Anabelll обратиться по имени
Воскресенье, 19 Августа 2007 г. 15:35 (ссылка)
* * *
Сириусу хватает трех минут, чтобы прийти в себя; вот что всегда меня в нем восхищало: его способность принять любые повороты судьбы. Он встает и смотрит на меня со слегка напряженной улыбкой.
- Куда мы пойдем? В мой дом?
- Да, - отвечаю я.
Сириус исчезает, и через мгновение Северус аппарирует вслед за ним, а я... я неожиданно понимаю, что не могу этого сделать.
Дело не в том, что я что-то забыл. Я прекрасно помню теорию, я сдал ее с пол-пинка в конце шестого курса. Но мое тело не знает, что делать. Этого не было, даже когда я только начинал учиться - тогда я боялся, но знал, что способен на это.
А теперь... теперь во мне этого нет.
Я вспоминаю тщетные попытки применить к Северусу заклятие Ennervate и взмахиваю палочкой.
- Nox.
Свет даже не мигает.
- Incendio. Wingardium Leviosa. Accio кресло.
Я размахиваю палочкой, чувствуя, как что-то замирает во мне с каждой секундой и с каждой бесплодной командой, и вдруг возвращаются встревоженные Северус и Сириус, и при виде меня начинают сердиться.
- Ты что, собираешься всю ночь тут торчать? - спрашивает Северус.
Я обиженно смотрю на него и отвечаю:
- Я не могу аппарировать.
- Все ты можешь, Луни, - ободряет меня Сириус, а затем бросает взгляд на палочку в моей руке и что-то вспоминает. Он сглатывает. Я отвечаю на незаданный вопрос.
- Она вообще не работает. Магия исчезла.
Вот теперь я понимаю, какую цену взяла с меня Завеса. Я стал сквибом.
Мерлин... или мне следует говорить "Боже", как это делают магглы? Я не могу думать об этом. Я не буду думать об этом.
- Мы должны увести тебя отсюда, - говорит Северус.
- Камин, - вспоминает Сириус. - Через который мы сюда попали.
Он идет к двери, и в этот момент я замечаю осторожное прикосновение сильных холодных пальцев к моей руке, убирающей палочку. Я смотрю на Северуса и думаю, что, наверное, выгляжу таким несчастным и испуганным, что он скажет что-нибудь в утешение, но утешения не получится, потому что я окончательно пойму, что это правда.
Но Северус утешать не умеет, так что он молча ведет меня за руку, как я вел Сириуса в том мире за Завесой.
Сириус прав, здесь есть камин, и я вспоминаю: мы прошли через него, когда ворвались в министерство, чтобы спасти Гарри и его друзей. Сириус входит в него и берет полную горсть пороха.
- Идем, Ремус.
Верно; один из них должен идти со мной.
- Я его отведу, Блэк. - В голосе Северуса деланное безразличие смешивается с враждебностью.
- Боишься отправляться один? Боишься, что я закрою камин перед твоим носом?
- От тебя всего можно ожидать, Блэк. Но нет, я не боюсь.
- Отпусти Ремуса, он не твоя собственность.
- И не твоя.
Конфликт разгорается очень быстро.
- Хватит, - командую я. - Иди, Сириус. Мы с Северусом тебя догоним.
Я думаю, что если Северус посмотрит на Сириуса с триумфом, я его ударю. Но, наверное, он для этого слишком устал, его лицо бледное и изможденное.
Сириус исчезает в зеленом пламени, и мы входим в камин. Северус крепко меня обнимает, и мне вдруг хочется хоть ненадолго продлить это мгновение - только он и я, вместе.
- Гриммаулд-Плейс, 12, - говорит он, бросая порох.
* * *
Мы вываливаемся из камина. Северус крепко меня обнимает, а когда отпускает, я испытываю чувство потери. Сириус протягивает мне руку; я беру ее и встаю. Северус с отрешенным видом стряхивает сажу со своей мантии.
Сириус улыбается, но это такая неуверенная улыбка, что мое сердце обливается кровью. Стоя здесь, в прихожей собственного дома, с руками в карманах, он выглядит чужим. Как призрак, с длинными волосами, в истлевшей одежде и с совершенно белым лицом.
- Дом изменился, - говорит он.
Внезапно я понимаю, что мы с Гарри и в самом деле многое здесь изменили.
- Я здесь живу, - смущенно поясняю я. - Альбус нашел твое завещание. Прости.
- Ну что ты, Луни. Можешь жить здесь, сколько захочешь. Это ведь и твой дом.
- НЕТ, ЭТО НЕ ТВОЙ ДОМ! - Занавеска съезжает с портрета, и пронзительный голос леди Блэк наполняет прихожую. - Ты, подлый предатель, как ты смеешь приходить в этот дом и приводить с собой этих тварей?
- Я вижу здесь только одну тварь, матушка, - отвечает Сириус, - и она передо мной.
- Подонок! Позор моих чресел!
- Твои чресла? Пожалуйста, избавь меня от подобной картины.
Даже странно, с какой легкостью они вписались в свои привычные роли; словно не было семи месяцев его отсутствия, когда она вопила по ночам, что оба сына осмелились ее покинуть.
Приятно видеть, что Сириус не изменился. Но в то же самое время я так устал, что меня трясет от слабости. Так я обычно чувствую себя после полнолуния. Неожиданно эта мысль вызывает во мне дурноту. Я уверен, что моя ликантропия не ушла вместе с магией. Оборотень и сквиб - вот это смесь.
Я ловлю на себе взгляд Северуса, я научился чувствовать его за все то время, пока мы были вместе. Я гляжу на него и встречаю взгляд распахнутых, усталых и очень напряженных глаз. И что-то во мне влечет меня к этому взгляду, заставляет желать большего - прикосновения, чего-то осязаемого - чего бы я ни отдал за это? А затем тонкий испуганный голосок звучит у меня в голове: "Ты сквиб. Думаешь, ты теперь ему нужен? Думаешь, он захочет тебя?"
Я знаю, что я на его месте не захотел бы. Что я представляю собой без магии? Ничего. Ничего, магия была частью меня всю мою жизнь... она была мною.
Я гляжу на Сириуса, который стоит, скрестив руки на груди, и ругается с матерью, и ужасная мысль неожиданно обрушивается на меня. Если бы я знал, какой будет цена? Согласился бы я?
Счел бы я эту цену непомерно высокой - за жизнь Сириуса, за его возвращение?
Это так меня пугает, что я не могу даже думать. Разве жизнь человека не важнее всего остального? А он бы сделал это для меня?
Я не знаю.
Я и в самом деле чудовище.
- Заткнись, карга! - Сирис задергивает занавеску, и на этот раз она остается на месте. Он поворачивается к нам. - Мне нужно выпить. А вам?
Он подходит к шкафу и достает бутылку огневиски. Он сам ее начал больше полугода назад; мы с Гарри почти не пьем. Он наполняет стакан, затем еще один - для меня, и разыгрывает маленький спектакль: глядит на Северуса и взвешивает стакан в руке, словно сомневаясь, наливать или нет.
Я вздыхаю; лучше бы он этого не делал, хотя бы сейчас, когда я с ног падаю от усталости. Впрочем, Северус в любом случае не прикоснется к стакану.
Я знаю, что должен что-то сделать, как-то прояснить ситуацию. Что бы ни было между Северусом и мной, так дело не пойдет. Я не позволю им вернуться к тому, что было во время обучения в Хогвартсе, ведь все изменилось. Я должен объяснить это Сириусу.
Я становлюсь рядом с Северусом и гляжу на Сириуса. Это не просто, у меня щиплет глаза, словно в них попал песок. Я встречаюсь взглядом с Сириусом, когда он опрокидывает стакан и, хотя он улыбается, я вижу, что он прекрасно все понимает. Он всегда был самым сообразительным из нас; это ведь он догадался, что я оборотень.
- Я не хочу недоразумений, Сириус. Мы... Северус и я, мы вместе. Если это тебе неприятно, я уйду из твоего дома.
Произнося это, я стараюсь не замечать назойливый внутренний голос, шепчущий: "Сквиб, сквиб, ты не нужен ему, он тебя бросит, он тебя предаст".
Но с необычайной ясностью я понимаю, что это не имеет значения. Если Северус бросит меня... что ж, это его выбор. Я должен сделать то, что считаю нужным. Я избегал этого всю свою жизнь. Знал, как надо поступать, но плыл по течению.
- Ну что ты, Луни, - Сириус машет рукой с несвойственной ему неловкостью. - Я же сказал, это твой дом. Можешь делать здесь все, что захочешь. - Звучит это как-то сдавленно. - Это твой выбор.
Все в нем противоречит его заявлению. Он похож на ребенка, пытающегося скрыть обиду. И все же он это сказал, и я благодарен за это. Надеюсь, он не откажется от своих слов.
- Если только вы не будете заниматься сексом в моей постели, - заканчивает он неудачной шуткой, которая все равно мне нравится.
Северус фыркает.
- Никогда не собирался заниматься этим на коврике перед камином.
Проклятие. Он что, промолчать не мог?
- Думай, что говоришь, Сопливус. - Я вижу, как Сириус тянется за палочкой, и Северус выхватывает свою. - Может, ты и втерся в доверие к Луни, но меня ты не обманешь, гребаный пожиратель смерти. Я тебя знаю.
- Ты все знаешь, да, Блэк? Тогда скажи, как там, на той стороне? Хуже, чем в Азкабане?
Сириус бледнеет.
- Ах, я и забыл, - протягивает Северус. - Ты ведь даже не помнишь.
Я вспоминаю его тихий голос, когда он говорил мне: "Это такая мука... Разумом этого не понять".
- Хватит! - Я смахиваю свой стакан со стола. Он разбивается об пол. Запах огневиски становится невыносимым. Я с ненавистью смотрю на произведенный мной беспорядок, мои ноздри горят, и я задерживаю дыхание. Затем напряженность спадает, и Северус убирает палочку. Я благодарен ему.
- Я должен идти, - говорит он. - У меня уроки с утра. Я сообщу Альбусу о том, что произошло.
Пожалуйста, не уходи.
- И Гарри, - добавляет Сириус, оживившись. - Пришли сюда Гарри.
- Если директор сочтет это необходимым.
Он бросает на меня еще один взгляд, перед тем, как исчезнуть в камине; на мгновение на его лице отражается какое-то сильное чувство, которое я не могу распознать. А хотелось бы. Я хочу знать, что он сейчас чувствует. Я хочу найти слова, которые убедили бы его остаться. Я хочу, чтобы он пожелал остаться со мной...
- До свидания, - говорит он и бросает порох в камин.
* * *
Если у меня и были какие-то сомнения по поводу возращения Сириуса, они развеялись, как только я увидел его встречу с Гарри. Мальчик вываливается из камина, взъерошенный и заспанный, рассеянно отряхивается... а затем поднимает глаза.
- Сириус! - пронзительный крик, и в следующее мгновение он бросается к Сириусу, хватает его за рубашку, прижимается лицом к его груди. Я никогда не видел Гарри таким; он скорее склонен показывать злость, чем радость.
Но теперь он виснет на Сириусе, буквально приклеивается к нему, словно желая убедиться каждой клеточкой своего тела, что Сириус жив. Его дыхание шумное и прерывистое, похожее на плач, и между всхлипываниями он продолжает твердить:
- Сириус. Сириус.
Сириус с глупой улыбкой хлопает Гарри по спине.
- Все хорошо, Гарри. Я здесь.
Альбус смотрит на них усталым, сочувственным взглядом. Когда он поворачивается в мою сторону, я думаю, что ко мне он испытывает гораздо меньше сочувствия.
И еще я думаю, что Северус не вернулся, не пришел вместе с Альбусом и Гарри.
- Ремус, - говорит Дамблдор. Я заставляю себя взглянуть ему в глаза.
- Директор.
- Я и правда не знаю, что сказать.
Это что-то новенькое; и я испытываю еще большую неловкость. Но если он не знает, что сказать, то я знаю.
- Я прекрасно понимаю, что наделал, сэр. Если вы хотите сообщить обо мне в министерство, я пойму. Я только хочу сказать, что это была моя идея, и я осуществил ее сам.
Альбус пристально на меня смотрит и, как ни странно, в его глазах появляется веселый блеск.
- Ты прав, Ремус. Ты в том возрасте, когда нужно предвидеть последствия своих поступков. Так что выговаривать тебе... Не думаю, что это что-то даст, правда?
Я не знаю, что на это ответить, поэтому просто сглатываю и молчу.
- Но как? - Гарри наконец отлепляется от Сириуса и смотрит на Альбуса и меня, в его глазах разгорается пламя. - Вы же сказали, он умер!
- Думаю, так оно и было, - отвечает Сириус и с виноватым видом пожимает плечами. Странно слышать от него такие слова; он кажется худым и бледным, но я не знаю человека с более живыми глазами. Думаю, именно его воля к жизни помогла ему пережить Азкабан и не раствориться в мире мертвых.
Альбус молчит; он не собирается мне помогать.
- Мы... - начинаю я. - Я... использовал некромантию, чтобы вернуть Сириуса.
Как ни странно, Гарри не кажется потрясенным. Наверное, он отнесся бы к этому иначе, если бы воспитывался в семье волшебников. А сейчас у него такой вид, словно он хочет сказать: "А почему вы не сделали этого раньше?" Его руки по-прежнему сжимают ветхое одеяние Сириуса; он похож на ребенка, который боится отпустить свою маму, чтобы она не ушла.
Затем тень пробегает по его лицу.
- Это не то же самое, что делал Вольдеморт?
- Нет, - говорю я. - Не совсем.
- Разве у меня красные глаза? - спрашивает Сириус.
- Тогда ладно. - Гарри поворачивается ко мне и очень серьезно произносит: - Спасибо, профессор Люпин... Ремус.
Я просил, чтобы он называл меня по имени. Сириус глядит на меня, склоняет голову, на его бледном лице написана любовь и радость.
- Да, - говорит он. - Спасибо, Луни.
Это невыносимо. Неожиданно я понимаю, что это выше моих сил. Они благодарят меня! А я сквиб.. сквиб!
Я резко разворачиваюсь и бегу наверх, в мою комнату, не оглянувшись.
* * *
- Я не знаю, вернется ли твоя магия, - говорит Альбус. - Хотел бы я тебя успокоить, Ремус. Но я и в самом деле не знаю. Все возможно.
А я знаю, - тупо думаю я. - Она не вернется. Завеса сказала прямо. "Сделка не может быть расторгнута". Я должен как-то привыкнуть.
- Да, и еще, Ремус, - продолжает Дамблдор. - О том, чтобы выдать тебя министерству. Есть тут одна загвоздка. Вас с Северусом нельзя обвинить в том, что вы вернули Сириуса Блэка, хотя бы потому, что министерство не в курсе, что он погиб.
Я испытываю некоторое облегчение. Но это ничего не меняет. Я по-прежнему буду ловить себя на том, что взмахиваю палочкой со словами "Lumos" или "Accio" и обнаруживать, что ничего не происходит.
Но чего я ожидал? Это была сделка, и я заплатил свою цену. Разве можно было надеяться, что цена окажется не столь болезненной?
Разве Северус не предупреждал меня? Северус...
Я стою перед камином и гляжу на банку с летучим порохом. Сколько раз я брал его и отправлялся к Северусу, не задумываясь ни о чем. Теперь мне даже это недоступно.
И я не уверен, что он меня ждет.
- Луни, - мягко говорит Сириус, подходя сзади. - Хочешь, чтобы я отвел тебя к нему?
Очень великодушное предложение, если учесть его ненависть к Северусу. Я мотаю головой, не глядя на него. Ничто не мешает Северусу прийти сюда. И если он не делает этого...
- Вот и правильно, молодчина, - говорит Сириус. Я знаю, что он не может не радоваться моему отказу. Он пытается ободрить меня, но Мерлин, в его голосе столько снисходительности! - Забудь об этом ублюдке. Если он может бросить тебя в таком состоянии, ну и скатертью дорога.
Я пытаюсь не морщиться. Почему он так говорит? Разве не понимает? Я не хочу это слышать; может, он и не бросил меня вовсе, ведь всего только день прошел. И что за глупое слово "бросить", будто я девушка.
А если с ним случилось что-нибудь? Я ведь даже узнать не могу. Но Альбус был здесь дважды и ничего не сказал; и Гарри провел здесь весь вечер, и Рон с Гермионой приходили.
- Не нужен нам этот скользкий ублюдок, - говорит Сириус. - Ведь я же с тобой, Ремус.
Я поворачиваюсь к нему, и, наверное, выражение моего лица заставляет Сириуса отшатнуться. В его глазах обида и недоумение. Я ничего не говорю; если скажу, то позже пожалею об этом. Короче, я просто поднимаюсь наверх и закрываю за собой дверь.
Он со мной! Ну и что, что он со мной? Он что, вместе со мной стал сквибом, потерял магические способности?
Я одинок. Всегда одинок, что бы ни случилось.
* * *
Ночью Сириус вламывается в мою комнату. Он небрит, его волосы, обрезанные чуть выше плеч, всклокочены, и от него несет запахом виски. Он глядит на меня пьяными, несчастными глазами и бормочет:
- Луни. Прости, Луни.
За что? За то, что ты снова жив?
Его взгляд падает на мою руку, в которой я держу палочку, и становится еще более несчастным. Я злюсь из-за того, что он застал меня с палочкой в руке, хотя это моя вина, а вовсе не его.
- Луни.
Если он еще раз повторит мое имя, я его прокляну. Ой, стоп, я не могу.
- Я не знал, Луни.
Откуда он мог знать? Я же сам ничего не знал.
А если бы знал?
Наверное, я так и не простил ему ту выходку с Северусом на шестом курсе, когда он рискнул моей свободой и жизнью ради того, чтобы преподать кому-то урок. Я знаю, что он сглупил; он потом извинился, и я сказал, что прощаю его, но в глубине души я отдалился от него, стал любить его меньше, чем остальных друзей. Поэтому я так быстро поверил, что он предал Джеймса и убил Питера.
Затем, три года назад он вернулся, невинный, так много выстрадавший, и он был единственным другом, который у меня остался. Я был нужен ему, и он был нужен мне, и в этом мы были равны.
А теперь он снова жив и ничего не помнит о последних семи месяцах, и даже оценить не может то, что мы для него сделали, а я... я теперь сквиб.
- Пожалуйста, уходи, Сириус, - говорю я. - Пожалуйста.
Затем, после долгой паузы, дверь закрывается. Я в бешенстве гляжу на палочку в моей руке. Я должен сломать ее... или сжечь... какой смысл оставлять ее у себя? Я никогда не сохранял напоминания о том, что уже не вернется.
О, Мерлин, как же я это вынесу? Когда я стал оборотнем, я был совсем еще ребенком и не знал, что впереди целая жизнь преодоления и борьбы. Теперь знаю.
Теперь у меня нет столько сил или глупости, чтобы продолжать эту бессмысленную жизнь.
Я ведь не обязан жить дальше, если мне не хочется, правда? Я не боюсь, я ведь уже умирал. Я не окажусь там, где был Сириус, потому что уйду подготовленным и по собственной воле. Не будет боли, унижения, борьбы за то, чтобы прожить еще один день.
Я смогу. Это просто.
Нет.
Я рывком подтягиваю колени к груди и обхватываю их руками. Нет, я не сделаю это. Я не такой слабак. Я не смогу так поступить с Сириусом, не смогу оставить его наедине с чувством вины. Не смогу оставить его одного.
Потому что он и вправду был со мной. Как Джеймс, как Питер, во время ночей трансформации. Они стали анимагами ради меня. Если я нужен ему, я буду с ним.
И я не могу оставить Северуса. "Да, но он сам оставил тебя", - твердит упрямый внутренний голос, и я с трудом его заглушаю. Если он бросил меня, я должен в этом убедиться. И даже если так...
Я все равно не умру.
Возможно, он не любит меня, возможно, его чувства ко мне не так глубоки. Но я уверен в тех чувствах, которые испытываю к нему, и этого ничто не изменит.
* * *
С утра Сириус мучается похмельем. Он сидит за столом, опустив голову на руки, и стонет. Я сжимаю в ладонях чашку кофе и мстительно говорю:
- Вспомни об этом, когда еще раз захочешь выхлебать целую бутылку.
- Такой вкус во рту, будто мочи гиппогрифа напился.
- Не знаю, не пробовал. Это ведь ты не расставался со своим Клювокрылом.
- Клювик. - Он поднимает голову и глядит на меня умоляюще. - Как ты думаешь, мне его вернут?
- Дамблдор отправил его в Бобатон. По-моему, там для него лучше, ему нужно больше летать. Все лучше, чем быть запертым в комнате.
- Ага, точно, - слабым голосом говорит Сириус.
Я испытываю острый прилив жалости, тянусь к его руке и рассеянно ее поглаживаю.
В это мгновение из камина вырывается зеленая вспышка, а следом вываливается человек в черном.
Северус решительно отряхивает рукав мантии, хотя, по-моему, сажа совсем незаметна на черной ткани, а затем поворачивается к нам.
На нем нет косметических чар, и шрам ярко выделяется на восковом лице. Выглядит он, как будто не спал несколько суток, - рассеянно думаю я. В его глазах затравленное выражение.
- Привет, Северус, - говорю я, наконец.
Похоже, он забыл, что, когда входишь, надо здороваться
- Ремус. Блэк. Блэк, - повторяет он, - ты не выйдешь на минуточку?
Значит, он пришел сообщить мне, что между нами все кончено. По крайней мере, у него хватило духу сделать это в открытую. Я вспоминаю слова Тонкс, когда я уходил от нее: "Вряд ли я смогу тебя остановить".
Сириус вопросительно смотрит на меня, и я киваю. Он встает, бурча себе под нос о том, что "вот ведь, из собственного дома выгоняют".
- Блэк. В запое. Какое знакомое зрелище. - Северус глядит на него прищуренными глазами.
Сириус рычит:
- Слушай, ты, скотина. Если только посмеешь обидеть Луни...
- Сириус, - вмешиваюсь я. - Я сам разберусь.
Он смотрит на меня, кивает и выходит. Я не свожу глаз с Северуса, который стоит, обхватив себя руками, как будто ему холодно.
Рядом с ним что-то пробуждается во мне - всепоглощающее желание шагнуть к нему и обхватить его руками, вдохнуть его запах, прижаться губами к его не совсем чистым волосам. Я напоминаю себе, что все изменилось, что ему может не понравиться, если я попытаюсь прикоснуться к нему.
- Пожалуйста, садись, - говорю я.
Он садится напротив, недалеко от меня, но и недостаточно близко. Я сразу же вскакиваю.
- Будешь кофе?
Я даже не дожидаюсь ответа, подхожу к плите, беру с полки чашку. С гордостью замечаю, что мои пальцы не дрожат. Я наблюдаю за струйкой почти черной жидкости, наполняющей белую чашку, а затем отношу кофе к столу.
Черные глаза Северуса глядят на меня с белого лица.
- Ремус, - вздыхает он. - То, что случилось с тобой...
Нет, я не хочу это слышать! Не надо меня жалеть. Если хочешь порвать со мной, просто сделай это и все.
- Со мной тоже кое-что произошло, - говорит он.
Я гляжу на него. Верно, плата взята с нас обоих. Но ведь это не магия, верно? Он пользовался своей палочкой и камином.
- Взгляни, - продолжает он и закатывает рукав.
Его рука покрыта шрамами после его пленения, но я гляжу туда, где раньше была черная метка. Череп исчез; теперь вместо него красно-желтый герб, лев и маленькие буквы, которые с трудом удается прочесть. "РЛ" и "СБ".
На несколько секунд я теряю дар речи.
- Забавно, правда? - резко говорит Северус и поправляет рукав. - Думаю, эта гребаная тварь изрядно повеселилась, подчинив меня двум гриффиндорцам.
- Это... - я умолкаю и начинаю заново. - Это знак власти?
- А что же еще?
- Моей и Сириуса?
- Да, - бросает он. Похоже, он вот-вот сорвется.
- Но как?
- Тебя принцип действия интересует, Люпин? Понятия не имею. Я заметил это, только когда взглянул на руку. Но, думаю, это похоже на то, как Темный Лорд метил своих последователей.
У меня пересыхает во рту, и проходит еще несколько секунд, прежде чем мне удается задать вопрос.
- Оно действует так же, как темная метка?
Мне не нравится эта мысль; у меня нет ничего общего с Вольдемортом. И я его не метил.
- В основном, да. Это символ власти того, кто нанес ее, над своим рабом. - Его лицо искажается, сила ненависти в его глазах пугает. Но он, по крайней мере, не сказал "твоей власти надо мной". - Раб не может нанести телесное повреждение своему господину. Не может не выполнить прямой приказ. Не может не ответить на прямо заданный вопрос. Когда господин зовет, раб должен явиться, - со вздохом заканчивает он.
- Ты сказал, телесное повреждение. Значит, ранить чувства ты можешь?
- Наверное, да. - Он ухмыляется. - Я же ранил чувства Темного Лорда. Думаю, он был очень разочарован, когда узнал о моем обмане.
- А в ответ на прямой вопрос... ты можешь солгать?
- Могу.
Выходит, не так уж все и плохо? Мне приходит в голову еще одна мысль.
- Но если эта штука возникла на месте черной метки, значит, ты теперь свободен от Воль... Сам-Знаешь-Кого?
Я знаю, что он не любит, когда произносят имя Вольдеморта. Наверное, даже сейчас не любит.
- Да. Похоже на то.
- Так это здорово!
В последние несколько месяцев вызовы были очень болезненными, потому что он не мог ответить на них. Я часами укачивал его в своих объятиях по ночам, потому что он не мог успокоиться, не мог уснуть от боли.
- Здорово? - Он поднимает верхнюю губу, скалит зубы в такой злобной гримасе, что я вздрагиваю. - Она отняла у меня свободу. Навсегда.
Я понимаю; он мог надеяться, что черная метка исчезнет, если Гарри удастся победить Вольдеморта. Но эта - она останется до тех пор, пока мы с Сириусом живы.
Вот уж действительно ирония судьбы, тем более что именно он вытащил Сириуса с того света.
- Я привязан к этому подонку, я должен подчиняться ему, - шепчет Северус. - И тебе тоже...
- Погоди, но если я утратил магические способности, значит, эта штука не будет работать?
- Нет, - говорит он ледяным голосом, - она работает. - На его лице такое опустошенное выражение, словно он ждет, что я опробую эту метку прямо сейчас и потребую от него чего-нибудь неприятного и возможно мучительного. - Она приказала, чтобы я сообщил тебе о твоей власти надо мной. Очень сильно жгла.
Кожа вокруг метки и вправду выглядит припухшей и воспаленной. Но от его слов я начинаю злиться. Значит, он рассказал не потому, что доверяет мне, а потому что у него не было другого выхода?
- Разве ты не знаешь, - ровным голосом говорю я, пытаясь подавить гнев, - что я никогда не обращу эту власть против тебя?
Он глядит на меня горящими глазами, со злостью, с ненавистью, а потом с такой немыслимой смесью недоверия и надежды, что у меня сердце сжимается.
Он не знает. Конечно, как он может знать, что я не обижу его? Его так часто использовали, причинили ему столько боли. А я не всегда был с ним рядом.
Я тоже сомневался в нем.
- Северус, - я становлюсь коленями на стул напротив него и гляжу ему в глаза. - Клянусь, это будет единственный раз, когда я сознательно использую свою власть над тобой. Пожалуйста, ответь мне. Без этой метки, по твоей собственной воле, зная, кем я стал, и что я вряд ли смогу вернуть себе магические способности, ты все еще хочешь остаться со мной?
- Да, - говорит он с такой легкостью и с таким удивленным видом, словно другого ответа и быть не могло.
Я перегибаюсь через стол и прижимаюсь губами к его рту.
Это так знакомо, его губы сливаются с моими, наши языки встречаются, и я чувствую его вкус - горечь кофе и мятный аромат зубной пасты, и его руки хватают меня за плечи, тянут ближе. Он стонет, когда я прикусываю его губу.
Мгновение в мире ничего нет, кроме нас... а затем я падаю на стол; следовало не забывать о том, какое неустойчивое у меня положение.
Он фыркает. Мы обходим вокруг стола, встречаемся на полпути, и я беру в ладони его лицо, и это головокружительное чувство обладания не имеет ничего общего со знаком власти.
Впервые после его спасения я чувствую, что он мой без остатка.
- Ремус, - говорит он тихим, умоляющим голосом, который я так рад услышать, что теряю голову от счастья.
- Да. - Я трусь носом о его нос - очень глупый жест, но все равно приятный. Мне хочется трахнуть его прямо здесь, на этом столе, взять в рот его член и не останавливаться, пока мы оба не иссякнем. Но в то же время я хочу делать это медленно, наслаждаясь каждым мгновением.
Мы отрываемся друг от друга. У Северуса глаза шальные, он весь раскраснелся от возбуждения. Я никогда еще не видел его таким красивым. Мне хочется поцеловать его снова.
- Идем. - Я беру его за руку и вывожу из кухни.
На лестнице со стаканом виски в руке стоит Сириус, внимательно изучающий портрет своей дальней-дальней родственницы.
Северус останавливается, и я тоже замираю.
- Ты ведь и ему должен рассказать, да?
- Незачем, - ехидно говорит он. - Он подслушивал. Метка уже не жжет.
Сириус поворачивается к нам со смешанным выражением в глазах. Я пытаюсь понять, что это - радость, злоба или насмешка? Я-то мог поклясться, что не воспользуюсь своей властью... но Сириус? Сириус, который его ненавидит?
Я загораживаю собой Северуса.
- Сириус.
- Я не нуждаюсь в твоей защите, Люпин, - шипит Северус, пытаясь оттащить меня в сторону.
- Луни. Тебе незачем встревать. - Сириус с неуверенным видом глядит в пол, а затем храбро поднимает глаза к лицу Северуса. - Я хочу кое-то объяснить этому мерзавцу. Ты считаешь меня законченным ублюдком, у которого нет никакого понятия о чести, Снейп?
Северус фыркает так, что его ответ очевиден.
- Что ж, честно говоря, да, Блэк.
Пальцы Сириуса сжимаются, стакан опасно дрожит. Затем огромным усилием воли он берет себя в руки.
- Я слышал все, что ты сказал Ремусу. Я понял. У меня есть власть над тобой. Но ты думаешь, что благодарность для меня - пустой звук? Вы с Луни вытащили меня оттуда. Я твой должник, Снейп.
Я знаю, что он говорит искренне, и по-настоящему горжусь Сириусом, что он оказался способен сказать это, признать это наконец.
- К чему ты клонишь, Блэк?
Черт возьми, почему он все усложняет?
Готов поспорить, Сириус думает то же самое. Он делает глоток виски и напряженным голосом произносит.
- Клянусь, я никогда не воспользуюсь своей властью над тобой, чтобы причинить тебе неприятность. Или чтобы заставить тебя сделать что-то неприятное.
- Или унизительное, - холодно добавляет Снейп.
- Или унизительное.
- И ты не будешь пользоваться ею для своего развлечения.
- Я не буду пользоваться ею для моего развлечения, - повторяет Сириус сквозь зубы. - Что еще я могу для тебя сделать? Хочешь, чтобы я поклонился тебе в ноги?
- И увидеть, как ты падаешь, алкаш?
Несколько мгновений Сириус борется с собой, затем вроде бы успокаивается.
- Ну, хорошо. Покажи мне ее!
- Блэк, ты сволочь, - шипит Снейп, с искаженным лицом закатывая рукав. Сириус округлившимися глазами смотрит на метку, а затем до него доходит.
- Ой, прости... Прямой приказ. А я и забыл.
- Ну разве можешь ты запомнить то, что слышал несколько минут назад?
Сириус злобно глядит него.
Я шагаю к Северусу и кладу руку ему на плечо. Как я смогу ладить с ними, когда они так себя ведут? Но когда я чувствую, как Северус прижимается ко мне, а я ощущаю его тепло через ткань рукава, я думаю, что, может быть, все будет хорошо.
Мы справимся.
Конец