Курить охота, боже. как курить охота, но нужно выбрать деревянные костюмы. Высоцкий

Я начала мечтать о ней тотчас, как прочла в фейсбучном посте Галины Юзефович о том, что в номинационном списке Небьюлы, впервые за историю премии, книга нашего соотечественника. И нет, он не стал победителем: не женщина, не чернокожий, в книге нет любви между однополыми персонажами, да и с расовыми отношениями все не так однозначно, - здешние дракири не выглядят особенно угнетенными. Но да, Ярослав Барсуков, написал на английском языке повесть, которая попала в поле зрения одной из самых престижных мировых премий в области фантастики-фэнтези.

Итак, о чем "Башня из грязи и веток"? Опальный министр Шей сослан королевой на задворки империи в герцогство Оуэнбег, граничное с вечно враждебной Думой ("от соседей ни доброй жены, ни доброго ветра"). Нашими доблестными силами тут возводится башня. Нет, не так - БАШНЯ, в смысле "отсель грозить мы будем". За каким такая огромная, непонятно, но когда державы меряются, в общем, потенциальной боевой мощью, доводы рассудка уступают место чему-то иному.

Башня уже поднялась до трехсот метров, а догнать предполагается до шестисот. Шей, который в мыслях не держал оказаться в этом медвежьем углу, а вполне себе прытко взбирался по карьерной лестнице, до тех пор, пока отказался выполнить приказ королевы применить против демонстрантов отравляющий газ - Шей воспринимает новое назначение как фиаско. Впрочем, если на роли интенданта ему удастся завершить строительство в намеченные сроки, есть шанс, что королевская милость вернется.

Надежда тает ровно в тот момент, когда он понимает, что при строительстве применяются устройства дракири. Иная раса, ближе всего к описанию которой в привычных фэнтези-понятиях темные эльфы: красивые, высокие, нечеловечески-сильные, сторонясь людей, вынужденно делят с ними это пограничное пространство. И Шей не понаслышке знает, как опасны могут быть их соблазнительно легкие в применении инструменты. Вот "тюльпан", например, локальный антиграв, в случае неосторожного обращения может "схлопываться" - процесс, обратный взрыву, пространство в радиусе пятнадцати метров сжимается, перемалывая все, что оказывается рядом. Герой потерял любимую сестру, которая применяла такой в их мебельном производстве.

То есть, понимаете, это не просто опасно в смысле охраны труда, но фактически обесценивает результат уже сделанного. Мы не можем сказать определенно, держится башня потому, что инженерные расчеты верны или потому что на разных уровнях искусственно снижена сила тяжести. Башня уже теперь не лучшим образом влияет на воздушные потоки, значит и на мелиорацию региона (такая дура торчит на ровном месте), а еще строить и строить.

И предчувствия его не обманули, под давлением обстоятельств архитектор признается, что в проект, который нужно было выполнить срочно, изначально вкралась ошибка. И без устройств дракири все очень скоро, рухнет само. Как человек чести, герой распоряжается удалить со стройки "тюльпаны", тем более, что Лена, девушка-дракири, в которую он влюблен, поддерживает это решение. Дракири ненавидят башню, у них есть поверье о том, что когда строительство будет завершено, появится... а впрочем, не буду пересказывать.

Да и не суть в пересказе. Главное не внешняя событийная канва, в равной степени затейливая и предсказуемая. Важнее моральная дилемма, красной нитью проходящая через творчество автора: собственное благополучие , построенное на страданиях и боли других, сможешь ли ты им наслаждаться? Примерно как у Высоцкого в той песне, где "Как все мы веселы бываем и угрюмы
Но если надо выбирать, и выбор труден, мы выбираем деревянные костюмы.Люди, люди"

На самом деле "Башня из грязи и веток" плотно ввязана в корпус современной литературы, в ней слышны отголоски кинговой "Темной башни" и "Вавилонской башни" Тэда Чана, "Солдат Вавилона" и "Моста Ватерлоо" Лазарчука, "Чудного оленя вечной охоты" Алексиевич, Да подлинной истории башен-близнецов, в конце-то концов.

Прозрачно-ясная проза с внятным сюжетом, и высоким уровнем эмоциональной вовлеченности, умная и интересная. Рассказы тоже хороши, особенно про газетного человека.