета Соколова на нас смотрит княжна Урусова. И тем не менее, на мой взгляд, модель не отвечает в полной мере словесному портрету Урусовой, данному её современниками.

Сопоставим портрет П.Ф.Соколова с атрибутированными портретами Урусовой – Радзивилл работы Ф.К.Винтергальтера и Л. Фишера.

Даже учитывая возрастные изменения, видно, что это два разных типа красоты. На портрете работы П.Ф.Соколова у модели темные длинные полукружья бровей,тогда как на портрете работы Винтергальтера у Софьи Александровны Радзивилл (Урусовой) прямой разлет пушистых светлых бровей. Не ощущается у модели Соколова и «ослепительной белой красоты», «белокурости» модели. И главное: на портрете Соколова у модели абсолютно правильные точеные черты лица вместо «не совсем правильных», свойственных внешности княжны, известной нам благодаря словесному портрету. Эти не совсем правильные черты С.А.Урусовой (в замужестве Радзивилл)мы видим на портретах Винтергальтера и Фишера.

Но если это не княжна С.А. Урусова, то кто же эта дама?

На мой взгляд, перед нами лицо, отвечающее словесной зарисовке внешности другой общепризнанной красавицы николаевской эпохи, - «царицы Невы», «царицы Петербурга», «патентованной красавицы» – Елены Михайловны Завадовской, урожденной Влодек. На портрете П.Ф.Соколова ей 20-21гг.

В 1820-е годы именно Елену Михайловну Завадовскую считали эталоном красоты российской аристократии: «Вообще этот бал изобиловал красотою женских лиц и богатством туалетов. Не говорю уже о патентованной красавице графине Завадовской, рожденной Влодек, которая, как всегда, убивала всех своею царственной, холодной красотою», – вспоминала М.Ф.Каменская, наблюдавшей Завадовскую на бале, даваемом Юсуповыми.

Ольга Видова, доктор филологических наук.

https://cool-skarlet.livejournal.com/1044411.html

Коль в начале этой недели говорили про Датскую королевскую семью, думаю уместным будет вспомнить лето 1967 года, когда кронпринцесса Датская Маргрете II вышла замуж за французского аристократа и дипломата Анри Мари Жана Андрэ, графа де Лаборд де Монпеза. Их обвенчали в копенгагенской церкви Холменс 10 июня 1967 года. В результате заключения брака супруг принцессы получил титул «Его Королевское Высочество принц Хенрик Датский».

Познакомились будущие супруги достаточно забавно. Во время учебы в Лондонской школе экономики в 1965 году Маргрете пригласили на обед в посольство Франции. В то время Анри, как сотрудник посольства, должен был присутствовать, но был по отношению к ней очень скептически настроен - мало того, что принцесса, так еще и скандинавская :-) Так получилось, что их разместили рядом и к своему удивлению Анри она понравилась. Вскоре они снова пересеклись на торжественном ужине после какой-то свадьбы и у них все закрутилось. И продвинулось очень и очень серьезно.
Маргрете получила от Анри обручальное кольцо от Van Cleef and Arpels с двумя большими бриллиантами (по 6 карат) огранки кушон (скорее всего), расположенными по диагонали.

4 октября 1966 года датский парламент одобрил брак. Было отмечено, что даже кандидаты-социалисты согласились на брак с сообщением, что это не означает их одобрения монархии в целом. После одобрения брака парламентом датский премьер-министр Йенс Отто Краг пожелал паре удачи и счастливого брака от имени общественности.
На следующее утро Фредерик официально попросил Государственный совет одобрить брак. Что и было сделано.
На праздновании одобрения их брака парламентом и государственным советом Маргрет и Анри появились на балконе в Амалиенборге со своими родителями. Толпа из 5000 счастливых датчан собралась, чтобы поприветствовать их.

После был торжественный обед и пресс-конференция во время которой Анри выказал свою благодарность датчанам, отметив, что он планирует стать «стопроцентным датчанином» после своего брака. В тот же вечер состоялся банкет для семьи и государственных чиновников, а также выступление частного оркестра, которым управлял сам Король Фредерик (он был талантливым дирижером - такая страстишка у него была :-)
Церемония была первоначально запланирована на 25 мая 1967 года, но позднее была перенесена на 10 июня 1967 года из-за беременности сестры Маргреты Анны Мари. 20 мая Энн Мари родила наследного принца Павлоса. Религиозная церемония должна была состояться в церкви Холмена в Копенгагене. Маргрет также была крещена в церкви Холмена.

Эрик Йенсон, епископ Ольборгский,должен был проводить религиозную службу. Этот же Епископ Дженсон также официально принял Анри в Датскую Народную (Лютеранскую) Церквь под именем Хенрик. До этого Анри был католиком.
По настоянию Маргрет, в церкви не должно было быть специальных церемоний, посвященных королевской свадьбе. Церемония должна была продлиться примерно 20 минут и состоять из тех же обрядов и практик, что и на любой другой датской свадьбе. Клятвы должны были произносится на датском.

Дизайнером платья стал любимец королевы Ингрид (матери Маргрете) - Йорген Бендер.
К слову этого же дизайнера выбрали и родные сестры Маргрете. Да и ее первая невестка Александра последовала примеру свекрови. По давней традиции невесты из датской королевской семьи выходят замуж в винтажной фате доставшейся им по наследству и шьют платья из фамильного ирландского кружева.

Без кружев само платье достаточно простое. Обтягивающий белый шелк с длинными рукавами имеет квадратный вырез и глубокие складки на бедрах, создавая расклешенную юбку. На передней части платья был кусок кружева из семейной реликвии, который первоначально принадлежал бабушке Маргарет, тоже Маргарет, кстати, бывшей кронпринцессе Швеции. Ну и большой шестиметровый шелковый шлейф платья выделялся, конечно.

Кроме того была и еще одна любопытная "фишечка". В районе Лифа Маргрете закрепила интересную брошь - с бриллиантовой маргариткой, которая досталась ей от бабушки. Это неспроста. Маргаритка - ее любимый цветок. Ее и в детстве так часто звали. Поэтому был сделан акцент на эту брошь (которую королева носит и по сей день). Кроме того живые маргаритки были вплетены в волосы подружек невесты, а главным цветком в букете невесты были все те же маргаритки.

Кстати одружками невесты были 4 подростка: Кристин Даль, графиня Дезире из Русенборга (дочь графа Флемминга), Анна Оксхольм Тиллиш и Карина Оксхольм Тиллиш. У каждой из подружек невесты были синие платья с короткими рукавами с кружевами ромашек на волосах.

Ну а голову кронпринцессы венчала Тиара Хедива Египта.
Эту диадему подарил египетский хедив бабке королевы Маргрете - принцессе Маргарет. Поскольку принцесса познакомилась с будущим мужем (шведским королем Густавом) именно в Египте.
К слову, все девушки из датской королевской семьи выбирают на свадьбу именно эту диадему.

Анри был в классическом наряде жениха: черный фрак, подходящие брюки, серая жилетка и белая прямая бабочка. Он также был облачен в ленту со звездой и орденом Слона, высочайшего ордена в Дании. Анри получил Орден в день свадьбы.

Свадьба состоялась ближе к вечеру 10 июня 1967 года. Свадебное шествие началось во дворце Амалиенборг и простиралось вплоть до церкви Холмена. Две тысячи полицейских были назначены на улицы вдоль шествия из-за протестов против роялистов. Толпы выстроились на улицах всего парада в виде королевских гусар во главе с Маргрет и Фредериком, которые ехали в государственной карете.

Маргрете и король Фредерик вошли в песню «Sicut Cervus», гимн шестого века Псалма 42. Анри улыбнулся, когда Фредерик повел свою старшую дочь по проходу церкви Холмена, которая была украшена белыми и фиолетовыми букетами цветов.

Когда она достигла алтаря, Маргрет наклонилась, когда Анри поцеловал ее в щеку. Наряду с обменом клятвами и проповедью супруги, в собрании звучат два гимна. Маргрете восхищалась кольцом после того, как Анри положил его на палец, затем повернулся, чтобы улыбнуться родителям.

Когда свадебная церемония подходила к концу, новая пара повернулась к Королю и Королеве, чтобы поклониться и сделать реверанс. Маргрет и Анри вышли из церкви в «Токката из симфонии № 5 ”на фоне приветствия выстрела пушек и под звон колокола церкви Холмена.

В конце службы был выполнен орудийный салют, сопровождаемый группой реактивных самолетов, образующих буквы «М» и «Н» в небе над Копенгагеном. Маргрет подарила Анри маргаритку из своего букета, когда пара забралась в карету и направилась в Амалиенборг.

Свадьба совпала с празднованием 800-летия Копенгагена, что сделало украшения еще более праздничными. Улицы Копенгагена были украшены цветами и датскими и французскими флагами.

Маргрете и Анри ехали в экипаже через Копенгаген в сопровождении 44 конных гусар до дворца
Пара появилась на балконе во дворце Амалиенборг вместе со своими родителями, чтобы помахать толпе в 25 000 человек внизу. Фредерик поблагодарил зрителей за энтузиазм и поздравил молодоженов и весь народ.К огда Маргрете начала обращаться к зрителям, она была переполнена эмоциями и покинула балкон в слезах.

В павильоне во дворе соседнего дворца Фреденсборг был устроен прием в саду на 400 гостей. Прием при свечах состоял из обеда из пяти блюд, в том числе из борнхольмской оленины, приготовленного семьей Кесби из отеля Richmond. На приеме Анри выступил с речью перед невестой и ее семьей на датском языке, вновь отметив свою любовь к своей новой жене и приемной стране, а также свое намерение служить Дании в меру своих возможностей. Это стало первым публичным событием, в котором Анри произнес длинную речь на своем новом языке.

Жених и невеста начали свадебный бал, исполнив свой первый танец в браке в вальсе. После нескольких часов танцев и разговоров среди своих гостей Анри и Маргрет переоделись в более удобную одежду. Пара попрощалась со своими семьями рано утром 11 июня, садясь на датскую королевскую яхту (Dannebrog), чтобы начать свой медовый месяц.

Пара провела медовый месяц на мексиканском острове Косумель, проводя часть своего времени на вилле, принадлежащей президенту Мексики Адольфо Лопесу Матеосу. .
Свадьбу посетили 900 гостей, среди которых было много королевских особ, в том числе три короля (Дании, Швеции и Норвегии), две королевы, четырнадцать принцесс и тринадцать принцев со всей Европы. Отсутствовал греческий король Константин с супругой - королевой Анн-Мари (младшей сестрой Маргрете). В Греции произошел государственный переворот и там все было сложно.

Их отсутствие расстроило всех.
Для гостей были организованы двенадцатидневные приемы, гала-концерты, экскурсии по Копенгагену и театральные представления. Свадьба была оплачена королевской семьей и частными пожертвованиями. Были подготовлены телевизионные передачи, что является новым явлением, в Дании, а также во Франции, Бельгии, Швейцарии, Швеции и Норвегии.
Вот в конце я хотел бы поделиться с вами, уважаемые читатели несколькими видео со свадьбы.

Показать медиа
Показать медиа

Показать медиа
Показать медиа
Показать медиа
Надеюсь, вам было интересно :-)
https://ru-royalty.livejournal.com/7376115.html#comments

https://cool-skarlet.livejournal.com/1042750.html

Таня Козлова живёт в Израиле шесть лет. Причиной для переезда послужило не желание уехать из Беларуси или выгодное предложение работы в стране - Таня призналась, что преследовала личные убеждения: устройство политической системы Израиля ей всегда нравилось больше. К тому же хотелось быть ближе к своим корням, своему народу.

С момента переезда Таня успела пожить и в Иерусалиме, и в Тель-Авиве, поработать продавцом в хозяйственном магазине, прежде чем найти работу по специальности, выучить иврит и хорошо узнать страну, уезжать из которой не хочет, даже если будут более привлекательные варианты работы. Мы побеседовали с Таней и расспросили об особенностях жизни в Израиле.

Переезд

В Израиле я живу уже шесть лет с момента окончательного переезда. До этого я приезжала сюда по программе Маса.

Маса - программа, рассчитанная на пять или десять месяцев. Разновидностей программы много, но все в основном направлены на знакомство со страной, изучение иврита. Есть варианты, когда можно проходить стажировки, изучать какое-то интересное участнику направление.

Я была сначала на программе по искусству и затем взяла ещё одну в Иерусалиме. Затем вернулась в Беларусь и оттуда уже готовила все документы для переезда в Израиль.

Изначально я приехала в Иерусалим по программе абсорбции от еврейского агентства Сохнут, которая предназначена для молодых людей с высшим образованием и еврейскими корнями с разных стран мира. Мы жили в центре абсорбции в Иерусалиме, там же учили язык и «вливались» в жизнь. Программа длилась полгода, затем я ещё год прожила в Иерусалиме и после переехала в Тель-Авив, так как нашла работу в театре.

Переехала я в Израиль, так как у меня есть еврейские корни и я имею право на репатриацию (Закон о возвращении). Сразу же в аэропорту получила удостоверение личности и стала гражданкой Израиля. Через год я получила паспорт, дающий возможность въезжать без виз в огромное количество стран (около 160). Но не во все - например, в Америку и Австралию виза нужна. Сейчас закон упростили, и такой паспорт получают сразу же по приезде вместе с удостоверением личности.

Адаптация

Скажу честно - адаптироваться непросто. Я приехала в страну без знания языка и фактически начала жизнь с нуля. Мне было тяжело первый год. Очень повезло, что первые полгода я жила в центре абсорбции, где нам помогали с базовыми административными вещами: открыть счёт в банке, получить страховку в больничной кассе и т. п. И также повезло, что у меня здесь были друзья и родственники, всегда готовые помочь. Но после полугода жизни в центре абсорбции пришлось разбираться с тонкостями поиска жилья, работы самой.

Центр абсорбции - это что-то вроде пионерского лагеря для тех, кто приезжает в страну по одной из программ репатриации. Жили мы в комнате с ещё одной девочкой - это было что-то вроде мини-квартиры, где помимо жилого помещения была мини-кухня и санузел. В течение полугода каждый месяц государство выделяет определённую сумму - около $500-600, из которой вычитаются расходы на питание, проживание. Учитывая, что жили и питались мы на территории центра, конечно, затраты эти были существенно ниже, чем если бы я сразу приехала в Иерусалим самостоятельно.

Кстати, услугами центра абсорбции могут воспользоваться и те, кто переезжает не по программе репатриации, а, к примеру, по работе. К вам прикрепляют консультанта, которому вы можете позвонить и узнать интересующие нюансы: как оформлять договор на квартиру, открыть счёт в банке и т. д. Конечно, жить вы в центре не сможете, но зато быстрее адаптируетесь.

Несмотря на сложности, начинать жизнь в новой стране было интересно. В первый год возникали мысли вернуться обратно, особенно в моменты, когда я была без работы и без нормального жилья. Как говорят здесь, тяжело первые три года - потом становится легче.

После переезда в Тель-Авив тоже было непросто в моральном плане: все мои друзья и знакомые остались в Иерусалиме, в Тель-Авиве я почти никого не знала. Поэтому были свои трудности, несмотря на то что появилась стабильная хорошая работа и жильё.

Язык

В Беларуси я иврит не учила. Впервые столкнулась с этим вопросом на программе Маса - в течение пяти месяцев ходила на занятия, учила язык до обеда каждый день, после ездила на экскурсии и разные мероприятия. После переезда также учила иврит в центре абсорбции полгода. После ещё проходила дополнительные курсы.

Выучить иврит мне было легко: для меня этот язык очень понятный, структурированный, логичный. Конечно, поначалу можно обойтись русским и английским, который здесь также хорошо знают. Но вообще я не представляю, как тут жить без знания иврита. У тебя гораздо меньше возможностей. Да и странно для меня - не учить язык той страны, в которой собираешься долго жить.

Образование

По образованию я театральный режиссёр и педагог (училась в Беларуси). После переезда я подтверждала свой диплом. У меня на тот момент уже было подтверждение, что иврит я знаю на высоком уровне, потому со сдачей языкового экзамена вопросов не было. Плюс я высылала документы в Министерство образования, где подтвердили мою специальность. Если захочу преподавать в школе - мне достаточно наработать соответствующий стаж в течение года и пройти проверку, чтобы получить лицензию.

Уже в Израиле я училась в магистратуре по специальности «Искусствоведение». Программа рассчитана на два года, но проучилась я только один - оставила, решив, что для будущей работы это не нужно. Но зато это был интересный опыт и дополнительное совершенствование языке, так как все лекции читали на иврите. Образование для меня было бесплатным: новые репатрианты в возрасте до 31 года могут свободно учиться в местных университетах, если поступят в течение первых трёх лет.

Местное образование, конечно, очень отличается от белорусского, так как программу я практически формирую сама: есть базовые предметы, но большинство я могу выбрать с учётом количества часов, которые мне положены, составить удобный график. В итоге, когда училась, я приезжала в университет всего два-три раза в неделю.

Работа

Найти работу по профессии мне было сложно, не легче, чем в Беларуси. Израиль - не то место, куда следует ехать творческому человеку реализовывать свои амбиции. Поначалу я работала в Сохнуте: занималась вопросами, связанными с репатриантами, экскурсиями. Рассылала резюме по своей специальности, куда только можно. Но так как потребовались деньги, пошла работать в магазин товаров для дома. Пробыла я там всего месяц - совершенно не моя деятельность, хотя уровень разговорного иврита очень сильно подняла за это время.

И только после на моё резюме, которое я послала в театр в Тель-Авиве, откликнулись, и я переехала. Сейчас работаю не совсем по специальности - я администратор зала на вечерних спектаклях и ассистент режиссёра на некоторых проектах.

Очень часто репатрианты из моей профессиональной сферы открывают в Израиле мини-театры, организуют обучающие кружки для детей, реализуют собственные проекты. В общем, каждый крутится, как может.

Вообще в стране «простой» работы очень много. К примеру, если ты готов трудиться продавцом, консультантом, официантом и только сегодня приехал в страну - завтра у тебя уже будет место.

Причём даже получая минимум (сейчас минималка в час - $8,3), конечно, шиковать не удастся, но снимать хотя бы комнату и позволить себе нормальное питание ты сможешь. К примеру, зарплата у меня сейчас ниже среднего, но я снимаю жильё, могу позволить себе хорошую еду и выезды в Европу несколько раз в год. Представить себе что-то подобное в Беларуси на аналогичной должности мне сложно.

По поводу пособий по безработице: в чистом виде здесь такого нет. То есть если ты ушёл с предыдущей работы, тебя уволили или ты уволился сам, тебе выплачивают определённую сумму, пока не найдёшь новое место. Эта сумма зависит от твоего предыдущего заработка. Несколько месяцев получаешь такую помощь, параллельно тебе ищут место. А если ты приехал в страну и решил сесть на шею государству - так не получится. Помощь получают только репатрианты, как это было у меня.

Израильтяне - народ очень трудолюбивый, у них мозг прям-таки заточен под своё дело. И секрет тут не в генах и предрасположенности, а, на мой взгляд, в том, что ещё со школы детей учат «выходить за рамки». Как говорят у нас, «за пределы коробки» - то есть мыслить шире и более открыто. Подростки в Израиле уже в 14-15 лет начинают подрабатывать, чтобы иметь собственные деньги и не зависеть от родителей. Да и все вокруг в стране вкалывают - нет возможности расслабиться. Кстати, очень многие русскоязычные репатрианты идут на курсы медсестёр, которые в Израиле очень востребованы.

Аренда квартиры

Жильё в Израиле стоит дорого, особенно в Тель-Авиве. В Иерусалиме я снимала комнату в квартире (мы жили вдвоём с подругой) за $470 без учёта коммунальных платежей. Сейчас цены с каждым годом растут. В Тель-Авиве снимать квартиру в центре дороже раза в два, чем в спальных районах. Так, иногда съём комнаты в квартире с соседями стоит $800-900, а порой и больше, в зависимости от района. Крохотная студия стоит свыше $1 тыс.

В более отдалённых районах можно найти варианты подешевле. Я живу в трёхкомнатной квартире (салон-гостиная и две маленькие комнатки) в Яффо, на границе с двумя другими городами центра страны. Мы платим $1 тыс. за всю квартиру. Снимаем её уже четыре года, потому цена для нас не поменялась. Хотя схожие апартаменты по соседству стоят уже $1,2-1,3 тыс.

Дом старый, район считается не очень хорошим из-за того, что здесь живут далеко не самые богатые люди. Но мне тут нравится: за двадцать минут можно медленным шагом дойти до моря, в пяти минутах от дома - станция поезда, парк, большой супермаркет. А ещё - пятнадцать минут пешком до работы. Несмотря на якобы неблагополучный район, чувствую я себя абсолютно безопасно: мне не страшно возвращаться домой в любое время, на улицах всегда тихо и спокойно. Честно - я себя здесь ощущаю в большей безопасности, чем в Беларуси.

Особенности аренды и коммунальные платежи

При сдаче жилья хозяин квартиры может попросить справки о зарплате плюс чек-залог (вы выписываете чек, который в случае порчи имущества покроет затраты на ремонт). Очень часто собственники требуют привести двух поручителей, которые также подписывают договор об аренде жилья. Если вы внезапно исчезнете или передумаете платить - ответственность ложится на них.

Нам очень повезло с хозяином: он не просил ни поручителей, ни чек-залог, но справку о зарплате мы представляли. Нередко собственник задаёт вопросы касательно работы, её отдалённости, дальнейших планов, так как заинтересован, чтобы люди снимали у него жильё как можно дольше.

Дешевле всего жить на севере, но там особо работы нет, хоть места очень красивые. Недорогое жильё в Беэр-Шеве на юге, в Хайфе. Многие, кстати, живут именно в Хайфе, потому как и снимать жильё намного дешевле, чем в столице, и природа там красивая - море и горы. И вообще Хайфа считается hi-tech-городом. За те деньги, которые будете отдавать там за шикарную квартиру, в Тель-Авиве вы снимете разве что крохотную халупу на окраине.

В последнее время дорого стало жить в Нетании - туда приезжает много французов, у них там своя «тусовка». Нетания считается самым французским городом Израиля. И так как эта категория граждан платёжеспособная, местные собственники начали быстро повышать арендные ставки.

В коммунальные услуги входит налог на землю (зависит от района, метража квартиры и т. п.). У нас выходит за два месяца $100. Остальные услуги – свет, вода, газ, интернет - тоже варьируются по стоимости в зависимости от сезона: зимой и летом, когда жарко, уходит больше денег за электричество, так как центрального отопления в домах Тель-Авива нет. В сезон, когда мы не используем кондиционер, за электроэнергию выходит $50 в месяц, на воду в среднем тратим $30, на интернет – $33 (хотя в данном случае цена зависит от провайдера). Благодаря тому, что все счета делятся на двоих, за коммуналку я плачу немного.

Питание

На продукты у меня уходит где-то $280 в месяц - это только та еда, которую я покупаю домой. Но есть ещё и дополнительные траты: перекусы в кафе возле работы или покупка еды в круглосуточном магазине, который дороже обычных супермаркетов. Потому в итоге расходы на питание немалые – и сейчас я стараюсь всегда брать «собойки», чтобы лишний раз не тратиться.

Что касается перекусов вне дома, дешевле всего купить еду на улице. К примеру, в самой известной фалафельной в центре Тель-Авива можно за $2-3 съесть питу или фалафель. А если идёшь в кафе, к примеру в сеть Aroma, то за большой сэндвич заплатишь $10, за кофе - $3,5-4,0. Пиво очень дорогое - $9-10 за 0,5 литра. Есть сеть бюджетных кафе Coffix, где ценник на всё - 6 шекелей ($1,7). Там можно тоже купить и кофе, и сэндвич, но порции очень маленькие. Есть магазины от этой же сети, где такая же цена, но за меньший набор продуктов. Скажем, яиц в упаковке не 12, а 6.

В Израиле все покупают продукты раз в неделю, на всю семью - так дешевле и проще. Потому что покупать сразу большими порциями выгоднее, да и в выходные есть возможность посетить более бюджетный супермаркет.

Так как у меня нет машины, я в такие магазины не езжу и хожу в круглосуточный супермаркет рядом - цены там средние. Хотя на отдельные продукты первой необходимости (яйца, молоко, хлеб и т. д.) цены одинаковы везде и регулируются государством.

Одни из самых бюджетных по ценам супермаркетов - «Рами Леви». Но от меня магазин этой сети находится далеко, и мне нет смысла в него ехать, так как я закупаю продукты только на себя. Но я частенько заглядываю на рынок Шук-Кармель: цены там несильно отличаются от магазинных, но ассортимент фруктов и овощей шире, а качество - выше.

В Израиле круглый год есть свежие фрукты и овощи, которые стоят недорого. Очень вкусная молочная продукция и свежая рыба (я живу недалеко от порта), но эти категории продуктов недешёвые.

Так как русских в стране много, русских магазинов тоже очень много. Конечно, цены там в два-три раза выше. Но я в таких магазинах иногда покупаю чёрный бородинский хлеб, свежий и вкусный. Кстати, недавно у нас признали «кошерными» конфеты Roshen - вы их можете встретить и в израильских супермаркетах. Также недавно видела в местных магазинах мороженое марки «Сваля».

Транспорт

Метро в Израиле нет, только поезда и автобусы. Что-то вроде метро есть только в Хайфе, и то – там только одна короткая линия, которая соединяет Нижнюю и Верхнюю Хайфу. В Тель-Авиве я либо хожу пешком, либо катаюсь на автобусах, поездах. Одиночная поездка стоит $1,6. Билет действует 90 минут, в течение которых можно пересаживаться на другой нужный транспорт.

У всех, кто живёт в Израиле, есть «рав кав» - это электронная карточка для оплаты проезда. Её можно пополнять определённым количеством поездок. Я покупаю сразу проездной на месяц за $59, который действует не только в Тель-Авиве, но и во всей центральной части страны (Гуш-Дан). Этим проездным я могу пользоваться в автобусах и поездах. Стоимость проездного зависит от зон, которые он охватывает. Есть варианты, которые включают в себя почти всю страну.

О машине я даже не думаю. Во-первых, потому что общественным транспортом мне передвигаться удобно. Во-вторых, потому что в Тель-Авиве огромная проблема с парковками: места катастрофически не хватает. Большинство людей здесь использует велосипеды, скутеры и электронные самокаты. В Израиле очень удобная система проката велосипедов: берёшь велосипед, помеченный определённым знаком, в любом месте, а после оставляешь также в любой точке - фиксированных стоянок нет.

Хотя, если речь идёт о семье с детьми, без машины очень сложно, так как нужно закупаться продуктами, выезжать на природу, развозить детей. Также без авто не обойтись, если вы живёте в пригородах: там с общественным транспортом больше проблем.

Медицина

У нас есть государственное обязательное страхование плюс с каждой зарплаты нужно платить налог на здравоохранение, который варьируется от $25 примерно до $100 в зависимости от уровня зарплаты.

ОМС представлено больничными кассами - их в Израиле четыре. По закону нужно застраховаться в одной из них. В каждой компании есть стандартные и расширенные страховые программы, потому финальная сумма может быть разной в зависимости от нужных услуг. К примеру, есть страховки, которые покрывают стоматологию, вызов скорой помощи, определённые операции, медицинское оборудование и т. д.

Я сейчас в больничной кассе «Маккаби» - самой крупной в стране - и плачу в месяц $35 за страховку, которая покрывает почти всё. По страховке частично покрывается стоимость лекарств (50-90%) в зависимости от препарата, оперативных вмешательств (также - только часть).

Система обслуживания очень удобная: у меня есть пластиковая карточка, с которой считываются все мои данные (анализы, лечение и т. д.). С помощью приложения в телефоне можно проверить результаты анализов, написать врачу в случае, если закончился рецепт, и т. д. Приходишь в аптеку ты также с этой пластиковой картой, и по ней тебе выдают нужные лекарства. Можно проконсультироваться с медсестрой, задать интересующий вопрос специалисту. Единственный минус – какая бы крутая у тебя ни была страховка, очереди к врачу можно ждать очень долго.

Об израильтянах

В Израиле огромное количество русских. Но общаюсь я и с коренными израильтянами, и с теми, кто переехал по той же программе, что и я. Израильтяне, как и многие восточные народы, очень открытые. С ними очень легко общаться, быстро находишь общий язык. К примеру, приходите вы впервые в магазин - и тамошний продавец вовсю начинает расспрашивать, как ваши дела, используя дополнительно массу существительных вроде «брат», «сестра», «красавица», «дорогая», «куколка», «малышка», «сладкая»… И это при том, что человек вас совершенно не знает.

Мне поначалу было сложно адаптироваться к такому «панибратству» - всё же атмосфера в Беларуси более холодная: народ более замкнутый, менее эмоциональный. Но со временем мне это даже понравилось - в такой обстановке быстро учишься открытости и простоте общения.

Вообще израильтяне - народ очень горячий, шумный, темпераментный. И это здорово, но иногда мешает, так как может перетекать в раздражающие формы: крикливость, чрезмерную эмоциональность, иногда даже бескультурье.

Когда я только переехала в Израиль, первое, что меня сильно удивило, - дружелюбие и сильное желание помочь со стороны израильтян. К примеру, ты можешь случайному знакомому, на улице или в магазине, сказать, что ты репатриант, приехал один – и тебя тут же зовут в гости, на Шабат. Нередко местные дают новым приезжим посуду, одежду, вещи, то есть помогают обустроиться на новом месте. Я постоянно встречала желание помочь у абсолютно незнакомых людей – и мне это было очень непривычно.

Впечатления

Если бы сейчас мне предложили вернуться в Беларусь, даже с перспективой высокой зарплаты, - ни за что бы не вернулась. Я переезжала в Израиль не за «красивой жизнью», а больше по идеологическим соображениям. Я люблю эту страну. Мне нравится климат и разнообразие природы: в любой момент я могу прогуляться к морю или съездить на выходных в горы. Из солнечного лета попасть в зиму.

Будучи в Израиле, я начала знакомиться с миром - появилась возможность путешествовать. Да и в самой стране жить интересно: постоянно проводят культурные мероприятия - нет проблемы, куда сходить в свободное время. Мне нравится открытость людей - пожалуй, отвыкнуть от неё я уже не смогу. Когда сейчас приезжаю в Беларусь, замечаю, что тамошний менталитет меня уже слегка напрягает. В частности, местная терпимость: «как есть - так и хорошо», закрытость, отстранённость друг от друга.

Я стала проще относиться к жизни, к себе, меньше обращать внимание на внешнюю оболочку: здесь никого не волнует, как ты одет и как выглядишь. С одной стороны, это расслабляет, с другой - позволяет не волноваться о ненужных вещах.

Prian.ru Фото героини статьи

https://www.liveinternet.ru/community/for_women_only/post451436861/#

https://cool-skarlet.livejournal.com/1042177.html

https://baronet65.livejournal.com/64890.html

https://baronet65.livejournal.com/65136.html

https://baronet65.livejournal.com/65366.html

https://baronet65.livejournal.com/65609.html

https://baronet65.livejournal.com/65931.html

https://baronet65.livejournal.com/66237.html
https://baronet65.livejournal.com/66337.html

Няня рассказывала часто, как семейство, в старые годы, ездило за шестьсот верст в деревню на лето.
— Нас-то бывало с детьми, да с обозом отправят вперед, говаривала она, а сами старые господа с бабушкой да с тремя старшими сьновьями выезжали уж неделю спустя. Приедем мы, да все для них и приготовим. Они все жили в большом доме, а для детей, чтоб они не мешали, флигеля были выстроены, туда им и кушать приносили. Только по воскресеньям, бывало, после обедни, водили мы их с господами здороваться. Анна Николаевна, моя голубушка, хоть и нe маленькая уж была, а тоже жила с нами во флигеле. Сидит, бывало, целый день под окном да кружево плетет, либо на церковь шьет что-нибудь А как придет вечер уйдет гулять одна одинехонька и придет домой уж поздно, когда ужинать собирают. Только у нее забавы и было. Нарядов тоже хоть бы совсем и не было, ей все равно: все тогда пудру носили, а она пудрилась редко. Грустная такая все была, и словно больная; кровинки в лице нe было, а собой такая хорошенькая, даром что смугла; черноволосая, а глаза у нее черные были. Девки, бывало, песни поют или играют меж собой по воскресеньям, а она, сердечная и не улыбается. А вот только любила, чтоб ей сказки сказывали, — иные девки-то у нас были на это дело мастерицы. Рада, бывало, слушать по целым часам. Что за душа была! За что это старые господа ее ненавидели, Бог их знает! Если б не бабушка, ее совсем бы, кажется, со свету белого сжили. Что ей бывало нужно, все та выпросит да устроит; а сама она, бедняжка, и заикнуться ни о чем не смеет. Робкая такая была, а бабушка живая да веселая. Уж куда как они несхожи были, словно не сестры, и с лица-то друг на дружку не похожи. Анна-то Николаевна худенькая, и собой невеличка, а бабушка высокая, да стройная, волосы у нее рыжеватые, а сама бела, как сметана. Как она, бывало, напудрится, да голубое платье наденет, — было у нее любимое, атласное, золотом шитое,—так любо посмотреть. Анна Николаевна, как ее тоже любила, да еще у нее из маленьких братьев один был любимый. Сама с ним сыпала, сама его нянчила и обшивала,—не налюбуется бывало на него. Да видно она такая уж несчастная родилась: полненький был ребенок, и казалось здоровенький такой, а в несколько часов его свернуло. Уж около трех лет ему было. Как она по нем, сердечная, убивалась! И мы-то, что страха тогда приняли! До сих пор вспомнить не могу.( Свернуть )

—Раcскажи мне, няня, как это случилось.
— Да в дороге случилось. Отпустили это нас, как следует, вперед. Тянемся мы, бывало, суток двенадцать или больше, измучимся просто. Вот приехали мы раз вечером на ночлег, а у них, вишь, в селе повальная болезнь на детей. Схватит вдруг горло ни с того сего, да через несколько часов как и не бывало. А дальше ехать, нечего и думать: дождь так и льет, и зги Божией не видать; делать нечего, тут мы и расположились. Отвели нам четыре избы. Анна Николаевна обыкновенно с своим Боринькой, да еще трех с ней поместили, да нянька, да я, да сестра. Поужинали мы, да и улеглись спать. С вечера-то все ничего, а к утру двое из детей стали жаловаться, да плакать; дыханье захватило и стало горло разбаливаться. Хватиться-то не за что; была с нами святая вода, напоили мы их, да и та не помогла. Сперва старший скончался, а тут и Боринька. Анна Николаевна его во все время с колен не спускала, так у нее на руках и отошел.—«Только, говорит, и было у меня радости в жизни: страшно меня Бог испытывает. Одела его сама, моя голубушка, и плакала по нем, глаз не осушая. Как это положила она его на стол, а мы со страха бросаемся из угла в угол, ничего не отыщем , — ведь и того-то надо собрать, — вдруг к нам в дверь стучатся. Отперли мы: прибежала наша же девушка из другой избы. «Батюшки, говорит, беда, у нас ребенок скончался.» Так у нас ноги и подкосились. Анна Николаевна руками всплеснула; положила она земной поклон:
— «Хоть бы ты на меня, говорит, оглянулась, Пресвятая Богородица, да и меня бы прибрала.» Послали за попом, похоронили их, да и поехали дальше. Барышня во всю дорогу тосковала, а мы все советовались, как старой барыне об этом объявить, просто ума не приложим.
—Как же ей, нянюшка, сказали? очень она плакала? спросила я наивно, когда в первый раз услыхала этот разсказ.
—Ну, что тут плакать-то, отвечала старушка, нешто это она последних похоронила? еще и так много осталось. Она же до детей, особливо до маленьких, куда как не горяча была! Мы знали, что горя-то ей не будет, да боялись, что на нянек гневаться станет.
— Да оне-то чем же виноваты?
— Хоть и не виноваты, а с барыней спорить не станешь. — Как это она приехала в деревню дня два после нас, да услыхала, что случилось, так и велела всех нянек пересечь. Вот и толкуй, что не виноваты. Покойница-то порядок любила. — А что, нянюшка, как вы жили после Николая Петровича?
— И не приведи Бог как жили. Ему только год минул, как она сама скончалась(68), да боком вышел этот год. Уж тут никому помилованья не было. Кого бывало поведут наказывать, бабушка уж не отстоит.
— Да ведь ты говоришь, нянюшка, что они оба бабушку любили?
— Уж она ее больше по нем любила, а самато покойница ни к кому особенно горяча не была. Самый любимый у нее был старший сын, Павел Николаевич(69), да и для него, бывало, никому не спустит. Он тоже добрый такой был; где можно, скроет вину, а уж если она, помилуй Бог, узнает,—ни за что не простит. Как она больна была, уж совсем перед концом, так у нас две девушки согрешили, а она их наказать приказала...
— А как же они согрешили, нянюшка?
— Ну, что тут разсказывать-то, согрешили, да и все-тут. Точно, виноваты были, известно: за доброе дело не стали бы наказывать. Приказала она их сослать в деревню камни таскать для постройки, а там их за мужиков отдать, а до оказии в деревню приказано им было жить в людской. Вот и живут они. А она об эту пору совсем разнемоглась; уж давно она хворала, да все еще на ногах была, а тут видим, что дело плохо, как есть последний конец. Весь она христианский долг исполнила, исповедывалась и приобщилась. На другой день у нее язык отнялся, а сама в полной памяти. Послали тотчас за священником ее соборовать. Вся дворня собралась тоже помолиться, и мои девки тут же явились. Как ее отсоборовали, все стали уходить, a оне дождались Павла Николаевича, да в ноги ему. «Батюшка, говорят, попросите за нас, ради Бога, авось она теперь не откажет; для своей же душеньки, может, помилует.» Уж очень, это им за мужиков не хотелось. И приказал им Павел Николаевич стать за дверью, «а как я, говорит, вам махну, вы войдите, и попросите сами за себя.» Пошел он , и стал перед ней на колени. «Матушка, говорит, вот вас Господь сподобил приобщиться святых таинств, и соборование принять; может Ему вас к себе призвать угодно, так очистите свою душу, простите, кто перед вами виноват; я ни за кого не заступаюсь, а то мне дорого, чтоб Господь услышал от вас милостивое слово.» Так он это хорошо говорил, у нас даже у всех слезы на глазах навернулись. А она на него смотрит, вдруг-то, знать, не сообразила, про кого он говорит. А он и махнул в дверь. Вошли бедные девки, да так и упали перед ней. Батюшки мои, как она прогневалась! Нас даже страх пронял, а с бабушкой дурнота сделалась. Привстала это старая барыня на постели, глаза у нее забегали, и щеки разгорались, говорить-то не может, а в грудь себя бьет, и вдруг руками замахала, чтоб оне отошли, и на дверь им показывает. Они, со страха, убежали, а Павел Николаевич, мой батюшка, так оробел! Стал он ее успокоивать, и руку поцеловать хотел; она и его оттолкнула — уж очень, знать, встревожилась. Тут же и начала метаться по подушке. Всю ночь простонала, да к утру и скончалась. Как, пришел священник к первой панихиде, Павел Николаевич ему говорит: «Повремени, пожалуйста, батюшка, минут десять, мне распорядиться надо.» Да и велел к себе в кабинет виноватых позвать. —«Я, говорит, вас прощаю не от себя, а именем покойной матушки.» Похороны сделал он ей богатейшие. Чтоб в церковь вкладов было, и нищим много раздавали, все это, чтоб поминали ее. Очень мы об ней плакали, заключила няня, после короткого молчания. Царство ей небесное!
— Да разве вы ее любили, нянюшка?
— Как же не любить! Свою-то барыню, да не любить! Ведь в старину не то было, что теперь. Всякий знал, что каков бы ни был барин, да все-таки барин, Богом значит поставлен, и любить его надо.
Бедная няня! что бы она сказала теперь, чтобы подумала о манифесте 19-го Февраля. В Москве к ней ходила иногда племянница, отпущенная на волю моей матерью. Няня не прощала ей, что она выпросила себе отпускную. «Здорово, вольная барыня.» говорила она ей обыкновенно. «Знать обидно тебе показалось в крепости жить? Дай же Бог, чтоб воля тебе вот куда села.» И она колотила себя кулаком в затылок. «Должно быть вас нынче бить-то некому,—вот что.» — «Полноте меня бранить, тетушка, отвечала вольная барыня, может я и сама на свою глупость плачусь, да делать-то нечего, уж не вернешь». — « То-то не вернешь! по-делом тебе!»
Как ни болезненно на меня действовали подробности кончины Анны Николаевны, я часто распрашивала о ней няню. Кажется, что с своей стороны старушка любила этот рассказ, к которому приступала всегда с глубоким вздохом. Она скончалась месяцев за шесть до старого барина, говорила она. И всего недели две пролежала, сердечная. Бабушка за ней во все время ходила, и за доктором посылала, да уж видно помочь-то нельзя было. Раз это, сидит она у ее постели, а та словно в забытье, да вдруг и открыла глаза.
«Надя, говорит, я чувствую, что последний мой час пришел. Пошли за священником,» да и заплакала;—«а тебе, говорит, мой друг, Бог за меня воздаст.» Бабушка ее обняла и сама вся в слезах. Пришел священник; исповедывалась она и приобщилась, да потом и позвали опять бабушку. «Слава Богу, говорит, что я сподобилась приобщиться святых таинств.» Тут, помолчала она немного, да и говорит опять «Одно меня, Надя, только мучит, неужели я умру без благословения отца и матери. Уговори их ради Бога, чтоб они пришли со мною проститься.» Бабушка сейчас бросилась к Николаю Петровичу, а его на ту беду чем-то рассердили и никто к нему подступиться даже не смел. Я тут за чем-то случилась, как вдруг она вбежала: «Папенька, говорит, ради Бога, пойдемте скорее к Анночке, она вас просит. - совсем умирает.» А он ей с сердцов-то и говорит: «Полно, говорит, ничуть она не умирает, полежит да и встанет. Что мне к ней таскаться-то! На всякое чиханье не наздравствуешься. А умирает так и без меня умрет. И не проси, - не пойду.»
Бабушка так и не вспомнилась: в лице даже изменилась, словно в лихорадке задрожала. «Папенька, говорит, если вы к ней не пойдете, я чувствую, что я вас возненавижу.» Как она это сказала, так я и обмерла; думала, что при всей своей любви он ей этого слова не спустит, потому, всегда покойник говаривал: «если кто меня из детей не уважит, я тут-же на месте его прокляну, и наследства лишу.»
А тут гляжу, он точно сам сробел, подошел к бабушке, а голос у него замирает, и слезы на глазах навернулись: «Надя, говорит, друг мой, что же это ты сказала! Ведь я только так, я к ней пойду, ты только на меня не сердись.» И пошли. Бабушка вперед бежит, а он идет за ней да все и уговаривает: «не сердись, говорит на меня, я только так.» Как его Анна Николаевна увидала, бросилась с постели, да к нему в ноги. Сил у нее не хватило, вся побледнела, да и повалилась, как сноп. Подняли мы ее и уложили опять на кровать; так она очнулась, подошел он к ней: «Что ты, говорит, Аничка?» В первый раз он это ее Анночкой назвал, и поцеловал ее, а сам все на бабушку глядит. Анна Николаевна схватила его руку, да так к ней и припала, и зарыдала, моя голубушка. Видно ему самому жаль ее стало, прослезился даже; перекрестил ее. «Ну полно, полно, говорит, не плачь.» Сел возле нее и долго-таки посидел, и толковал с ней. А она, моя родная, еле говорит, а уж так рада, лицо у нее словно просияло, сама улыбается, а слезы так и катятся. После него и Катерина Алексеевна приходила к ней на одну только минуточку; а все-таки как надо простилась с ней, и благословила ее. А старый-то барин, как на другой день проснулся, так об ней спросил. Как ему доложили, что она в ночь скончалась, так он перекрестился: «Царство ей, говорит, небесное, много я перед ней согрешил.»—И на панихиду пошел. Хоронили ее так хорошо. Он и на похоронах был...
Рассказы няни сделались, наконец, для меня одной из самых приятных сторон нашей деревенской жизни, и неразрывны в моем воспоминании со старым Толычовским домом. Я иногда вечером засиживалась в нашем флигеле, пока человек не приходил с объявлением, что об ужине уже докладывали. Целые десятки лет протекли с тех пор над моей головой, a мне кажется, в иные минуты, что старушка сидит еще, как живая, передо мною, с вязаньем в руках, и с очками на носу, в своих неуклюжих креслах, обтянутых желтой, полинялой материей. Жизнь текла для меня весело и мирно в Толычове, и я помню, как неприятно действовало всегда на меня известие, что мы скоро поедем в Москву. Там дед жил, как я уже сказала, с моим дядей, человеком также семейным, а для нас нанимали дом, как можно ближе к ним. Каждый день нас возили к дедушке, и мы резвились и играли с двоюродными братьями, но я сильно горевала об наших прогулках, о деревенской свободе и о нашем уютном флигельке.
К тому же няня не любила Москвы, вечно ворчала на дороговизну городской жизни, была постоянно недовольна комнатой, которая ей доставалась в наемном доме, и часто замечала, что «не из чего бы, кажется, от своего-то гнезда считать чужие углы.» Дурное настроение ее духа отзывалось на всем. и не располагало ее к рассказам. Сколько раз старалась я втянуть ее в разговор о прошлом, но она отвечала постоянно: «Ну, полно, сударыня, не до росказней, и ты небось видишь, какой тут покой, а денежками как песком посыпаем.»
Зато какая была радость, когда снег сходил с Московских улиц, и дедушка диктовал к Илье письмо, в котором приказывал ему выслать за нами лошадей, лишь только дороги поправятся. С этой минуты и до самаго отъезда, т. е. в продолжении двух или трех недель, шла в доме страшная суматоха. Няня разбирала все добро, хранившееся в ее сундуках, пересчитывала и наше и столовое белье, и с помощью горничных, приступала, наконец, к укладке. Ее комната была завалена полотнами, салфетками, разобранными на дюжины и бездною вещей, уцелевших от приданаго моей матери, которая замечала ей не раз, что все это тряпье перевозится без всякой надобности с нами, и что лучше оставить его в деревне, пока оно не понадобится. Эти слова сердили обыкновенно старушку: «Воля твоя, мать моя,» отвечала она обыкновенно, «я этого всего не брошу без призора, а прикажешь,—так ведь оно твое, — можно хоть сейчас же все в ворох, да и сжечь.»
Между тем, у моего деда Левон Иваныч занимался сборами такого же рода. К укладке английских столовых часов, которые стояли всегда в зале, он приступал с торжественным и озабоченным видом человека, совершающаго какое-нибудь важное дело. Он обтирал их тщательно, потом вкладывал в футляр, между тем, как мы теснились около него с просьбой, чтоб он их отворил, и показал нам механику. Особенному попечению Левона была еще поверена кроватка или скорей качка сестры моей Вари. Избалованная девочка очень ее любила, и плакала, когда хотели в дороге приготовить ей постель, как нам всем, на скамейках или на полу, и по приказанию дедушки назначена была, для качки, особенная подвода, которую разбирали на каждом ночлеге.
Что касается до наших сборов, они шли своим чередом. Мы собирали наши книги и игрушки, укладывали их, вынимали опять по нескольку раз в день из наших шкатулок, и ждали с возрастающим нетерпением, чтоб назначили день отъезда. Замечательны были наши путешествия. Илья высылал нам дорожные экипажи и страшное количество лошадей, и мы добирались до места лишь на третьи сутки, хотя от Москвы до Толычова считают менее ста верст. Как вздумаешь о теперешнем устройстве путей сообщения, да вспомнишь о том, как помещики тридцатых годов совершали свои путешествия, так кажется, что целое столетия отделяют нас от этого времени.
Свежо предание, a верится с трудом. ...
Дня за три до нашего отъезда, отправляли в деревню обоз с сундуками, и высылали часть прислуги, а остальные, т. е. человек двадцать, сопровождали нас. Требовалось для переездки: огромная карета, несметное число бричек, нагруженных подушками и пуховиками, и наконец крытая линейка, в которой ездил сам дед с моею матерью и двумя из нас. На козлах сидел всегда старый кучер Видиней, который служил дедушке, когда тот был еще в полку и не уступил бы никому чести везти барина. Образ жизни мало изменялся для нас в дороге. Дед мой вставал в обычный час, совершал свою молитву, потом, напившись уже кофею и оделивши нас по своему обыкновению сухарями, приказывал закладывать. Проехавши верст тридцать с небольшим, мы останавливались на ночлеге, где повар, который выезжал за несколько часов до нас, со всей кухонной посудой, приготовил уже обед. А пообедавши, решали, что скоро теперь стемнеется, что лучше всего тут же и ночевать, благо никто нас не гонит и выехать завтра, отдохнувши хорошенько.
Как сердце мое билось радостно, когда знакомые поля и рощи начинали мелькать перед нашими глазами, и Видиней, нагнувшись немножко, и обернувши голову в нашу сторону, объявлял, что уже белеется Ситневская усадьба, и виден старый вяз, который возвышает и до сих пор над окрестностию свою вековую голову.
Однако, Толычовский дом заметно дряхлел. Дед мой следил за его постепенным разрушением с тем беспокойством, которое овладевает каждым из нас, когда мы видим умирающаго друга, и понимаем, что не в силах его спасти. Призванные подрядчики осматривали, чинили, поддерживали насколько возможно разрушающееся здание, и объявили наконец, что дом пора ломать, и что жить в нем опасно. Грустно было моему дедушке прощаться с домом, в котором он жил с молодою женой, в котором родились или выросли его дети и внучата. Не одни радостные, но и горькие воспоминания привязывали его к этому дому. Здесь приветствовал он рождение многих из своих — отсюда проводил он многих из них до могилы. Страшно звучал этот приговор в ушах старика: ломать Толычовский дом! Но делать было нечего, он решился.
Мы стали собираться в Москву с тем, чтоб провести следующее лето в имении моей матери, верст за сорок от Толычова, между тем как в начале весны приступят к ломке стараго, а потом и к постройке новаго дома. Но дедушка откладывал постоянно день отезда. Мать моя умоляла его , по крайней мере, перейти в другую комнату, потому что подрядчик объявил, что, «в спальной барина потолок больно ненадежен.». Но дед не согласился до последней минуты покинуть своего угла: «Этот дом не убьет меня,» говорил он.
Но сколько не откладывали, надо было наконец ехать. Живо помню я минуту отъезда: меня посадили в дедушкину повозку. Только что мы доехали до ворот: «стой!» закричал он. Кучер осадил лошадей. Старик обернулся и взглянул еще раз на ветхие стены, уж обреченние разрушению. Слезы блеснули на его глазах. «Пошел,» крикнул он опять. Мы медленно съехали со двора.
Приказчик, которому было поручено следить за работами плотников, разсказывал потом, что только мы успели выехать из Толычова, в спальне барина рухнул потолок. Дед мой был прав — дом пощадил своего стараго хозяина... .
Все постройки были окончены года через полтора, и мы возвратились в Толычово.(70) Переступая, в первый раз через порог нового дома, дед мой снял картуз, и перекрестился; потом он пошел медленным шагом осматривать комнаты. Ни одна не пришлась ему по душе,—и понятно: самый Версальский дворец не заменил бы ему стараго дома, с которым он сжился, как с старым другом.
Часа через два после нашего приезда, явился священник. Отслуживши молебен и окропивши все комнаты святой водой, он поздравил Бориса Александровича с новосельем, и спросил: доволен ли он новым домом. «Бог с ним, отвечал грустно старик, я в нем не жилец. Лишь бы нравился сыну.»
И действительно, не надолго его приютили безмолвные для него, чуждые ему стены. Мы не прожили трех месяцев в Толычове, как он занемог. Болезнь продолжалась всего несколько дней. Я живо помню страшную суматоху в доме, приезд доктора, за которым последовал священник, озабоченные лица прислуги, бледность матери и заплаканные ее глаза. Как только мы вставали, гувернантка уводила нас в сад. и мы виделись с матерью лишь на одну минуту каждое утро. Помню в особенности тот день, когда мы возвратились в обычный час к обеду, и нам сказали, что стол накрыт не в зале, а во флигеле. Мы переглянулись, и пошли молча во флигель, не решаясь сделать никакого вопроса, или замечания, и сели около стола, но ни до чего не касались. Вдруг Козырев вошел в комнату, хотел что-то сказать, взглянул на нас и слезы его покатились. Мы бросились, рыдая к нему на шею...(71)
Не прошло четверти часа, как нас позвали к матери; она лежала утомленная на постели, и скрыла лицо в подушку, когда мы вошли. Потом, она поцеловала нас и перекрестила, и остановив на мне влажные глаза, спросила голосом, который звучит еще в моих ушах: «Помнишь, Катя, ты говорила недавно, что тебе очень бы хотелось видеть покойника?...»
На другой день приехал мой дядя (72), и проводил до могилы тело своего отца вместе со старшими моими сестрами и братом. Что касается до матери, она была так слаба, что не могла покинуть постели. Деда похоронили в другом имении, верст за пятьдесят от Толычова, рядом с моим отцом. Старый Видиней отвез своего барина на последнее свое новоселье.
Этот удар сокрушил окончательно силы моей бедной матери, которые ослабевали постепенно, с минуты смерти отца. Года через три настал день и ее кончины (73)….
На этих воспоминаниях останавливаться не буду. Скажу только, что когда мы остались сиротами, очень близкая нам и богатая родственница (74) пожелала, что б я и миои сестры поселилилсь у нее, а брат мой четырнадцатилетний мальчик поступил к профессору, который взялся его приготовить к университету.
И об этой эпохе нашей жизни я говорить не намерена. Есть в сердце болезненные струны, до которых боишься дотронуться. Могу только прибавить, что горька была наша жизнь.
Через четыре года, вследствие разных обстоятельств, которые принадлежат к числу самых безотрадных моих воспоминаний, я переселилась к моей бабушке со старшей сестрой.
Много плакали мы, расставаясь с меньшими сестрами; они остались до женитьбы брата в раззолоченных палатах, мимо которых никто из нас не проходит до сих пор и не пройдет никогда, без замирания сердца.

Комментарии:

(68) Прадед и прабабка Толычовой - Петр Николаевич и Екатерина Алексеевна Хрущовы умерли в начале 1790-х годов.

(69) На самом деле Павел Петрович Хрущов (1765-?), гвардии поручик

(70) Новая, построенная в начале 1830-х годов усадьба Новиковых-Новосильцевых в Есуковосохранилась до сих пор.

(71) Дед Толычовой Александр Борисович Новиков умер в 1833 году.

(72) Дядя Толычовой по материнской линии: Петр Александрович Новиков (1797-1876): советник Московского губернского правления (1826—1833), чиновник особых поручений при Московском учебном округе (1833—1835), затем назначен директором Московской ссудной казны. Последний чин - тайный советник.

(73) мать Толычовой Евдокия Александровна Новосильцева (ур.Новикова) умерла в 1836 году.

(74). Скорее всего, имеется ввиду Антонина Ивановна Новикова, ур. княжна Долгорукова (1794—1877), жена дяди Толычовой, Петра Александровича Новикова. Жила у Смоленской площади близ Арбатских ворот и, по воспоминаниям современников, обладала очень дурным нравом и была знаменита своим самодурством.

https://cool-skarlet.livejournal.com/1041524.html