Azucar все записи автора текст // Наталья Водолажская
фото // Дмитрий Нащанский
перевод // Ольга Никитина

Уважение и почитание отца в кубанских семьях всегда было безмерным. Стариков — безграничным. А перед будущим — детьми казаков — вообще преклонялись.

«ЯК БАТЬКО СКАЗАВ, ТАК И БУДЭ!»
Статус семьи в казачьей общине зависел от отца, и его авторитет был неоспорим. А почтение — настолько высоким, что без отцовского благословения дети не начинали никакую работу. С отцом советовались по всем важным вопросам, ведь он обладал знаниями как в быту, так и в военном искусстве. Слово «батьки» было решающим.
Все члены семьи обращались к нему на «вы», а жена — по имени и отчеству. Уважение к старшим в семье прививалось детям с ранних лет. Очень показателен пример, приведенный этнографом В. В. Ворониным. Старый казак спросил у подростка имя матери, а тот растерялся: «А хто знать, как матерю звать? Мама — да и все. Ну, с атцом я больше вращался как­та… И я вот только с таво, после встречи деда, узнал, што мать — Машка. А то мама, да и все». В знак покорности перед мужем женщина была обязана покрывать платком свою голову и мыть ноги супругу.
И все­таки конфликты между мужем и женой происходили довольно часто, хотя порядки в казачьих семьях были жесткие. Но казаки не стремились «выносить сор из избы» — старались даже при детях не выяснять отношения, а уж соседи и подавно не должны были знать, что в семье происходит. В любом случае результат был один — «як батько сказав, так и будэ». Он «назначал» виновных, как детей, так и взрослых, и наказание. Он же и поощрял — когда добрым словом, а когда и подарком (дарил новую ложку, конфету и т. д.).

НЕ РОДИСЬ КРАСИВОЙ,
А РОДИСЬ МУЖЧИНОЙ
Дочери казаков росли свободными, но земельного надела не получали. Вот и прозвали так дочерей — «навозная куча». Однако от них зависело «будущее» — потомство казаков.
Рождение ребенка считалось большим счастьем. Казаки очень ценили семейную жизнь вообще. Лишь постоянные военные походы заставляли их оставаться холостыми. Жена­тых уважали и считали своим долгом младенцу, особенно если это был мальчик, когда у него появлялся первый зуб, приносить в дом подарки. Правда, такая традиция была лишь у кубанских казаков, выходцев с Дона. Эти закаленные в боях воины от всей души радовались и любовались новорожденным казачонком, будто своим собственным ребенком. Дарами «на зубок» от родных и друзей становились ружье, пули, патроны, порох и лук со стрелами.
Отец и мать малыша, когда у него прорезались зубы, второй раз сажали его на лошадь и везли в церковь — служить молебен Святому Иванувоину. Впервые казачонок «сидел в седле» в сороковой день от рождения. Это был своего рода обряд посвящения: отец надевал на ребенка портупею от шашки и, придерживая шашку, сажал «казака» на коня.
Вероятно, поэтому первыми словами детей чаще всего были «но» (так понукали лошадь) и «пу» (значит стрелять). К трем годам казачата могли уверенно держаться в седле и ездить на лошади по двору, а в пять лет свободно скакали по степи, участвовали в состязаниях, в которых довольно часто побеждали девчонки. Они же, эти маленькие казачки, не уступали и в умении метко стрелять. К десяти годам многие из ребят на значительном расстоянии пулей выбивали монету, зажатую пальцами. А в четырнадцать лет родители дарили сыну жеребца. Детвора постигала военную науку не только в играх, но и в беседах с бывалыми воинами. Словом, казачата сызмальства готовились защищать кубанскую землю, а позднее — носить гордое имя ОТЕЦ.

КТО «СТАРШИЙ ОТЕЦ» В ДОМЕ?
Старики у кубанцев выступали хранителями казачьих обычаев и обрядов. Да и атаман следил, чтобы молодежь уважала их прожитые годы, а также невзгоды, перенесенные в военных походах. «Станичный атаман должен наблюдать за тем, чтобы казаки оказывали должное уважение к старикам», — так гласит Положение «Об общественном управлении станиц казачьих войск». Проявление непочтительного отношения к старику, к наступающей немощи и неспособности постоять за себя расценивалось как предательство казачьих идеалов и сурово наказывалось.
К мнению стариков прислушивались. Без позволения старшего младшему не разрешалось задавать вопросы, разговаривать. В случаях конфликтных ситуаций, споров и даже драк слово старика становилось решающим и влекло за собой немедленное его исполнение. А в казачьих семьях было неоспоримым.
Жили казаки, как правило, большими семьями: если один из мужчин уходил на военную службу, то потеря рабочих рук ощущалась не так заметно. Следовательно, в каждой подобной семье было несколько «отцов», но старший один —
основатель рода и хозяин. Иными словами — старший отец. По традиции, он мог беспрепятственно наказать взрослого сына, который уже воспитывал собственных внуков. А если случалось, что сын повышал на отца голос, отец мог подать жалобу станичному сходу. Также в присутствии старшего мужчинам запрещалось курить.
За столом в казачьих семьях право первым зачерпнуть еду из общей миски принадлежало «старшему отцу». Он же как хозяин дома резал хлеб, перекрестив его, и первым выходил изза стола. Ели деревянными ложками, да так, чтобы о посуду ими не стучать. Ели молча: за разговор или смех — наказание: ложкой по лбу проказника — право отца. Да и вообще, за столом у него было главное место — в святом углу под иконами.
Кроме того, что старший отец, в первую очередь, принимал решения, связанные с хозяйственной стороной семьи, он еще занимался вопросами дальнейшей судьбы каждого из домочадцев. Для девушек — это благословение на брак. Для юношей — «отделение» от семьи или обучение ремеслу. Отцовское же слово становилось решающим и тогда, когда речь заходила об усыновлении, что в кубанских семьях происходило довольно часто.
Несмотря на то, что старики играли значительную роль в общественном мнении и оказывали заметное влияние на принятие решений на станичных сборах, официальных должностей они не занимали, а были лишь советчиками. И общественное уважение и признательность были к ним так велики, что слова «дед» или «старик» в обращении почти не встречались. Их звали «батько» — будто батько для всей кубанской земли.