1. Л. Слимани «Идеальная няня». Эта книга начинается с того, что двоих маленьких детей находят убитыми их няней. Пожалуй, я благодарна писательнице за эту композицию. Если бы она расположила события в их хронологии, я успела бы полюбить этих детей и финал стал бы серьезным ударом, — а так всю книгу помнишь, что привязываться нельзя, и благоразумно не присваиваешь их, держишься поодаль. Эта книга о том, как съезжают в сумасшествие, и о чудовищной человеческой инерции. Няня, которая сперва так спасает семью от родительской усталости, по прошествии времени начинает выдавать тревожные звоночки, — но отец и мать не успевают поймать момент, после которого надо порвать с нею. Читателя через всю книгу тянет сознание беды, это нелегко, конечно, но ценно. Вот только ощущение, что финал раскроет мотив и хоть что-то объяснит, — не сбывается. Безумцу мотив не особенно нужен.

2. С. Сулим «Безлюдное место: как ловят маньяков в России». История об ангарском маньяке, который убивал двадцать лет и лишил жизни как минимум восемьдесят человек — больше, чем Чикатило. Его жертвами становились преимущественно нетрезвые женщины, не прошедшие «проверку нравов». Дело осложнилось тем, что местные органы были мало заинтересованы в том, чтобы провести полноценное расследование, да даже просто связать все эти случаи в одно. Когда «маньячная группа» все же была создана — ей мешали как могли. Бюрократия, инертность, низкий бюджет и коррумпированность — все играло на стороне злодея. Кроме того, он производил впечатление совершенно обычного человека: работа, жена, дочь. Там в конце книги размещено интервью с убийцей. Можно попытаться понять, что слышится в его словах.

3. Ю. Шамаль «Система». Отличная социальная фантастика! Я готова поставить ее в один ряд со «Сферой» Эггерса и антиутопиями классиков — «Система» развивает общую идею, но звучит при этом весьма свежо. Идеи Системы поначалу кажутся нехитрыми, говорят, социальные рейтинги уже прямо сейчас, в нашей реальности, введены в Китае, да и у «Черного зеркала» был отличный эпизод на эту тему. В мире произведения согласно рейтингу определяется местность, где гражданин вправе жить, от этой цифры зависят кредитная ставка, органическая пища, доступные лекарства и возможность размножения. Как он высчитывается — другой вопрос. Кроме действий, которые могли бы пополнить или уронить баланс, контролируются даже чувства и мысли — через лексический анализ всего сказанного, — и если в тебе поселяется недоверие Системе, твой балл упадет, недоверие усилится, балл упадет... Путь на дно прямой и недолгий, как детская горка. Что случается с теми, чей рейтинг упал до нуля? Как устроен мир небожителей, вышедших за рамки Системы? Прекрасная проработка: законы этого мироздания автор рисует подробно и правдоподобно. Попасть в такой мир не хочется — но следить за ним хочется жадно.

4. Р. Трахтенберг «Гастролер». Эту книгу я нашла выбросившейся, как кит на берег, на подоконник подъезда. Других шансов попасть ко мне у нее, пожалуй, не было, но я подобрала ее и на удивление осталась довольна! Роман Трахтенберг — это был в 90-х в Петербурге такой телевизионный пошляк. Вел множество пикантных передач, заявлял, что знает все на свете анекдоты: кому удавалось рассказать анекдот, которого тот не сможет закончить, тому доставался какой-нибудь потрясающий приз. Так вот, эта его книга, написанная в целом по реальным событиям — но нет никаких сомнений, что с множественными привираниями, — о том, как он как-то спьяну оказался в Нубии и был вынужден податься в дайвинг-инструкторы и проработать с туристами полгода, чтобы заработать на билет домой. Написана драйвово и забавно, но часть юмора — катастрофически ниже плинтуса, кое-что из того, над чем мы смеялись в девяностых, все-таки должно остаться в девяностых.

5. В. Обручев «Плутония». Весьма впечатливший меня научно-фантастический роман, написанный в 1915 году геологом и географом Владимиром Обручевым. В его предисловии автор вдребезги разносит Жюля Верна и Конан Дойла: мол, их романы сходной тематики не выдерживают никакой научной критики. Обещая доказать незримым оппонентам, как надо писать правдоподобный научфан, писатель отправляет своих геров в экспедицию ни много ни мало на внутреннюю сторону полой Земли! Светилом внутреннего свода служит земное ядро. Территория населена доисторическими существами. Герои-исследователи называют эту местность «Плутония, страна вымерших исполинов»: сперва они встречают там мамонта, а затем, заходя вглубь земель, вместе с тем заходят и в глубь времен. Любопытно, что слова «динозавр» не употребляют: они называют их колоссами, ящерами, исполинами, пресмыкающимися. И немедленно начинают их убивать. Вот прямо с первого встреченного мамонта! Уже зная, что чудом увиделись со зверем, считавшегося вымершим, но не предполагая, что впереди их ждет еще более удивительная фауна. А как же беречь вымирающий вид?! Каждый раз меня коробило, когда, встречая кого-то удивительного и малоизученного, они деловито договаривались, как дотащим хобот, кто отрежет ноги, — и смаковали диковинных зверей, жаря яйца птеродактиля на сале игуанодона. Впрочем, понятно, что моя жалость — продукт сытости, а многомесячных экспедиций не бывает без охоты. И еще один был сложный момент в книге, где героям пришлось воевать с гигантскими муравьями — в чтении битв мне почему-то оказалось сложно сочувствовать людям на основе одной только видовой принадлежности. Чем чаще автор называл их врагами, тем больше я думала, что вообще-то это муравьи жили здесь изначально и людей к себе в гости не звали. В целом, что касается настроения, — повествование, несмотря на поразительность ситуации, остается очень спокойным, почти без тревог и опасных приключений. Я не раз сравнивала его с книгами Григория Федосеева, который описывает свою личную невыдуманную экспедиционную жизнь, но там при этом почти каждое второе событие отдается диким нервом — а тут динозавры! хищники! полая Земля! И в то же время такая нешумность и умеренность чувств. И очень познавательно, факт.

6. Э. Д. Гнюзи «Девочка из стен». Когда я начала читать книгу про девочку, обитающую в стенах дома, принадлежащего семье из четырех человек, я сперва была уверена, что это аллегорический текст. Ну или на худой конец мистика. Но страница за страницей книга убеждала меня, что девочка совершенно реальна, человеческое существо из плоти и крови, — пусть даже эта плоть изрядно запылилась, шастая по щелям, чердакам и воздуховодам. Она вернулась в дом своего детства после того, как потеряла родителей. Она выходит из укрытия, пока все на работе и в школе, или ночью, а прочее время — таится. Она думает, что достигла совершенства в своей незаметности, но это совершенно не так. Больше всего этот текст запомнился мне невозможностью предположить, что случится в следующей главе и куда сюжет рванет за новым поворотом.

7. М. Ниеми «Дамба». Мощнейшая книга года, остросюжетнее не бывало. Роман о том, как на севере Швеции прорвало дамбу, сдерживавшую миллионы тонн воды, и эта огромная мрачная ледяная силища рванула вниз, круша, корёжа, разрушая и убивая. Ниеми рассказывает о катастрофе через истории пары дюжин очень разных людей. Кто-то из них оказывается в эпицентре почти мгновенно и, чудом пройдя через первую мясорубку потока, пытается выжить в том наводненном мире, что река оставила после себя. Кто-то все-таки успевает услышать предупреждение и начинает свой бег в городе, еще не затопленном, но уже сошедшем с ума. Ниеми не моралист и несправедлив, как сама судьба. Если вам не посчастливилось оказаться его героем — вопрос вашего выживания не зависит от того, хороший ли вы человек, умеете ли любить и вообще хотите ли жить дальше.

8. С. Гупта «Тяжелый понедельник». Прочесть эту книгу — что посмотреть сезон какого-нибудь медицинского сериала. Только, пожалуй, не «Хауса», потому что тот слишком хаусоцентричен, а здесь нет одного конкретного главного героя. Каждая глава расскажет и о личности врача во всем его «как вы дошли до жизни такой», и о каком-нибудь нелегком пациенте. Действие происходит в отделении нейрохирургии. Сложность травм и диагнозов здесь на максималках. У каждого хирурга есть свое кладбище и свой список счастливо исцеленных, но здесь подключается третий исход: побочные эффекты операций. Шеф-повар лишается обоняния и пытается отсудить у клиники миллионы за крах своей карьеры, пожилая набожная дама взамен тремора рук обретает навязчивые плотские желания... Надо сказать, история с этой дамой вызвала у меня море отвращения, потому что не только не разрешилась, но и вызвала тонну насмешек у всего персонала клиники: «Радовался бы ее муж!», «А она оставила телефончик?» — и автор бросил ее на этом месте, как будто как раз и хотел рассказать не трагедию, а анекдот. Автор вообще, честно скажу, оказался не по мне. Несмотря на гору премий, которые получила эта книга, мне она показалась обширной и любопытной, но неталантливой. Как минимум потому, что, когда в конце писатель довольно лихо расправляется тем или иным путем со своими героями, ни о ком не вздрогнуло чувство.

9. Я. Корчак «Кайтусь-чародей». Мне посоветовали эту книгу, когда я в начале года взялась перечитывать «Короля Матиуша». Спасибо тому, кто: я почему-то не встретилась с ней в детстве, а книга действительно замечательная. Она о том, как десятилетнему варшавскому сорванцу — наглому и лихому, чьи шалости неуемны и далеко не всегда добры, — вздумалось стать колдуном. Стал он загадывать: а пусть вон та девчонка споткнется! а пусть у учителя мел писать перестанет! — и вдруг обнаружил, что его чародейства взаправду немедленно сбываются, — и ну баловать. Но иллюзорная легкость этой фантазии приводит героя к скорому взрослению и постижению мира — довольно мрачному постижению, потому что даже даже с волшебной палочкой здесь по большому счету ничего не изменить.

https://chto-chitat.livejournal.com/14584269.html