В последние летние дни захотелось рассказать об одной пленительной женщине, музе многих поэтов Серебряного Века. Но, поскольку это уже замечательно сделали до меня, я просто покажу рассказ о ней, долгий, в четырех частях, (и немножко добавлю в него найденных фотографий). Ольга Глебова-Судейкина
Год рождения: 1885
Место рождения: Санкт–Петербург, Россия
Дата смерти: 19.01.1945 года
Год смерти: 1945
Место смерти: Париж. Больница Бусико.
Гражданство: Россия
ДВЕ ЖИЗНИ, ДВЕ ЭПОХИ, ДВА ПОРТРЕТА…И вот, из маскарадно – бальной пляски
Мы выведем на свет черты Псише.
Иль Коломбины, дамы с длинным шарфом...Из неоконченного стихотворения
Светланы Макаренко, автора этого повествования
Портрет первый: Шарф Коломбины.Писать о ней легко и трудно одновременно. Легко, потому что жизнь ее в чем то была неуловимо похожа на танец – прекрасный, воздушный и притягательный в начале пути, и странно изломанный, отчаянно-горький - в конце. На полет подстреленной птицы. Падая, она часто еще пытается взмахнуть крыльями. И лишь несколько секунд спустя стремительным комочком несется вниз, чертя в воздухе мгновенную линию прожитой судьбы, уходящей в легкое Небытие.
Трудно потому, что по словам первого ее биографа, историка и литературоведа Эллиан Мок–Бикер: «
Жизнеописание - всегда предприятие дерзкое. Желание объективности превращает замысел в утопию. Биограф, - пишет Эллиан, -
как правило, располагает лишь небольшим количеством точных и проверенных фактов, потопленных в океане воспоминаний и впечатлений, которые, порой пересекаются и, зачастую, друг другу противоречат. При воссоздании жизни реальность переплетается с легендой, мечта накладывается на действительность, даже замещает ее. Время, расстояние, личные отношения влияют на самую точную память, и та может превратиться в кривое зеркало»…
Как же можно явь отличить от легенды и мифа, как - не смешать их, и как, вообще, в кривом зеркале бытия, отраженного прихотью чужих воспоминаний, различить прихотливый рисунок танца или… стремительную бездну птичьего полета? С помощью все тех же букв и слов, их прихотливых сплетений, их загадочной вязи… Я – пробую, и в кривизне зеркал незаметно вырастает Она…
«Она» это - Ольга Афанасьевна Глебова - Судейкина. Уникальная, знаковая фигура Серебряного века, близкая подруга Ахматовой, человек редчайших дарований: актриса театра Веры Комиссаржевской, поэтесса – переводчик, декламатор, балерина, художник по фарфору, скульптор, и, наконец, Женщина, которую - любили. Просто – любили. Истово, безумно, самозабвенно. И - стремительно покидали, чтобы уже никогда не вспоминать..
Кто же она была, милая Олечка,« фея Петербурга? Как воскресить ее из Небытия легкими рядами букв и строф? Удастся ли это?
Разве птицу можно поймать и насильно удержать в клетке?
Птица? Да, да…. В ее судьбе, сквозь все трагические и странно - смешные наслоения и наложения вихрей времени, нередко проглядывает самый настоящий, четкий рисунок бытия некой Птицы: тот же стремительный, безоглядный полет, беспомощные, торопливые взмахи крыльями, изломанная линия падения, … и - восхитительная легкость Небытия..
Или - нет, вся ее жизнь - не птичий полет, а - легкий танец.
Да, совершенно точно - танец! Ведь все здесь, в жизни, - как в танце. Неизменные вечера в кафе «Бродячая собака», ниспадающие шелка и муслин, газ и гипюр платьев – туник, в которых хочется легко кружиться, не касаясь ногами пола, голубовато–серебристый свет лампы под низким потолком, чтение стихов с эстрады. Роза в бокале аи - от очередного поклонника.
Кажется, это - Александр Блок. Или – Игорь Северянин? Нет, у того поэзы слишком длинны. И он больше любуется собою, чем остальными. Но, ей ни до кого не было дела, очаровывая всех, она каждому из них, слегка манерничая, подавала с равнодушным видом, гибкую и длинную руку для поцелуя, слегка изогнувшись всем телом.
Привыкла кокетничать, играя – и, играть – кокетничая.. Актриса! Еще один образ, фривольный, странный, но для нее – органичный. Сцена - родной дом.
Значит – актриса? Но она плохо сыграла роль самое себя в собственной своей жизни. Сценарий ее явно - не удался.. А, впрочем, - как посмотреть. Быть самой собой – так ли уж это плохо, в конце концов?
Все в жизни ее, судьбе - как в пьесах десятых годов, где она часто играла «по – птичьи» блестящие и яркие роли: Путаницы, Психеи – воздушной, обаятельной, обманчивой, чуточку грустной, уводящей в мечтательные дали голосом – свирелью, от которого тоненько, «серебряно» позвякивали люстры в зале.. Или же - Коломбины, танцующей, лукавой кокетки с длинным шарфом, летящим над сценой. Ее так и называли в кругу друзей – «Коломбина». Там, в другой, разрушенной жизни. Невозвратной. Ушедшей навечно. Почти мифической.
С.Судейкин. "Портрет О.А.Глебовой-Судейкиной в роли Псиши"…Когда Ольгу Афанасьевну хоронили на парижском кладбище изгнанников Сент–Женевьев-Де Буа, стоял настоящий весенний день, с капелью, ярким, пронизывающим солнцем и порханием птиц в небе. Она безумно любила птиц. И сама была похожа на птицу – светловолосая женщина с огромными серыми глазами, легкой походкой балерины и пальцами исколотыми вышивальной иглой и испачканными красками и глиной, исхудавшими от недоедания.
Бессильно измученная одиночеством, нищетой, болезнями и бесконечной печалью разлук с дорогими сердцу людьми она, в парижском, изгнанническом своем бытии, сохранила что-то, почти невесомое, неуловимое от той, далеко ушедшей по тропе времени «кукольной феи», «европеянки нежной», (Ф, Соллогуб) «красавицы петербургских салонов и зим» (Г.Иванов), что по прежнему – чаровало в ней. В зябкой своей комнатке, уставленной и увешанной клетками с птицами, фарфоровыми сервизами и статуэтками, куклами и панно с бисерной вышивкой–аппликацией – творениями собственной, полуголодной фантазии, она читала для своего маленького круга друзей, который гордо назывался «Русским Парижским клубом» стихи, что когда то давно, «в эпоху Коломбины» писал и посвящал ей неугомонный шлейф поклонников.
Тамара Михайловна Персиц, издательница и меценатка, вспоминала позднее, что «останавливалась Оленька только тогда, когда видела, что все плачут».
Артистка, в отличие от слушателей, не плакала, но замолчав, уходила в себя, не шелохнувшись, сидела в полумраке комнаты, казалось - что то вспоминала. Или нет, не вспоминала, а будто - проживала вновь всю ту свою странную, яркую жизнь с шарфом Коломбины в руках. Ее начало…
Будущая «Психея–Путаница» родилась в семье мелкого чиновника Афанасия Прокофьевича Глебова. Дед ее был крепостным крестьянином. Мать – хрупкой тенью при любящем выпить муже, которого и ей и маленькой Оле часто приходилось отыскивать по питерским питейным заведениям и задымленным трактирам, чтобы привести домой. В семье Глебовых рос и мальчик, единственный брат Ольги, которого она горячо и молчаливо любила.
Одинокие в печальной, надорванной беспросветностью бытия (не физического существования, а именно – душевного бытия! – С.М.), атмосфере дети росли замкнутыми и сдержанными, со своим рано сложившимся внутренним миром Но и этот мир не мог избежать трагедий. Одною из них, самой мрачной, стала безвременная смерть брата.
Он поступил в училище Торгового флота, но так и не закончил его. В 1905 или 1906 году, во время плавания на борту учебного парусника, ночью, он утонул в море. Впоследствии Ольга очень редко о нем упоминала
О своем детстве, проведенном на Васильевском острове, Судейкина вообще рассказывала мало. Анне Ахматовой она как-то призналась, что была грустной и несчастной девочкой.
Самою сильною страстью ее был театр - волшебство кулис, запахи фойе, звуки увертюры перед представлением. Все свои маленькие детские накопления Ольга тратила на билеты на галерке, на детские спектакли и утренники.
Элиан Мок–Бикер, очень кропотливо исследовавшая биографию Глебовой-Судейкиной, писала о том периоде ее жизни:
«Сцена неодолимо притягивала ее. В 1902 году Ольга подготовилась к вступительному экзамену в Императоре кое театральное училище в Санкт-Петербурге и была принята на драматические курсы вместе с двадцатью другими кандидатами (десятью девочками и десятью мальчиками).
Императорские драматические курсы были основаны Александром III в 188S году.
За четверть века из 472 учеников их окончили только 260. В 1913 году в честь двадцатипятилетнего юбилея курсов, Николай II учредил нагрудный знак для их выпускников. Последние должны были носить его на левой стороне груди, и это означало, что Театральное училище считалось средним, а не высшим учебным заведением.
Весной 1905 года Ольга Глебова, ученица известного актера И. П. Давыдова, получила, как и семнадцать ее товарищей, диплом Императорского театрального училища.
В том же году в театральных программах появилось упоминание о том, что "ученица Глебова" участвует в четырех «экзаменационных спектаклях" Императорских драматических курсов. Представления давались в петербургском Михайловском театре; его называли "Французским", так как на его сцене в театральный сезон выступали французские актеры.»Затем она играет в комедии А. С. Грибоедова "Горе от ума" роль графини-внучки, перезрелой кокетки, охотящейся за богатым женихом. Исполняет главную роль в драме С.Пшибышевского "Снег" - роль Бронки, молодой женщины, обманутой мужем ради той, кого она считала своей лучшей подругой: героиня этой пьесы в отчаянии кончает с собой. Имя Ольги Глебовой появляется и в программе к спектаклю "Дети Ванюшина" - драме С.Найденова, повествующем о моральном падении московской купеческом семьи: начинающая актриса играет Клавдию, дочь Ванюшина, жену чиновника Щеткина. Трудно сказать, почему она, молодая и красивая, согласилась, так "состариться" и "подурнеть", чтобы сыграть эту пожилую женщину, сгорбленную, с веснушчатым лицом, с вечной сигаретой в уголке рта. Наконец, в "Прощальном ужине», пьесе Артура Шницлера, Ольга прекрасно исполняет роль Анни.
Но настоящая театральная карьера Ольги началась уже после экзаменационных спектаклей.
С 1 сентября 1905 по 1 сентября 1906 года она была занята в труппе Александрийского театра, самого большого в Петербурге, куда принимали лучших выпускников Театрального училища. Ольга стала любимой ученицей К. Варламова. Она сыграла, в частности, роль Ани в "Вишневом саде" Чехова и одной из художниц в комедии А. П. Косоротова "Божий цветник".
В начале XX века театр в России становится настоящим праздником. Театральное искусство блещет новыми яркими именами. На сцене Петербургского Драматического театра с блеском сияет звезда В.Ф. Комиссаржевской – актрисы гениальной, «поцелованной Богом в лоб». Э. Мок–Бикер пишет:
«Привлеченная современными театральными исканиями, осенью 1906 года Ольга добивается ангажемента в Драматическом театре у Комиссаржевской. Она играет там лишь маленькие роли - например, роль служанки Берты в "Гедде Габлер" Ибсена, или монахини в "Сестре Беатрисе" Метерлинка, но для нее и это радость и честь. В самом деле, о чем могла тогда мечтать юная выпускница Театрального училища, как не о том, чтобы дебютировать на этой сцене, играть рядом с величайшей актрисой? Как молодой актрисе ей льстило бесконечно видеть свое имя на афише рядом с именем Веры Федоровны Комиссаржевской, В.Э. Мейерхольда, Б.Григорьева, С.Судейкина.
В "Сестре Беатрисе" Метерлинка, с В.Ф.Комиссаржевской. О.А.Глебова-Судейкина - крайняя справаОльга Глебова в то время - очаровательная, довольно высокого роста, тоненькая, хорошо сложенная; ее великолепные белокуро-пепельные волосы ниспадали, как пелерина, до самого пояса. Она часто заплетала их в косы и укладывала вокруг своего овального лика мадонны с прозрачной тонкой кожей. Ее близкий друг композитор Артур Лурье сравнивал обладательницу "дивных золотых кос" с Мелисандой или "Девушкой с волосами цвета льна"
la fille aux cheveux de lin Дебюсси. Как рассказывают, у нее были огромные, серо-зеленые глаза, переливающиеся как опалы: взгляд их был ясен и глубок - взгляд ребенка, который она сохранит до самой смерти. Жесты Ольги были легки, она была летучей, воздушной, как все, что она любила: ангелы, птицы, танец.
Пленительная улыбка порой освещала ее лицо; от нее исходило, завораживая всех окружающих, неизъяснимое очарование, в котором сочетались одухотворенность и чувственность.
Сергей Судейкин, художник, талантливый выпускник Московского училища живописи и ваяния, не мог остаться равнодушным к очарованию Ольги. Между молодыми людьми возникает пылкое романтическое чувство.
В конце 1906 года Сергею Судейкину нужно было ехать в Москву. Ольга пошла проводить его на вокзал, поднялась в вагон и... уехала с ним, позабыв или постаравшись забыть, что в этот самый вечер она должна была, переодевшись мальчиком, играть пажа и третьем действии "Вечной сказки" С.Пшибышевского. Актер Шаров был вынужден спешно, без подготовки заменить Ольгу.
Когда беглянка возвратилась через два дня, Вера Феодоровна Комиссаржевская, фанатично преданная служению в театре и имевшая собственные представления о служении театру и искусству, отказалась принять извинения и уволила ее из труппы.
Некоторое время спустя, в начале 1907 года, Ольга Глебова стала женой Сергея Судейкина. Венчание состоялось в Петербурге, в церкви Вознесения, носящей то же имя, что и церковь в Москве, где Наталья Гончарова обвенчалась с Александром Пушкиным. Странный, таинственный знак Судьбы или просто – ее прихоть?..
Так, мистически, с подтекстом, ведомым лишь одним Небесам, началась новая семейная жизнь талантливой молоденькой актрисы. Ольга Глебова с радостью меняет фамилию, ей кажется, что печаль ранней юности осталась глубоко в прошлом… Она упивается ролью любимой и любящей жены, в течение многих месяцев молодые супруги неразлучны, их соединяет сильная взаимная страсть: "Мне казалось, что я могла бы десять лет кряду просидеть в одном кресле с Сергеем", - признавалась Ольга своей подруге. По выражению Анны Ахматовой. Ольга была для мужа "предметом культа", он обожал ее исступленно, боготворил ее, хотел сделать из Ольги настоящее "произведение искусства".
Казалось, Ольга всецело подчинялась своенравному художнику, оставив всякую мысль о собственной воле, как будто у него была над нею магическая власть! Часто Сергей доходил до того, что видел в ней уже не живую женщину, но - свою мечту или материал, в котором могли воплощаться его сценические фантазии. По воспоминаниям А. Мгеброва, «ничто не могло сдержать его воображения в умении одевать - и обнажать - Ольгу: сегодня он укутывал ее пышными тканями нежных или ярких цветов, а назавтра почти совершенно оголял ее "фарфоровые плечи", и "Дианы грудь", как писал А. Лурье в своих воспоминаниях о ней. Ольга с особым изяществом носила эти воздушные туалеты, созданные мужем, - слегка экстравагантные и театральные, иногда в стиле 1830-х годов.
В одну из петербургских зим десятых годов многие обратили внимание на ее манто из светло-голубой ткани, украшенное лебяжьим пухом, которое делало ее похожей на Снегурочку, снежную фею. Затем она произвела сенсацию на рождественском спектакле в кабаре "Бродячая собака", куда пришла в платье из белого и розового тюля, усеянном большими гранатового цвета бабочками, расшитыми мелким жемчугом.
Ольга с успехом представляла и модели петербургских модных ателье. Она была одной из первых русских манекенщицКак рассказать о всей многогранности натуры Ольги Судейкиной? Это более всего и глубже всего удалось Элиан Мок–Бикер. Вновь возвращаюсь к страницам ее интереснейшей книги, с позволения читателя:
«Какая-то значительность и таинственная сила парадоксальным образом исходили от этого хрупкого и чрезвычайно чувствительного существа. Ее врожденная тонкость и живой ум поражали тех, кто с ней встречался.
Глубоко женственная и в то же время подлинно артистичная натура, она жила Искусством и для Искусства. Театр, ее главное призвание и стихия, оказал сильное влияние на ее личную жизнь: порой казалось, что она играет сама себя….
Выйдя замуж, Ольга изменилась: ее "манерничанье" смягчилось, перешло, по выражению Веригиной, в некий "маньеризм". Некоторые считали ее фривольной - однако разве фривольность, по словам Алена, не "натянута, как легкий занавес, почти перед всеми нашими чувствами"? Сознавая силу своих чар над людьми, Ольга Судейкина, может быть, и сама была их пленницей: она не умела сдерживать страсти, которые вызывала, и которым столь сильно была подвержена.
Согласие молодых супругов быстро нарушилось. Разочарование вскоре пришло на смену опьянению любви.
С.Судейкин. "Обнаженная"Чувства Сергея ни по высоте, ни по сути не были сравнимы с чувствами Ольги. Скоро она стала несчастна: Судейкин уделял ей все меньше внимания. Через год после свадьбы он внезапно заявил ей, что больше ее не любит, что он, впрочем, всегда ее обманывал, даже с девушками легкого поведения.
И еще одно обстоятельство угрожало их отношениям. В начале их совместной жизни на квартире у Судейкиных жил друг Сергея, поэт Михаил Кузмин. Однажды Ольга случайно обнаружила дневник поэта и не смогла устоять против искушения прочитать его. С той минуты у нее не осталось никаких сомнений насчет чувств, связывавших двух мужчин. Потрясенная Ольга попросила у мужа объяснений и потребовала, чтобы Кузмин покинул их дом. Появилась трещина в отношениях, которую уже ничем нельзя было склеить.
На фоне всей этой ужасной семейной драмы театральная карьера Ольги, однако, неожиданно возобновилась. Вот как это произошло.
27 декабря 1909 года внезапно заболела актриса Вадимова, работавшая в петербургском Малом театре Суворина над главной ролью пьесы Юрия Беляева "Путаница, или 1840 год". Издатель газеты "Новое время", директор Малого театра в Петербурге А. Суворин был одним из поклонников Ольги. Он опекал ее, когда она пришла в Александрийский театр, и еще тогда предлагал ей играть в Малом, но она отказалась, предпочтя работу в Драматическом театре с Комиссаржевской. Теперь Ольга приняла его предложение срочно заменить заболевшую актрису. После третьего представления Суворин окончательно доверил ей роль Путаницы. Между 2 января и 24 апреля 1910 года она еще раз десять сыграла и этой пьесе.
Представления принесли успех и автору, Юрию Беляеву, и исполнительнице.
Пьеса написана в жанре старинного водевиля, героиней которого становится Путаница. От этой "святочной шутки" веет неким старинным очарованием, старомодной поэзией. Вальсы, сверкающие костюмы, маски, снежные пейзажи, говорящие звери, танцующие при свете луны, - все создает ощущение романтической сказки. Любовные интриги намечаются, перепутываются и разрешаются в атмосфере праздника, шумного веселья, иногда слегка приправленного романтической грустью.
В ремарке к "Прологу" автор описывает появление Путаницы.
Под звуки вальса Лайнера поднимается занавес. Ночь. Лунный свет едва брезжит. Вьется снег. Мало - помалу сцена освещается: мы замечаем на сугробе фигуру женщины. "Это - Путаница. Она - вместо Пролога. Прислушивается к музыке, улыбается лукаво и мечтательно... На ней светлое бальное платье, пышное, коротенькое, по модной картинке того времени. Поверх платья надета темно-зеленая бархатная шубка, отороченная горностаем; большая горностаевая муфта; смеющееся лицо с выбившимися по вискам кудряшками выглядывает из-под навеса большой бархатной шляпы; на ногах черные бархатные сапожки с меховой отделкой - вся она походит на веселую, рождественскую елку, занесенную снегом..." (Позднее Сергей Судейкин написал портрет Ольги в этом костюме).
С.Судейкин. Портрет Ольги Афанасьевны Глебовой-Судейкиной в роли Путаницы«Позвольте представиться, - заявляет героиня, - я - Путаница. А тысяча восемьсот сороковой год там - вы его сейчас увидите. Что вы говорите? "Кому нужно такое старье?" Право, не знаю. Как? "Почему сороковой год?" Не помню... Я все перепутала... забыла. Да наконец это дело автора, а вовсе не мое. Я - Путаница и больше ничего".
Чтица и героиня, зрительница и актриса, аллегория и женщина из плоти и крови одновременно, Путаница представляет персонажей пьесы: дам с обнаженными плечами, играющих веерами и строящих глазки; мужчин. "Мужчины... Ах, мужчины! - говорит она. - Штатские во фраках, военные в мундирах... <...> Танцуют мазурку, сочиняют водевили и все до одного... влюблены в меня! <...> Я - Путаница и мое дело все перепутать в этом водевиле. Ах, водевиль, милый старый водевиль! О нем тоскуют ваши скучные театры..."
Неотразимая, неуловимая Путаница скрывается то под маской, то под мундиром "хожалого", как называли тогда городового. Она возникает и исчезает, посеяв смуту в умах и в сердцах.
В финале пьесы, когда хозяин дома, надворный советник Гуляев, спрашивает у нее, кто она и зачем пришла, она объясняет: "Итак - я Путаница. Я душа водевиля, занесенная попутным ветром в Россию. Я - маленькая веселая искра, сохранившаяся в пепле ваших седых альманахов... Я залетела в камин к русскому водевилисту и от моей искры зажег он свою холостую трубку, улыбнулся и сочинил куплет... Я горела на рабочем столе удивительного хохла, которым написал "Ревизора"... Я блистаю на первых представлениях в глазах молодых женщин, в эполетах военных, в остротах журналистов... Я - сестра тех искр, которые брызжут от костров на театральной площади... Я - Путаница, душа старого водевиля! Вы довольны?"
Анонимный критик в журнале "Обозрение театров" писал, хоть и с некоторой долей осторожности, об успехе "молодой и даровитой г-жи Глебовой" (На сцене Ольга вернулась к девичьей фамилии – С.М.): "дикция... несколько форсирована. Но это объясняется волнением дебюта. Это преходяще: искусственные интонации, целая коллекция колючих интонаций напоминают те иголочки, которыми подколото легкомысленное платье старенькой Путаницы. У г-жи Глебовой много природной грации, вкуса и проникновения в эпоху. Она очень стильна, и в этом отношении не может быть двух мнений".
«Среди отзывов, - пишет Э. Мок-Бикер - нам нужно отметить рецензию Михаила Кузмина в журнале "Аполлон": "Мы... благодарны от души автору, заставившему нас снова улыбнуться и вздохнуть, как вздыхаешь в детстве, засыпая после веселого дня. Это - не только самая свежая и интересная вещь из репертуара Малого театра, но между русскими пьесами других театров мы не знаем за этот год более милого, трогательного и детски-пленительного зрелища". Поэт напишет об исполнительнице главной роли: "Г-жа Глебова, дебютировавшая в роли "Путаницы", внесла все старомодное очарование, лукавое простодушие и манерное кокетство в свои интонации, жесты и танцы. Лучшей "Путаницы" мы бы не могли представить".
В самом деле, роль, казалось, была написана специально для Ольги. Здесь она могла дать волю своим многочисленным талантам: декламировала, пела, танцевала. Многие годы имя артистки было неотделимо от имени героини Юрия Беляева. Именно в образе Путаницы – Психеи предстанет перед нами Ольга Судейкина в знаменитой «Поэме без героя» Анны Ахматовой. Но к этому мы вернемся позднее.
Благодаря успеху "Путаницы", Ольга была принята в труппу Литературно-художественного общества, то есть в труппу Малого театра в Петербурге. За сезон 1910-1911 года она сыграла во многих пьесах репертуара, исполнила роли Соловья в "Шантеклере" Эдмона Ростана и Ани в "Вишневом саде" Чехова, Берты в "Заговоре Фиеско" Шиллера и графини де Ла Мотт в "Молодости Людовика XIV" Александра Дюма. Ольга выступает и в спектаклях по двум музыкальным сочинениям Михаила Кузмина: оперетте "Забава дев" и комической опере "Возвращение Одиссея, или Женская верность". В сезон 1912-1913 года она играет в новой пьесе Юрия Беляева - "Псише", где с подлинно трагической верностью и тщательностью рисунка роли, воссоздаст образ Прасковьи Жемчуговой – крепостной актрисы и певицы.
В десятые годы артистические интересы Ольги Судейкиной были связаны с "комедией дель арте". Персонажи итальянской комедии масок были близки ей, тут она оказывалась в той самой атмосфере фантастической реальности, которую так любила создавать вокруг себя….
Пожалуй, самой настоящей, самой искренней страстью Ольги был, все–таки - танец. Вернее сказать, он являлся глубинной ее сутью, отражением той легкости, парящей воздушности, что всегда присутствовала в ней..
Даже когда они рисовала, создавала свои мозаики из ткани и маленькие скульптуры, мастерила кукол, ее персонажами очень часто становились танцовщицы, застывшие в различных изящных позах; все вместе они могли бы составить труппу, которая словно исполняла один таинственный балет.
Ольга выучилась танцевать на Драматических курсах. В этом виде искусства она была особо одарена: красота и гармоничность жестов придавали ее облику необыкновенную значительность. Полонез, который она танцевала с Нижинским, стал знаменит.
Ольга участвовала в представлениях классического и современного танца. В 1911-м она танцевала в Малом театре в "Лебедином озере" Чайковского и "Дивертисменте", который шел после пьесы "Красная ленточка" Р. де Флера и Г.А. Кайяве; в Литейном театре - в водевиле Яковлева "Женское любопытство". В 1913-1914 годах она танцует в "Царице Таир" Тэффи. Она исполняла танцы в частных салонах и кабаре. Рассказывают, что по примеру Айседоры Дункан, она отваживалась иногда танцевать почти обнаженной. «…Так парадно обнажена» - писала о ней Анна Ахматова, словно любуясь подругой….
(ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ…)
______________________________________________
20–23 марта 2005 года. Макаренко Светлана.(с)
В процессе работы над данной новеллой использован биографический труд - монография Э. Мок–Бикер «Коломбина десятых годов». СПб. 2003 г. Изд – во « Петрополь»
Найдено:
http://www.peoples.ru/art/theatre/actor/glebova-sudeikina/ http://users.livejournal.com/_mjawa/1531474.html
san_san55 в Статьи в "ЛК", подолжение
