Здравствуйте уважаемые.
Как недавно и обещал в этом посте: https://id77.livejournal.com/4548089.html пришло время чуть более подробно поговорить о жизни Елизаветы Ивановны Дмитриевой (Васильевой) (1887 — 1928) куда более известной под псевдонимом Черубина де Габриак. Интересная фам-фаталька :-)))
Дама полностью создавшая свою легенду и флер загадочности. Хотя, не обошлось и без удачи.
Бедная, но талантливая дворяночка создала шикарный образ, который стал одним из самых ярких в период Серебрянного века.

Елизавета Ивановна Дмириева родилась в семье благородной, но бедной. С детства заболела чахоткой и страдала от нее всю жизнь. Была не очень красивой, да к тому же еще и очень заметно хромала. С семи до шестнадцати лет Елизавета из-за болезни постоянно находилась на лечении. Полноценного детства, да и юности не было. Родители рано умерли и денег не было особо. Они с братом и сестрой держались вместе, но было непросто. Лиза компенсировала трудности тягой к знаниям и умом. В 1904 году с золотой медалью закончила Василеостровскую гимназию, в 1908 году — Императорский женский педагогический институт по двум специальностям: средневековая история и французская средневековая литература.

Одновременно слушала лекции в Петербургском университете по испанской литературе и старофранцузскому языку, после чего непродолжительное время училась в Сорбонне. В общем, умная была барышня. И талантливая. Кстати, в Сорбонне познакомилась с Н. Гумилёвым и стала его любовницей. Одной из. Красавиц Гумилев был большой ходок.

Видимо именно Гумилев ввел ее в петербургские литературные круги. Во всяком случае столь бедная и малоизвестная дама, хоть и образованная, вряд-ли была принята в "Башне" Вячеслава Иванова (о знаменитой "Башне" мы с вами подробно говорили вот тут вот:https://id77.livejournal.com/3658391.html). Лиза чувствовала в себе желание стать поэтессой и писала (и, кстати) недурно. Но все ее попытки напечататься и прежде всего в крайне модном тогда журнале "Аполлон". Она даже отдавала стихи на прочтение главному редактору С.К. Маковскому, но тот или не читал их вовсе, то ли забыл просто.

Лишь раз один, как папоротник, я
Цвету огнем весенней, пьяной ночью…
Приди за мной к лесному средоточью,
В заклятый круг, приди, сорви меня!

Люби меня! Я всем тебе близка.
О, уступи моей любовной порче,
Я, как миндаль, смертельна и горька,
Нежней, чем смерть, обманчивей и горче.

На вечерах у Иванова Дмитриева встретила Максимилиана Волошина. Почти гениальный человек, добрый и хороший он был немного не от мира сего. Все это накладывалось на очень сложные отношения с своей собственной супругой Маргаритой Сабашниковой.... В общем Волошин был не чужд внимания других барышень. С Дмитриевой они стали друзьями, а уже затем любовниками, образовав некий (нестойкий правда) любовный треугольник с Гумилевым.

Именно Волошин подсказал Дмитриевой принцип, как начать печататься. Они совместно придумали образ Черубины де Габриак". Якобы эта дама - юная красавица с золотыми косами принцессы и зелеными глазами ведьмы. Ревностная католичка, родившаяся в 1877 году и получившая строгое воспитание в монастыре. Черубина - потомок крестоносцев. Однако мать у нее русская. За каждым ее шагом день и ночь следят строгий отец и ее исповедник, монах-иезуит, поэтому она не может общаться напрямую, а только через переписку. Оная якобы собирается уйти от мира сего в монастырь. Ей не нужны гонорары – она несметно богата; ей не нужна слава – она выше этой ярмарки тщеславия и так далее. Это было начало, а в дальше они совершенствовали образ. Сам Волошин называл это игрой в Черубину :-))

И сделано это было не просто так, как вы понимаете :-)
1 сентября 1909 в издательство журнала "Аполлон" были присланы стихи, подписанные псевдонимом "Черубина де Габриак". Листы были с траурной рамкой и обильно опрысканы духами.

В быстро сдёрнутых перчатках
Сохранился оттиск рук,
Чёрный креп в негибких складках
Очертил на плитах круг.

В тихой мгле исповедален
Робкий шёпот, чья-то речь.
Строгий профиль мой печален
От лучей дрожащих свеч.

Я смотрю игру мерцаний
По чекану тёмных бронз
И не слышу увещаний,
Что мне шепчет старый ксёндз.

Поправляя гребень в косах,
Я слежу мои мечты, —
Все грехи в его вопросах
Так наивны и просты.

Ад теряет обаянье,
Жизнь становится тиха, —
Но как сладостно сознанье
Первородного греха…

Сергей Маковский не просто клюнул - он был покорен.

Сразу же решил их напечатать и лично встретится с их автором. Но "загадочная" дама могла говорить с ним только по телефону, распаляя его воображение. Именно Маковский сделал для пиара Черубины больше, чем кто-либо. Ее образ прекрасно совпал со временем и исканиями литературной элиты Серебрянного века.

Несколько месяцев длились "страсти по Черубине", исправно присылавшей новые стихи и создававшей новые поводы для волнений. То она тяжело заболела, упав без памяти после ночного молитвенного бдения; то она уезжает в Париж. Доведенный до исступления Маковский поклялся во что бы ни стало сорвать с Черубины покров тайны и пасть к ногам Незнакомки.
Но его опередил Михаил Кузмин (ну а кто же еще то??) - ярчайший человек, шокирующий публикиу, о котором мы с вами подробно уже говорили здесь: https://id77.livejournal.com/1055984.html, которому проболтался немецкий поэт и переводчик Ганс Понтер. Ему, в свою очередь, все рассказала сама поэтесса.По каким-то соображениям именно немцу Дмитриева раскрыла тайну своей мистификации, взяв взамен обещание никому ее не выдавать. Понтер не сдержал данного слова.
Кузьмин проверил и вскоре об этом узнал весь город.
Скандал был дичайший. Вокруг Дмитриевой забурлил поток самых грязных сплетен: и стихи, дескать, за нее писал Волошин; и спала она с двумя поэтами одновременно; и страшна внешне.
Именно этот скандал вызвало и знаменитую дуэль Волошина и Гумилева. Все были удивлены, когда добрейший Максимиллиан отвесил Николаю пощечену за якобы грязные высказывания по отношению к Черубине. Гумилев потребовал сатисфакции. Дуэль состоялась 5 декабря 1909 года по новому стилю на Черной речке в Санкт-Петербурге. Поэты остались живы: у Волошина дважды подряд произошла осечка, а Гумилев промахнулся или специально выстрелил вверх.

Впоследствии Гумилев не общался и даже не здоровался с Волошиным. Их примирение произошло только в июне 1921 года.Эта дуэль, к слову, стала последней дуэлью поэтов в нашей истории.
Все это сильно ударило по Дмитриевой. Потрясенная девушка перестала писать стихи и надолго ушла из мира литературы.
Хотя ничего такого страшного она не сделала, будем справедливы. Лишенная во многом мужского внимания, она хотела быть femme fatale и ей очень льстило внимания столь ярких и талантливых мужчин. Опять-таки, стихи она писала сама, это неоспоримо. С Волошиным и с Гумилевым у нее были романы в разное время. А насчет внешности... Можно посмотреть фото - она вполне мила. Есть еще и воспоминания Понтера, который ее и "сдал":
"Она была среднего роста, скорее маленькая, довольно полная, но грациозная и хорошо сложена.
Рот был слишком велик, зубы выступали вперед, но губы полные и красивые. Нет, она не была хороша собой, скорее — она была необыкновенной, и флюиды, исходившие от нее, сегодня, вероятно, назвали бы "сексом".
Как бы там не было - легенда о Черубине де Габриак ушла в прошлое.
Дальнейшая судьба дамы сложилась не очень счастливо.

В 1911 году она вышла замуж за инженера-мелиоратора Всеволода Николаевича Васильева и приняла его фамилию. После замужества уехала с ним в Туркестан, много путешествовала, в том числе по Германии, Швейцарии, Финляндии, Грузии, где и увлекалась идеями "Антропософского общества". Антропософия стала главным её занятием на все последующие годы. С 1915 года вернулась к поэзии, но такого успеха уже не имела.
В 1921 году поэтессу вместе с мужем арестовали и выслали из Петрограда. В июне 1922 года вернулась в Петроград, работала в литературной части Петроградского театра юного зрителя, занималась переводами с испанского и старофранцузского.

В 1923 г, оставив работу в ТЮЗе, она закончила библиотечные курсы и служила в Библиотеке Академии наук.
В 1927 году в доме Дмитриевой был проведён обыск, во время которого были изъяты все её книги и архив, а саму поэтессу выслали в Ташкент на три года.
Скончалась от рака печени в ташкентской больнице им. Полторацкого, не дожив до конца ссылки. Была похоронена на Боткинском кладбище в Ташкенте.

Как горько понимать, что стали мы чужими,
не перейдя мучительной черты.
Зачем перед концом ты спрашиваешь имя
того, кем не был ты? Он был совсем другой и звал меня иначе, -
так ласково меня никто уж не зовет.
Вот видишь, у тебя кривится рот,
когда о нем я плачу.Ты знаешь все давно, мой несчастливый друг.
Лишь повторенья мук ты ждешь в моем ответе.
А имя милого — оно умерший звук:
его уж нет на свете.

Вот такие вот дела....И такая интересная дама.
Приятного времени суток.

https://chto-chitat.livejournal.com/14579509.html